Они были соседями сколько он себя помнил. Нет, их матери не рожали в одном детдоме и они даже не были погодками, он был старше ее на три года. Они не ходили в один детский сад, они не учились в одной школе.

Просто каждый раз когда он возвращался домой, она была первой, кто его встречала. Вначале девочка, потом подросток, девушка, сидящая когда на лестнице, когда на подоконнике лестничного пролета. С годами менялись и атрибуты, с которыми он ее встречал. Вначале куколки, смастеренные из обрывков бумаги и тряпочек. Потом тетради и учебники. Потом сигареты и бутылки с пивом.

Она была в его жизни всегда.

Упрямая, нахальная, невежливая и удивительно гордая.

Они были противоположными, как огонь и вода, как небо и земля. Она была ветряная идиотка, давно забросившая учебу и окунувшаяся в жизнь городских улиц.

Он был слишком умный, слишком честолюбивый. Частный детский сад. Элитная гимназия. Лучший университет в городе.

Неизменным оставалось одно – их встречи на площадке.

Свысока глядя на него, она цедила свое презрительное «привет». Он вежливо улыбался и раскланивался с воображаемой шляпой. Хотя больше всего ему хотелось швырнуть ее к стене. Так, чтобы от удара она вздрогнула и закусила губу. Так чтобы по ее телу пробежала дрожь непонимания. Ему хотелось ударить ее в лицо, разбивая ее хорошую и порочную мордашку.

Хотелось задрать ее вечную рубашку и провести пальцами по ее гладким бокам. Скользнуть лениво по спине и продолжить свое движение, забравшись под пояс ее брюк… Но он вежливо улыбался и проходил мимо. А она смотрела вслед.

Его мать кривилась брезгливо, когда встречала ее на лестнице. А ей было все равно. Иногда она смеялась в лицо, иногда опускала соленые шуточки вслед. Женщина злилась, бесилась, но считала ниже своего достоинства вступать в открытую конфронтацию.

По ночам она убегала из дома, но тише там не становилось. Ее мать приводила «женихарей» и начинались пьянки. Одна за другой.

Его семья давно бы поменяла дом, но не было возможности. Все свободные деньги в семье уходили на его образование. Холодный, с холодным сердцем, с холодным умом. Он никогда не думал ни о чем сумасшедшем, трезво оценивал свои силы, расстановку позиций. Для него жизнь была чем-то сродни шахматной партии. Чем лучше ты рассчитаешь свои силы и возможности, тем больший успех тебя ждет. Он жил по этим правилам. Они впитались в его плоть и кровь, и давно уже приносили плоды.

Там где надо было, он не высовывался. Там где лучше было выпячивать себя и свои способности – он выпячивал. Это можно было назвать хорошими адаптационными способностями, психологической гибкостью. Даже, пожалуй, отличными актерскими способностями, но это было ни то, ни другое.

Он просто был хамелеоном. Изумительно скрывал свои мысли, прогибался, стелился там где надо, но сохранял свой внутренний стержень. И вчерашний враг неожиданно обнаруживал себя в числе его лучших друзей. А лучший друг вчера неожиданно понимал, что им воспользовались и оставили.

А она была честна, открыта, насколько это возможно было на городском дне. Она часто возвращалась домой со сбитыми в кровь костяшками, но довольная. Она дралась, не как пацанка, по-взрослому, по-мужски. За оскорбления сразу била в морду, не раз ломала носы. Не раз получала приводы в детскую комнату милиции. И ее давно отправили бы в детдом, если бы инспектору по делам малолетних не нанесли ночной визит.

Сложно отказать двухметровому шкафу с битой в потеках крови в просьбе забыть о девочке. Особенно если тебе сорок четыре, ты давно разведена. А еще у тебя двенадцатилетняя дочь, которая поздно возвращается после балетного кружка.

Что может связывать двух таких не похожих людей? Просто лестничная площадка.

Просто случайные встречи. Одно утро. Одна улыбка. Одно касание…

 

Юлька. Юленька. Юльчик. Юльяра. Юлия. Только в его устах, чертова соседа, ее имя звучит величавой горной рекой.

Юлия.

Юлия, вы сегодня опять пропускаете школу?

Издевательское «Юлия» и обращение на вы. Спокойный взгляд, без капли презрения или снисхождения. Он выше этого. Недосягаемый. Чистый. Гордый. Тварь!

Как же иногда Юле хотелось, чтобы он перестал вести себя вот так. Как же ей хотелось, чтобы он хоть немного был похож на тех, с кем она общается. Тогда было бы понятно, как … нет, не завоевать его сердце. Она совсем не романтическая идиотка, перечитавшая соплей в мягком переплете.

 Она хотела его всего на одну ночь. Она хотела узнать, отличается ли он чем-то от других парней на улице? С их слюнявыми поцелуями, потными ладошками, вечно вонючими ртами.

Юля ни разу не решилась зайти с ними далеко. Отвращение поднималось из глубины души и гнало ее прочь. И потом она сидела на лестнице, кусала до крови губы, курила сигарету за сигаретой и ощущала отвращение к себе.

Отвращение куда-то девалось сразу же после его появления. Когда он, выходя рано утром, чтобы добраться до своей супер-пупер элитной гимназии или потом в университет, останавливался рядом с ней и спрашивал:

- Снова ночь без сна, Юлия?

И в ее мир снова возвращалась жизнь. Только в такие минуты, глядя снизу вверх на него, ей больше всего хотелось узнать, как целуется он. Какими будут на вкус его губы? Холодные? Мягкие? Как он целует? Нежно-вежливо? Отстраненно? Она мечтала о нем, как другие мечтают о встрече с Дедом Морозом. Несбыточно. Невероятно. Она поставила крест на своей мечте и даже не думала о том, что она может когда-то сбыться.

 

Владислав Геннадьевич. Слава. Влад. Дис. Владик.

Владиком он был для мамы. Всегда вежливо улыбался в ответ и отправлялся по ее поручениям. Когда мелким, когда действительно важным. Впрочем, мама очень любила своего «Владика», «Владюсеньку», поэтому старалась его лишний раз не нагружать.

Владом его называл отец-военный. Говорил твердо, никогда не повторял дважды. Но обычно живым барьером между отцом и Владом выступала мать. Она отчаянно боялась, что отец обязательно испортит ее мальчика, привьет ему плебейские замашки. Или того хуже – сделает из него грубого солдафона. Все что смог Геннадий Алексеевич – это научить сына держать удар, да никогда не вести себя полной тряпкой. Больше в воспитании сына он участия не принимал.

Славой его называли случайные знакомые. От этого имени у него внутри извергался вулкан яда, но он вежливо улыбался, аккуратно поправлял обращение. И оставался спокойным в любом случае, в любой ситуации.

Владиславом Геннадьевичем его называли в университете. Этика у них такая была корпоративная, обращаться друг другу не фамильярно, а обязательно по имени отчеству.

Дисом его называли друзья. Почему-то по аналогии с декабрем из испанского языка. То ли фильм такой они когда-то посмотрели, то ли из какого-то испанского исторического романа вылезло. Но приклеилось и осталось.

А еще была соседка, которая его никак не называла. И иногда даже у Влада мысли появлялись, что она не знает его имени.

Юля.

Юлия…

Девушка-мечта, недосягаемая, недостижимая. Она была ниже его по социальной лестнице. Она была ниже его в глазах общества. Только когда он смотрел, на нее гордую, смелую, ему казалось, что именно он смотрит на нее снизу вверх.

 

Снег то падал пушистыми хлопьями, укрывая землю. То под каплями настырного дождя становился лужицами. Ночью ударял мороз, лужицы превращались в катки по утрам. А ночью все вокруг становилось непроходимой грязью.

Юля стояла у дверей подъезда, грея ладони дыханием. Идти на пары не хотелось. Сельскохозяйственная академия по какой-то там специальности, назвать которую Юля не могла спустя четыре года, была близко. Но на пары забивали все, кто хотел и мог. Даже перед грядущей дипломной.

Дверь позади нее хлопнула. Юлька шарахнулась в сторону, чтобы тяжелой дверью не полетело по спине. Закономерно поскользнулась на ледяном катке, взвизгнула, поняв что падает. И застыла в воздухе.

Затем была переставлена, практически за шиворот на единственное нескользкое место. Ноздри затрепетали, уловив запах дорогого одеколона.

- Еще утро, а уже не стоите на ногах, Юлия?

Голос, бархатный баритон, от которого подгибались колени. Смысл его слов прошел мимо нее. Юлька даже не задумалась, что по сути ее только что оскорбили. Он говорил с ней.

Девушка медленно повернулась, жалея, что нет с собой сигарет.

Там, где была она, теперь стоял Влад. Холодный Влад, равнодушный ко всему миру. Скучающий. В распахнутой куртке. В деловом костюме и при галстуке. С темными волосами, стильно уложенными, светлыми серыми глазами.

Познакомьтесь его величество холод.

Губы сами собой скривились. Сказать «спасибо»? Перетопчется! Гнев вспыхнул, накатил приливной волной и отхлынул.

Выражение его лица не изменилось. Оно никогда не менялось, чтобы она не делала. Она могла пройти мимо него в одном белье, и то он бы не отреагировал.

Юлька горько хмыкнула и отвернулась. Уронила свое привычное: «Привет». Молча помахала на прощание рукой и двинулась вперед. На эти самые пары… Влад равнодушно смотрел ей вслед.

 

Неудачные дни, неудачные дни…

Стоя на лестничной площадке, Юлька вцепилась в подоконник так, что пальцы побелели. День начался неудачно. Вначале старый похотливый козел – препод завалил ее, и теперь Юльку ждала пересдача. Вернувшись домой, она попала в разгар «вечеринки». Попробовала скрыться в своей комнате, но и там ее нашли. Дружный хор «Ты нас не уважаешь, а ну-ка пей», заставил девушку начать огрызаться.

И дело закончилось тем, что мать вместе с двумя подружками-бабенциями выкинула ее на площадку, предварительно раздев. Чтобы значит проморозилась как следует и в голове прояснилось. На Юльке осталось только белье, да старая махровая рубашка отца. Босые ноги уже кололо от холода. Но садиться на подоконник девушка не собиралась. Лучше ноги, лучше простыть самой, но… только не женские болезни.

Холодно… Изо рта вырывался парок, зависал в воздухе и растворялся. На окне мороз нарисовал узоры. На кромке, там где стекали капли и замерзали, не успев толком испариться, были выгравированы тонкие цветочные узоры.

Холодно… Голова немного кружилась. Хотелось поесть или хотя бы выпить чашку сладкого чая. Но дверь домой была закрыта, и вход был только через стопку водки.

«Не хочу», - закрыв глаза, Юлька уткнулась горячим лбом в холодное стекло. – «Не хочу. Почему чудес в нашей жизни не бывает?»

- Новый вид закаливания, Юлия?

«Только не он, только не так!»

Поворачиваться не хотелось. Потому что Юлька знала, не сможет она сейчас быть гордой и спокойной. Сил не было притворяться. Но он не должен был видеть ее такой. Она всегда была…

Юля повернула голову, взглянула на Влада через плечо и кивнула.

- Порекомендовали. Мол, чтобы не подхватить гриппа…

- Надо заболеть простудой, ангиной или что там дальше по списку? – лениво спросил Влад. В кармане у него звякнули ключи, когда он шагнул к Юльке, взял ее за плечо и потянул на себя.

Лицо соседки чуть заметно пылало алым лихорадочным румянцем.

Небрежно прижавшись губами к ее лбу, Влад едва заметно нахмурился. Горячо. Несмотря на то, что она только что прижималась к холодному окну, лоб был горячим.

- За мной.

- Нет! – голос Юльки звучал слабо, но упрямо.

Вот только Влад не собирался спорить. Рука на плече сжалась чуть сильнее, еще немного и причиняя боль.

- За мной, - повторил Влад.

И на этот раз возразить Юля уже не осмелилась.

 

В голове стучал набат, перед глазами все плыло. У Юльки хватило сил, чтобы наклониться и вымыть в тазике ноги. Но вот перебраться в ванную – уже нет. Где-то над ухом раздавалось тиканье часов, мерзко жужжал комар. И девушка не сразу осознала, что звон у нее раздается в ушах без всякого источника.

Дверь открылась без стука. Влад в брюках и домашней рубашке с подвернутыми рукавами появился на пороге. Оценил взглядом представшую его глазам картину и спросил, как всегда с прохладцей:

- Юлия, вы играете в русалочку?

- Что? – голос был хриплым, а горло словно раздирали колючки. «Заболела». – Юлька отметила это той частью своего рассудка, который еще держал ее в сознании. Слова Влада она практически не осознала.

- Подрабатывать нянечкой для дам мне еще не приходилось, - вздохнул Влад, присаживаясь на корточки перед Юлькой. Тряхнул ее за плечо. – Юлия, посмотрите на меня. Вы слишком замерзли. Поэтому вам надо…

Юлька его не слышала. Влад мысленно вздохнул, потом поднял девушку на ноги. Как тряпичная кукла она поднялась легко, также легко переступила из таза на пол. По стройным щиколоткам на подстеленное полотенце сбегала вода.

Пробежав пальцами по пуговицам, Влад снял с Юльки рубашку. Следом отправил на пол топик. На трусиках девушка забеспокоилась, дернулась, и он не стал ее трогать. Отправил в ванную так, как она была.

Горячая вода вернула ее в сознание. Юлька ойкнула, дернулась раз, второй и наткнулась на насмешливый взгляд.

- Выйди, - попросила она.

- А если ты потеряешь сознание? – Влад присел на бортик ванны, глядя в лицо своей соседки. Каштановые волосы намокли и облепили лицо, шею, спустились по плечам. Обычно шелковая непослушная грива доставала едва-едва до лопаток. Но в мокром приглаженном виде смотрела гораздо интереснее. Глаза Юльки стали казаться больше. Синие-синие. Разве могут быть глаза такими синими?

Скользнув пальцами по щеке девушки, Влад убрал в сторону мокрую прядь волос. Провел рукой по плечу, скользнул обратно выше, легко коснувшись шеи.

Сейчас было так легко сжать эту шейку рукой и заставить…

Влад поднялся.

- Я принесу тебе свой старый тренировочный костюм. Белья, извини, нет. Девчонок сюда я не вожу.

Юлька распахнула лихорадочно блестевшие глаза. Закусила губу. Фраза ударила. Он перешел на «ты», он коснулся ее. Он… сказал, что не водит сюда девчонок. Значит, водит куда-то еще? А она тогда недостаточно хороша?

А она…

Дверь закрылась. Юлька откинула голову на бортик, закрыла глаза. И мир погас.

 

Голова больше не была горячей. Думалось легко и дышалось тоже. Над головой был белый потолок. Справа мерзко что-то пищало над ухом. В правой руке едва ощущался холодок. Повернув голову, Юля посмотрела на нить капельницы, уходящей в стену.

- Очнулись, Юлия?

Голос над головой. Знакомый голос.

Нарушать традицию не хотелось, поэтому девушка сказала.

- Привет.

Влад усмехнулся, появился в поле ее зрения. Кровать чуть прогнулась под его руками, когда он оперся на подушку.

- Юлия.

- Как я здесь оказалась? – перебила девушка, не желая ничего слушать.

- Потеряли сознание в моей ванной. Я сделал укол жаропонижающего. Этого хватило до приезда скорой. В карете вы начали задыхаться, вам вкололи еще один укол и еще, но температура только росла. Начали бояться, что до больницы вас не довезут. Но повезло. Двухсторонний острый открытый плеврит. Красиво?

- Просто бесподобно. Давно я здесь?

- Две недели, - сообщил Влад.

- Федорыч меня убьет, - горько резюмировала Юля.

- Это кто? – спросил парень, исчезая из поля зрения. Потом чуть заметно скрипнул стул, на который он опустился.

- Препод, по высшей экономике. Не пропускает ни одной юбки. Если его поползновений не ценишь, завал и на пересдачу.

- А у тебя так плохо с экономикой?

- Как у всех.

Влад промолчал. Юля хотела повернуть к нему голову, но так и не смогла. Неожиданно для себя она уснула. А когда проснулась его уже не было. И за те две недели, что Юля провела в больнице, Влад больше не пришел ни разу.

 

Через месяц Юлька вернулась домой. Постояла на лестничной, даже не зная, стоит ли звонить. Потом отвернулась и спустилась на пролет ниже. К подоконнику.

Было еще холоднее чем раньше, а ключей не было. Но не было и сил, чтобы что-то сделать или… Вздохнув, Юлька вернулась обратно к двери, позвонила.

Дверь открылась без сакраментального вопроса: «Кто», но на пороге возник совершенно незнакомый мужик. Гора сала с выдающимся пузом. Смерив Юльку, он завопил тонким фальцетом:

- Янка, тут твоя дщерь завалилась!

- Гони в шею! Или продай кому, - отозвался из квартиры пьяный голос.

Юля вздрогнула. Жадный сальный взгляд прошелся по ней снизу вверх, сверху вниз. Потом гора одобрительно хрюкнула и прижала девушку к стене. Радостно облапила, подтянула сползающие штаны. И невзирая на сопротивление Юльки, начала раздевать.

Девушка отчаянно отбивалась, но силы были неравны. Слабая девчонка, только-только вышедшая из больницы, ничего не могла противопоставить огромной туше. На крики о помощи естественно никто не вышел.

Легкая кофточка упала на пол, следом в огромных лапах затрещала юбка. Юлька уже плакала, не в силах ни вырваться, ни сносить это унижение. А потом вдруг ее отпустили, и боров что-то возмущенно заорал у нее над ухом.

Сквозь гул в ушах прорвался ледяной голос.

- Цыть. За изнасилование срок полагается, если ты не в курсе. А если попадешь на зону из такого большого как ты, быстро сделают самую любимую девочку по камере.

«Влад?»

- Тебе то какое дело?

- Мне…

Юлька не смогла понять, почему так отчаянно заледенела спина. Влад протянул руку, медленно намотал на ладонь ее волосы. Потянул девушку на себя, даже не глядя. Все это время он смотрел неотрывно на борова. А у Юльки сердце холодило. Она с ужасом смотрела на Влада, которого считала не таким как все. И видела наконец то, что долгое время ускользало от ее взгляда.

А потом он ее поцеловал. И мысли ушли куда-то далеко-далеко. В другую вселенную, наверное. У его губ был ментоловый вкус. Твердые, холодные. Он целовал властно, целовал требуя отдать всю себя, чтобы потом ничего не получить взамен. Власть, требование подчиниться… Все это сводило с ума и раздирало на части.

Застонав, Юлька обмякла в его руках, позволяя все что угодно.

Лениво притянув девушку к себе, так что Юля уткнулась ему в плечо, Влад ответил.

- Моё. Ещё вопросы?

Что боров ответил, она не слышала. Его рука лежала у неё на плече. Его дыхание чуть шевелило волосы на ее макушке. Его! Это всё – это было слишком много, раздирающе. Адски.

Она ненавидела себя за то, что таяла в его сильных руках.

Она ненавидела его за то, что он пришёл… и была ему бесконечно за это благодарна.

А потом ненависть вспыхнула с новой силой, когда он сказал.

- За мной.

И она пошла…

 

Влад не мог передать злость, охватившую его, когда он услышал ее крик. Он был еще на втором этаже, когда до него донесся тихий крик. В будний день квартиры были пусты, и вряд ли она могла ее найти.

Он не мог угадать, что случилось до того момента, как поднялся, почти взбежал на этаж. И остановился, разглядывая отвратительную картину. Все вбитые в его голову техники и правила вылетели мгновенно.

Бить надо правильно – чтобы максимально экономить силы и наносить удар, не оставляющий синяков.

Бить надо так, чтобы тварь поднявшую руку на чужое, согнулась мерзко вереща.

Ярость не должна застилать вам глаза, ярость делает вас слабее.

О нет. Ярость хорошая помощница, она добавляет весу кулакам. И огромный боров так легко падает на пол.

Оставьте свою злость за пределами спортзала, не приносите свои проблемы в драку.

В правильность последнего пункта пришлось поверить. Даже после того, как он забрал Юльку с собой, Влада трясло от злости. Трясло неимоверно. И с каждым мгновением она все увеличивалась и увеличивалась. Когда открывал дверь машину перед Юлькой, парень постарался ее не тронуть даже случайно.

А она сжалась на сидении, мучимая мыслями, что она теперь грязная. Грязная!

Он вел машину, подрезая всех и вся и нарушая мыслимые и немыслимые правила. Но каждая следующая минута только увеличивали его злость.

Он не задумывался, почему его так задело случившееся. Но злость была слишком сильна.

Резко остановив машину у входа в старый сталинский дом, Влад приказал:

- Выходи.

Юлька вздрогнула всем телом, но послушалась. Шагнула на улицу. За ее спиной хлопнула вторая дверь. Машина подмигнула сигнализация и снова бы уснула, уставшая за эту погоню. А Влад командовал дальше.

- За мной.

Короткие отрывистые приказания. Он не собирался церемониться. И спустя пару минут перед Юлькой открылась тяжелая темная дверь.

- Заходи, - пройдя внутрь и прикрыв немного дверь, Влад показал налево, говоря отрывисто и сухо. – Кухня. В холодильнике еда. В ванной должно быть свежее полотенце и халат. Направо гостиная. Спальня налево. Там может быть грязновато. Не убирался. Ключи завезу вечером.

- А ты?

- Я домой, - отрезал Влад и повернулся.

Все о чем могла думать Юля в тот момент, что если он сейчас уйдет, то все закончится. Ничего не будет. И ее тоже не будет. Она коснулась его плеча, желая удержать, желая…

Он повернулся.

Глаза были почти черными от расширившихся зрачков.

Юлька вздрогнула. Сердце замерло, и по телу раскатилась ледяная дрожь. Из глаз Влада на нее смотрела голодная бездна.

Позвоночник превратился в столб. Все что она могла – это смотреть. Она даже не ощутила боли, когда спиной натолкнулась на стену.

- Дурочка, - прошипел парень. – Ты должна была дать мне уйти, если не хотела пострадать.

- Я думала, что я грязная, что ты… что я…

Под насмешливым взглядом Юля замолчала. Влад даже не касался ее, просто нависал, опираясь локтями на стену. Так близко, так душно…

Все, все что угодно, только не это молчание. Только не это, когда он рядом, но невозможно коснуться.

Ноги подкосились. Закусив губу, чтобы не завыть, девушка сползала по стене вниз. Влад не дал, подхватил прижал к себе, запрокидывая ее голову.

- Ты об этом пожалеешь, - сказал он сухо.

Юлька мотнула головой, пытаясь высвободиться, вырваться. Но Влад уже не отпустил, наклонился. Его губы лениво прихватили мочку уха девушки. Злость внутри требовала выхода, бушевала. Но руку на женщин он никогда не поднимал. Зато с помощью мягких податливых красоток было так легко переводить ее в другое качество. И чем плоха Юлька?

- Вла… Влад… - простонала Юля.

И имя отрезвило. Влад отступил в сторону, выпустив девушку из рук. Она осела на пол, мелко дрожа. А у него внутри ворочалось чудовище, имя которому была злость.

Круто повернувшись, Влад двинулся к дверям. Ему надо было всего лишь открыть дверь и выйти. Но вслед звучало.

- Не уходи…

 

Закрыть дверь. Медленно. Вначале на один ключ. Затем на второй. Накинуть цепочку, как он делал десятки раз. Снять пиджак и повесить его в шкаф.

Влад все делал медленно. Буднично.

Каждое движение он выполнял размеренно. Каждое движение должно было стать тем самым, которое охладило бы его мятежный разум. Но не становилось.

Юлька расширенными глазами смотрела на него и боялась сказать хоть слово.

Потому что этого Влада она не знала.

Зато темный огонь в его глазах она знала очень хорошо. Так смотрели на свою добычу мужчины. Так…

Влад вздернул ее на ноги, как тряпичную куклу.

Намотал волосы на руки, заставив Юльку откинуть голову, чтобы как-то смягчить натяжение. Беззащитная шея, беззащитные алые искусанные губы. И Юлька в его руках.

Скользнув правой рукой под растянутую водолазку, он огладил выступающие ребра, скользнул хозяйки по талии, очертил ямочку над ягодицами.

Юлька всхлипнула, о чем-то взмолилась. Влад не отреагировал, его губы скользнули по бархатной шее. Прикусив нежную кожу, парень тут же зализал укус. По телу девушки пробежали электрические разряды.

Это было слишком. Слишком остро. Слишком властно. И ни капельки не нежно! Дышать было тяжело, и в руках Влада она сгорала. На искусанных губах горчила кровь. А он даже не думал о том, чтобы поцеловать ее.

Властные поцелуи оставляли алые отпечатки не шее, плечах. Когда Влад прикоснулся губами к запястью, пульс сошел с ума. Сердце стучало так, что казалось вот-вот вырвется из груди.

Боль. Страх. Непонимание.

Тело Юльки плавилось в этих руках, и она ничего не могла поделать.

- Влад…

- Женщина должна быть слабой, - в голосе парня звучало что-то странное. Самодовольство? – Она должна подчиняться и не сметь возражать своему мужчине. Я думал за тобой упрямицей придется погоняться. А ты оказалась ближе, чем я мог себе представить.

Юлька дернулась, но было уже поздно. Влад подхватил ее на руки и закрыл за собой дверь спальни.

 

Напряжение волнами разбегалось по телу и собиралась внизу живота. От горячих властных рук нигде не было спасения. Юлька выгибалась на кровати, не зная чего ей хочется больше. Чтобы это немедленно прекратилось или никогда не прекращалось. Затвердевшие соски болезненно ныли.

Тело выгибалось на простыне, а Влад посмеивался сверху. Он еще был в брюках. Только его рубашка покоилась на краешке кровати.

Юлька давно осталась без одежды.

Горячо.

Губы на губах, на шее, на ключицах.

На груди.

Губы обхватывающие по очереди соски, обводящие их языком.

Губы чертящие влажные круги на животе вокруг пупка.

Губы на внутренней стороне бедер, под коленками.

Напряжение скапливалось в все более и более тугой комок, а потом Юля разлетелась на осколки.

Когда сознание вернулось, и она смогла разлепить влажные ресницы, то не смогла осознать всего случившегося.

Влад лежал рядом, на боку, опираясь на руку, он не сводил смеющегося взгляда с Юли. А следом его рука легла на ее грудь, описала полукружье и сжала.

- Повторим?

Выбора не было. Тело ныло, в голове билось разочарование. Она получила не то, что хотела. Тело ныло. Мало, мало, мало.

Влада было мало. Его хотелось больше.

Но тело было такое ватное, тяжелое, что двинуться не было сил. Но хотелось.

Юлька открыла губы, нервно провела по ним языком и потянулась к Владу, молча. Губы были едва заметно прикушены, кое-где уже появились первые засосы. Но Владу этого было мало, чтобы поставить свою печать.

Он хотел, чтобы сразу было видно, что эта девушка занята, а для этого надо было больше… больше… И, пожалуй, он уже знал, что надо сделать следующим.

 

Голова была тяжелой. Тело налившееся тяжестью, было просто неподъемным. А еще было очень тепло.

Юлька медленно открыла глаза, заранее страшась того, что может сейчас увидеть. Она не нашла ничего лучше, как уснуть на плече у Влада. Ночью было все просто и понятно, а сейчас?

Сейчас надо было встать, пойти и…

И что дальше?

Сев на кровати, Юлька поморщилась. Тело саднило. Алые отметины… покраснев как маков цвет, вспомнив о всех безумствах прошлой ночи, девушка потянулась к одеялу и замерла.

Влад проснулся.

Она уловила это каким-то глубинным женским инстинктом.

- Рано еще, - недовольно сказал парень, протянув руку и уронив Юльку обратно на подушку. Перевернулся, навис над ней, разглядывая алые отметины. Потом усмехнулся. – Дура ты, Юлька.

- Что?! – нервно спросила девушка.

И Влад размеренно повторил:

- Дура ты.

- Почему?! – обиженно-непонимающе спросила она.

Парень не ответил, перевернулся обратно на спину, перетащив заодно и Юльку. И теперь, сидя на его бедрах, она краснела и старалась не ерзать.

- Готовить умеешь? – спросил он, лаская девичью грудь.

Юля, тяжело дыша, пыталась не думать. Не думать…

- Умею, - прошептала она.

- Значит, уживемся вместе.

- Что? – дернулась девушка и застонала, откидываясь назад.

- Когда я говорю я, - шепнул Влад, прежде чем поцеловать ее, - ты молчишь.

«Хотя, когда перестанешь вздрагивать, на меня глядя, этот пункт можно будет пересмотреть»…

 

…Спорить с Владом никто из его семьи не стал. Мать схватилась за сердце. Отец одобрительно кивнул. И на этом все разборки были закончены.

А регистратор в ЗАГСе была порядком удивлена, когда невесту жених внес в зал для регистрации на плече, как мешок с кулем…

Впрочем, «да», Юлька все-таки сказала. А больше Влада, совершенно не желающего чтобы кто-то увёл у него «его добычу», ничего не интересовало.

2-3.12.2012