И жили они долго и счастливо...

Любовно-фантастический роман || Пустыня смерти

Пролог.


Мой мир – это жара, бескрайняя жара, от которой плавится песок, а миражи – обычное дело. Объяснить закономерность их возникновения не могут ни шаманы, ни жрецы наших богов. Говорят, могли маги городов, но о них известно только то, что они когда-то были.

Те, кого продают в эти города, никогда не возвращаются в наши песчаные аулы. А у нас детей и подростков продают часто. Аул Песчаных крыс считается одним из самых крупных в пустыне Аррахат. И ещё около десятка маленьких аулов поставляют Песчаным крысам живую дань. Людей.

Самые красивые девочки воспитывались в качестве будущих наложниц: несколько лет подряд их учили танцевать, поддерживать беседу на любую тему, а ещё ублажать своего господина.

Самых выносливых и гибких мальчиков учили на охранников, разведчиков, убийц и телохранителей.

Далеко за пределами нашей пустыни, нашего Аррахата, славился аул Песчаных крыс. Никто больше не мог за несколько лет создать такое идеальное произведение военного или гаремного искусства из живого, порой совершенно безграмотного товара.

Для того чтобы в свой гарем добавить настоящую жемчужину или получить верного пса в человеческом облике, влиятельные господа ехали к нам из самых крупных городов Раяра.

Ну, если быть точнее, не совсем «к нам». Я как раз была не более чем живым товаром, за который мой родной аул получил доступ к воде на десять лет. Достойная цена за упрямого, несговорчивого и диковатого ребёнка без защитников.

Отца я никогда не знала. В ауле поговаривали, что он был северянином, беглым каторжником, бывшим наложником и даже жителем какого-то города. Сказки. Какой городской житель согласится променять хрустальные купола, искрящиеся реки и прохладные дома на зной пустыни? Вот-вот, никто в здравом уме на это не согласится. А про Север вообще уже давно никто ничего не слышал.

Мало найдётся в Раяре идиотов, которые решатся на такую глупость, как пересечение скалистого кряжа – пика Гроз. Единственного места, где не было песка, забивающегося в глаза, нос и уши. Но никто даже думать не решался об этом месте, лишённом милости богов пустыни. Там не было солнца, там царили только скалы и в некоторых местах высокие деревья, смеющие своими макушками попирать тучи. Там грохотали грозы, и постоянно шли проливные дожди.

Не знаю, о чём думала моя мать, когда встретилась с отцом. Может, совсем и не думала. Но через восемь месяцев, гораздо раньше срока, на свет появилась я, змеиный выкормыш.

У меня было настолько слабое здоровье, что шаман нашего аула велел матери выпаивать меня ядом змеи, смешанным с козьим молоком. Мать была удачливой охотницей на гигантов – огромных рептилий, водившихся в нашей пустыне. Для неё не составило труда бы добыть яд. Выпаивать ядом грудного ребёнка казалось безумием всем, кто знал об этом, а мать решилась послушаться совета шамана. Меня выкармливали змеиным ядом почти полтора года. И я не умерла, осталась жива, даже здоровье стало таким крепким, что потом меня не брала ни одна зараза.

Но зачем я осталась жить? Почему я не умерла? Почему?

Я до сих пор задаюсь этим вопросом, но все так же не нахожу на него ответа. Видимо боги Раяра не смотрят на меня, предпочитая своим взглядом одарять более достойных для этого людей.

Я не в обиде. Кто я и кто они? Всесильные боги и беспамятная девчонка, сирота, для всех остальных остающаяся везде и всегда «змеиным выкормышем».

В любом случае, я знаю о себе лишь то, что мне сказали добрые люди. До трёх лет я жила в семье и даже, наверное, в счастье.

Я не знаю, может быть, это и правда. Мои воспоминания из детства остались там, в прошлом, вместе с матерью. У меня нет ни запахов, ни звуков, ни образов. Ничего, что я могла бы вспомнить, утешая себя в тяжёлые времена. Мои воспоминания начинаются где-то в три с лишним годика. Не размытые, а чёткие. Врезавшиеся в память.

Тот год бы не очень удачным. Змей почти не было, бараны от аула ушли в сторону. И охотники не возвращались очень долго. Когда же они приходили домой, бледные, похожие на высушенных мумий, их лечил шаман.

Нас было только двое, некому было помочь. Из-за меня, маленького ребёнка, мать во время охоты не уходила далеко от аула. Приносила когда барашка, когда ящерицу под полметра ростом, когда пару сверкающих рыбин. Рыбалка была опасным занятием. В мутной реке, протекавшей у нашего аула, обитали не только беззащитные рыбы, но и те, кто этими рыбами питался.

Но, однажды, мать ушла на охоту и не вернулась.

Прошёл день, второй, третий. Забеспокоились в ауле, но некому было идти её искать. Да и куда? Шаман молчал.

А спустя пару недель охотники нашли огромную змею, ещё до конца кого-то не переваривавшую. Уползти от них змея не смогла. Не могла она, обожравшаяся, и атаковать. Из желудка этой твари достали мамин браслет – из белого, никому не известного металла, покрытого вязью угловатых значков.

Браслет отдали мне.

Понимая, что змея съела именно мою мать, старейшина аула вынес решение – оплату за змею делить на четверых. И на эту четвертую часть кормить меня.

Год был голодный не только в нашем ауле. А змея была большой и ценной, её хватило на год, почти полтора. За это время меня никто не обижал. Не считать же за обиду кличку «змеиный выкормыш». Но при этом меня ничему не учили. Никто не хотел брать меня в свою семью, никто не хотел мной заниматься и растить подмастерье для себя. У мастеров были свои дети, которым они собирались передавать семейное искусство, а к охотникам я не годилась по возрасту.

А один голодный год сменился вторым, не менее голодным. Шаман сказал, боги гневаются. Нужна жертва.

Вот тогда-то меня и решили принести в жертву богам пустыни. Шаман возражал, но кто его будет слушать? Оголодавшие люди озверели, шамана не убили, но временно заперли. А я …

Жители аула всё сделали как положено. Меня натёрли маслами, разрисовали алой краской на основе крови жертвенной козы, завернули в её же шкуру и распяли на алтаре.

Три дня и три ночи я пролежала на холодном камне, разглядывая огромные звезды над головой. Незнакомые созвездия, яркие драгоценные камни на иссиня-чёрном полотне. Мне было холодно, страшно. Хотелось есть, пить. Особенно пить.

На исходе первой ночи губы начали кровоточить, и горько-солёные капли крови были единственной влагой в этом засушливом аду.

Но боги отказались принимать жертву. Не угодил им змеиный выкормыш. Жертвоприношение оказалось неудачным. И милость богов от нашего аула отвернулась окончательно.

Как бы далеко охотники не уходили, они возвращались ни с чем. Купить еду было негде, в ауле начался голод. Умирали дети и старики – хранители знаний. Жили на воде, да запасах вяленых корнеплодов, выращивавшихся для охотников.

А затем случилась настоящая трагедия – пересох колодец.

Брать воду в реке было нельзя, там она была грязной и не подходила для питья. Её даже для стирки не использовали. Нужен был другой выход.

Старейшине аула пришлось идти на поклон к главе аула Песчаных крыс. Доступ к своему колодцу крысы дали на десять лет, взяв живую дань. Аул отдал пять подростков. Четырёх мальчиков и девочку, а ещё неприкаянного ребёнка. Вот этим ребёнком и была я.

Пустынникам я приглянулась за свою внешность.

Дети аула ходили с церемониальными причёсками. А я бегала по песчаным насыпным дорожкам с распущенными волосами ниже пояса. Никто меня не выбрал, я никому не была нужна. И я – как глина в умелых руках, могла стать кем угодно. А ещё я очень сильно отличалась от других детей.

Мои все сверстники были крепко сбитые, с кожей ярко-алого цвета. Их глаза были широко поставлены, нос выделялся на лице толстой картошкой. А их брови и ресницы давно уже были опалены на торжественном огне.

Естественно я никогда не подходила к этому огню и близко. Кто бы подпустил выкормыша к камню богов? Обычные дети приходили к нему, когда входили в пору зрелости. Второй раз брови и ресницы опалялись после свадьбы.

Я была в ауле отчасти изгоем, поэтому меня никогда не брали на обряды и проведение ритуалов. Кажется, шаман меня жалел, но только его мнение ничего не меняло.

И мои яркие янтарные ресницы, и брови такого же цвета вразлёт, и волна янтарной гривы – все это показалось продавцу достойным товаром. В родном ауле от меня избавились даже с удовольствием, подумав о том, что источник проклятья переходит в другой аул.

К сожалению, это было ложное мнение. Мой родной аул перешёл дорогу крупному соседскому аулу, и его сравняли с песком через пару месяцев после того как меня купили.

В ауле Песчаных крыс старейшина долго не думал над моей судьбой. Ему было достаточно одного взгляда на живую дань, и наша участь была решена. Девочку в домашние рабы. Двух мальчиков в убийцы, двоих – в телохранители. А я стала воспитанницей сухопарой Альзин.

Я оказалась в эпицентре торговой жизни, я стала будущим товаром.

Моя личная мучительница десять лет пыталась сделать из меня наложницу, достойную гарема влиятельного горожанина. Я не поддавалась обучению. Я не хотела становиться чьей-то постельной игрушкой и упиралась руками и ногами.

И на меня махнули рукой. Нет, меня не оставили в покое, не отправили в другое место. Меня все так же готовили к продаже. Внешний вид был дорогим товаром, даже без совокупных достоинств в виде положенного обучения.

Таких наложниц в ауле называли смертницами и продавали втридорога.

Да, я знала, что меня продадут именно в этом качестве. И ничего не могла с этим поделать. Я не думала о побеге – сбежать было невозможно. Мучительная смерть раз в цикл очередной мечтательницы была достаточным уроком для остальных.

Но даже так я не собиралась сдаваться и мириться с участью слабовольной ублажательницы. Нет уж. Я хотела подороже продать свою жизнь. И пусть потом умру, но добровольно никому не сдамся!

К тому же умершему в мучениях, как обычно умирали проданные из аула смертницы, боги Раяра даровали счастливое перерождение. В новой жизни я надеялась открыть глаза мужчиной.

Меня манил бескрайний мир воинского искусства! Я мечтала о мече с той же страстью, с которой девочки-воспитанницы Альзин мечтали о хорошем господине. Именно поэтому я делала все, чтобы попасть под наказание. Провинившихся приковывали на весь день у позорного столба.

Других там нещадно пороли, а вот девочки-наложницы оставались там в духоте и жаре. А ещё там же тренировались под присмотром мастеров военного дела мальчишки. И они не могли устоять. Бранные слова и насмешки дождём сыпались на девочек. Хватало одного-двух наказаний, и девочки старались изо всех сил, чтобы под них не попасть.

Мне было все равно. Я не слышала слов, да и первое время моя красота была настолько экзотичной, что мальчишки молча любовались. А потом они ко мне привыкли.

Я же, забыв обо всем, смотрела за уроками воинского искусства. Я смотрела жадно на мастеров, впитывая каждое их слово. А когда на ночь меня бросали в змеиный карцер, я учила увиденные движения до ломоты в костях, до боли в мышцах, до сорванных ногтей. До упора, пока знание не становилось моим.

Однажды, мне повезло. Я висела на позорном столбе, когда приезжий мастер принимал зачёт по воинскому мастерству у наших мальчиков. Как он их швырял! Никто, даже самый сильный из нового набора не выстоял против него даже минуты!

А я знала, что мне на это хватило бы умений! Знала, что могла бы выстоять там, против него. Я бы могла с лёгкостью увернуться. Мне даже не составило бы это особого труда. У меня было прекрасное тело. Танцы подарили мне гибкость, а ночные тренировки помогли мне развить координацию. Возможно, я заблуждалась, но выяснить это мне так и не удалось.

Оглядевшись вокруг, мастеру внезапно увидел меня. Видимо ему захотелось унизить учеников, поставить их на место, в последнее время мальчики много о себе возомнили. И приезжий мастер приказал меня расковать. Ключ от кандалов был у Альзин, и её вызвали с уроков. Наставница, в злобе подпрыгивала, махала руками и кричала, что никто, ни за что, никогда не посмеет портить шкуру её девочек.

Мастер потребовал – тогда покажи сама. И Альзин замолчала, словно её огрели по голове мешком, или она потеряла сознание.

Несколько минут наставница молчала, потом злобно взглянула на мастера. Мне даже показалось, что она сейчас ударит мужчину.

А потом Альзин кивнула.

Забыв обо всем, я смотрела на наставницу и не верила своим глазам. Она взяла ленту! Обычную ленту, с которой нас заставляли танцевать десятки, сотни раз! Легонько качнула головой, отчего бусины в ушах и на шее зазвенели, заблестели под солнцем. И вышла на площадь.

Я не сразу смогла понять, как она это делает. Потом я осознала, что происходит. Альзин танцевала. Мастер атаковал на высокой скорости своей чудовищной оглоблей – двуручным мечом. А она не применяла никаких приёмов, но полторы минуты ускользала от атак мастера безо всякого труда.

Это было красиво и поучительно. И танцы добавились в список тех наук, которые я никогда не пропускала и почти никогда не срывала.

Нет. Не могу сказать, что я воспылала к наставнице любовью, слишком уж Альзин была неприятным человеком. Но я поняла главное – у неё можно многому научиться. И именно это я и делала. Училась. Тому, как можно двигаться, тому, как маскироваться, тому, как управлять людьми.

По идее, последнее было не совсем по её профилю деятельности, но вы попробуйте управиться с толпой девчонок, в голове которых ветер. Без практики не получится ни у кого и никак. А у неё – получалось. Возможно, не всегда самым лучшим образом, но девочки у нашей наставницы вели себя как шёлковые. А ещё у неё почти никогда не было крупных проблем. У других наставниц случались несчастные случаи, а у нас нет. Альзин нас не любила, но мы были дорогим товаром, и на свой лад о нас она заботилась.

В конечном итоге, единственным предметом, на который я забивала змеиный крюк, была наука ублажения мужчин. Не желала я этому учиться и все тут.

Заставлять меня пробовали. Но наказания не помогали. Да, раз за разом я оказывалась у позорного столба, в змеином карцере – но это было бесполезно.

Дважды меня оставляли в пустыне, но боги меня не видели, не замечали. И меня живой возвращали в лагерь наложниц. И снова пытались сломать.

Я сопротивлялась изо всех сил, демонстрировала послушное прилежание на остальных уроках, и меня ненадолго оставляли в покое, в надежде, что чуть позже я буду более мягкой, и меня удастся подчинить.

Если бы не Альзин, меня могли продать, как есть. Но она утверждала, что меня можно продать гораздо выгоднее, если дождаться, когда я войду в возраст.

Она не ошибалась. Все чаще и чаще покупатели смотрели на меня жадно. Я была для них желанна. Сальные, похотливые взгляды были клеймом, то и дело загоравшимся на моей коже. Заявки на предварительную продажу сыпались дождём, поднимая стартовую цену, вынуждая нервничать старейшину Песчаных крыс.

До возраста продажи, мне исполнялось восемнадцать лет, оставался всего месяц, когда случилось то, что навсегда перевернуло мою жизнь.

От меня снова отвернулись боги. Все началось четырнадцатого дня месяца змеиной свадьбы. Последний месяц до продажи в лагере занимались внешним видом наложниц. Вода была драгоценна. Но в ауле Песчаных крыс был свой оазис. Там, в небольшой заводи, купали наложниц.

Масла, натирания, ванны, притирки и снова масла.

И так по кругу. Раз за разом. Даже, несмотря на то, что я была смертницей, в этот косметический ад запихнули и меня.

Было жарко. Мелкие белые песчинки раздирали горло. Хотелось, как песчаным псам, вывесить язык на бок и завалиться, тяжело дыша.

Да вот только, кто бы нам позволил такое некрасивое, неаппетитное и неправильное поведение? У нас не было ни права выбор, ни права голоса. А в скором времени некоторые языки должны были отрезать. Нет, не всем. Только тем, кого купят любители тишины.

Для прочих в течение пары месяцев перед этим косметическим адом девочки учились стонать. За первые дни, в начале уроков я нарушила, кажется, все правила Альзин. Тогда же от неё я и услышала: «Какая жалость, что ты не парень. Отдали бы тебя мастерам, там бы из тебя, если не человека сделали, так помогли бы умереть. Впрочем, не хочешь учиться, иди к Гаю. Он тебе найдёт задание, а я не буду на тебя тратить время. Уже поздно переучивать, ты неисправима».

Гай – старейшина Песчаных крыс, задание мне нашёл. Два месяца по утрам я сидела в его шатре и занималась счётным делом. Жена старейшины была на сносях и полностью занималась домом.

Два долгих замечательных месяца я общалась с цифрами. И была счастлива, если можно так охарактеризовать моё состояние.

Если бы я была чуть менее экзотична, если бы сумма моей продажи не выросла бы уже в три раза по сравнению с самой красивой из трёх остальных девочек-смертниц… Возможно, Гай взял бы меня второй женой для своего старшего сына. И я бы осталась в ауле. Но я слишком дорого стоила.

Даже как, нет, пожалуй, особенно как смертница.

Но все было мнимо. Все планы, надежды, мечты – мои и других девочек, все они были тщетны. И день продажи для нас так никогда и не наступил.

Ночь с тринадцатого на четырнадцатое месяца принесла скандал. Кто-то изуродовал продажные шаохе девушек-смертниц. Альзин подумала на меня.

Поскольку я никогда не оправдывалась, да и можно подумать, мне такую возможность кто-нибудь дал, моя вина была доказана мгновенно.

И наставница заперла меня в змеином карцере. Среди ночи, даже без подношения змею-охранителю. Бросила в сердцах, надеясь, что меня сожрут, и ушла.

Дело было привычным. И уже давно в самом тёмном углу, куда не доставал свет факелов, я сделала себе небольшое убежище. Вместо кровати пара пуков жёсткой болотной травы, какая-то дерюга, шаохе, оставшееся от прошлых смертниц. Я знала, что никто и никогда не осмелился бы потревожить меня в этом углу.

Чуть выше выходила нора гигантской змеи. Аул Песчаных крыс охранял щитомордник. Я не знаю причину, по которой в ту ночь он меня не тронул. Может быть, змей спал. А может для него я невкусно пахла. Я не знаю.

Я забилась в свой угол, накрылась тряпками и уснула.

А утро не наступило.

Все произошло гораздо страшнее, чем можно было бы предположить. Я проснулась от того, что мне трудно дышать. На груди был дискомфорт. И первая мысль, пришедшая мне в голову, ударила набатом – опоили! Продали и теперь…

Потом пришло понимание. Тяжесть на мне какая-то уж больно односторонняя. И не шевелится, и вообще холодная. Поэтому вторая мысль была куда более разумной: «Может, змея?»

Но нечто было холодным и неудобным и напомнило алтарный камень, врезавшийся мне с детства в память. Или труп. Последние редкостью для меня не были, в карцере я не раз их встречала. Поэтому хоть и пришедшая в голову мысль была кощунственной, она меня не испугала. Мёртвые куда безопаснее живых.

Я откинула в сторону дерюгу, спихнула что-то мне мешающее и поднялась из своего угла. Та картина, которую я увидела, отпечаталась в моих глазах навсегда.

Неглубокое подземелье было просто завалено телами.

Мужчины, женщины, подростки, дети…

Я узнала Гая с изуродованной левой половиной лица. Рядом с ним была его жена, в стороне их дочь. В другой стороне была убитая девочка-смертница, с которой я была хорошо знакома. Её прекрасное лицо было искажено в немом крике.

Сверху, там, где карцер открывался, тянуло дымом, доносились невнятные голоса. И услышав все это, я сделала самое умное из того, что могла сделать. Я не покинула своего спасительного прибежища.

В страшной компании мертвецов и гигантским змеем я провела весь день, а потом и наступившую ночь. Я видела щитомордника-охранителя, видела его вживую впервые в своей жизни. Огромное создание, ползущее вдоль стен и выбирающее себе еду, подавляло. Змей был страшным, но прекрасным. Чешуйки на его теле складывались в какой-то узор, голова была слегка закруглена. Серое брюшко было покрыто мелким чешуйками, а в отблесках факелов я хорошо видела коричневые бока с узорами из округлых пятен.

Змей меня не тронул, прополз мимо.

Я не сошла с места, меня трясло. Ощущение того, что это огромное величественное создание проползло мимо, выбило из колеи. Но, даже понимая, что я могу в любой момент стать добычей щитомордника, я не хотела наверх. И когда послышались человеческие голоса, я спряталась. Люди, которые видели во мне товар, которые собирались меня продать, обречь на смерть, сами после своей смерти стали моей защитой.

Вниз спустились люди в шаосе. Когда один повернулся, мне из моего тёмного угла был хорошо виден герб Песчаных волков на его спине. Герб несуществующего аула. Затаившись, как змея, я слушала шаги, вслушивалась в голоса чужаков. И боялась, что они меня найдут.

Но этого не случилось. Они обыскали всё, что могли, кроме моего угла, где из норы показались глаза змея, и ушли. Хотя скорее, убежали, поджав хвост.

А потом сверху раздался влажный чпок, и выход на поверхность исчез.

Это не было удивительным и невероятным происшествием. Змеи-охранники иногда сходили с ума. А змеиные лекари жили далеко. И для безопасности жителей аулов во всех карцерах была встроена система, закрывающая выход наверх.

Но у меня больше не было причины туда стремиться. Мне не надо было видеть, чтобы понимать, что аула больше нет.

Возможно разбойники, возможно люди из другого аула, возжелали получить партию наложниц, телохранителей, убийц и домашних рабов бесплатно. Это не было редкостью.

Песчаные крысы тоже так зарабатывали на жизнь, нападая на чужие поселения и забирая оттуда людей. Это было знакомо, но от этого не становилось менее чудовищным.

Ясным мне было только одно, боги снова отказались взять мою жизнь.

Я не знала, почему это произошло, мне некого было об этом спросить. Но почему-то моя жизнь была угодна богам, почему-то они не хотели меня забирать. И даже оставаясь здесь, в каменном мешке, я знала, что не умру.

Из карцера был ещё один выход, более естественный, хотя, конечно, тоже рукотворный, только не человеческими руками. Это был выход, сделанный змеёй. Я не знаю, решилась бы я в других условиях шагнуть в эту нору. Если бы не угроза страшной смерти от трупного яда, решилась бы я войти на территорию змеи. Я не знаю этого сейчас, я не знала этого тогда, но я шагнула в нору.

Змея появилась сразу же. Будто я по незнанию пересекла какие-то сигнальные метки. Мне было нечего ей противопоставить. Я не могла быстро бежать. В темноте это было чревато травмами. У меня не было оружия, и если бы змей напал, я бы не смогла отбиться.

Но щитомордник не напал. Охранник карцера двигался за мной до выхода из своей норы. Он то отпускал меня подальше, то его раздвоенный язык щупал воздух у моей шеи.

Вначале было безумно страшно, а вдруг нападёт, укусит, пожрёт заживо?

Но минуты текли. Змеиная чешуя шуршала по песчинкам, усыпающим коридор под землёй. Тихий звук сопровождал меня неотступно. Несмолкающий, он то немного затихал, то снова нарастал.

И в какой-то момент я поняла, что страх исчез.

Мне стало все равно, что со мной станет.

Всё, что я могла – это переставлять ноги.

Шажок за отца, которого я никогда не видела.

Шажок за мать, которую я уже давно не помнила.

Потом за Альзин, наставница была бы очень недовольна, что я осталась жива даже в таких условиях.

Шажок за Гая, замечательного старейшину аула. И за его жену, которая даже не успела насладиться своим материнством. За их старшего сына, из уст которого я никогда не слышала «Змеиный выкормыш».

Шажок за их чудесную младшую дочь, которая учила меня плетению из бисера.

Шажок за мастеров воинских искусств, которые, даже не зная этого, многому меня научили.

За девчонок, с которыми вместе я училась.

Я не знаю, сколько прошла, прежде чем передо мной распахнула свои объятия пустыня. Только помню коридор, серую тьму, шелест чешуи, и внезапно бескрайний простор белого кварцевого песка.

Прекрасная картина свободы, освещаемая лучами поднимающейся над Раяром Меды. Огромный круглый глаз с двумя спутниками расправлял лучи палящего зноя над Аррахатом.

В лицо мне ударила чудовищная жара. Волосы, брови, ресницы опалило, словно чужое божественное дыхание прокатилось по моему лицу. Ноги подогнулись. Я больше не могла идти. Я не могла себя заставить сделать даже шаг. Нельзя сказать, что это пришла апатия на смену страху. Совсем нет.

Меня объяла пустота. Совершенно неожиданно я оказалась совсем одна в центре чуждого и мне совсем незнакомого мира. Меня готовили к смерти, а я совершенно неожиданно осталась жива. Погибли другие. Те, кому бы ещё жить и жить.

Конечно, я совсем не считала, что их смерть на моей совести, кому нужно змеиное отродье?

Я не знала другого. Я не знала, как мне относиться к тому, что я выжила. Я не знала, что мне делать дальше. Ведь я осталась одна!

Я даже не знала, в какую сторону мне теперь идти, чтобы выйти к какому-нибудь жилью, к людям. Мне пойти налево? Направо? Прямо? Должна ли я вернуться назад к аулу и пройти куда-то оттуда? Что я должна делать? Как мне теперь жить? Попав к людям, не окажусь ли я снова живым товаром? Или бессловесной рабыней?!

В моей голове роились вопросы без ответа, причиняя мне боль.

Вокруг был жар. Накаляющаяся Меда поднималась все выше и выше и в результате загнала меня обратно в нору змеи. И там, от усталости, бессилия, обезвоживания, я потеряла сознание.

То, что случилось, я посчитала сном, бредом усталого воспалённого сознания.

Я увидела змея. Щитомордник возник надо мной, и его раздвоенный язык то и дело мелькал в воздухе над моим лицом:

– Змеиное дитя, чудесный ребёнок, только сбившийся с пути. Чего ты хочешь, дитя?

– Переродиться, – выпалила я, даже не задумавшись.

– Твой срок ещё не подошёл, дитя. Тебя ждёт долгая жизнь. И никто не сможет её у тебя отобрать.

– Почему?

– Ты змеиное дитя, – сказал змей, словно это должно было ответить на все мои вопросы. Затем качнулся на хвосте, бережно обхватил меня в свои чудовищные кольца. – Спи, дитя. Немного побудь здесь, а после я доставлю тебя туда, где ты найдёшь ответы на свои вопросы. От этого двуногого пахнет так же, как и от тебя.

– Пахнет?

– Да, нашим молоком и нашим ядом.

– Разве у змей есть молоко? – изумилась я.

Щитомордник зашипел. И в этом не единожды слышанном обыденном звуке, я неожиданно уловила насмешку.

– Тебя вскормили змеиным молоком и змеиным ядом. Когда ты первый раз поменяешь шкуру, ты узнаешь смысл этих слов.

– Эй, эй! Что значит, поменяю шкуру?! Я же не змея!

Накатившая на меня растерянность пополам с истерикой, была настолько сильной, что мои глаза распахнулись сами собой. И вот здесь меня поджидал крупный такой сюрприз. Я не спала. Совсем. А ещё я была в сознании.

Конечно, поручиться за то, что у меня нет температуры, и это не бред, я не смогла. Но факт оставался неизменным.

Чтобы я не замёрзла в ледяном ходе, меня кольцами обнимал змей. И я с ним разговаривала!

Истерику отрезало, словно её никогда и не было. Ну, змей, говорящий. Мелочь!

Проблема была в том, что по-змеиному шипела я. Я! Сама!

Как настоящая змея.

Вот теперь на меня накатило. Нет, это была не истерика, это было сродни неверию.

Рассудок цеплялся за реальность, а некий ехидный червячок самолюбия подталкивал за эту черту, нашёптывая: «Поверь, ну же! Просто ты не такая как все. Ты всегда это знала. Вот почему тебя не тронули боги пустыни, вот почему тебя не обижали змеи. Вот почему мы сможем все и даже немного больше! Перед нами будущее. И нам совсем не надо становиться чьей-то наложницей. И даже умирать не надо. И становиться охотниками. Мы можем свою жизнь построить так, как мы того пожелаем!»

И на этом самолюбие заткнулось, оставив меня растерянной, разбитой, ничего не понимающей.

Змеиный раздвоенный язык коснулся моей щеки.

«Спи, дитя», – прошипел змей. – «Набирайся сил. Человеческой еды больше не осталось, но в моей норе есть немного воды. Ночью мы тронемся в путь».

Это могла быть ловушка. Это мог быть бред моего воспалённого сознания, но я доверилась змею, закрыла глаза и ввергла себя в милость богов Раяра. Им виднее.


…А он был совершенно слепым, тот старик, что встретил меня на пороге у огромного шатра. Попробовав языком воздух, Змей обвился вокруг меня, пожелал удачи и растаял обратно в пустыне. А я осталась стоять.

Белые, пугающе пустые глаза старика смотрели на меня. На его лице не было никакого выражения. И я стояла под этим пустым взглядом, переминаясь с ноги на ногу, и не знала что сказать.

«Мир вашему аулу»?

Так вокруг никакого аула-то нет. И он точно не старейшина.

«Я заблудилась?»

«Я пришла сюда, чтобы найти ответы на вопросы?»

«Не посчитайте меня блаженной, но меня только что сюда привёз змей, но я даже не знаю зачем? Просто он сказал, что от нас пахнет одинаково?»

Пауза затягивалась.

Молчание становилось невыносимым.

И тогда я сказала то, что не собиралась никогда никому говорить.

– Помогите мне, пожалуйста, – попросила я тихо. – Мой аул уничтожили, я осталась совсем одна и не знаю, куда мне идти, и что теперь делать.

Слепой не сказал мне ни слова.

Он просто молча показал рукой на свой шатёр.

Он не сказал ни слова, пока наливал мне воды в крутой рог песчаного барана.

Он не сказал ни слова, просто молча выдал мне пару лепёшек.

Первые слова, которые я от него услышала, были слова: «Оазис там, одежду и полотенце я тебе дам. Как тебя называть?»

Ответить на этот вопрос оказалось очень сложно. Своё имя я не помнила. Наверное, когда-то мне его давали и даже называли этим именем. Но это было очень давно.

Называть саму себя выродком не хотелось, выкормышем тоже.

А затем в памяти всплыл коридор, щитомордник и его тихое шипение. И я решилась принять то, данное мне имя.

– Змеиное дитя. Я Змеиное дитя.

– Хорошо. Я буду называть тебя Змеёнок. И ты станешь лучшим проводником по пустыням, которого когда-либо видел Раяр.

– Я девушка, – заметила я осторожно.

Губы старца раздвинулись не то в улыбке, не то в усмешке.

– Уже нет. Ты змеиное дитя, воспитанник пустыни. И только от тебя зависит, как далеко над Раяром разлетится твоя слава.

Я ему не поверила, этому слепому старцу. Да и кто бы смог?

Я ждала вопросов, думала, что на них отвечать. Но старец ни о чём меня в тот вечер не спросил.

А на следующий день началось моё обучение.

Слепой учил меня всему: как найти воду в пустыне, как предсказывать погоду и определять зыбучие пески, как укрываться от непогоды и водить караваны. Как искать песчаных баранов, как их убивать и свежевать.

Несмотря на то, что старец был слеп, он учил меня стрелять из лука, метать кинжалы и драться. Я не знала и половины тех приёмов, которые он мне показывал. И вряд ли их знали мастера из аула Песчаных крыс.

Очень быстро мои руки перестали быть нежными и ухоженными, стали обветренными и в мозолях.

На смену гибкости танцовщицы пришла воинская выправка.

И под мужским шаосе меня невозможно было отличить от парня, если, конечно, не ощупывать.

Хозяин шатра сказал называть его дед Ассан, и он постоянно обращался ко мне как к парню. И мало-помалу я привыкла говорить о себе в мужском роде.

За месяцем последовал второй, третий, сменились сезоны, прошёл один год, пошёл второй. И на исходе трёхгодичного цикла, дед Ассан представил меня своим друзьям в пустынном ауле Странников.

– Мой наследник, Зеон, – отрекомендовал он, хлопнув меня по плечу. – Прошу учесть, лучший проводник по пустыне из возможных. Даже лучше меня будет, главное дать ему набраться опыта.

– За этим дело не станет, – пообещали собравшиеся в таверне пустынники.

И сдержали своё слово.

Так появилась на свет легенда нашей пустыни. Так родился Зеон, Змеиное Дитя, а я, несостоявшаяся наложница-смертница, умерла.

I. Королева песчаных муравьёв.


Хорошо просыпаться поутру, когда за тканевым пологом звучит хорошо знакомая песня грядущего шторма. Несмотря на то, что сегодня с утра не небе не было ни одного облачка, я знала точно – близится буря.

Я считывала это предсказание в напеве пересыпающегося песка. Как нетерпеливый человек переминается с ноги на ногу, желая отправиться в путешествие, так и здесь, песок шелестел, шумел, перекатывался гигантскими волнами, ожидая в нетерпении тот миг, когда ладони урагана подхватят его и вознесут высоко-высоко в небо. Небо к этому моменту нальётся тревожным свинцом и будет злобно огрызаться громом на никуда неспешащий ветер.

– Дед! – ещё не выползая из кровати, я взяла дивный гребень из дерева, чтобы расчесать волосы. – Буря грядёт!

– Она всегда грядёт в этот сезон, ты же знаешь.

Я звонко засмеялась. Дед бурчал. Снова я услышала шёпот предвестников быстрее, чем он. Несколько циклов назад он брал в дом мальчишку бестолкового, а, оказалось, приручил настоящего змеёнка. И ведь действительно же приручил.

Дед дал мне то ощущение семьи, которого у меня никогда не было, обучил тому, что в жизни не два цвета: чёрный и белый, а гораздо больше.

Только благодаря ему я полюбила пустыню искренне всей душой, а не так, лишь говоря вслух о своей любви. Я полюбила змей и больше не пугалась до истерики, когда они со мной заговаривали.

Дед говорил, что человек легко привыкает ко всему новому, но я не только привыкла к змеям. Я узнала их поближе и нашла к ним подход. А после этого приручила и приманила к аулу трёх разноцветных красавиц. И теперь, даже если я уходила с караваном одна, я точно знала, что дед не останется без защиты.

А с каждым разом, с каждым новым заказом дела становились тяжелее, и из дома я уходила все дальше и дальше. Не к пику Грёз, конечно, туда даже я караваны не водила, но не раз и не два вершины, окутанные тучами, появлялись по пути нашего следования, то справа, то слева, то за спиной.

И все чаще и чаще я поглядывала в сторону дальнего перевала, с интересом гадая, удастся ли мне там побывать.

– Змеёнок.

– Да?

Мой старик, пройдя в шатёр, опустился на мягкие подушки. Посмотрел в ту сторону, где сидела я сама.

– Змеёнок, откажись от работы, с которой сегодня к нам придут.

– Сегодня? – насторожилась я, – но ведь песчаный шторм скоро начнётся! Кто решится в такую погоду-погибель двинуться в путь?

– Тот, кому выбирать не приходится.

– Дед, ты точно что-то знаешь!

– Боги никогда не говорят мне про тебя, змеёнок. Но в этот раз, я сердцем чувствую, что нельзя тебе за эту работу браться.

– Но почему?!

– Послушай меня. Не нужна нам такая работа. Что бы ни предложили, какие бы горы ни посулили – не берись за заказ.

На деда я смотрела с непониманием. В груди ворочалось глухое изумление. О чём он сейчас говорит? Он мне не доверяет? Он считает, что я с чем-то не смогу справиться? Что это за работа такая, которую я брать не должна? Что это ещё за судьба, от которой и сбежать невозможно?

Ладно. Дед в своих предсказаниях не ошибается, а значит, гостя надо ждать. И мне очень интересно взглянуть, кто же именно к нам пожалует, презрев опасность песчаного шторма.

Текли минуты, словно чешуйки в часовом механизме. Осыпались с тихим шелестом на дно хрустальной чаши. По полотну шатра ударили первые песчинки, а потом бесчисленными потоками хлынули по тканевому пологу.

Дед ошибся. Впервые за те циклы, что я с ним живу и работаю проводником. Шторм шумел за стенами шатра, бушевал, пытаясь подхватить нас и унести высоко-высоко, но наш шатёр и укреплён был, и в местечке стоял особенном, и змеиной шкурой был прикрыт.

Ни к нам забраться песок не мог, ни ветер нас потревожить был не в силах.

Если бы я жила в городе, наверное, я бы дни и ночи напролёт проводила у края хрустального купола, наблюдая, как кружит за стеной песчаная круговерть, вычерчивая на мутном покрове удивительные узоры.

Более ничего интересного в городах не было. Ни изумрудных полян, ни рек, ни водопадов. От наших аулов отличались они лишь материалами постройки, да тем, что ютились рядом куда больше домов.

Если честно, города стали первым разочарованием моей новой жизни, жизни Зеона. Это был, наверное, второй наш общий с дедом заказ. Надо было встретить караван у одного из пустынных аулов Странников и сопроводить его к другому городу через пятую часть всей нашей пустыни Аррахат.

Караван был небольшим, ящеры везли грузовые сани, поэтому двигались мы медленно. Дед на практике вдалбливал мне хитрости ведения грузовых караванов, что надо делать, а чего делать не стоит.

На исходе седьмого дня, когда я готова была сбежать и от деда, и из каравана тоже – впереди появился город, куда мы направлялись.

Под обжигающе рыжими лучами Меды, по серо-серебристой поверхности скользили искристые зайчики. И очарованная внешней стороной чуда, я двинулась с дедом к городу. Хрустальный купол надвигался неотвратно. Отполированный песком, он сверкал так, что вблизи на него было больно смотреть. Но чем ближе мы подходили – тем лучше были видны царапины и сколы, и лепящиеся друг к другу домишки по ту сторону преграды.

Когда мы вошли внутрь, в лицо ударила духота. От спёртого воздуха закружилась голова. В одно мгновение я осознала, что жить здесь не захочу никогда. Защита от песка была совершенно не равнозначна духоте, грязи, вони около маленьких домов и воды, продаваемой за полновесные золотые монеты. У воды был зелёный оттенок и гнилостный вкус.

Другой караван от города мы не вели. От города дед меня вёз на песочном ящере. А я мечтала или умереть, или чтобы этот кошмар, скручивающий мои внутренности и раздирающий меня на куски, закончился.

Грязные города я так и не полюбила. Они так и остались налепленными домиками, сборищем мерзких людей и бандитов.

Впрочем, такими были не все города Раяра. Среди хрустальных куполов были заповедные города владельцев территорий. Вот они были похожи на описанную мне в детстве «сказку». Но в такие города меня не пускал дед.

Вначале по той причине, что «Зеон» из меня был неубедительный. Потом уже, став чуть умнее, я не хотела туда сама.

Было одно-единственное исключение. Город, в который я мечтала попасть. Меня туда тянуло, влекло, словно неким зовом. Но вот возможности у меня не было.

Город Тысячи сердец, столица всего Раяра, город, в котором постоянно жил Император, не пускал под свои своды кого попало. Свободный допуск туда имели только аристократы, остальным нужен был особый пропуск, подписанный или приближенными императора, или им самим.

Но даже отдалённо я не представляла, какой подвиг надо совершить, чтобы получить этот пропуск.

От города и мыслей о подвиге размышления ушли в свободное скольжение по песку. Механически делая дырки в краевых чешуйках куска змеиного выползка – мой плащ совсем обносился, я думала о своём.

Отшумел шторм, за занавесом кряхтел дед, ругающийся, что опять надо очищать воду. За пологом успокоено дремали песчинки. И шипела на незваного гостя ночная змея-охранница. Э. Что?! Змея? Шипит на гостя?

Накинув на себя шаосе, я выскочила на улицу. Не спасать гостя и не встречать его, спасать от расправы свою змею! Нежданный и незваный гость был опасен.

Но даже, несмотря на всю спешку, я чуть не опоздала. Выскочила на улицу в тот самый момент, когда невежливый гость собирался вонзить в мою коралловую красавицу своё пугающее оружие. Коралл была моей самой первой змеёй, и я не могла позволить кому-то её обижать!

Содрав хлыст, и даже не разворачивая его полностью, я сразу же атаковала. Кнутовище захлестнуло кончик трёхгранного лезвия шпаги.

«Лорд?» – озадачилась я, поняв, каким именно оружием чуть не убили мою змею, а потом рванула кнутовище на себя.

– Что ты себе позволяешь? – вопрос появившийся мужчина закончил. Только ответа на него не получил.

Пройдя мимо него широким размашистым шагом, я опустилась около своей змеи. Мне было неважно, сколько правил этикета я только что нарушила. Коралловый ха-аспид, моя Коралл, была сейчас важнее кого бы то ни было! Пробежавшись пальцами по шкуре, ощупывая гематомы, я перевела дыхание. Ничего страшного не случилось.

Сейчас моя змея полежит пару минут, придёт в себя. А завтра я её в лечебной грязи искупаю, и всё будет хорошо.

Так, а вот теперь можно заняться и гостем. Только нужно ли?

Вернув шпагу мужчине, я молча поманила его за собой. Кажется, дед говорил именно об этом человеке. И я прислушаюсь к его мудрым словам – откажусь от того дела, который принёс с собой этот франт. Этот человек мне не просто не нравится – он меня пугает.

Впрочем, ощущение того, что я могу свободно выбрать дальнейший путь – было мнимым. Я ещё не знала о том, что выбора мне не оставили. Мне об этом только предстояло узнать.

Мы зашли одновременно. По традиции, сложившейся у нас с дедом, я отошла в сторону. А деду, как хозяину дома, предстояло разговаривать с прибывшим заказчиком. Только он не сказал ни слова.

Заговорил заказчик. Тихо, но очень чётко он сказал всего одну фразу: «белая голубка просила кланяться».

Я видела деда разным, за прошедшие циклы он был и сердитым, и весёлым, и довольным, и недовольным. Но ещё ни разу не я видела, чтобы его лицо было таким испуганно-серым.

Я не могла его позвать. Я не могла спросить, что случилось, не могла как-то проявить свою встревоженность. Он запретил мне давать даже повод, чтобы кто-то подумал, какие отношения нас с ним связывают.

– Чего ты хочешь? – хрипло спросил дед.

– Я знаю, что когда начинается сезон ураганов, у песчаных муравьёв появляются детёныши. Я хочу одного.

Я ожидала, что дед скажет «нет», что это невозможно, опасно, бессмысленно!

Но дед молчал.

И тогда я поняла, что случится дальше. Он скажет, что согласен. Он скажет и пойдёт туда сам. Мой дед!

В сердце пустыни, откуда никто практически не возвращался.

Надо было быть или очень удачливым человеком, чтобы оттуда вернуться. Или полным дураком, чтобы вообще туда пойти.

Я не была удачливой, я не считала себя дурой. Но я действительно любила деда. И он был единственным, кто у меня был. Больше никого и ничего. Единственный близкий мне человек.

– Оплата тройная, – тяжело сказал Ассан, – караван рабов с вас. И я возьмусь за эту работу.

– Хорошо, вы поведё…

– Я поведу, – опередила я заказчика, глядя на него спокойно.

– Ты? – в голосе гостя зазвучала насмешка. – Ты хоть знаешь о чём речь, юный проводник?

– Зеон лучший, – на словах деда неверия в глазах заказчика только прибавилось, и тогда он добавил, – если вы хотите выжить и вернуться обратно, вам придётся довериться ему. Я слишком стар, вы опоздали со своим сообщением на пару десятков лет. И если туда вас провести я могу, то гарантировать, что вы вернётесь – уже нет.

– Зеон?

– Змеиное дитя, – пояснила я. – Этим именем меня называют чаще.

– То самое змеиное дитя? – вот теперь, пожалуй, в голосе гостя помимо льда появилось что-то сродни интересу.

Я кивнула, опасаясь даже взглянуть в сторону наставника и родича. Я нарушила его просьбу, и теперь меня пугала расплата. И теперь я могла только надеяться на то, что он не перестанет со мной разговаривать, как уже было однажды перед долгой работой. Ещё раз такого я не перенесу.

– Я вернусь через два дня, – улыбнулся гость. Приятная улыбка, на мгновение мелькнуло в моей голове, а он уже продолжал. – Я приду на рассвете со всем необходимым, и вам, змеиное дитя, лучше быть к этому моменту готовым к долгому и опасному приключению.

Посмотрев на говорливого, умного и опасного заказчика (не к добру!) я кивнула. И гость нас покинул.

За тканевым пологом прошуршал песок, и всё стихло.

Выйдя на улицу следом, я огляделась по сторонам, но куда заказчик пропал, так и не поняла. Песок молчал, храня свои тайны. Дышать после бури было тяжело, пустыня вокруг перекатывалась волнами, барханами, но ничего мне не говорила.

А я бы не отказалась от информации, вот что все это значило.

Поясните кто-нибудь что ли? Это вот сейчас вообще кто был? И что случилось с моим дедом?

Хотя, пожалуй, второй вопрос меня интересовал гораздо больше, чем первый. Без немедленных знаний о заказчике я обойдусь, а вот дед у меня только один, и давать его в обиду всяким проходимцам я не собиралась. В конце концов, это же мой дед!

За спиной, вырывая меня из мыслей, зашуршал песок под ногами идущего человека.

– Дед?

– Дивишься, Змеёнок?

– Дивлюсь, – честно призналась я.

Старик хмыкнул.

– Это долгая история.

– Разве мы куда-нибудь спешим?

– Пожалуй, что и нет. Пойдём, Змеёнок, я расскажу тебе историю о глупом парне, влюбившемся в дочь лорда, а она ответила ему взаимностью.

«Так не бывает», – думала я, послушно двинувшись вслед за дедом в шатёр.

Ночь нашёптывала свои сказки. Тихо плели свои чары ночные Мердиа и Сорзент. Змеи кружили вокруг шатра, охраняя наш покой, а дед рассказывал то, во что мне было даже сложно поверить.

Такие сказки рассказывали друг другу девчонки в моей прошлой жизни. И я даже мысли не допускала, что с кем-то это могло случиться в реальности. Но дед рассказывал, и мне оставалось молча его слушать.

– Когда-то давно я жил в городе. Не самом большом, но и не очень маленьком. Это просто был город. Лорд города, поговаривали злые языки, свой пост получил нечестным образом. То ли заплатил, то убил кого-то – слухи разнились. Да и люди, слишком громко об этом говорящие, порой в тёмную ночь куда-то исчезали. Злословить об этом человеке боялись, а потом пришлось признать, что лорд из него получился неплохой. В городе всегда была вода, еда, можно было найти работу, чтобы получить полновесную монету.

Но пуще всех сокровищ города, лорд берег свою дочь. О ней никто ничего не знал толком. Она не появлялась на общих собраниях, не гуляла по городу, не помогала отцу. Была загадкой, не меньшей чем та, почему император ничего не предпринял, когда ему сообщили о лорде и его воцарении на посту. Я в те времена был неопытным охотником на песчаных баранов. Змеиные охотники получали больше, но пресмыкающихся убивать я не мог. Мешала собственная душа.

Примерно в тот же цикл, когда из меня начало получаться что-то толковое, я познакомился на улице с совершенно несчастной девочкой. У неё не было ничего. Она не говорила ни о своей семье, ни о друзьях, ни о том, что она делает. Она скрывала все, но была несчастна. Для меня она стала белой голубкой. Нежной, манящей, любимой.

Только через полтора месяца после знакомства, я увидел её улыбку. А чтобы услышать её смех, мне понадобилось полтора года. И, однажды, я не знаю, что случилось в её доме, но она сбежала из города. Покинула хрустальный купол, где была в безопасности. Она не добралась до меня, да и не ко мне совсем шла. Она бежала в противоположную сторону – к храму песчаной Акабры – покровительницы любви, путешествий и торговли.

Её отсутствие заметили быстро. Лорд воззвал к богине – покровительнице города и их рода. Он говорил ей о том, что я украл их дочь, насильно соблазнил её. И тогда, разгневанная богиня меня ослепила. За любовь, которой не должно было быть.

Я с трудом сдержалась от вскрика. Ослепила? Так значит, дед родился видящим, как и все?

– Моя голубка, – продолжил он тем временем. – Добралась до храма, но было уже поздно. Богиня сказала, где искать девушку, и её там ждали. Все, что на ней было в тот момент из драгоценностей – хрустальное сердце из розового алмаза, она бросила в ящик для подношений и взмолилась богине. Весь день, пока её везли домой, всю ночь, пока она ждала, когда её спешно выдадут замуж, она молилась. И Акабра откликнулась на её жаркий призыв.

Богиня не могла помочь нам быть вместе, было уже слишком поздно. Но в её силах было исправить сотворённую несправедливость паучьей богиней Лаот. Так я получил новое зрение, зрение как у истинных обитателей пустыни, змей. И так я стал проводником.

Эта фраза, которую сказал наш заказчик, была нашей тайной. Она была условным знаком, которую всегда говорил посыльный перед тем, как передать записочку с местом и временем нашей следующей встречи. Вот такая история, Змеёнок, впечатлён?

Слов у меня не было, поэтому я молча и мрачно кивнула.

Значит, мужчина, которого мы видели…

– Родственник моей голубки,- не стали мои мысли тайной для деда. – Может быть, он младший сын, может, старший внук.

– Зачем ему, лорду, нужен муравей?

– Кто знает? У богатых свои причуды. И кое-что ещё, змеёнок. Богатые лорды любят играть чужими жизнями, а ещё им по наследству очень часто достаются проклятья. Дитя, такое как ты – настоящий дар, от которого, естественно, никто не захочет отказаться. В этот раз, ты должен быть особо осторожен. Если выдашь свои особенности – тебя убьют. Если выдашь свои способности – лорд задумается о том, нельзя ли тебя использовать к своей выгоде.

– И что делать?

– Сосредоточься на том, чтобы довести туда рабов, а оттуда привести живым лорда. Остальные даже если погибнут, ничего страшного. Но ты сам должен вернуться живым и здоровым. И, естественно, вытащить живым заказчика.

Немного нервно поёжившись, я спросила:

– А такое сочетание задач вообще возможно?

– Да. И тебе предстоит выполнить из него все пункты. Договорились?

– Я попробую, – буркнула я и двинулась в свою половину шатра. Эта ночь мне была нужна, чтобы подготовиться к путешествию. Завтра буду готовиться не душой – телом. Доспехи, оружие, свитки с одноразовыми ключами – мне нужно всё для долгого и не самого простого путешествия.

Если честно, я сомневалась в том, что мне удастся вернуться живой. Я боялась, что это задание станет первым, которое я провалю. Но пути назад уже не было. Я должна была выполнить работу. Я должна была защитить деда, пусть даже то, от чего я собралась его защищать – было его же прошлым.

Я не хотела потерять деда, и не хотела оказаться ни на плахе, ни в чужом гареме, ни в чужой свите. Поэтому я приложу все усилия, чтобы не выдать себя. И буду ещё тщательнее, чем обычно контролировать и своё поведение, и свои слова.

А завтрашний день начну все же с другого. Я прогуляюсь в аул Странников и узнаю, кто мой заказчик. Понять бы ещё, зачем ему нужен песчаный муравьишка, но это уже из области невозможного.

Главное, чтобы этот заказ был именно тем, чем казался. Просто прихотью взбесившегося аристократа. Если это только видимый слой, то мне грозит беда.

Время урагана непростое время, когда бушуют песчаные бури люди пропадают в никуда. И мне не хотелось бы стать одной из тех, кто уже попал в этот перечень.

Впрочем, есть ещё кое-что.

Заказчик.

Я все никак не могла понять, куда он пропал сразу после того, как вышел из нашего шатра – раз. И два – как он так легко справился с моей змеёй?

Я, конечно, знала, что в запасе у лордов есть какие-то хитрости. Но подозревала и о том, что никто мне о них не скажет.

А ещё было что-то в моём заказчике странное. На первый взгляд он легко стреножил мою змею, и я мчалась к ней, ощущая опасность для неё. Но мужчина не ощутил моего приближения? Или позволил мне так думать? Он действительно не удержал в руках шпагу? Или позволил мне её забрать?

Да. Он двигался не как воин, в его движениях не было ни скупой экономности, ни опасной грации. Но что-то в его глазах, что-то в его поведении до сих пор не отпускало меня, заставляя мучиться сомнениями и размышлениями.

Да, у меня в этот раз был очень интересный заказчик, необычная залётная птица.

Поэтому я очень хотела знать, как далеко эта птичка свила своё гнездо, и как высоко она может взлететь…


…Дни пролетели незаметно, и уже очень скоро караван тронулся от аула Странников. Груженные тюками грузовые ящеры, несколько повозок с рабами. Воины и мы – верхом на быстрых лёгких ящерах. Они не могли перенести песчаный шторм, не могли подменить тягловых ящеров. Зато быстро и легко бегали и могли унести воина в кожаных или змеиных доспехах.

Песок перекатывался, перешёптывался за нашей спиной, спеша оповестить хозяев территории о появлении чужаков. В другое время я приманила бы местную змею, чтобы она проводила нас по территории. Но в этот раз сделать этого я не могла.

Хотя да, хотелось. Я привыкла к тому, что могу не смотреть за свою спину, зная, что она надёжно защищена теми, кто меня не предаст. А теперь мне приходилось смотреть сразу на все четыре стороны и надеяться, что змея, уже кружащаяся рядом – не нападёт. Я не могла с ней договориться, чтобы не выдать себя. Но ещё больше мне не хотелось, чтобы эта красавица пострадала от рук тех воинов, что были в караване.

Конечно, ещё их военные качества я не проверяла, но… что-то не показалось мне, что заказчик взял с собой лучших из лучших.

Песок шуршал, змея тем временем то подбирались поближе, то снова отползала, то ныряла в свою нору, то снова показывалась на поверхности.

Нападение было неизбежно, но затягивалось. Змея чего-то ждала? Или опасалась нападать по какой-то причине? Не находя ответов и вынужденная оставаться настороже, с каждым часом я нервничала все больше и больше. И должен был наступить тот момент, когда заказчик заметит мою нервозность.

Он и наступил, мужчина заметил моё состояние, но с вопросом: «Что же такое происходит?» немного опоздал.

Змея напала.

Она вырвалась из-под земли стремительным броском. Гибкое чешуйчатое тело зависло над нами вопросительным знаком. Хозяйка местного участка выбирала себе добычу. А затем жёлто-серый силуэт песчаной ха-змеи смазался, мелькнул в середине стада песчаных баранов, в воздухе прокатилось жалобное «ме-е-е-е», и всё стихло.

Тишина возникла такая, что заложило уши. Все чего-то ждали. Кто-то хруста, когда змея начнёт откушивать свою жертву. Кто-то повторного нападения, кто-то объяснения, а я – знака.

– Всё, – тронув с места своего ящера, я двинулась вперёд, прикрикнув на погонщиков. – Вперёд, вперёд же! Не медлите, если не хотите стать второй добычей местной змеи!

Караван тронулся в путь. Разноцветная лента растелилась вдоль барханов.

Ящеры змей не боялись зачастую, а вот людям было страшно.

Заказчик, лорд из Хрустального предела, догнал меня сразу после того, как я заняла своё место в начале каравана.

– Что это было? – сердито потребовал он ответа.

– Змея, – пожала я плечами, не став добавлять сакраментальное: «А что, для кого-то это было непонятно?»

– Я сам видел, что это змея! Почему она напала?

– Потому что мы на территории её охотничьих угодий. Она поохотилась, унесла свою добычу в нору и легла спать.

– А могла не уползти?

– Если бы мы зашли на ту территорию, где располагается её нора – то да. Змея успокоилась бы лишь после того, как уничтожила весь караван.

– Весь? – не поверил мне лорд.

– Всех людей, – подтвердила я. – Ящеры остались бы дополнительным живым запасом еды, но змеи сразу бы их не тронули.

– Что за мерзкое место! – бросив на окружающее презрительный взгляд, мужчина тряхнул поводьями и вернулся на своё место в центре каравана.

Я пожала плечами. Хороший мир вокруг. Может, и не самый безопасный, но уж точно не мерзкий. Я так, по крайней мере, считала и считать буду.

Главное, вглядываться в окружающий мир, не отворачиваться от него испуганно, и тогда он неспешно, заманчиво откроет свои красоты.

Песок вокруг постепенно менял свою окраску. А один из недавних ураганов принёс сюда песчинки с других территорий. Поэтому на фоне светло-песочного полотна были тонкие узоры из белого кварца, рыжего, ржавого, крупного и опасного песка с территории запретных земель.

Если присмотреться, можно было увидеть и полосы серого песка, принесённого с отрогов пика Гроз. С какой стороны не посмотри, а картина была чудесна.

Даже я, впервые попав на малый муравьиный путь, была им очарована. А он тут бросается словами!

Жаль нельзя ответить тем же. Мерзким мой заказчик не был.

Слабым на вид – возможно, чуть усталым, безусловно, но и красивым.

Когда я рассмотрела его при свете дня, мне стало зябко.

У лорда Хрустального предела были чуть раскосые ярко-зелёные глаза. Волосы длинные, длинные. Сплетённые вместе девятихвостые косички спускались до пояса. Темно-каштановый цвет их был завораживающим. Я даже немного позавидовала.

У лорда коса была ухоженная. Каждый волосок лежал к волосу, так аккуратно.

А у меня волосы давно стали ломкими и распушёнными. Хвост вечно был взъерошенным. Под шаосе, который я носила, этого видно не было, конечно. Но каждый раз, глядя в отражении водного зеркала оазиса, я не видела больше там наложницы-смертницы, от меня прежней ничего не осталось. И пусть я не поменяла шкуру, как говорила моя первая чудесная змея, но влезла в чужую, и она пришлась мне по нраву.

– Зеон? – мои раздумья в очередной раз прервал лорд.

Вот не сидится ему спокойно. Натура беспокойная, да деятельная. Надо же, как быстро информация нашла подтверждение.

Вообще, информации на этого мужчину мне нашли много, целый ворох. Отражены в ней были надлежащим образом и его натура, и его личные качества, в числе которых значилось умение находить неприятности на ровном месте, занудность и ему самому мешающее стремление докопаться до истоков любых вопросов.

Характер обещали неласковый, презрительный и высокомерный, ещё мужчину считали авантюристом, и почти никто не мог ответить, где он проводит больше половины своего времени.

В общем, заказчик в этот раз был у меня ещё тот.

И судя по всему, меня ждал вопрос из серии «почему».

Я не ошиблась. Лорд, тряхнув косой, взглянул на меня свысока и спросил:

– Я слышу поступь песчаного урагана. Почему мы не готовимся к его встрече? Я знаю, что если наш караван попадёт под него – никто почти не выживет.

Слышит поступь урагана? Что, правда? Нет, он прав, я тоже слышу приближение непогоды. Отдалённый шорох, перекаты гигантских песчаных волн, осыпающиеся ветряные чешуйки. Но вот среди всей информации, что мне дали, о таком умении не было ни слова.

Впрочем, вначале отвечу, потом буду думать на тему того, что всё это значит.

– Укрыться в скатках здесь невозможно. На территории муравьиного пути прятаться приходится в змеиных норах.

– В змеиных?

– Естественно, те, что брошены своими змеями.

– Значит, там никто не живёт?

– Этого я не говорила. Норы ха-змей представляют собой разветвлённые лабиринты, обязательно есть вода и широкие естественные пещеры. Поэтому брошенные норы ценят другие жители пустыни. Поэтому мы идём сейчас к норе проверенной, в которой проводники ранее уже бывали.

– Значит, мы идём в безопасное место?

– Нет. Безопасных мест на муравьином пути практически не бывает. Путь может стать относительно безопасным, если караван ведёт опытный и хороший проводник.

– Ты хороший?

– Я один из лучших, – без ложного стеснения подтвердила я. – Моё имя вам назовут в тройке лучших проводников Аррахата, а всего найдётся несколько человек, кто лучше меня.

– Я не сразу пришёл к вам, обращался к другим. Но почему-то никто не захотел вести меня к песчаным муравьям. Из-за чего, неужели это так опасно?

– Причины три. Первая – ураганы, их очень сложно пережить здесь на склонах. А находить безопасные норы искусство, в постижении которого половина возможных проводников лишилась своих жизней.

– Это так сложно? – не поверил мне лорд.

Отвечать на это я не стала, что за детский вопрос? Продолжила говорить, словно лорд меня и не перебивал.

– Вторая причина змеи. Шаманы утверждают, что змеи и муравьи живут в симбиозе. Шаманам виднее, но, несмотря на ограниченность охотничьих территорий, на этом пути змеи нападают в пять-десять раз чаще. И, наконец, главное – конечная цель этих путешествий. Муравьи. Вы знаете, как размножаются песчаные муравьи?

– Яйца.

– Почти верно. Действительно, яйца, но есть и кое-что ещё. Чтобы защитить маленьких муравьишек от перепадов тепло-холод-тепло, которые столь часты в пустыне, у яиц очень прочная скорлупа. И сами муравьишки пробить её изнутри не могут. Поэтому естественно предположить, что им помогают взрослые. Среди всех яиц они по запаху находят свою кладку, но…

Лордик, заворожённый моим нехитрым рассказом, быстро-быстро закивал.

– Но к этому моменту, – продолжила я послушно, – дело доходит до того, что часть взрослых погибает. Общая свалка, разворачивающаяся за бесхозные яйца, просто чудовищна. В этот момент, если кто-то живой появится в Долине костей, от него останется только белый высохший костяк.

– Но… как же тогда мы выживем?

– Секрет. Считайте это частью моей работы, который выдать я не могу. И, в общем-то, этого знать вам не надо. Это знание вам не пригодится в любом случае. Подумайте только вот о чем, лорд. Вы можете не вернуться живым. В любой момент времени все может пойти не так как планировалось. И никто не сможет вам помочь. Ваше дело стоит такого риска?

– Да.

И немного подумав, мужчина добавил:

– Хан.

Изумлённо взглянув из-под капюшона на лорда, я не поверила себе и своим ушам.

Это он сейчас что, имя своё мне назвал?

Оригинальный подход. Вот только ответной любезности он от меня не дождётся.

Кивнув, я огляделась по сторонам.

– Мы почти приехали, лорд. Вернитесь под охрану воинов, пожалуйста. Сейчас мы будем спускаться в нору, и будет лучше, если вы будете в окружении тех, кто умеет держать оружие за правильный конец.

– Разве ты не умеешь?

– Умею, лорд. Но моего тела для вашего окружения не хватит.

Хан кивнул и придержал своего ящера, а затем и вернулся обратно.

Я же спешилась и сосредоточилась на норе, которая вильнула в сторону от основного хода и теперь была у нас под ногами.

Брошена она была сравнительно недавно. А ту, в которую мы с самого начала направлялись, и где был постоянный удобный сход, кто-то успел поселиться. Кто-то, с кем знакомить мне воинов и лорда – не хотелось.

Вопрос был в том, кто же выгнал змею из норы? Почему она решилась сбежать? От другой змеи? Но я не ощущала никого из змеиной породы рядом. Люди? Но что они здесь забыли, на территории Песчаных Голландцев?

Ответов, естественно, я найти в окружающем меня песке не могла, а тот шумел все требовательнее, все жёстче, оповещая о том, что вот-вот обрушится буря. Выбирать не приходилось.

Для начала, мне нужно было обрушить верх свода норы.

Не самая простая задача, да и если честно могла быть отчасти опасной.

Не для меня – опасной для окружающих.

Для того чтобы выполнить любую задачу, которая была не под силу человеку – использовались ключи шаманов. Это были свитки на бумаге или на коже, составленные с учётом всех требований божественной службы и наполненные как раз-таки их силой. С помощью этих ключей можно было создать из ничего гору, превратить гору в яму, вызвать колодец или дождь, превратить человека в кого-то другого или убить его. Вариантов было много, разница была в силе свитков. Сколько вложено – столько и можно использовать.

Шаманы с недостаточной силой или верой в богов – могли вызывать только маленькие чудеса. Шаманы мощные умели создавать свитки, которые могли уничтожить и города, если на то были желания богов.

Естественно, в такие заказы, как этот – с песчаным муравьём, я всегда с собой брала ключи. На такой случай я их всегда таскала с большим запасом, как тот самый, вышеупомянутый муравей. Те тоже вечно на себе таскают полезный груз, общим весом выше, чем их собственный. Я, конечно, не муравей, тяжести тем более не таскаю. Но с собой у меня было всегда все, что я могла вообразить в качестве экстренной необходимости.

Четыре ключа пробоя я установила по углам того прямоугольника, которому предстояло обрушиться. Следом ещё четыре ключа, они закроют проявившийся провал после того, как мы спустимся вниз.

Это все произойдёт очень быстро. До начала урагана мы успеем не только спуститься вниз, но ещё и разместиться там на привал с удобствами.

Ветер пел песни и утихать не планировал, только крепчал. Песчинки шептались о долгом полете, а значит, буря обещала затянуться. Нам же предстояло из-за этого некоторое время идти по норе, пока она будет расположена в нужном нам направлении.

Если повезёт, мы не потеряем драгоценное время и эту часть пути пройдём почти с комфортом. Если не повезёт, столкнёмся с теми, кто выгнал змею из нор. Насколько я могла распознать, нора разветвлялась, и в разные стороны расходились узкие и широкие ходы.

Если нам очень не повезёт, а я обязана была допустить и такой вариант развития событий, часть пути нам придётся провести в объятиях ветра, двигаясь к цели путешествия в ритме урагана. Не самое спокойное занятие, особенно если учесть, что после этого выживет, хорошо, если четверть исходного состава каравана.

Песок, замкнутый ключами, опал вниз, образовав удобную для спуска гору.

– Ходу, – прикрикнула я отрывисто.

Когда внизу скрылся последний песчаный барашек из взятого с собой стада, последовала в нору уже я сама. За спиной сработали новые ключи, закрывая ход тонкой пеленой. Пока я спускалась, воины успели зажечь факелы и теперь тревожно оглядывались по сторонам.

– Здесь пока никого нет, можете отдохнуть, – мой голос раскатился эхом, прокатился под низко нависшими сводами, заставив воинов перепугано подпрыгнуть. Ой, нервные какие. А если бы это была не я, они что, вообще в обморок бы упали? Кажется, воины в охране лорда исключительные, в том смысле, что исключают любую возможность военного решения возникающих проблем. Неумехи, одним словом.

Вынеся мысленный приговор, я перестала рассчитывать в своих планах на воинов мгновенно. Эти ребята безнадёжны.

Хан, подойдя ближе, окликнул меня:

– Зеон?

Изобразив вежливый кивок, я повернулась к заказчику, молча на него глядя.

– Что-то не так? – осведомился он.

– Отчасти, – пришлось мне согласиться. – Ваши воины неумехи, но хотя бы не калеки. Эти ребята дрожат от каждого шороха. Они бесполезны. Зачем вы с собой их взяли? Лучше было бы нанять смертников, которые помогли бы выжить вам даже ценой собственных жизней.

– Выжить? И твои слова «пока никого нет». Зеон, здесь есть кто-то?

– В этом ходе, где мы сейчас стоим, никого нет. Но наверху начнётся вот-вот ураган, вы правильно его услышали. Дальше мы пойдём по этой норе.

– Это необходимость?

– Да. Если ждать, когда ураган закончится, мы потеряем необходимое время. Муравьи нас ждать не будут. К тому же в сезон ураганов затишье между ними длится порой всего несколько часов. Этого мало.

– Хорошо, я спрошу по-другому. В тех ходах, куда мы пойдём, может быть кто-то, о ком нам стоит знать?

– Если вы хотите знать все досконально, обратитесь к шаману, лорд. Я проводник, но не более того.

Хан кивнул и огляделся по сторонам. Пользуясь тем, что в шаосе не видно ни выражения лица, ни гримасы губ, я воззрилась на Хана. Как вот такой мальчишка, по ощущениям совсем молоденький, может быть лордом? Ему ещё же расти и расти!

Засунув руки в петельки на поясе для метательных ножей, я вздохнула. Ножи лучше держать поближе. А ещё лучше будет немного прогуляться, что-то мне не по себе.

Мои тихие шаги не отражались от стен.

Тоннель шёл направо, заканчивался тупиком.

Ещё один тоннель шёл налево и, судя по всему, – тоже заканчивался тупиком.

Что-то тут не так. Сразу два хода рядом и оба тупиковых? И змея ушла.

Мне это не нравится!

Тихо звякнуло что-то под ногой, когда я подцепила носком ботинка что-то железное, следом раздался противный хруст.

Присев на корточки я зажгла длинную бездымную огненную палочку. Она горела всего полминуты, но за это время можно было много чего успеть увидеть.

Например, человеческую кость, хрустнувшую только что под моей ногой.

Кость? Вот ещё одна и ещё. И целый труп. Ой, только не!

Палочка хрустнула, когда я сжала её слишком сильно и погасла, разломленная в моих пальцах пополам.

Большего везения просто представить себе было невозможно!

Гора, которую у змеи отобрали любители поживиться за чужой счёт.

Пираты, разбойники, охотники за беглыми рабами, не брезгующие случайным убийством или воровством. Всем им могли понадобиться безопасные могильники, поэтому вариантов могло быть много. Но ни один из них не был для каравана безопасным.

Одна я легко бы ушла от кого угодно, но если на хвосте останется такой караул, ничего хорошего не получится.

Повезти мне не могло, не с моей удачей, не с умением лорда влипать в неприятности. Труп в стороне был совсем свежий, да и змея покинула эти места совсем недавно.

Заказ паршивый, заказ оказался не просто паршивым, а даже чересчур!

Под ногами что-то хрустнуло, потом ещё раз и ещё.

Отвести что ли душу, да выругаться со всей экспрессией, на которую я способна. Слишком много костей.

Меня, судя по всему, занесло действительно в могильник. Только не новый – старый. Это нора однажды уже принадлежала людям, а потом приглянулась змее. Теперь люди вернули её обратно, и сделали это совсем недавно.

В любом случае, это даже хуже того, что я могла предположить! Времени на привал нет. Надо уходить, уходить отсюда как можно быстрее!

По тоннелю в обратную сторону я не шла, я мчалась семимильными шагами.

Людей нужно убирать отсюда, в узкой норе разминуться с бандитами мы не сможем. По крайней мере, не с этими воинами, не отягощённые рабами и стадом песчаных баранов.

Шаосе никогда не было хорошим костюмом для прогулки, особенно такой стремительной. Оно позволяло прихватить с собой инструменты и оружие, свитки, скрыться в песках, но не быстро бегать.

А я же, чем ближе приближалась к той норе, где остался на привале караван, тем отчётливее понимала, что уже поздно. Что изменить уже ничего нельзя, и единственное что мне остаётся – это спасать непосредственного заказчика.

Вынырнув слева от лорда, я метнулась к нему, чуть толкнула в тень и сноровисто зажала рот. Нельзя привлекать внимание. Я просто тёмная тень, никто пока не поймёт, что я рядом с ним, а мне нужно всего несколько слов сказать ему до того, как все начнётся. Проверить, знает ли он или… нет. И видеть его глаза, глаза не лгут.

– Мне платили, чтобы живым остались вы, лорд. Остальные послужат отвлекающим фактором, но не для песчаных муравьёв. Считайте, что эти ребята станут залогом вашей долгой и счастливой жизни. Нет, вы не понимаете, о чём я говорю? Мне почему-то так и показалось. Но в совпадения я не верю, особенно такие своевременные. Единственная причина, по которой эти ребята могли здесь оказаться так быстро, быстрее нас – они здесь были, ждали здесь вас. И знали обо всем с самого начала! Одним словом, песчаные муравьи в этом цикле откладываются. Унести бы живыми ноги сейчас от разбойников.

Понимания в глазах лорда не прибавилось, и я тяжело вздохнула. Нет, он, правда, лорд? Тот самый мрачный тип, которого мне так ярко живописали оба продавца информации?!

– Они шли именно за вами, лорд. Кто-то очень хочет, чтобы вы не вернулись домой.

Под моей рукой мужчина дёрнулся и поморщился. Ничего удивительного, перчатка у меня из змеиной чешуи, жёсткая. Он невольно причинил себе боль, а ещё он действительно не понимает, что происходит.

Ничего, раз мои слова до него не дошли, о том, чтобы он точно понял – позаботятся другие. Но ради разнообразия в этот раз мы побудем безмолвными, бездеятельными свидетелями происходящего.

Толкнув лордика ещё ближе к стене, я подхватила с пола две свои перемётные сумки, вытащила из верхнего кармана ключ слияния. И прижавшись спиной к лорду, активировала его, разорвав свиток.

Древнее шаманство, ушедшее из нашего мира почти полностью, сохранилось лишь вот в таких крупицах. Сейчас, чтобы создать один свиток, нужно было молить богов о помощи, а потом отмаливать грех шаманства. Естественно, только шаманы могли безнаказанно создавать такие свитки. А ещё несчастные, от кого отказались боги.

Я, соответственно, могла заниматься ключами-свитками безо всяких проблем и последствий. Поэтому у меня всегда было с собой очень много разных ключей. И я не боялась, что лишусь их однажды.

Свитки никто не мог отобрать, не боясь кары богов. В этом отношение быть отвергнутой ими очень даже выгодно, для таких как я, проводников.

Не знаю, какая здесь связь, приводит отверженность к змеиным проводникам, или змеиные проводники рано или поздно становятся отверженными, но только среди тех, кого я знала лично, было шестеро отверженных. И среди них ни одной девушки. Будучи лишёнными милости богов, мы не могли иметь детей.

И рано или поздно, чаще рано, женщины сходили с ума или заканчивали жизнь самоубийством.

Впрочем, это и была главная причина, по которой дед выдал меня за мальчика, любой, кто убивал женщину, лишённую милости богов – сам получал эту милость в двойном размере.

Не знаю уж, чем мы настолько не угодили богам, но это было фактом.

Детей не трогали, а девушку могли вначале сделать насильно женщиной, а потом убить.

Такая как я была особым призом.

Дед не объяснял для кого и почему, он просто предупредил, что день, когда я обнажу своё лицо и тело, станет последним днём моей свободной жизни. А день, когда кто-то узнает, что я лишена милости богов – последним днём моей жизни вообще. С самого начала моей жизни с ним, я не видела причин деду не верить. Хотя до сих пор не могла осознать причин этих слов.

Маскировалась я с помощью всё тех же свитков. В своё тело раз в годину я вживляла свиток. И кто бы на меня ни посмотрел (и ни пощупал, кстати, тоже), он был бы уверен в моей принадлежности к мужскому полу.

Именно поэтому я не боялась, что лордик меня раскроет.

Возможно, как раз самому лорду религия, мировоззрения, традиции и правый смысл что-то особенное на этот счёт указывали, но мне было все равно. И для блага этого парня я надеялась, что ему тоже. В противном случае меня это не касалось.

Спрятались мы очень вовремя. Сразу со всех сторон, даже сверху, обрушилась волна разбойников. И только взглянув на их спины, на эмблему на шаосе, я могла понять, что у воинов лорда не будет ни одного шанса.

Летучие Голландцы. Хозяева территории и вместе с тем редкостные мрази, которые на этом свете остаются только по недомыслию богов. О них все знают. Но если эти ребята на работе, то выживают лишь чертовски везучие единицы.

Я бы не сказала, что мы везучие… Но пока у нас есть ещё есть шанс.

Свет погас, а когда факелы снова вспыхнули, в воздухе запахло молоком. Так, кажется, мне пора пересматривать собственные мысли. Эти парни очень нуждаются в моём заказе. Сколько же они свистков использовали? Ну-ка, ну-ка, посчитаем. Так, раз, два, … девять? Правда, что ли? Девять свитков обнаружения, за каждый из которых можно купить пару верховых ящеров или шкуру гигантской змеи?!

Даже и не знаю, что вероятнее: работают они за очень большие деньги или потому, что другого варианта не осталось?

Хотелось бы верить, что правильный ответ первый, но с тем учётом, как все плохо, подозреваю в правильности именно второй.

Лордик за моей спиной пугливо сжался. Ага, значит, этот парень знает, как выглядит внешнее проявление ключей обнаружения, точнее как они пахнут.

А, кстати, вот ещё одна странность. Я точно знаю, что выглядит он на двадцать-семь тридцать годин. Информаторы же говорили, что десять циклов, полное совершеннолетие лордов, он давно отметил. Но вот странность, у меня было ощущение, что этот «лорд», не разменял и пяти циклов.

Хотя как такое возможно? Может ли быть ребёнок в пустыне?

Руки лордика сжались на моём поясе. Слабая вибрация, которую я ощущала, могла быть только дрожью. Тому, кто стоял за моей спиной, было страшно. Тому, кто приходил ночью к нам во время урагана, не хотелось попадаться на узкой дорожке, хоть он и изображал из себя слабака. Этого хотелось обнять, погладить по макушке и сказать: «не бойся, ребёнок, все будет хорошо».

Ой, не к добру это всё, не к добру! Так, а вот с разбойников лучше взгляда не сводить. По идее найти эти деятели меня и лордика не смогут. Чтобы перебить мои свитки нужно быть или отверженным, как я, от кого боги отказались несколько раз, или быть очень хорошим шаманом. Последнего такого убили в ауле Песчаных крыс, это я знаю точно. Поэтому искать нас разбойники могли хоть до посинения.

– Куда они делись?

– Может, с наложницей уединился?

– Ну, тебя, какой аристократ будет резвиться с наложницей, когда вокруг такое происходит.

– Но куда-то же он делся?!

Бандиты переглянулись:

– Может, в могильник зашёл?

– Я туда за ним не полезу. Сам там сдохнет.

– Нам велели привезти его труп.

– В любом случае, я в могильник не полезу. Посидим у входа. Пить, есть там нечего, а ему это надо. Сам, как миленький, вылезет, если туда по недомыслию забрался.

– Думаешь? Нам голову хозяин снимет, если мы труп не притащим.

– Будем надеяться, что нам повезёт. Что будем делать с живыми?

– Вернём хозяину, пусть сам решает. Это не наше дело.

Шаги прогремели по тоннелю. Не поворачиваясь, я нашла ладошку лордика, мельком удивилась тому, что она стала какой-то слишком уж маленькой и потащила его за собой.

Вдоль стены. Мимо выставленного дозора – прямиком в могильник. Если эти бандиты боятся туда сунуться, мы там будем в полной безопасности. Ладошка в моей руке именно что ладошка. И в груди не просто тесно – больно, как бывает больно, когда слишком уж перестараться с бинтами для перетяжки.

Очень уж это напоминает…

Чтоб у этих змей хвост узлом завязался! Они же активировали свиток снятых чар! И я теперь щеголяю своей женской формой. А за моей спиной пыхтит… мальчишка. И будет гораздо лучше, если я не стану сейчас задумываться о том, откуда он здесь взялся и что делает. Сейчас надо добраться до безопасного места и рассмотреть своего неожиданного подменыша.

Под ногами хрустели кости, на которые мы то и дело наступали. Мальчишка негромко скулил, но не кричал и не плакал. И даже нервная дрожь, его колотившая, была вполне понятна. Ребёнку было страшно.

Да даже мне было очень не по себе, когда поднимая ногу, я не знала, во что упрусь, когда снова её поставлю. Варианты были очень разнообразны, и от пары даже меня передёргивало всем телом.

Пока нам везло, мы шли по костям, но если попадутся свежие трупы… Об этом даже думать не хочется.

Да, я была пару раз в могильниках, да что там говорить, я сама однажды чуть не оказалось погребённой в подобном могильнике. Правильно? О, да.

А что там у нас было самым страшным? Правильно, змея, которая оставшись в запечатанной норе, начала, скорее всего, питаться мертвечиной. Чем это грозит для живых? Не понимаю. По идее ничем. Змеи не питаются живыми людьми. Как выразилась моя змея, однажды, живые люди – ядовитые. Количество разнообразной дряни, что мы едим, приводит к тому, что есть нас можно только после того, как мы хотя бы пару лет вылежимся в прохладном месте. Ага, как в могильнике, точно.

Кстати, мне показалось или нет?

– Ты в порядке? – повернулась я, когда за спиной раздался ещё один сдавленный всхлип. Вначале в темноте раздалось сопение, потом мальчика признался:

– Я ногу подвернул. Попал между чьих-то челюстей и подвернул.

– Идти сможешь?

– Немного могу.

– Ладно, потерпи. Как только найдём ровное место, я тебя осмотрю.

– Хорошо… Зеон.

Вопрос в обращении я проигнорировала. Пока не до этого. Надо идти дальше. Ещё дальше.

Под ногами стали реже появляться кости, все чаще и чаще вокруг слышался шелест песка в сонных тоннелях.

Словно дыхание гигантского организма.

Вдох, выдох.

Вдох, выдох.

Мне нужно было подходящее место, чтобы взглянуть, что с ногой мальчишки, немного привести в порядок себя и хотя бы ослабить бинты. А уже затем посмотреть, где можно безопасно подняться наверх.

А ведь ещё мне нужно будет найти транспорт, чтобы мы могли вернуться домой. Пешком в сезон ураганов мы не уйдём дальше пары километров!

Из-за спины донеслось приглушенное бурчанье чьего-то желудка и следом смущённо-испуганное «ой!» Ага, а ещё надо будет поесть самой и покормить мелкого, за жизнь которого я, судя по всему, в ответе.

Снова вдох, выдох прокатились по тоннелю, и все застыло.

Стоит поспешить. Сейчас на поверхности очень редкий момент, когда все застыло. Это не ураган, это его предвестник.

Тихая музыка песка затихла окончательно, словно убаюканная неслышной колыбелью. Но пройдёт час, второй, и по песку безумным шквалом ударит ураган.

Это время, когда даже самый отчаянный пустынник не выйдет на поверхность. И время, когда мы сможем сбежать. Главное найти безопасный способ пробраться на поверхность и не встретиться с тем, что перепугало Летучих.

А может быть и наоборот – встретиться.

Для начала надо осмотреться вокруг, а потом принимать решения. И надо всё-таки устроить мальчишку. Тем более что под ногами уже минут пять-десять ничего не хрустело. Так что можно смело занимать ближайшую ровную поверхность, главное только не тоннельную. Нам нужно или ответвление с тупиком или пещера. Первый вариант лучше, но в любом случае нужно не пропустить подходящее место. А ещё – не уснуть на ходу.

– Как тебя зовут? – поинтересовалась я через плечо.

– Али.

– Это короткое имя?

– Да.

Короткое имя из трёх букв, первая гласная. Мальчишка из лордов. Это только им дают шаманы имена-перевёртыши.

– А ты, – продолжил тем временем мальчишка, – я знаю, Зеон.

– К нам приходил твой наставник?

– Нет, мой брат. Старший.

Ха, я бы удивилась, если бы тот опасный парень был братом младшим.

– Ладно, Али. Что ты делаешь здесь? И твой брат знает?

– Он одобрил.

Молчание перед словами я оценила, не хотел подводить близкого человека.

Но братец хорош… Отправил мальчишку на верную смерть. О чём только думал? И … не он ли заказчик смерти Али? Уж очень хорошо все складывается.

Кто-то следовал за нами по следам, причём не приближался так близко, чтобы песок сообщил мне о преследователях. Хотя, более возможный вариант другой. Преследователь «просто» двигался в том же направлении, что и мы. Проводники не слышат тех, кто следует параллельным курсом, не задумывая ничего плохого.

А песок, как известно, плохо считывает нейтральные мысли.

Свитки, которые применили Голландцы, дорогое удовольствие. И труп, который обязательно надо вернуть… Ладно, пока мало информации, поэтому будет лучше, если я продолжу выяснять её.

– Кому из вас двоих нужен был песчаный муравей?

– Мне, – признался Али.

– Похвастаться?

– Нет. Её зовут Тачи.

– Тачи? – изумлённо переспросила я. Подождите-ка, «её»? В имени девочки «чи»? – Она дочь шамана?

– Да. Она… в общем… боги от неё отвели взгляд, всего на миг, но… – мальчишка замялся, не в силах подобрать слова.

А я уже догадалась, о чём идёт речь.

– Прокляли? – подсказала я нужные слова.

Али за моей спиной всхлипнул. Ого, это я попала в точку. И кому же девочка так не угодила?

Проклятье – это редкий случай, когда кто-то использует один из свитков, довольно бытовых, с недобрыми намерениями. Например, когда дед объяснял мне в теории технику проклятий, он рассказывал о том, что редкое заклинание льда можно обратить против человека. Кровь начинает замерзать. Небольшие, образовавшиеся в ней хрусталики, по венам доплывали до сердца человека и убивали его. Простейший свиток чистоты, обращённый против человека, лишал его всех кожных покровов, волос, бровей и так далее.

– И? – спросила я ровно.

– Шаман сказал, что сможет снять проклятье, но для этого тот, кто её любит, должен принести яйцо муравья с конца Аррахата – самой жестокой пустыни Раяра.

– А ты значит любишь?

– Люблю, – раздался неожиданно громкий и уверенный ответ. – Люблю её одну. И она – моя невеста!

Все тепло фразы испортило злое шипение, донёсшееся сбоку. Метнувшись вперёд, я сбила мальчишку на пол за мгновение до того, как на нас напала змея.

На голову посыпались камни и земляные крошки.

Больно щёлкнуло в плече, но на ногах я была уже спустя мгновение. Подхватив с земли мальчишку, забросила его к себе на плечо.

– Только не дёргайся, – велела я ему за мгновение до того, как прыгнуть с места. За спиной в стену врезалась змея, а я уже бежала, надеясь на везение. Да не на своё, везение мальчишки. Раз уж все так складывается, должно же оно перевесить мои проблемы… А может и не должно.

Только я об этом задумалась слишком поздно, потому что под ногами неожиданно не нашлось земли, и мы оба рухнули куда-то вниз. И все что я успела сделать, это перехватить мальчишку на руки, и повернуться так, чтобы при падении Али не разбился.

Падение на спину вышло неожиданно мягким.

Ха-змея зашуршала где-то позади по склону, но всё же я успела раньше.

Мы приземлились не просто мягко, а ещё и исключительно удачно. Под нами были змеиные выползки. Старые, в основном, но они были именно тем, что надо. Чуть раскопав всю груду шкур, я нырнула вниз, почти к земле, утягивая мальчишку за собой. И не успел он ничего сбросить, зажала Али рот.

– Тихо, слышишь меня? Здесь она нас не тронет, но все же веди себя очень тихо. Не шуми. Не дёргайся. Не кричи.

Али понятливо кивнул.

Хороший мальчик, очень хороший.

Приподнявшись на коленях, я натянула ближайший выползок, скрывая нас с головой.

Вот теперь, можно и лечь рядом с Али. Я бы его обняла и прижала к себе, но нельзя себя выдавать. От этого зависит моя жизнь, а мне она ещё, как ни странно, дорога.

Ладно. Дальше…

Надо понять, что делать с этим мальчишкой вообще. Исходные данные у меня были. Я уже поняла, не надо было быть аристократом – он не отступится. Первая любовь, приключения, доверие брата – он не отступится.

Да, я отлично знала, куда надо идти, чтобы взять яйцо песчаного муравья.

Но первоначальный план не годился.

У нас больше не было вкусного живого мяса для песчаных муравьёв. И не было воинов, которые должны были отвлекать от нас всех муравьиных мам.

Надо было придумать что-то ещё. Нет, конечно, я отдавала себе отчёт в том, что лучше бы мне было даже не задуматься о подобном. Можно сказать мальчишке, найти слова, уговорить его. В конце концов, в мире полно других девочек, и он обязательно найдёт кого-то ещё.

Но ещё я понимала, каково сейчас той девочке, дочери шамана, и что именно она ощущает.

В отличие от неё, я проклятой не было, от меня отвернулись боги. Это было хуже и страшнее. Это было куда болезненнее, тяжелее, безнадёжнее, наконец. И если меня не смог бы понять ни один из проклятых, я понимала все, что они ощущали, очень хорошо. Слишком хорошо. Поэтому мне и стало жалко девочку.

Эта моя не ко времени просыпающаяся жалость могла наделать бед, но я никогда не препятствовала тем побуждениям, которые у меня возникали в душе. Если я чувствую, что этой девочке надо помочь, значит, я это сделаю.

Возможно, потом я об этом пожалею. Такое уже бывало.

Но ведь я могу с тем же самым успехом ни о чём не пожалеть.

Надо сделать первый шаг, а дальше как обычно положиться на собственную интуицию. Слушая мир, я могла добиться большего, чем если проводила бы все дни и ночи в гнетущих мыслях и попытках найти лучше решение.

В мои размышления ворвался тихий звук – негромкое с присвистом сопение. Кажется, мальчишка, утомлённый всем, что случилось, уснул. А раз так, пришло время для того, что не должно быть увидено другими.

Если змея, что нас преследовала, сохранила разум, то я договорюсь с ней, чтобы под прикрытием урагана она доставила нас в сердце Долины костей.

А если договориться с ней не получится, я её убью.

Потерявшие разум змеи не были угодны змеиным богам. Так что не благое дело, но все же действие без наказания, и я собиралась это сделать. А там, там видно будет. Не первый и далеко не самый последний раз я оказывалась в условиях, когда другие бы просто отдались на волю богов, потеряв себя. Я этого сделать не могла.

Итак. Откинув кусок шкуры, я вытащила два кинжала. Острые клинки-когти заняли свои места в ножнах на запястье.

Вот теперь следовало найти змею до того, как она найдёт меня. Смертельные прятки в тёмной пещере начались. И победит пусть если не сильнейший, то тот, кому суждено. А остальное видно будет.

Ну, не видно. В этой темноте даже змея вряд ли что-то увидит. Так что она будет двигаться по запаху.

А по запаху я тоже могу! Главное только сосредоточиться. А ещё чтобы мальчишка не вовремя не выскочил из-под шкур, и тогда все будет хорошо, по крайней мере, должно таковым быть!

Превратившись в застывшую фигуру, я слушала тоннель всем своим телом. Колебания земли, дрожь воздуха, шорох песчинок, перезвон окаменелых чешуек в стороне от меня. Тихий шелест, колышущихся на сквозняке выползков, два голоса, раздражённо теребящие одну змею, раздирающие её на куски.

Один голос утверждал, что меня надо убить за нарушение территории. Второй говорил, что змеиное дитя неприкосновенно.

Ого! Давненько я не слышала такого раздрая в головах у змей. Явное последствие применения свитка подчинения. После его использования змея убивала всех, кто не выполнял какое-то охранное действие. В ауле Песчаных крыс, где я родилась, надо было взять с собой подношение. В ауле Скалистых медведей, где вместе с дедом я вразумляла сошедшую с ума змею в первый раз, с собой надо было иметь маленькую куколку из пакли.

Впрочем, потом о таком я уже не думала.

Выезды на воадекватление змей стали обыденностью, а потом у нас появились и свои змеи, и это стало даже рутиной, на которую я почти не тратила сил.

У меня было время на то, чтобы заранее подготовиться и все просчитать. Под рукой имелись необходимые инструменты, свитки, а ещё люди и живое мясо. Поэтому я обездвиживала змею, люди её переворачивали, я возвращала ей разум, кормила, выхаживала змейку и составляла с ней договор на охрану без свитка подчинения.

А вот теперь у меня ничего этого не было.

Чтобы вернуть змее разум – из неё надо было вытащить свиток. С тем учётом, что вокруг было темно, как у той самой змеи в желудке, меня ждало незабываемое времяпрепровождение. Главное, чтобы срок «не забывать» был как можно дольше. Как-то не хочется мне умирать в этом грязном тоннеле. Я уж лучше как-нибудь потом, в более располагающем к этому месте. А значит, долой мысли, пора заняться работой.

От первого удара змеи я могла бы даже не уворачиваться.

Голова прошла слишком высоко надо мной, заполнив тоннель и низкий зал, где мы были, раздражённым низким шипением.

Свиток требовал от змеи подчиниться. Та часть инстинктов, с помощью которой змеи определяли своих, требовала меня не трогать.

Узнать бы, кстати, чьим именно молоком и ядом меня вскормили.

В последнее время я начала подозревать, что змея, от которой моя мать взяла яд и молоко, была ой какой непростой.

Второй удар охранницы могильника был удачнее. Её голова ударила совсем над моим плечом. Дрогнула стена, в которую врезался живой таран, мне за шиворот посыпались мелкие камешки и песок. Но, к сожалению, выдержали столкновение обе: и стена, и змея. А мне позарез змею надо было или утихомирить, или усыпить. Вот только как бы это ещё сделать…

Третий удар был очень опасен. Если бы змея меня достала, то осталось бы разве что влажное пятно на стене. И на этом бы все закончилось, и моя история, и путешествия лорда Али.

Но песчинки заранее шепнули, подсказали мне о том, как и куда змея ударит. И естественно, в момент удара меня там уже не было.

Впрочем, идей как справиться со змеёй тоже не наблюдалось. Да, у меня были с собой шаманские ключи. В том числе был и ключ сна. Им, по идее, можно было усыпить любую змею. А эту – нет.

Свиток подчинения, запечатанный в теле, давал своему носителю своеобразную защиту. Использование любого другого ключа на таком носителе было абсолютно бесполезно.

Идея с оглушением змеи, путём приманивая её к стене, куда она могла врезаться, уже продемонстрировала свою несостоятельность.

Вариант третий, оглушить змею, уронив потолок, была выполнимой. Но, во-первых, это было равносильно вывешиванию штандарта «я здесь». Во-вторых, это было опасно для меня самой и Али. И, наконец, это тоже не гарантировало успеха.

Вот ненавижу такие ситуации!

Замерев у стены, я с тяжёлым вздохом остановилась там же, где и была, села на грязный пол тоннеля. Змея, потеряв меня из виду, шипела, пробуя воздух на вкус. Пару раз на меня что-то падало, змея путешествовала в поисках меня по второму ярусу.

Ну-ну, пускай поищет, все равно там меня нет. Меня. Там. Ага. Зато я здесь!

Перекатившись, я подскочила на ноги и метнулась к противоположной стене. Почуяв врага, змея бросится со второго яруса вниз. И вполне возможно, что этого расстояния и инерции, набранной ей в движении, мне хватит, чтобы змея, поприветствовав головой стену, успокоилась. Главное добежать до стены первой, второго шанса у меня не будет.

Бежать изо всех сил, быстрее, быстрее, ещё быстрее!

И даже не допускать мысли о том, что змея окажется у стены гораздо раньше. В конце концов, я бегаю быстро!

Но… недостаточно.

Я успела повернуться, и удар мощного хвоста пришёлся на подставленные скрещённые руки.

Тихо вскрикнув, я осознала, что лечу в пустоту. А потом наступила тишина, и на моё уставшее сознание пала блаженная темнота…


***


Яркий драгоценный камень отражал лучи Меды, разбрасывая в разные стороны разноцветные световые мозаики.

– Исключительный эффект, – мужчина, сидящий в глубоком кресле у камина, покрутил камень в пальцах. – И? Где вы его нашли?

– В вещах наложницы вашего брата.

– Какой оригинальный способ убить мальчишку. Он до наложниц ещё не дорос-то. Для чего они ему? Сказки рассказывать?

– Ну, не знаю, насчёт сказок, но камень был у наложницы.

– Шаман что сказал?

– Что если бы камень дошёл по назначению, мальчишку не смогли спасти бы даже боги.

– Даже боги… – повторил хозяин комнаты задумчиво, – и кому он настолько поперёк горла встал…

– Не могу знать.

– А разве я тебе плачу не за то, чтобы ты знал?

– Не в таких играх, лорд. Тут я даже узнать ничего не смогу, не подвергнув мальчика опасности.

– Увы, увы. Это верно. А если двигаться окольным путём, то, возможно, что и вовремя даже не удастся успеть. Ладно. Камень останется у меня. Пожалуй, я даже знаю, кто именно найдёт его у себя в кровати за мгновение до активации. С остальным я разберусь сам. Иди.

– Слушаюсь, лорд.

Резкий поклон, и гость в светлом шаосе скрылся в коридоре. Звякнули алебарды, когда стражники его выпустили из комнаты, и вскоре шаги стихли.

И только после этого качнулись длинные нити из наборных деревянных бусин, и в комнате появилась девушка.

Длинные золотые волосы, заплетённые в косы, падали ниже пояса. Светло-серебряные глаза, подчёркнутые краской, завораживали своим дивным цветом и выражением шаловливого лукавства. У неё был тонкий стан и длинные совершенные ноги.

– Как ты прекрасна, – улыбнулся мужчина, разглядывая своё чудесное приобретение. Несколько лет назад эта рабыня-северянка стоила безумных денег, но и тогда, и сейчас она была достойна этой оплаты.

Она не потеряла ни своей привлекательности, ни своих умений, благодаря которым постель господина она грела гораздо чаще остальных наложниц.

– Хозяин…

– Снова неудача, – покрутил мужчина меж пальцев камень.

– Хозяин.

– Я тебе не виню, малышка. Но ты выбрала не самого удачного носителя для камня.

– Простите меня, я виновата. А сам мальчик?

– Пока ещё жив. И временно вне зоны досягаемости. Но очень скоро нам вернут его труп. Не забудь, малышка, ты должна будешь очень натурально плакать, когда принесут его хладное тело.

– Да, мой хозяин.

– А теперь иди. Мне надо побыть одному.

Проводив послушную наложницу рассеянным взглядом, мужчина повернулся к окну, покачал между пальцев камень. Действительно, снова неудача.

Смерть обходит этого пацана, как заговорённого. Неужели мальчишку настолько любят боги? В этом случае будут проблемы. Начиная от просто досадных и заканчивая смертельными. Главный вопрос, для кого именно смертельными.

Если для людей нужных, то и это не плохо, а вот если кому-то не повезёт серьёзнее, то уже далеко не все хорошо.

Впрочем, ещё есть надежда. За головой мальчишки отправлены лучшие из лучших. Вернут труп, и все будет как в сказке.

Для других, возможно, жестокой, а для него идеальной, такой, как надо.

Главное, чтобы мальчишка был настолько любезен, что сдох!


***


Ой, ой, моя голова! Вот где справедливость? Приземлилась я на спину, а звон – в голове.

Судя по тому, что я ещё могу пошевелить всеми своими конечностями, меня либо не съели, либо просто ещё не переварили. Ладно, ладно. У гигантских змей желудочный сок очень ядовитый. А шаосе ещё на мне.

Значит, съесть меня змея не успела.

Почему? Вопрос вторичен. Вначале надо побыстрее сообразить, где сейчас змея находится, а уже потом заморачиваться пустопорожними вопросами причинности и следствия. Не сожрала, и на том спасибо.

Да, змеиный постовой! Что ж так голова болит?

Протянув руку, я коснулась затылка и зашипела, нащупав под массой волос огромную шишку. А на стенке, как раз, куда я долбанулась, череп чужого трупа. Вот угораздило влипнуть. Сейчас бы понять, все совсем плохо или удастся обойтись мягкими мерами?

Стоило мне тронуться с места, как на поясе тут же сжались огромные белые костяные кисти.

Если бы я была чуть послабее в плане нервов, то от моего визга с потолка посыпался бы песок. А так, ну конечности, ну, шевелятся, пусть даже давно мёртвого типа. Не страшно. Мёртвые они гораздо безопаснее, чем живые. Но зато как же я вляпалась!

Труп, который висел в норе змеи, мог быть только её якорем. В том смысле, что это была жертва, убитая определённым образом и не дающая змее выползти за пределы установленной территории.

Итак. Если я влетела в тот самый труп, то всё плохо.

Не со стороны змеи. Она теперь меня не тронет вообще. Проблема в другом, если я разожму кисти скелета, я сама стану для змеи якорем. И она не сможет от меня уползти дальше, чем на пару сотен змеиных шагов. А это значит в зверинце нашем опять прибавление. Дед будет недоволен, он считает, что такое количество змей на маленькой территории привлекает к нам внимание.

Ну, в текущей ситуации есть и свои плюсы. Например, под моими ладонями сломался палец на правой руке, у меня теперь есть транспорт, на котором мы доберёмся до Долины костей.

И более того, не просто доберёмся, но и будем в полной безопасности.

А мне, разом хрустнули все кости на левой костяной руке, не придётся светить свои возможности. Все валить можно смело на неудачу и незнание последствий такой неудачи. Али будет в безопасности, все складывается просто замечательно.

Осталось только одно.

Повернувшись, я ощупала пальцами крюк, забитый в стену норы. Если его не выдернуть, то от норы дальше, чем на пять-десять змеиных шагов я не уйду. Крюк сидел неплотно, видимо сэкономили на металле для него.

Интересно мне знать, сколько человек останется в живых, благодаря тому, что я у Летучих сейчас угоню их змею?

А впрочем, нет, это мне совершенно неинтересно.

Может быть, я даже им немного сочувствую, но не настолько, чтобы менять свои планы. Скорее, им придётся прийти в аул Странников за заказом на поимку змеи. И кто знает, не продам ли я им их змею обратно втридорога? А что! За моральный и телесный вред. А ещё за магический вред и срыв контракта. Пожалуй, можно будет смело драть с них четыре шкуры.

Летучие не обеднеют, а нам с дедом золото лишним не будет.

Повиснув на крюке всем телом, я подтянулась на руках и опустилась, дёрнув штырь своим телом. И ещё раз, второй, третий. Крюк тряхнуло, качнуло. И за мгновение до падения я оттолкнулась ногами от стены и оказалась на полу.

Железка загремела по песку, перекатываясь в серой плотной массе.

Отлично, теперь на свободе мы обе. И я, и привязанная ко мне змея.

Соответственно, бывшая хозяйка этого места мне больше не опасна, а у нас есть транспорт и надёжная охрана в одной змеиной морде.

Теперь надо разбудить Али, перекусить самой и накормить его. Обработать шишку и убираться отсюда. Хорошо хоть шаосе, покрытое змеиной чешуёй, совершенно не пострадало. Бинты я сейчас развяжу. Шаосе широкое, видно не будет. А обниматься с мальчишкой я не собираюсь.

Запрокинув голову, я прислушалась. Ураган креп. Даже со змеёй идти в его центр нельзя. Придётся провести ещё несколько часов здесь. Ну, что ж, наберёмся сил. С учётом того, что впереди нас ждёт, это лишним не будет.

Проблема в том, что раз отменился военный путь, придётся идти путём хитрости или прямого договора. А значит – надо идти к королеве песчаных муравьёв. Только она могла дать Али яйцо песчаного муравья. Конечно, ещё оставался вопрос с оплатой. Но предсказать, что именно потребует королева в следующий раз, не могли на шаманы, ни странники, о ней знающие.

Оставалось уповать на мальчишку и его удачу. Раз уж он попал ко мне, раз он остался жив, значит с его удачей все в порядке. И кто знает, может часть его удачи перепадёт и на общее дело? Могу я хотя бы понадеяться на такой исход?

Откинув в сторону кусок шкуры, я улыбнулась. И спит как ангелочек. Ну и пускай пока спит. У меня есть чем заняться, и начну я с костра. Или со змеи. И спать тоже хочется… А что может быть лучше, чем тёплая живая подушка?

…Я совершенно напрасно не подумала о том, что случится, когда Али проснётся и увидит в неверном свете костра меня, обкрученную кольцами змеи.

Мальчишка действительно был потрясающе славным. Он выхватил из костра длинную горящую палку и бросился с невнятным криком на змею.

Моя подушка подняла голову, толкнула мальчишку на землю и лизнула.

Глаза Али стали огромными, испуганными, но он не закричал. Хотя даже взрослые мужики не всегда могли удержаться от мата в таких случаях. Отпихнув голову ластящейся змеи в сторону, я вынырнула из её колец, присела на корточки и звонко щёлкнула пальцами перед вытянувшимся лицом мальчишки.

– В порядке, лордик?

– Ты...

– Живее всех живых.

– Я в порядке… – прошептал Али, отвечая теперь уже на заданный мной вопрос.

– Молодец, – ободрила я, протянув руку и помогая ему подняться. – Иди к костру. Сейчас поедим и двинемся.

– Обратно к городу? – спросил мальчишку грустно.

– А ты хочешь рискнуть ради той девочки свой собственной жизнью?

– Я её люблю. Очень-очень. Так что да, готов. На все готов.

– Тогда мы пойдём дальше в Долину костей. Только вдвоём. Есть ещё один способ, с помощью которого можно получить яйцо песчаного муравья. Он опаснее, гораздо опаснее, чем первый. Не только для меня, но и для тебя тоже.

– Я готов ко всему, – твёрдо сказал мальчишка.

Нет, я говорила, что он очаровательный ребёнок?

– Али.

– Да.

– Ты до самого конца должен был дойти в своём обличье взрослого человека?

– Да. Хан сказал, что так будет безопаснее.

– Отчасти, – согласилась я. – Но есть свои проблемы. Кого именно хотели убить? Твоего брата? Ведь со стороны казалось, что именно он в составе каравана. Или хотели убить тебя? И отдал приказ кто-то, кто знал, что под маской лорда Хана именно ты.

Али ненадолго задумался.

– Это может быть и то, и то. Хана давно убить хотят. Уже столько попыток было, что мы со счета сбились. Но, он удачливый очень, а ещё сильный. Ни у кого не получилось пока даже проникнуть в его спальню, чтобы убить его дома. А вне дома он всегда под защитой. Меня же… Только Хан знал, что я под его обликом еду. Но брат не поднял бы на меня руку. Нам нечего делить.

Нечего делить, значит? Ладно. Это радует. Политические игры лордов – это арена для битвы воинов гораздо более высокого уровня, нежели я сама. И даже случайно я не хотела бы в них вляпаться. Слишком уж непредсказуемые они в плане дальнейшей жизни.

– Али. Где ты живёшь? – спросила я негромко.

– С Ханом, в Хрустальном пределе.

– А родители?

– Отца убили несколько лет назад, во время одного из заговоров. Мама не пережила моего рождения.

– Кто тебе воспитывал?

– Шаман. Тот самый… папа Тачи. Он меня воспитал, всегда был на моей стороне. Учил, заботился. Он читал мне сказки, следил за тем, чтобы у меня было все, что нужно.

Какая трогательная история! И нет, действительно трогательная. Если не считать, что все запущено. Значит, шаман, заменивший отца, и девочка, в которую Али влюблён или даже любит.

– Интересно, каким ты станешь, когда вырастешь? – невольно озвучила я часть своих мыслей.

– Шаман говорит, что я буду замечательным лордом, – гордо сказала Али.

И я невольно рассмеялась. Очаровательный мальчишка. Жалко будет, когда его испортит власть, а по-другому не бывает. Власть, которой облечены лорды, всегда делает из них подлецов и златолюбцев.

– Ладно. На змее ездил? – спросила я через полчаса, когда мы поели, и мальчишка перестал вздрагивать при каждом взгляде на змею.

– Нет. Хан просил меня держаться от них подальше.

– Почему?

– Змеиное дитя… Есть пророчество о том, что змеиное дитя однажды появится на моём пути и спасёт меня или убьёт меня. А откуда ещё могут появиться дети, кроме как у змей? Поэтому я к ним и не приближался. Зеон…

– Да? – отреагировав на тревогу в голосе мальчишки и подняв глаза к потолку, я оценила огромную и уродливую трещину. Потолок вот-вот рухнет. Видимо, столкновения змеи со стенами что-то повредили в системе переходов. А может быть, нас хотели очень сильно поймать или похоронить. Или выдернутый крюк, а значит сорванный якорь – привёл к началу обрушению норы. Пока непонятно.

– Ладно. Али, учиться будешь на ходу. Как нога?

– Прошла, совсем! – радостно откликнулся Али.

Какой же искренний и замечательный мальчишка. Теперь понятно, почему до семилетнего цикла их не выпускают из городов. Он же живой! Интересно, что делают родители, чтобы из таких замечательных деток получались мрачные типы, как тот же Хан, перепугавший и чуть не убивший мою змею?

Хотя нет, я буду целее, если никогда этого не узнаю.

– Зеон?

– Давай руку, и постарайся не отставать, – велела я.

Мальчишка доверчиво послушался.

На змее мы были уже спустя несколько секунд.

Устроившись между пластин наспинного гребня, я положила руки на шею змее.

– Али, держись за мой пояс. Очень крепко. И чтобы не случилось, пока я не разрешу, не открывай глаза. Ясно?

Мальчишка кивнул, потом догадался сказать вслух.

– Да, я понял.

– Значит, закрывай глаза.

Не дожидаясь, пока мальчишка упрётся лбом в мою спину, хлопнула змею по шее, передавая той команду. И разворачивая свои кольца, наш транспорт отправилась наверх, все быстрее и быстрее. Пока стенки тоннелей не стали сплошными чёрными линиями, скользящими по краю периферийного зрения.

Музыка песка стала громче. Песок шептал о бушующем урагане, о завораживающем сиянии в небе, о беззвучных раскатах длинных ветвистых молний на краю горизонта. Он пел о тьме, в которой не получалось угадать даже, где небо, где земля – всё смешалось воедино.

И песчинки то падали в небо, то воспаряли к земле, то терялись в окружающем их хороводе.

Змея стремилась туда, где был свет, еда и небо над головой.

Долой из душных тоннелей, скорее туда, где наждачка вращающегося песка отполирует её шкуру. Скорее туда, где нет тишины, нет мерзких людей, а есть только свободная охота.

– Зеон! – панический крик Али ударил по ушам, вырывая меня из состояния глубокой задумчивости и слияния с окружающим миром.

Змея тонула в чем-то вязком и пугающем на взгляд не посвящённых. В тёмной массе мелькали ладошки, затягивающие жертву все ниже и ниже…

– Это шаманская преграда, – пояснила я негромко. – Мы её порвём и сейчас…

Что именно «сейчас» мне говорить не пришлось. Мир вокруг сошёл с ума.

Какофония звуков ударила в уши, под ложечкой засосало от ощущения бесконечного падения.

Гребни защищали нас от порывов урагана, но практически за первое мгновение на нас насыпалось по плечи песка. Али теперь мог и не держаться. Песочные тиски прижали его к моей спине, сжали, мешая дышать.

Больно, больно, больно!

Только Змея наслаждалась происходящим. Песок чистил её шкуру, а ураган напоминал о прежней свободной жизни.

И даже то, что направление задавали два драгоценных камня свитка подчинения, сейчас её не заботило. Она просто ползла, наслаждаясь слаженной работой своего мощного тела.

Остальное было попросту неважно нам обеим.

Я не могла, как змея, наслаждаться ураганом. Но эта свобода, то, что у нас получилось сбежать от Летучих Голландцев, наполняла мою душу радостью.

Ещё повоюем! Ещё посмотрим, на чьей стороне будет победа. Теперь я не проиграю!

За спиной взревел ураган, и у змеи то ли открылось второе дыхание, то ли появились песчаные крылья, понёсшие нас всё дальше и дальше от места, чуть не ставшего моей могилой и моего заказа.

Дед бы не оценил подобного, а его мнение было самым важным для меня.

Впереди нас ждал тайный аул не совсем людей, не совсем животных – хранителей песчаных муравьёв.

И пока змея покрывала расстояние, стремясь все дальше, я вернулась мыслями в прошлое.

Мало кто может похвастаться тем, что слышал о том, что такой аул существует. Но я была из той редкой категории, что была даже допущена в святую святых. Я вошла в этот аул. А затем моя история, моя кровь и запах заинтересовали создание, во власти которого было стереть с лица пустыни любой аул.

Я встретилась с королевой песчаных муравьёв.

Она… это создание было просто прекрасно.

С фигурой, словно выточенной из тёмного пористого материала и совершенным мраморным лицом.

Она была чудесной, невероятной и не была человеком.

Она хотела просто поговорить с тем, кого не отпугнула её инакость.

Меня не отпугнуло, мне действительно понравилась королева. Мы не стали друзьями. Мы проговорили всю ночь, а на рассвете она дала мне право на одну просьбу.

Когда я сразу сказала, даже не раздумывая, что у меня уже есть просьба, её дивные глаза стали багровыми. Когда я сказала, что хочу к ней прийти ещё раз, потеплели до цвета бархатного вина. Она дала мне такое разрешение. А я взяла за правило появляться на её территории с чем-то особенным: сладким или солёным съедобным, мелочами или аксессуарами, изготовленными в разных аулах со всех концов Аррахата.

Взамен она мне рассказывала то, о чём знала сама, а знала она многое, и делилась шаманскими свитками.

Я её любила, если можно так сказать по отношению не к человеку.

Теперь же мне предстояло просить Кармину об одолжении. Не говоря уже о том, что мне придётся привести в деревню чужака.

Это будет долг именно на мне. И кто знает, что она захочет от Али.

У Кармины было странное чувство юмора. И не всегда можно было понять, как вообще подступиться к какой-либо задаче. Мне хотелось верить, что Али сможет найти нужные слова. Но об этом никто не мог судить с уверенностью. Даже я.


… И двое суток, во время которых змея ползла с короткими остановками к тайному аулу, я могла только перебирать в голове различные варианты, запугивая сама себя.

Дважды мы отклонялись от основного курса. Первый раз, чтобы змея могла немного пообедать. И второй раз из-за Али, ребёнку, не привычному к такому транспорту и времяпрепровождению, нужно было немного размяться.

Во время привала я рассказывала ему о том, как надо себя вести с королевой, но что более важно, чего в ауле делать нельзя ни в коем случае. Согласившийся со всеми моими требованиями и заучивший их, во время дороги он дремал на моих коленях.

Ураган стих несколько часов назад, и сейчас под змеёй перекантовывалось и волновалось песчаное море, толком так и не успокоившееся.

Моя новая змея, я решила назвать её Искрой, была прекрасна.

На фоне яркой Меды её шкура – ярко-серебристого цвета, то и дело вспыхивала россыпью рыжих искр.

Али, открыв глаза, взглянула на меня из-под светлых ресниц.

– Зеон?

Я поощряюще промолчала.

– А почему ты можешь договориться с королевой песчаных муравьёв?

– Я не могу. Я попробую. Королева умное и прекрасное создание, но она не человек. Сложно объяснить, что она может решить в следующий момент. Иногда она гневается, иногда радуется. Иногда приказывает всех казнить, без разбору, а иногда любит весь мир. Вот в этот момент лучше быть как можно дальше от неё. Милость королевы иногда страшнее, чем её немилость.

– Зеон, а как вы познакомились?

– Случайно, можно сказать. Я был в ауле. Она потребовала, чтобы я пришёл в её шатёр – и мне пришлось встретиться с ней. Мы проговорили несколько часов, после которых я понял, что королева мне нравится.

– Ты в неё влюбился?

– Нет, – я едва заметно улыбнулась и покачала головой. – Нет. Али. И кстати, разве лорды могут быть такими любопытными?

– Я ещё не лорд. Я ещё слишком маленький для него. Даже для того чтобы начать обучение не подхожу, маленький…

В голосе Али звучала неприкрытая обида, поэтому я поспешила немного его отвлечь, да к тому же мне было и интересно:

– Время? Есть какой-то определённый порог?

– Да. Мне пять циклов… Пятнадцать годин, – решил Али, что простые жители пустыни не знают эту систему счисления. Хотя, по сути, что проще? Один цикл, три годины. – Через пару месяцев, – продолжил он, – будет шестнадцать. Обучение делам лорда начинается после седьмого цикла, когда я принесу первую личную жертву змеиным и песчаным богам.

– А сколько твоему брату?

– Хану? Ему четырнадцать циклов. И он ещё не очень опытный лорд. И человек совсем молоденький.

Больше половины циклов, отмеренных простым пустынникам, сорок две годины, – это молоденький?! Значит, слухи не врали. Лорды действительно живут гораздо дольше, чем мы. И за свою долгую жизнь успевают совершить намного больше страшных дел, чем мы, простые жители. И я никогда не смогу увидеть, какой лорд получится из обаятельного и живого мальчишки.

– Зеон.

– Да?

– Ты женщина?

Ого! Вот это мальчишка! Молоденький, но глазастый. Или он все-таки лишнее умудрился на ощупь обнаружить?

– Интересный вопрос. С чего ты взял такое?

– Ты очень мягкий… во всех местах мягкий.

Я рассмеялась.

– Ты понимаешь, что это тайна?

– Да. Ты спасал мою жизнь, поэтому я твой должник. Я никому не расскажу о твоём секрете. Можешь быть уверена в том, что твоя тайна будет и моей. Я клянусь богами нашего мира, его реками, пустынями и снегами, клянусь жизнями живых существ и сущностью неживых, что никому и ни при каких условиях не выдам твою тайну. И пусть целый мир будет свидетелем чистоты и искренности моих намерений.

Мир откликнулся на звонкий мальчишеский голос.

В одно мгновение все вокруг исказилось причудливым образом. С неба пошёл странный белый песок, мгновенно растаявший на моих ладонях.

Вместо песка под остановившейся змеёй прокатилось от края до края огромное полотно воды. А воздух загорелся огнём.

Мир принял и засвидетельствовал клятву.

И хотелось бы мне верить в то, что мои дороги с тобой, Али, после этого приключения, когда я верну тебя домой живым и здоровым, больше не пересекутся.

Тебе уготована великая судьба. Ты взлетишь очень высоко.

А я не хочу знать, как быстро ты научишься использовать людей как расходный материал.

– Зеон?

– Все хорошо, – шепнула я тихо, вытащив из кармана своего шаосе тонкую ткань золотистого шарфа. – Я завяжу тебе глаза. Потом, возможно, нас примет королева. Возможно, нет. И тогда…

– Тогда?

– Придётся придумать что-то ещё.

– Значит, ты меня не бросишь?

– Нет, – я покачала головой. – Мы не бросаем работу на полпути, если есть вероятность её выполнить. Вот если это будет смертельно опасной затеей или более того, это будет грозить смертью заказчику – в таком случае да, мы не доводим заказ до конца. Но пока у нас есть ещё вероятность закончить дело успешно. И у нас даже есть кое-что, что может стать козырем на пути.

– Что это?

– Медовые леденцы, – улыбнулась я.

– Это какой-то шифр?

– Можно сказать и так. А теперь задержи дыхание, сейчас будет стена вокруг аула.

Какая именно, мальчишка не спросил, доверяя мне, сделал глубокий вдох. А в следующий миг на нас обрушилась волна ледяной воды.

И Искра вырвалась на огромную площадь, окружённую кордоном воинов, верхом на песчаных муравьях.

Ого, это нас так встречают? Ой, вряд ли, скорее мы прибыли исключительно не вовремя.

– Зеон, – опознав меня, к нам подъехал шаман аула с серебряными волосами. Шаман был очень древен и знал намного больше, чем другие. И когда была возможность, я старалась поговорить с ним, и дед одобрял такое поведение.

– Ты очень вовремя, мальчик.

– Ждёте нападения? – уже сообщил мне песок о сути происходящего.

Шаман кивнул:

– В этом цикле должно родиться дитя у нашей королевы. И кто-то хотел этим воспользоваться. Мы закрыли границу со всех сторон. Но здесь она слабее всего, и её то и дело пробивают.

– Предателя нашли? И не смотри на меня так, Чиури-до. Даже дураку ясно, что только жители аула могли знать о том, что в кладке есть яйцо королевы. Никому чужому вы ни за что не доверили бы этой тайны. А раз кто-то узнал…

Я замолчала, глядя в лицо шамана. Выражение, царившее в его глаза, можно было трактовать только как безнадёжность.

Они никого не нашли.

Естественно, они пришли к такому же выводу. Но не смогли найти предателя.

А искали очень хорошо. И если даже королева не смогла никого выявить… Ну и ситуация…

– Где королева?

– В своём шатре, Зеон.

– Мы пройдём?

– Иди.

– Сейчас Искру отправлю по ту сторону купола, пускай поохотится на гостей.

– А если они будут с охранными лентами?

– Чиури-до, кто из законопослушных жителей пустыни решится в сезон ураганов двинуться в дорогу? Даже если с охранными лентами будут – пускай Искра их придушит. Если уж кто-то узнал одну из тайн аула, то с тем же успехом у них может быть и охранная метка. И одна, и сотня. А в случае гибели невиновного просто заплатите виру.

– Вот не ценишь ты человеческие жизни, Зеон.

– Не ценю, – кивнула я. – Они того не стоят. Али, за мной.

Прихватив мальчишку за плечо, я повлекла его за собой.

За нашими спинами Искра вернулась за занавес защитного купола. Новую волну нападающих ждала встреча со змеёй, получившей приказ убить любого, кто приблизится к зоне щита. И если учесть, что на змею со свитком подчинения другие свитки не действовали, я заранее сочувствовала тем, кого ждёт встреча с моей Искрой. А то, что такая встреча состоится, у меня не вызывало никаких сомнений.

– Али, – тихо шепнула я.

– Да?

– Пока к тебе не обратится королева – молчи. Хорошо? Она может в таком нервном состоянии убить даже за не вовремя сказанное слово. Повязка на глазах останется для твоей безопасности.

– Я понял, – кивнул мальчик.

– Замечательный ребёнок, – подтолкнула я Али к шатру.

Узкое мальчишеское плечо под моей рукой на миг оцепенело и тут же расслабилось. Али понял, что я ему пыталась сказать.

Ткань шатра опустилась за нашими спинами.

Королева сидела на краю кровати, зажав тонкие шестипалые ладони между коленками.

Заметив меня, она торопливо спрыгнула на пол и обняла со всей своей силы. Кости хрустнули, и Кармин ту же от меня отпрянула.

– Прости! Прости!

Взяв холодные ладони королевы в свои, я только покачала головой. Кармин не просто нервничала. Королева была в ужасе.

– Присядь, – мягко попросила я. – Вот сюда. Сейчас разберёмся. Только ребёнка пристрою.

– Кто это?

– Его зовут Али. Но о нём можно поговорить и позже.

– Хорошо.

– Али, отступи немного назад. Ага, вот так. А теперь повернись налево, хорошо. И шагай, ещё, ещё. Смелее, у тебя на пути нет ничего. А вот здесь стой. У твоих ног подушки, посиди немного там.

Дождавшись подтверждающего кивка, я воззрилась на Кармин.

– Итак. Почему такая неожиданная охота на ещё не родившегося муравьишку?

– Он будет муравьиным львом.

Вот теперь дар речи у меня пропал.

Не сказать, что я проглотила язык от изумления, но проняло меня до костей.

Муравьиный лев по иерархии муравьёв был всего лишь на ступеньку ниже, чем королева, но властью обладал не меньшей. А рождённый королевой он мог ещё и превращаться в человека. По образу и подобию муравьиного бога.

Конечно, не вот так на пустом месте. Для этого ему нужен был человек рядом, с которого можно было списать образ. Лев набирал достаточно силы к исходу второго цикла, а до этого времени муравьиный львёнок был в опасности. Отвратительная ситуация, и идеальный расклад, если вспомнить о том, что я на работе.

– Кармин, тебе надо отправить малыша отсюда.

– Но куда? Как?

– Мы заключим с тобой сделку. С тем ребёнком, с которым я пришла… Ему нужно яйцо песчаного муравья. Чтобы муравей разделил проклятье с девочкой. В этом году многие погибли, и бесхозное яйцо найдётся. В оплату этого желания – он сам станет донором для львёнка, и в течение двух циклов будет заботиться о нем, как о собственном брате. На исходе второго цикла львёнок вернётся к тебе.

– Зеон, это опасно.

– Не особо. Я помогу львёнку появиться на свет в оазисе недалеко отсюда. И естественно провожу обоих мальчишек в город. В этом случае никто ничего не поймёт. Никто не свяжет двух мальчишек и мальчика с муравьиным львом. Не будет свидетелей. А это, сама понимаешь, значит очень много.

– Зеон, ты не понимаешь, всю опасность того, что ты предлагаешь сделать.

– Я понимаю другое. Если оставить львёнка здесь, он просто не доживёт до своих двух циклов. Не успокоятся те, кто хочет его. Армия песчаных муравьёв! Что говорить, Кармин, ты знаешь сама – это мечта для любого, кто хочет править пустыней. Этого достаточно, чтобы размазать по песку не только любой аул, но можно взять штурмом даже слабые города. А значит – это может довести до нешуточной беды.

Королева молчала, смотрела на меня и молчала. Я знала, что сейчас она взвешивает не все «за» и «против», её холодный разум уже оценил все возможные последствия моего предложения. Она думает о другом. Она думает о своём муравьёнке и о своём прошлом.

– Вечно у тебя все к заговорам сводится, то против людей, то против нас, то против вообще богов, – через силу улыбнулась Кармин. – Но ты права. У тебя замечательная идея. Пойдём, найдём яйцо для ребёнка, которое вылупится попозже, чтобы вы успели добраться до города. А своему малышу я сама помогу появиться на свет.

– Кармин.

– Я справлюсь, я смогу. А аул удержат мои воины!

– Кармин, – сжав холодные руки королевы, не давая ей подняться с подушек, – не надо.

– Но ведь! Я же тогда его увижу только через два цикла.

– Они пройдут быстро. Лучше иди к завесе деревни. Там вот-вот пожалуют гости.

– Вы не найдёте! – в запале крикнула она и замолчала.

Конечно, мы найдём нужные яйца. Кармин сама мне объясняла когда-то, как различать муравьиный яйца. И главное, у меня при себе были свитки, позволявшие смотреть сквозь препятствия. И если её уроков было бы недостаточно, я бы легко смогла найти нужное с помощью шаманских техник. И Кармин это знала.

Да, мной двигала не бескорыстность и не что-то подобное. Я хотела выполнить работу, но отчасти к моим чувствам примешивалась и жалость. Я знала, что муравьиный львёнок – был третьим яйцом Кармин. Первых двух своих детёнышей она убила сама. Кармин была очень жестокой королевой. И это надо было не забывать и иметь в виду постоянно.

И сейчас, распрямляясь, гордо поднимая голову, на меня посмотрела та самая королева, которую даже боялись поминать вслух недобрым словом.

– Зеон. Ты будешь в ответе за этих детёнышей.

– Да, – кивнула я. Да. Это правильно. Раз уж это мой план, то я только что подписалась на очень длительный заказ. Но оно того стоило.

– Меня проводит Чиури-до.

– Мой шаман, – Кармин откинулась на подушки, глядя на драгоценный камень, венчающий остроконечный потолок шатра – воплощение охранного свитка. – Да. Ему я доверяю. Иди, Зеон. И не возвращайся сюда.

Да. Это тоже правильно. Да и в ауле в ближайшие несколько часов, судя по всему, останется только королева. А защита будет снята со всех сторон.

Королева злилась.

И ещё немного и тех, кто придёт в деревню, не спасут даже боги.

Нам же лучше быть как можно дальше отсюда, во избежание так сказать.

– Ещё увидимся, моя королева.

Кармин величественно склонила голову.

Али, умный мальчик, уже поднялся, ожидая меня.

Сдёрнув шарф с его лица, я взяла его за руку и шепнула.

– Бегом, очень быстро. Иначе у нас не будет времени даже на то, чтобы помолиться.

Али кивнул. И бежал рядом со мной, стараясь не отставать.

За мгновение до того, как вынырнуть из стены ревущей воды, я подхватила мальчишку на руки. Мгновение бесконечного падения, когда мы неслись над провалом с другой стороны аула, и следом нас схватила в свои кольца Искра.

– Али?

– С тобой не соскучишься, – пробормотал мальчишка, затихнув у меня на груди.

Обнимая его за плечи, я хмыкнула.

– Ничего, Али, это ещё не конец.

– Не конец?

– Теперь нас ждут кладки. Оазис в самом сердце Долины костей и обратный путь.

– Ты меня проводишь прямо до города?

– Да.

– А что… потом?

– Я вернусь домой. Но буду время от времени за тобой присматривать.

– Это хорошо, – успокоено кивнул Али. – Спасибо.

– Ты слишком доверчивый, Али.

– Я доверяю только тебе, – мальчишка покачал головой. – Сам не знаю, почему меня так к тебе тянет, но…

Али не договорил. И растрепав его волосы, я огляделась по сторонам. Нам нужно было широкое место, чтобы сойти со змеи и пойти дальше пешком.

– Зеон.

– Да?

– А… как тебя зовут на самом деле? Зеон это же мужское имя.

– Оно моё, настоящее. То, которое мне дали при рождении, я не помню.

– А спросить у шамана?

– Он мёртв, – сказала я чистую правду.

Действительно, шаман умер почти в тот же день, когда в наш аул ворвались убийцы. Кто именно тогда ворвался в место, так и не ставшее моим домом, я пока не узнала. Хотя честно искала. Правда, так и не знаю зачем, то ли чтобы сказать «спасибо», то ли чтобы убить.

Эти два желания соседствовали в моём сердце, и ни у одного не получалось взять окончательный перевес.

Песок шуршал, направляя наши движения, и уже очень скоро Искра замерла около двух каменных столпов, между которыми был очень узкий проход. По ту сторону возвышались высокие стены. Вверху, всего за пару метров от подъёма, начинался карниз из гладкого камня, на котором было невозможно удержаться.

Ага, знаю на личном опыте.

– Зеон? – Али бросил опасливый взгляд на ожидающего нас между стел мужчину.

Чиури-до уже здесь. Вот как у него так получается? Он всегда оказывается в нужном месте в нужное время. Хотя, наверное, раз он шаман, ему положено.

– Чиури-до, что скажете?

– Твоё вмешательство в историю наши боги не предусмотрели, Зеон. И оттого теперь никто не сможет предсказать дальнейшее. Кто знает, к худу или добру ты появилась в истории этого мальчика и нашего аула. Возможно, сотворённое с твоей лёгкой руки создаст гораздо больше, чем те последствия, которые ты видишь уже сейчас.

Я промолчала, шаман улыбнулся и посмотрел на Али, потом кивнул:

– Да. Из тебя получится отличный лорд, но пока тебе надо повзрослеть.

Мальчик кивнул и отступил чуть ближе ко мне. Сурово сжатые зубы, удивительно серьёзные глаза. Словно маленький воин проглянул на миг из-под детской оболочки.

Ободряюще сжав плечо мальчишки, я прошла вперёд. Змея выбралась наверх и сейчас двигалась параллельным нам курсом.

И именно от неё через пятнадцать минут быстрой ходьбы донеслось шипение, предупреждающее о чужаках.

– Стойте, – приказала я. И послушались оба.

Вытащив из карманов перчатки из змеиной чешуи, я полезла по стене вверх, не отвечая ни на какие вопросы.

Только не говорите мне, что кто-то нас опередил, и сейчас чужаки хотят…

О боги. Нет, говорить мне не надо. Сама вижу. Четыре человека. Две змеи наверху с люльками и около двадцати пауков-носильщиков. Вы что, смеётесь?

Спрыгнув вниз, я отряхнула край шаосе, одновременно активируя свиток временного изменения.

– У вас воруют яйца, – сообщила я шаману, сбрасывая с плеч сумку. – Через сколько времени сюда могут прийти ваши воины?

– Только когда будет уже слишком поздно. Останется скорлупа от пары яиц…

– Стрелять умеете, Чиури-до?

– Нет, Зеон. Мы должны беречь руки. В том числе и от случайных повреждений, и от мозолей.

– Ясно.

– Я умею, – сказал Али. – Но у меня с собой нет лука.

– Будет, – пообещал шаман, открывая свою суму на поясе и перебирая свитки. – Зеон, меч?

– У меня есть свой, – вытащив из сумки свитки призыва, я привычно активировала их. В левую руку послушно прыгнул полуторник, в правую руку – цеп. За моей спиной Чиури-до вручил Али лук,

– Я займусь людьми. Али, уничтожить вначале верёвки с люльками, чтобы никто не смог выбраться из ущелья. Затем выбирай подходящую цель и стреляй. Чиури-до, вам виднее, что делать.

Шаман кивнул.

Засвистев, я передала приказ Искре атаковать двух змей или хотя бы отвести их в сторону.

Али и Чиури-до дали мне небольшой тайм-аут, чтобы я подобралась поближе. И атаковали мы одновременно.

Подкатившись под лапами самого крупного паука-носильщика, я перебила цепом его хрупкие ножки. Одновременно с этим над головой одна за другой просвистели стрелы с острыми наконечниками, перерубая нити люльки. Одна рухнула сразу, вторая зависла на одной верёвке.

А дальше мне было уже некогда смотреть, что происходит по сторонам.

Кое-кому не понравилось моё вмешательство.

И четыре текучих фигуры в шаосе оставили в покое яйца муравьёв и двинулись меня убивать.

Ну, успехов, вам, ребята, что ли.

Я ведь церемониться не буду. Мне ещё Искре помочь надо. А для этого – побыстрее разобраться с вами.

Ой, только не надо своей тупой железкой махать у моего лица, я немного неадекватно воспринимаю подобные рукомашества. Например, меч сразу в сердце, и мы квиты, вот как сейчас.

Спихнув первый труп с лезвия своего меча, второму из яичных воров я проломила голову цепом.

Третьего задушила, нечего было подходить ко мне слишком близко.

А вот на четвёртом проскочить легко не получилось. Слишком опасный воин.

Я не успела опомниться, как уже щеголяла рваной прорехой на правом плече и узкой царапиной на бедре. Нечего было недооценивать противника. Расслабилась без постоянных тренировок, позабыла. Ничего. Сейчас вспомним.

Выпустив цеп из руки, он исчез даже не долетев до земли, я перебросила меч из левой руки в правую и взялась за рукоять обеими руками.

Так будет проще.

И действительно, к удивлению противника, следующий удар я отбила. А ещё один парировала. И ещё, и ещё.

А следом под ноги противника ударили стрелы, отгоняя его от меня. На шаг, на два, на три.

В воздухе пронеслась тугая волна, и словно подброшенный змеиной пружиной, мой противник оказался наверху. Оттолкнувшись от небольшой горки трупов пауков, я подпрыгнула. Под подошвы ударили песчаные ладони, подбрасывая меня наверх. Но я опоздала.

Моя Искра, не веря, мотала головой в разные стороны. Не было рядом ни моего противника, ни его двух змей.

И даже песок умиротворённо перекатывался на краю обрыва, не находя следов беглецов.

Ну, а это что ещё такое было?!


***


В комнате сидели двое мужчин. На низком столике стояли два бокала, наполненные до краёв золотистым вином. На подоконнике сидела наложница, закутанная в шелка.

Разговор у мужчин шёл практически ни о чем. О серьёзных вещах за бокалами с вином они никогда не говорили.

В этот раз гость не смог сдержать своего любопытства.

– Что за обгорелый труп выволокли от тебя недавно, Хан?

Хозяин комнаты поболтал в руках бокал с вином.

– Труп, – спросил он размеренно. – Труп… Адель, от нас выносили какой-то труп?

– Нет, хозяин.

– Вот видишь, о чём ты спрашиваешь?

– Но я определённо видел…

– А, так ты о том выброшенном мешке с костями, – Хан отставил в сторону бокал с вином, хищно взглянул на собеседника. – С чего это вдруг тебя заинтересовало это. Неужели этот мусор работал ещё и на тебя?

– Конечно, нет. Что ты такое говоришь? Твои люди – только твои.

– Действительно, в противном случае они мёртвый мусор.

– Ты как всегда рубишь с плеча, Хан, и не оставляешь своим людям другого выбора.

– Они этого недостойны. За редким исключением.

– Теряюсь в догадках, кто эти исключения.

– Полезные создания, которые могут умереть от своей собственной руки. Не кривись. Те, кто умирают от моей руки, встречают смерть как величайшее избавление. Верно, Адель?

Наложница на окне, на глазах которой произошло недавнее убийство, гибко извернулась и кивнула.

– Да, хозяин. Умирать от ваших рук очень страшно.

– Я не думаю, что это подходящий для застолья разговор, мой друг. Сменим тему?

Гость Хана закивал головой, и надолго не задержался. Почти бежал из гнетущей атмосферы через полчаса.

А когда за ним закрылась дверь, в руке Хана хрустнула ножка бокала.

– Самоуверенная мразь, Адель.

– Хозяин?

– Принеси спирт. И отрез чистой ткани.

– Сейчас, хозяин.

Наложница торопливо убежала. Хан поморщился. Планы срывались. И чем дальше, тем явственное это было заметно. Придётся повторить попытку. И если снова будет провал…

Что ж он знает, к кому можно будет обратиться для получения нужного результата.

И если сотрудничать добровольно этого человек не захочет, то и его труп тоже вполне может сыграть свою роль. Но для начала…

Вернувшуюся Адель, Хан встретил улыбкой во все белоснежные зубы и приказал:

– Я промою руку сам, приведи мне Кита.

– Да, хозяин.

Тихие слова и ощущение страха, дикого, животного.

Проводив взглядом удаляющуюся наложницу, Хан усмехнулся.

Да, он знал, кого именно привлекать к своему делу.


***


Вернуться вниз я успела вовремя. Под ноги ударил резко песок, а я уже подхватила за плечи заваливающегося, бледного как смерть Али.

Ага, откат адреналина. В переделки мальчишка явно попадал, не с его живым характером спокойно сидеть на месте. Но такая крупная заварушка, когда ему пришлось убивать, пусть и не людей, явно была первой.

– Али, все хорошо?

– Я в порядке. В порядке, Зеон!

– Молодец. Чиури-до?

– Наш аул в долгу перед вами, Зеон-до, Али-до, – шаман низко поклонился. – Если вам нужна будет помощь, любой из нашего народа сочтёт за честь её оказать. А теперь вам надо поспешить. Пролившаяся кровь ускорила пробуждение детей. Скоро здесь будут все матери нашего аула. И более никто не посмеет тронуть детей. Вы же…

– Чужаки, – понятливо кивнула я. – Али, Чиури-до подбросит тебя песчаными ладошками, а Искра там, в случае чего, подхватит. Я сейчас найду нужные яйца и тоже выпрыгну.

Мальчишка кивнул. Протянул лук, славно послуживший нам, обратно шаману, но Чиури-до отступил.

– Нет, Али-до, наши боги сочли вас достойным нашего оружия. Пусть оно останется с вами и служит вам долго и верной службой.

– Благодарю вас и ваших богов, Чиури-до.

Стены тоннеля встряхнулись. По песку прокатилась вибрация многочисленных лап. Сюда спешили самки песчаных муравьёв.

– Али, быстрее.

– Я понял, – мальчишка напружинился и прыгнул вверх.

Из стены ударили песчаные ладошки, и мальчишка скрылся наверху.

А я метнулась к кладке. Яйцо королевы лежало в отдельной корзине, укутанное для безопасности. Подхватив ещё одно яйцо из общей кладки, цвет скорлупы которого был почти чёрным, я прыгнул наверх. И уже меня шаман подбросил песчаными ладонями.

Сам он выбрался наверх всего через пару секунд.

Но я ненавижу прощания, и все, что он увидел – был мелькнувший хост Искры.

Яйцо королевы крутилось в лукошке.

Скорлупа стала почти прозрачной. И то и дело в светлом золоте изнутри ударяли лапки.

Искра спешила к оазису, где была лечебная грязь. Малышу на свет было появиться лучше именно там.

Мимо двух красавиц – серебристых змей, мы пронеслись стремительный перекатом.

Огромного крокодила, хозяйничавшего в оазисе, Искра банально задушила.

Отлично. Этот красавец пойдёт на пищу муравьёнку и Искре. Шкуру оставлю себе.

Крокодилья шкура была чуть хуже, чем чешуя змей, у неё не так плотно прилегали чешуйки, но зато она была красивее. И её охотнее брали наши портные.

– Али, спрячься в тень, – попросила я.

Али, снова не став спорить и что-то спрашивать, послушно отошёл к деревьям.

Я же, вытащив из лукошка яйцо с муравьишкой, подошла к грязи, опустила туда золотистый овал и пробила в нём длинную ветвистую трещину. Теперь все, только ждать.

Первыми из окошка показались две лапки, затем голова. Вытянутая, как у зажигательной палочки и покрытая короной из длинных тонких лучиков-спиц. Сейчас они были мелкими, а в случае опасности могли стать опаснее игл, которыми я прошиваю змеиные шкуры.

Следом из разбитого оконца, неуклонно его расширяя, показалось удлинённое тело и вторая пара лапок. Показались сложенные крылья. Взлететь на них малыш не сможет, пока не разменяет первый цикл.

Показалась третья пара ножек, и выползшего муравьёнка я подхватила на руки. Усики щекотно ткнулись в ухо, скользнули по открытому лицу. По шее царапнули острые жвала, и в воздухе едва уловимо запахло моей кровью.

По шее полилась тонная струйка, обжигающая холодную кожу. И все пропало. Малыш, слизнувший кровь, мирно уснул.

Обмазав хрупкие лапки лечебной грязью, я закрыла лицо накидкой шаосе и двинулась к Али. Теперь надо было позаботиться о втором яйце и о мальчишке.

В этом оазисе нам предстояло провести ближайшие дня три, пока муравей не наберётся сил, чтобы обернуться в человека.

– Зеон, – Али встретил меня встревоженным взглядом. – Там две змеи.

– Ничего удивительного, мы на их территории. Вот они и приглядываются, мы съедобные или с нами лучше не связываться.

– А если нападут?

– Дадим им по носу, – улыбнулась я. – Али, я бы не стал змеиным проводником, если бы не мог справиться со змеями.

– Ты их не боишься? – Али невольно поёжился, когда над моим плечом всплыла огромная голова Искры. Почесав змею одной рукой, я пожала плечами.

– Я их люблю, почему я должен их бояться? Змеи очень умные. Некоторые глупые, не спорю. Есть, совсем как люди, безумные создания, вся жизнь которых подчинена желанию убивать и жрать. Но обычно змеи очень любопытные. Особенно те, что долгое время прожили рядом с аулами и успели насмотреться на людей.

– Могильщики?

– Они. О них ты слышал?

– У нас есть свои могильщики, мне Хан их показывал и наш шаман.

– Ну и, разве они страшные?

– Да. У наших не только гребни, но и шипы, по бокам острые плавники. Они страшные. И они не слушают никого, даже чтобы свиток подчинения в них закатать, нужно почти два десятка лучших воинов.

Ааа… боевые змеи. Да, эти ребята страшные. Им и свиток подчинения не особо нужен. Дай возможность рвать людей в своё удовольствие – и больше им ничего и не надо. Свиток подчинения, вживлённый в тела этих психов, нужен исключительно для поддержания собственного чувства самосохранения. Мол, есть последняя надежда в любом случае.

В города я никогда не ездила. Эти боевые змеи в адекват не возвращались, у них такого понятия вообще не было.

А вот песчаные змеи в большинстве своём нормальные, ну, как правило. И две серебрянки были нормальными. Покружившись ещё немного, они нырнули в свои норы и предпочли отправиться на другую сторону своих охотничьих угодий.

– Зеон.

– А?

– А чем питаются змеи в пустынях?

– Ящерами дикими, пустынными баранами, крокодилами, неосторожными путешественниками.

– А этих змей здесь много?

– В пустыне-то? Не очень. Им здесь голодно. Размер охотничьих угодий одной змеи около шестисот змеиных полос.

– Почти две сотни километров. Так много? – изумился Али, переведя расстояние на городскую меру.

Я пожала плечами. Ну, да. Много. Но змеи хоть и питаются раз в месяц, а потом долго переваривают свою жертву, но еда им нужна обязательно. Погонщики и проводники, например, кормят змей своих чаще, но меньшими объёмами, чтобы змея не теряла свою подвижность.

Например, половину туши крокодила Искра будет переваривать сутки, и ей хватит этого на две недели.

– И этого хватает им? Километров?

– Да. К тому же змеи часто держатся поближе к небольшим аулам, чтобы в случае подкормиться на охотниках. Ну, или сами стать шкурой и клыками их удали.

– А если на одну территорию, где уже есть змея, заползёт другая, что будет?

– В зависимости от родов змей. Некоторые сцепятся в любом случае. Некоторые останутся рядом даже на очень скудных землях. А некоторые мирно расползутся. Если будет скудная территория, то могут и подраться.

– А они на территории в одиночестве ползают?

– Да.

– А пара?

– Редко встречаются, – улыбнулась я заинтересованности мальчишки.

– А как же у них маленькие змейки то появляются?

– Редко. Всего лишь раз в жизни. И то не все до этого доживают.

– А почему тогда не уменьшается их количество?

– Люди поддерживают популяцию змей. Есть несколько аулов, где змей специально разводят. Если территорий, где змей нет, становится много, они выпускают своих змей. К тому же раз в годину они в любом случае выпускают почти десяток маленьких змеек.

– А почему их не разводят во всех аулах?

– Не выгодно. Для этого нужно много воды, много места, а ещё еда. И за ними нужно присматривать. Нужны говорящие со змеями. А эти ребята редкие, да ещё и о своих талантах, как правило, не распространяются.

– Почему?

– Невыгодно, – подтащив поближе шкуру крокодила, я вытащила нож из сумки и пару вспомогательных свитков, с ледяными кубами для хранения.

– Почему? – повторил Али свой вопрос.

– Змеиная сущность выгоднее, если её скрывать, – пояснила я, делая первый надрез. С куска мяса на землю капала терпкая горячая кровь. – Сейчас покормлю, – пообещала я Искре, кружившейся вокруг. – Только шкуру нарежу.

Али с муравьёнком отсел обратно к финиковым деревьям, чтобы не смотреть на то, чем я занимаюсь. А вот меня механическая работа настраивала на мыслительный лад.

Кому-то очень были нужны песчаные муравьи. Королеву нельзя было ни к чему склонить, она действовала только во благо собственного народа. А вот забрав маленького муравьиного льва, можно было выдвигать свои условия. Не королеве, нет. Всем муравьям, после того как вырастить малыша в нужном для себя ключе.

Но кому понадобилась такая военная сила, как муравьи? Не змеи, а именно муравьи. Не спорю, последние отличные воины. К тому же, если совместить муравьёв с людьми – то получится очень страшное сочетание.

А к змеям… странно. Я не слышала в последнее время, чтобы кто-то особо искал говорящих. Скорее даже снизилось количество обращения за ними.

Но муравьи? Неужели кто-то хочет атаковать города? Ведь, если вспомнить, дед мне говорил, что муравьи могут разбить купола и могут сделать под них подкоп.

А если учесть, что муравьи под предводительством муравьиного льва действовали в боевом порядке как единый организм – получится, кто-то пытался создать страшнейшую армию из возможных на Аррахате.

Но никаких перестановок в аулах не намечалось. Заговоров тоже. Да и города вроде бы никому из аулов путь не переползали.

Всё это слишком странно.

Воровать пытались не только яйца королевы, но и обычные…

В общем, сама я не могу понять, что же происходит. А это значит – мне нужен дед. Он должен знать. Да, мне он никогда не говорил об этом прямо, но я уже давно знала, что именно в его руках сходились нити со всех аулов.

Он был хранителем знаний, и он знал, как предсказать грядущее. Ему виднее. И без его слов лучше мне никаких действий не предпринимать. Слишком уж это опасно. Я могу ненароком нарушить слишком важные для аулов планы.

Придётся затаиться, ожидая подходящего момента. А пока нам нужен шатёр, чтобы провести пару дней в безопасности. Жара может доконать и взрослого, а не только мальчишку, жару видевшего лишь из-под завесы хрустального купола. И уж тем более жара противопоказана маленькому муравьёнку. А ещё не стоит забывать об ураганах!

– Зеон! Зеон!

– Да?

– У нас есть вода?

– В бурдюке немного осталось, возьми.

– А как же?

– Покормлю змею, пройдусь. Здесь есть небольшой родник. Правда, бурдюк у нас лишь один, и его запасов достаточно лишь на один день. Так что придётся каждый день совершать поездку на водопой.

– А как же мы поедем?

– За два дня поймаю песчаного барана и сделаю бурдюк из его шкуры.

– А ты умеешь?

– Конечно, Али. Я давно живу в пустыне.

– Ты такой потрясающий! – в голосе мальчишки звучало такое неподдельное восхищение, что я невольно рассмеялась.

– Хочешь, чему-нибудь научу, пока мы здесь?

– Седлать змею!

– Ооо, сразу замахиваешься на самое сложное? Ну, это и хорошо. Начнём с теории, седла бывают…


…Два дня прошли чудесно. Мы купались в озере, дурачились. Я словно вернулась в детство, став ребёнком, которым никогда и не была. Мы собирали финики, ели их на спор, играли в догонялки.

Да и, в общем, вели себя так, что я изумлялась от себя самой. Никогда не думала, что смогу вести себя вот так.

Али подарил мне несколько счастливых часов детства.

И когда он заснул на моих коленях, я поклялась, что чтобы не случилось, я приду на помощь к этому чудесному ребёнку, что бы от меня не потребовалось, какую бы жертву не пришлось принести

Мои пальцы скользили, запутываясь во влажных от жары прядях. Ребёнок сладко спал. А песок шептал, что моя клятва была услышана и засвидетельствована всей пустыней.

Али открыл глаза почти в самый пик жары, сонно на меня таращась.

– Зеон, что-то не так?

– Мне надо проехаться за водой.

– Тебе помочь?

– Спи. Муравьёнок скоро превратится в человека, осталось не больше пары часов. Тебе лучше быть рядом.

– Зеон.

– Да? – не удержалась я от нежности, проведя по волосам мальчишки.

– Как жалко, что я не встретил тебя чуть раньше или позже.

– Что бы тогда было?

– Если бы раньше, то ты была бы моей любимой старшей родственницей. Ты была бы самой любимой, я бы постоянно прибегал к тебе прятаться от Хана.

Подув на разгорячённое лицо Али, я улыбнулась.

– А если бы позже?

– Я бы на тебе женился.

Я засмеялась. Чудесный мальчишка!

– Спи, Али. Спи.

– Ты вернёшься скоро?

– Да, – наклонившись, я коснулась губами виска Али. – Я постараюсь вернуться побыстрее.

– Обещаешь?

– Конечно. Нового бурдюка нам хватит дня на три-четыре, а потом мы уже будем в оазисе странников. Там сделаем привал, наберём воды и я довезу тебя до города. Спи мой чудесный ребёнок.

– Злой Зеон издевается.

– Спи, – повторила я негромко.

Длинные ресницы дёрнулись, опускаясь. Мальчишка уснул. Переложив голову Али на сложенную скатку дополнительного плаща, я поднялась на ноги.

Мне нужна вода на долгое путешествие.

И ещё мясо, для него нужно немного времени. Когда Меда раскалится окончательно, воздух превратится в огромную жаровню, на которой мясо дойдёт до нужной кондиции.

На песчаных баранов мы охотились вместе, и Али потом перемазался кровью с ног до головы, когда разделывал свою первую тушу. А потом мы его долго и упорно отмывали.

Потерев лицо, я запрыгнула в седло змеи, качнула камешки поводьев, и Искра тронулась с места.

На небе царствовал только нижний спутник Меды, бросая на бело-золотую песчаную массу багровые зайчики.

Песок шумел.

Змея ползла в сторону дальнего дольмена, где были родники.

Вокруг царило спокойствие.

А мысли в голове ворочались сонно, неохотно.

Я клюнула носом раз, второй.

Руки ослабли, поводья из них неумолимо выскальзывали.

И прежде чем я смогла осознать происходящее, я уже катилась по раскалённому песку. А потом наступила темнота, и, кажется, меня не стало…


***


Муравьёнок превратился в человека почти в обед. И он был совершенно не похож на всех знакомых Али.

Его кожа была песчано-золотистой, и с неё осыпались прозрачные хитиновые пластинки. Глаза были удлинёнными, со стрелками, вытянутыми к вискам, и завораживающего оттенка жжёной карамели. Волосы были светлыми, как у самого Али в тот год, когда он жил вместе с шаманом, когда Тачи только-только стала жертвой проклятья.

Хрупкое тело, тоненькие косточки… Его захотелось отчаянно защитить, как младшего, как нуждающегося в этом.

А Али стоял и даже не знал, как обратиться к этому муравьиному человеку.

– Я Вьене. Ен, – губы муравьиного льва не шевелились, его голос звучал сразу в голове Али. – Спасибо, что согласился мне помочь. Если я буду ребёнком, мне будет проще затеряться в вашем мире.

– Ты же только родился, как ты можешь разбираться в этом?

– Я понимаю в этом мире много, в той же степени, что … Я… образ, сложно, – сдался Ен. – Я знаю столько же, как и ты. Словно нас учили одни и те же учителя, говорили все одинаково, и наши ответы совпадали. Я знаю все, что знаешь ты. Отличие одно. Для вас, людей, это очень важное чувство, а вот мы не умеем его ощущать. Это любовь. Я могу понять и ощутить ненависть, уважение, страх, признательность, ревность, мстительность, но не любовь.

– Как ты со мной сейчас разговариваешь?

– Это сила. Дар, как у шаманов. С помощью такой силы я буду править войсками нашей королевы, оберегая её.

– Королевы? А как же, она же! – растерялся Али.

– У нас нет родственных чувств. Есть долг, власть, необходимость кому-то подчиняться и править на своей ветке вертикали. Но родственные узы для нас пустые слова. У нас этого нет, попранная ценность.

– Откуда ты все это знаешь?

– Родовая память. Я будущий военачальник, – светлые очень короткие ресницы Ена опустились. Муравьёнку было тяжело так долго разговаривать мысленно. – У нас есть механизмы, срабатывающие в таких случаях. Днём я буду обычным ребёнком, а ночью меня будут учить тени предков. Тактика, стратегия, искусство боя, управление нашими сородичами. Много всего. Сложно.

– Ен? – встревожился Али, поддерживая мальчишку за плечи. Дыхание муравьёнка стало тяжёлым, больным, сердце зачастило.

– Все хорошо. Просто больно. Не могу долго… Нужно спать. Сон.

– Я понял, – Али кивнул. – Да. Спи. Я посторожу.

Жара сгустилась. Небо налилось тревожным багрянцем, воздух дрожал, развешивая вокруг нити дурманного марева. Песок шуршал, предсказывая грядущую бурю. Али разделив пополам с Еном последнюю воду, устроился в тени. Крутился песок, клубились миражи на краю горизонта. Что-то назревало.

Ен спал. А Али ощущая давление, скапливающееся вокруг него, вначале передвинул ближе к себе сумку. Затем, не выдержав, вытащил оттуда лук.

Мальчишка был не самым лучшим воином, но он хорошо понимал, что на ровном месте такие неприятные ощущения просто не появляются.

Али был прав.

Ему об этом только предстояло узнать, но около оазиса уже собирались люди.

– Что скажете, шаман-до? – начальник элитного отряда песчаных стражей, которому шаман так и не соизволил представиться, залёг на песчаной дюне.

– Мы опоздали, уже слишком поздно. Этот мальчишка уже сделал все, чтобы его нельзя было тронуть. Теперь парня нам даже нельзя ранить.

– Почему? – из-под наносной вежливости проглянула раздражительность воина, отлично знающего своё дело. И не очень радующегося тому факту, что ему мешают в выполнении привычного дела.

– Связь, эти двое сейчас неразрывны. Ударишь одного, плохо будет другому. Не рассчитаешь сил, ударив одного, а второго можешь вообще убить. Так что… Это же вам нужен тот, второй.

– И как прикажете его захватить? – нервно огрызнулся воин. – Воспользуемся свитками?

– Они не помогут. Даже если подойдёте близко.

– И как тогда?

– Поймать в сознании и связать так, чтобы даже не дёрнулись.

– Мы не сразу сможем к нему подойти, у него же лук!

– Ну, расстреляет он пару идиотов, и что? Этот парень, – шаман прищёлкнул пальцами, словно высекая между пальцев искру. – Думаете, он умеет убивать людей? Он же ребёнок.

– Сейчас проверим. Первая тройка вперёд!

Опасения Али сбылись полной мерой, когда он увидел человека, выходящего из-за бархана в развевающемся шаосе. В руках у него ничего не было, но Али вскинул лук, делая предупреждающий выстрел.

– Назовитесь, – зазвучал над песком требовательный голос.

– Меня зовут Лар. Я послан теми, кто знает, что вы здесь делаете, и зачем вы прибыли в самый центр Аррахата.

– Тогда назовите меня!

– По какому имени? Полному или домашнему?

– Начните с полного. И не забудьте все титулы.

– Все титулы?

– Конечно. Если вы посланы тем, о ком намекаете, это не составит для вас труда.

– Вы не боитесь, что это услышат лишние люди, будущий лорд Хрустального предела?

– Ещё шаг – и я стреляю! – Али натянул тетиву, с лёгкостью удерживая лук в натянутом виде.

– Что? Ты чего, парень! – опешивший Лар немного отступил. – С чего ты?

В песок вонзилась новая стрела, дрожа оперением. И только боевой опыт позволил Лару избежать того, чтобы эта стрела пронзила его ногу.

– Следующая будет в глаз, – посулил Али, взяв следующую стрелу.

Лар кивнул, отступил ещё немного, а следом, подобравшись ближе под прикрытием песка, с места взвились его бойцы.

Али не дрогнул. Три стрелы сорвались с тетивы – и три трупа свалились на песок пустыни.

Шаман за гребнем бархана нервно выругался.

– Он умеет убивать, этот щенок!

– Ну, и как его прикажете в этом случае схватить?

– Ручками, солдат, руками. Я дам трём твоим лучшим солдатам щиты от пяти попаданий. Остальных просто выпусти как есть.

– На бойню? Шаман-до, о чём вы говорите! Он их просто перестреляет! Вы же видите, у него стрелы появляются из ниоткуда.

– Не из ниоткуда, у него в руках божественный лук.

– А откуда он мог взяться у мальчишки?

– Это интересный вопрос. Но на него мы поищем ответ позднее. Пока же, я постараюсь заблокировать этот лук. Или хотя бы увеличить время, нужное на то, чтобы сформировалась новая стрела.

– Шаман-до, а у нас вообще время есть? Как насчёт того проводника?

– Мёртв. С учётом того, что мы применили свиток смерти, я бы сказал, что это наиболее вероятный исход.

– Наиболее?

– Есть кое-что спорное, к тому же проводником был Зеон… Это не самый приятный соперник. Поговаривают… Впрочем, нет. Вначале ребёнок. Пошлите своих воинов на убой. И немедленно, – рыкнул шаман.

И начальнику бойцов пришлось послушаться.

Али отмахивался долго. Стрелы не заканчивались, разил он без промаха, а силы шамана закрыть всех воинов не хватило. Так же, как не получилось у него воздействовать на божественный лук мальчишки.

Но у начальника напавших с собой был отряд смертников, а элитные воины могли срубить стрелу в полете. И они просто подбирались ближе, по пять, десять метров, но продвигались. Появились щитоносцы, появились лучники, мешающие мальчишке атаковать. И результат был неизбежен.

Али в конце концов спеленали. Выкрутили руки, попробовав сломать лук, но тот исчез, даже не давшись в руки чужаку. На голову мальчишке одели мешок, самого закутали в огромный кусок ткани целиком, как змею. Да, Али отбивался изо всех сил, пустил в ход маленький кинжал, но толку было немного. Слишком большая разница в весовых категориях.

Спящего Ена погрузили в повозку, Али забросили рядом.

Злобны рыкнули ящеры, ударили по песку длинные раздвоенные хвосты. В воздух поднялась ломкая белая песчаная крошка. И от напавших остались только кровь и трупы в месте, которое совсем недавно было таким уютным уголком…


***

Больно. Песок жарит тело, забираясь под шаосе и заставляя меня отчаянно выгибаться, не в силах вывернуться из смертельного захвата шаманской удавки. Мерзость! Какая же мерзость!

Открыв глаза, отчего по щёкам сразу же полились слезы, я схватилась за голову. В висках пульсировала боль, буквально раздирающая на куски мой несчастный череп.

Право слово, очень оригинальный способ познакомиться с девушкой. Не говорить ей о любви, а сразу швыряться свитком смерти. А если бы я не была под свитком изменения? А если бы я не была змеиным проводником?

Да я бы умерла на месте!

Можно было поздороваться и более безопасным для меня способом.

Впрочем, полагаю не в этом раз. Все было не случайно. Ничего не бывает случайно в Аррахате во время работы змеиного проводника.

Парень, метнувший в меня свиток, должен был быть очень ловким. А шаман, давший ему ключ смерти, был очень сильным. Если все это сложить, то выходило, что у меня большие проблемы

Я одна, в пустыне, без воды, еды и змеи.

Логично предположить, что люди в таких условиях не выживают.

Далее, дети. Если эти пустынники пришли по душу Али, то вернувшись в лагерь, я найду лишь два детских трупа.

Если они пришли по душу Ена и не захватили мальчишек врасплох, я найду трупы пустынников. Я могу ничего не найти. Но в любом случае, у меня нет выхода. Мне придётся встретиться с теми, кто помешал выполнению заказа. Если мальчишки мертвы – убить всех, кто будет в ауле, о котором мне сообщила Искра. Если живы, то забрать детей.

Правда, здесь есть одна проблема. С одной змеёй я не смогу подойти даже близко. А значит, мне нужны змеи. Пяти-шести будет достаточно, чтобы доказать кому бы то ни было нецелесообразность совершенных действий.

Нельзя переходить дорогу змеиному проводнику, нельзя в этом случае оставлять его в живых.

Это как раз та самая ситуация, в моём отношении.

Не добили меня пустынники – и я возмещу им все сторицей. И начну со змей. С милых ха-змеек с их очаровательными плотоядными инстинктами. Я не сильна в военных действиях, это не моё. Но вот выбрать математическую стратегию смогу без проблем.

Два сильнее одного. Четыре сильнее двух. А если у меня с собой будет шесть змей, то никто не осмелится заступить мне дорогу.

Ещё дед говорил, что такое однажды случится. Проводники не безгрешны и уж тем более не всесильны. И у нас тоже перебивают заказы. Правда, обычно это бывает связано с нашей смертью.

Но вот при такой оплошности, как сейчас, у меня был выбор.

Я могла вернуться обратно – к деду. Змеиные проводники всегда были эгоистами, и меня никто даже не упрекнул бы в том, что я не стала врываться в чужой аул, воевать с людьми, которые в принципе не сделали бы ничего плохого. Возможно, моя репутация немного бы пострадала, но не настолько, чтобы это учитывать в долгосрочных планах.

А я не могла. Я сама! Али доверился мне, этот чудесный ребёнок, которого я пообещала защищать сама себе. Пришло время посмотреть, чего стоят мои обещания. Все случилось быстрее, чем я думала, но какая разница как быстро наступило время платить по счетам? Я их оплачу.

Это будет риск. Я отдавала себе в этом отчёт. Это будет даже больший риск, чем можно подумать. Потому что после «смерти» – свиток изменений перестал действовать, я снова стала собой.

И если кто-то заметит, если хоть один человек поймёт, что под шаосе прячется женщина – мне не снести головы. На меня откроется сезон охоты.

Милость богов в пустыне дорогой товар, который можно купить, а можно и продать за чужой счёт.

Да, в качестве товара на продажу я уже была.

Мне достаточно того, что у меня есть эти воспоминания. Повторения этого урока я не хочу. И если сложить все вместе, получится интересный подход к довольно безнадёжному делу.

Мне предстояло сделать все, чтобы не было понятно, что я девушка.

Да, часть грима я могу сделать из подручных материалов.

Частично воспользуюсь знаниями из курса наставницы Альзин. Частично буду надеяться, не на свою удачу, на неудачу других.

И последнее, главное, – мне нужно убивать всех, кто подойдёт ко мне слишком близко.

А для начала мне нужно сонное дерево, чтобы сделать из его коры духи, а из белоснежных его листьев – белила. Затем мне нужна червонная водоросль, чей вязкий сок способен был придать моим глазам оттенок граната. Не совсем естественный, но близкий к тому, который у меня был всегда, когда я была под ключом изменений.

Затем мне понадобятся песчаные бараны, дрова для костра, котелок и все оружие с трупов, что я найду. Если, конечно, они будут. А ещё я видела сразу перед своим падением Пастушью палочку – её использовали погонщики скота. На этом остановимся. Своё оружие я не потеряла. Перемётные сумки нашлись недалеко от места моего падения.

Змей найти было несложно. Змеям предстояло добираться до меня самостоятельно.

Но вначале мне нужно были кое-что приготовить для особого танца, а для этого вернуться обратно. Туда, где меня ждал оазис.

Дорога много времени не заняла. Песок шуршал под ногами. Я неслась вперёд легко, почти лишённая груза. Оазис предстал перед моими глазами через полтора часа бега.

В первый момент показалось, что все, сбылись мои самые худшие предположения. Вокруг было слишком много крови и трупов. А потом стало понятно, нет, не все так плохо – вокруг смертники. Расходный человеческий материал. Судя по тому, что стрел не было – Али стрелял из своего божественного лука.

Правда, причины гибели почти десятка трупов, обнаружить я не смогла.

Не смогла найти и трупы мальчишек. Значит, живы. Живы!

И можно перевести дыхание и позволить себе улыбку.

Змеиный проводник Зеон – как ха-змея. Греется на солнце, неторопливо переползает с места на места, но уж если соберётся атаковать…

Глупцы, вызвавшие гнев этого человека, он подписал вам смертный приговор, а я приведу его в исполнение!

На то чтобы собрать в одну кучку весь необходимый мне грим я потратила почти полтора часа. Ещё два ушло на то, чтобы озаботиться оружием.

И почти шесть часов я потратила на подготовку к шаманскому танцу. И хоть делала это все я в быстром темпе, все равно успела к нужному времени еле-еле.

Свет Меды уже потускнел, когда босыми ногами я стала на изломанные линии змеиного призыва.

Это не было танцем в том смысле, который сейчас в него вкладывают в городах. Это была древняя техника шаманов. Насколько мне было известно, применять её не всегда решался даже шаман Песчаных крыс, а он был для деда примером. Зато таким никогда не брезговали шаманы разбойников, а я их не хуже, и цель у меня схожая.

Не оставить виновных в живых. Не дать помешать тому, что я хочу сделать.

Потом, конечно, меня будет ждать серьёзный откат. Потом я дорого заплачу за совершенное.

А может быть, я вообще себя переоцениваю, и на мой призыв не откликнется вообще ни одна змея. Даже Искра, бежавшая сразу же после того, как я покатилась по песку от ключа смерти.

Но если я не попробую, то не узнаю.

Поэтому долой рефлексию, и ближе к телу. К делу, точнее. Но в данном случае всё равно одно и то же.

Шаосе упало на песок. Зябко поёжившись, я перебросила волосы вперёд и подняла руки над головой.

Звать, приманивать, очаровывать и всей своей сущностью стать источником Зова.

Шаг, и песок скользнул сквозь пальцы. Наклонившись, я зачерпнула его ладонями, осторожно, бережно. И две песочные реки рассыпались вдоль моего тела, обрисовывая, повторяя на нём рисунки, сделанные ритуальной краской.


Я тебя позову за собой,

Заключу тебя в сонный напев,

Я тебя полоню темнотой

Мой любимый, полуденный лев.


Шаг.

И я почти расстелилась на песке, двигаясь по нему змеиными рывками.


Твоя шкура злата как песок,

А в глазах твоих свет близнецов,

Мне отведён коротенький срок,

Чтоб зазвать тебя в этот Зов.

Шаг.

И моё тело замирает в неверном движении, когда кажется, что в следующий миг я рухну на песок и буду не в силах подняться.


Зов волной звучит вдоль песка,

Зов зовёт тебя в небеса,

Оставляя слепыми глаза,

Разрушая тебя и меня.

Шаг.

Коснувшись просыпанного золота руками, я негромко запела, вторя заклинанию.

Тихий звук развернулся вокруг меня. Существуя сам по себе, он побуждал песок вокруг дрожать. Звук забился под песочный покров, скользил по нарисованным линиям, покрывая все вокруг едва заметной дрожью.

Песочные волны поднимались и опускались в такт движениям моего тела.

Я выгнулась дугой – и песчаные барханы поднялись вместе со мной.

Моё тело распласталось на песке, и волны песка опустились вместе со мной.


Та пустыня венчала не нас,

Зов достиг, но, увы, опоздал,

Я твоею была в горький час

Когда Зов на губах умирал.

Шаг.

В такт мерной мелодии, передавая вокруг Зов древний, как сама пустыня. Зовущий и томительно-пронзительный.


Я теперь пуста и одна,

Я в пустыне навечно живу.

Королева я зла, и я тьма,

Муравьев за собой поведу.


Шаг. Зов. И пустыня замерла, вслушиваясь в мой лёгкий напев.

Зов скользил над тёмным небом. Разрывая его, разбивая на куски.


Только Зов все звучит и звучит,

У тебя я защиты ищу,

Если можешь, прошу, помоги,

А не можешь, я просто умру.


В голове обрывки песни накладывались на древнюю легенду.

Когда-то под хрустальным куполом города встретились двое. Мужчина и женщина. Он был хорошо собой. Она далеко не глупа. У них нашлись и общие знакомые, и общие темы для разговоров. Но каждый хранил от другого губительный для себя секрет.

Ни он, ни она людьми не были.

Я часто думала, что эти двое слепцы, раз не заметили очевидного – нелюдей легко распознать. Слишком они редкие и слишком вызывающе красивые.

Их можно было разглядеть в толпе даже, а эти двое не видели у себя под носом!

Сделав новый шаг, я перешла на следующую линию. Ритм танца нарастал, отдавался ломанным барабанным боем в моём измученном теле.

Но я не останавливалась, не могла.

Те двое тоже не остановились, у них был долг, семья, друзья, но они все же сбежали вместе. Ни о чём не думая. Ни на что не рассчитывая.

Это было безумно. Они не должны были этого делать, но все же – сбежали.

Родственники дважды отправляли за ними погоню, но напрасно.

Молодые ускользали с изворотливостью змеи, стремительностью песчаного муравья. И когда силы нелюдей оказались бессильны, на молодых обрушился гнев богов.

Они успели добраться до реки, когда их настигла божья кара.

Женщина осталась на правом берегу, мужчина на левом. А между ними бушевала река. Вода накатила на берега и растащила влюблённых в разные стороны. А потом, чтобы ничто на Раяре не могло их соединить, воды реки исчезли.

На месте русла возникли горные пики, по одну сторону от них появились пустыни, по другую – болота.

В этом месте я никак не могла понять. Пустыня – это же так легко! Я не знала, что такое болота, но вряд ли это что-то хуже бескрайнего песка.

Дед смеялся, говорил, что я совершенно ничего не понимаю

Я и не спорила.

С пониманием такого у меня всегда были проблемы.

Но, на мой взгляд, справиться с пустыней они могли. Но не стали.

Может побег вернул им разум, может, что ещё случилось, но дело закончилось тем, что она стала королевой песчаных муравьёв, а он Царём змей.

На прощание он пообещал, что если ей нужна будет помощь, он пришлёт ей своих змей. И сейчас именно этот зов я возвращала к жизни. Зов, перед которым не могла устоять ни одна змея.

Сильные шаманы могли, используя этот зов, призвать двух-трёх змей.

А я его никогда не пробовала, да и в своих силах совершенно не была уверена.

Получится? Не получится?

Шаг. И я снова поднялась с песка, стараясь не задумываться о том, какое бы могла произвести впечатление на стороннего случайного наблюдателя.

Тонкая изломанная фигурка, окружённая завесой песка. Длинные ленты этого песка складывались в узлы. Кружа вокруг меня, он образовывал то плотный слежавшийся ореол тьмы, то едва заметное сияние.

А я то скользила на небольшой высоте от песка, то почти падала на него.

Шаг, шаг. Шаг.

И резко крутанувшись, оказалась нос к носу с Искрой. Устоять на ногах я не смогла.

Нервно ойкнула и рухнула на зад, изумлённо глядя на возвышающуюся надо мной змею.

– Искра?

Тихое шипение было мне ответом. Над гибким теплом моей искристой подружки переплелись две серебристых змеи. У меня уже были три змеи, и это было только началом. Песок вибрировал, ко мне полз кто-то ещё.

Под утро приползла восьмая, последняя змея, когда я была уже почти готова к выходу и дальнейшему. Осталось только понять, готово ли это «дальнейшее» ко мне.

Я ненавидела военные действия. Несмотря на обучение у деда, сделавшее из меня ходячую смерть для пустынников, столкновений я старалась избегать любой ценой.

На то были свои причины. Дед почти цикл вдалбливал мне в голову, что в любом почти столкновении я несоизмеримо сильнее своих противников. Потому что они люди, а я – нет. На вопрос кто же я – он всегда отмалчивался, но я хорошо помнила слова своей первой змеи – «сменишь шкуру». В любом случае, слабых обижать нельзя, даже если они нарываются, и даже если очень хочется.

Кто-то может назвать это несправедливым подходом к делу. Я сама об этом не раз говорила. Но с дедом спорить было мне самой дороже, да и вечно выходило мне боком. Как-то так получилось, что он вечно был прав, во всех ситуациях.

И это меня злило, раздражало до зубовного скрежета! Я не могла смириться с его словами, хотя и искренне старалась понять, почему он говорит именно так, а не по-другому. Что заставляет его пытаться получить от меня именно такой результат, а не какой-то ещё. Чем чревато, если я его ослушаюсь в той или иной ситуации?

В результате свои боевые навыки я оттачивала в песках. Там, где меня никто не мог увидеть, и только змеи немыми зрителями и охранниками сопровождали меня от начала и до конца, во всех моих работах и буднях.

Ничего больше.

Но даже в этом случае, то, что я все время оставалась в рамках спокойствия, не значило, что я безопасная.

Я практически не умела драться на публику или тянуть время, я хорошо умела убивать. И до сих пор искренне стеснялась пользоваться этим своим талантом.

Но теперь ему пришла пора выйти на первый план.

Одного или двух лезвий в этом случае будет мало.

Пожалуй, я начну с четырёх. Два малых лезвия на рёбрах ладоней, ими хорошо резать глотки. Ещё два лезвия мечей, чтобы убивать тех, кто осмотрительно будет держаться подальше.

Я не была чудовищем, каким выставляли проводников в молве пустынников.

Хотя, и в них была сермяжная доля правды. Проводники действительно не брезговали заказными убийствами. Скорее, это была одна из основных рек дохода в наших кошелях.

Но я не убивала людей по заказу. Брезговала.

Звучит ужасно, я понимаю, но человеческая смертью не в бою, а отданная за плату деньгами, это мерзко. Это оставляло на моей душе налёт липкой хмари, мешавшей мне дышать, сводившей с ума.

И я не хотела повторять свой первый опыт.

Да. Он был.

Дед не упрекал меня в желании узнать, что это такое, скорее подтолкнул к такому решению.

Тип, за убийство которого мне заплатили, был безумно отвратным. Жирные складки шеи и живота, заплывшие жиром поросячьи глазки. Тогда я не знала, кого именно мне заказали. Не знала я о том, что дед сделал мне такой специфический подарок на пустынное совершеннолетие – девять циклов. Двадцать семь годин.

Кашуин-до, хозяин одного города, любил экзотических девочек-смертниц, любил, как понятно, до смерти. А ещё не любил платить за то, что хотел получить бесплатно.

Он приезжал к нам в аул.

Этот толстый сальный боров выбрал меня, когда я была ещё ребёнком.

Он оплатил налёт на наш аул. И именно меня он ждал в ту ночь, когда я валялась в горе трупов.

Благодаря деду я разобралась с той частью гнусного прошлого, которое со временем начала ненавидеть. Я не знала, кому именно Кашуин-до заплатил за налёт, пока ещё не нашла, кто именно ответственен за гибель всего аула. Кто именно был в ту ночь под гербом Песчаных волков. Но однажды я их найду. Обязательно!

Итак, теперь, если пустынники не пойдут мне навстречу, мне придётся приговорить к смерти аул, полный живых людей. Эй, боги пустыни, змеиные боги, на кого вы смотрите, кого вы видите, даруйте тем хоть немного разума.

Я иду убивать. Это грязная работа, и я с удовольствием без неё обойдусь. Дайте знак шаману, что ли, пусть эти разбойники выполнят мои требования. Пусть мне повезёт!

Не повезло…

И, наверное, отчасти в этом виновата была я сама. Потому что сразу не расставила все точки над i. Сразу не показала, на чьей стороне сила. И это была роковая ошибка.

Змеи следовали за мной на некотором отдалении, да ещё и по норам старой змеи этого аула. В том смысле, что их не было ни видно, ни слышно. Со стороны казалось, что я одна-одинешенька пришла в аул Голландцев.

Совершенно безумное мероприятие.

И о чём я только думала? Наверное, об Али и Ене.

Мне было безумно страшно. Но свой страх показать я никому не могла.

За те несколько минут, которые мне нужны были, чтобы дойти до входа в аул, я должна была изгнать страх из своей души, загнать его в такой уголок, откуда он не сможет поднять свою уродливую голову.

Это было совсем непросто. Но у меня не было даже попыток на это, я должна была взять и сделать, у меня просто не было другого выхода.

Хотя, для начала, я все же честно попыталась договориться и найти компромисс. Я наивно надеялась, что мне это удастся сделать. Что мне хоть кто-то пойдёт навстречу…


…Одинокий путник не вызвал ничьего подозрения или излишнего внимания. Я без всяких препон дошла до ворот и остановилась перед ними, разглядывая укрепления и блиндажи из песчаника.

Да, пожалуй, армия могла бы здесь и завязнуть.

Я не обольщалась. Меня не попытались убить на подходе только потому, что я была одна. И по своду правил и опыту, накопленному Голландцами, не могла быть опасна. Не лестное для самолюбия мнение, зато подход, дающий мне отличную возможность подойти ближе, перейти ворота и двинуться в центр аула.

Двое незадачливых часовых даже не успели понять, что их убило.

Мне было некогда останавливаться. Поэтому случайные свидетели пока оставались живыми. Я совсем не хотела приобретать славу самого жёсткого проводника. Мне просто нужны были мои дети.

Я успела пройти больше половины пути, когда меня узнали и забеспокоились.

Стражники и Голландцы метались вокруг перепуганными баранами. Не зная, что со мной делать и кого заставить решать этот вопрос.

Попробовать убить? Но что если у меня есть пропуск, и я здесь, потому что мне дано разрешение на это? Как-то же я прошла ворота и часовых!

Те двое, что были отправлены проверять караульных, не вернулись. Мне это было не выгодно.

А вот из шатра в центр аула уже показались двое. Судя по всему, меня почтили своим появлением глава Летучих Голландцев и его шаман.

Что ж, ещё один повод для того, чтобы меня убили, я только что заработала. Личность этих двоих берегут как зеница ока, а поэтому живых свидетелей никогда не остаётся.

– Змеиное дитя, – голос у шамана был сухим и царапающим, как песок по хрустальному куполу. – У тебя видимо очень хорошие заступники перед богами, раз свиток смерти тебя не убил.

Я промолчала в ответ. Вопрос был не содержательным и бесполезным для меня и моего дела.

– Мы не дождёмся ни слова? – заговорил уже вождь.

Новый пустой вопрос. Ближе к делу, мужчины. Иначе вы не дадите мне даже шанса на спасение ваших шкур.

– Видимо, нас сочли не опасными. Что ты делаешь здесь, дитя?

Не самое лучшее обращение, но для начала разговора, пусть даже не конструктивного диалога, пока пойдёт.

– Ваши люди забрали двух детей из оазиса, сразу же после того, как вы решили, что убили меня. Я хочу, чтобы вы их вернули мне.

– И всего-то? – хозяин аула громогласно расхохотался. – Неужели уязвлённая гордость профессионала может толкать людей на такие глупые поступки? Я знаю тебя, парень. Поэтому уходи, пока мы помним о том, кто ты, и кто стоит за твоей спиной. Уходи отсюда, пока мы помним о твоих былых заслугах. И тогда может быть, ты сможешь уйти живым.

– Мне нужны дети, – упрямо повторила я.

Бесполезно.

– Дети будут отданы тому, перед кем даже мы, Голландцы, в долгу жизни.

– Вы уверены? – переспросила я, ещё на что-то надеясь. – Мне очень нужны эти дети. И мне совершенно не хочется убивать всех живущих в ауле и смешивать его с песком, только из-за того, что не удалось договориться и вернуть двух подростков, не прибегая к военным действиям.

– Это угроза? Ты, ещё недавно бывший ребёнком пустыни, нам угрожаешь?! – вскипел вождь.

Внутри меня голос отметил, что ещё одним поводом для смерти больше, я только что оскорбила вождя и шамана, а вместе с ними всех Летучих Голландцев. Неважно.

Бессловесный маятник внутри меня отсчитывал мгновения. Змеи окружили аул, змеи изучают территорию. А мне нужны обратно Али и Ен.

– Это истина, – пояснила я негромко.

Гогот, грянувший вокруг меня, смог бы разбить пару хрустальных куполов точно. Я не смеялась – я ждала. Одного или другого решения, в любом случае исход будет один и тот же. Я заберу детей, только в одном случае будет очень много трупов, а в другом – только тех людей, что решат добровольно заступить мне дорогу.

Люди больше мне были не нужны. Песок под ногами едва слышно вибрировал.

Змеи нашли моих мальчишек и передавали мне об этом знак.

Можно было не ждать, но я ещё ждала. Ещё надеялась.

– Итак? – спросила я, бросила взгляд на шамана. – Неужели боги пустыни не сказали вам, чтобы вы не становились на моём пути?

Шаман и вождь переглянулись.

– Неважно, что сказали боги. Есть ситуации, когда любые их наказы бессильны. Прости, Зеон. Пусть боги в посмертии найдут для тебя работёнку получше, чем у тебя сейчас. Убить его!

Что ж, я честно старалась. Руки вниз я опустила очень медленно, почти как в танце. Из-под широких рукавов шаосе показались перчатки из змеиной шкуры и два кривых кинжала.

Гогот не стал тише. К смеху присоединился и вождь, только шаман смотрел чуть грустно. Он уже знал, что будет. Окружающие ещё не знали, что грядёт, а он уже успел ощутить дуновение приближающейся смерти. И… принять её.

– Что? – донеслось сквозь смех от вождя. – Что может сделать один человек отлично защищённому аулу с двумя охраняющими змеями! Ничего! Только умереть.

– Боюсь, они вас больше не охраняют, – посетовала я. – Обе змеи на моей стороне.

Сложив щепотью пальцы левой руки, я глухо прищёлкнула.

Чешуйки, отвечающие за звук, передали его туда, куда надо.

Матово-чёрная, ха-гадюка, показалась над аулом слева. Щелчок правой руки, и вот уже её товарка – ха-кобра, белая длинная красавица, с коричневым капюшоном, возникла с правой стороны от меня.

– Может быть, так нагляднее, – уточнила я негромко. – Две змеи, которых вы лично тренировали убивать людей в аулах. Они с удовольствием сдадут на вас экзамен, продемонстрировав чему научились. Хотите взглянуть, или всё же вы выполните моё условие?

– Голландцы потеряют свою репутацию, если хоть кто-то узнает, что какой-то проводник с двумя змеями мог нас запугать настолько, что мы согласились на его условия. Две змеи достаточно, чтобы сохранить тебе жизнь. Но для аула, в котором каждый умеет убивать ха-змей, этого мало.

– Что ж, зов разума не сработал даже так, перейдём напрямую к угрозам, – демонстративно закрепив кинжалы в ножнах на предплечье, я вытащила два полуторных меча и сказала: – У вас нет выбора. Никакого. Детей я верну в любом случае. Я последний раз предлагаю вам сдаться. Если же нет, ваши тела пойдут на прокорм моим змеям, ваши души на обед богам. В таком ракурсе дело пойдёт быстрее?

Вождь рыкнул. Свистнул косой ятаган, покинувший ножны, и на меня он бросился лично.

– Плохая идея, – вздохнула я.

Он не внял, и был около меня очень быстро. А мне много времени и не надо было. Раз, и тонкая цепочка с амулетом падает с его шеи.

Два, и оба лезвия входят в податливое тело.

Три, алые капли, сбегая по моим мечам, обагряют пустыню, положив начало пиру змей.

Четыре, две змеи нырнули в землю, чтобы вынырнуть уже около меня.

Пять, ещё четыре змеи показались со всех сторон от аула.

Пять. Подо мной провалился песок, и я исчезла из поля зрения Голландцев. Искра, ожидающая меня в подземном ходе, начала движение сразу же, как я оказалась на её спине.

Распластавшись между спинными гребнями, я вцепилась в луку змеиного седла, чтобы не упасть во время движения.

Выпущенные из рук мечи, вернулись на своё место в ножнах. Шаманский ключ принадлежности в действии. И его, кстати, надо бы обновить. Заряд должен закончиться. И я рискую, вот так опустив оружие, потом не найти его на нужном месте. И это не столько не самая приятная перспектива, сколько опасная для собственной жизни.

Где-то в стороне, смазанный тонкой песка и земли, раздался высокий крик. Оборвался он практически тут же.

Ну, вот и все, кто-то попытался подчинить себе моих змей. Пускай пытаются, пускай делают, что хотят. Напрасный труд даст мне ещё немного времени. Я против такого совсем не возражаю. Да и на мою долю выпадет меньше грязной работы.

И, говоря о ней, мы почти прибыли. Если Голландцы не дураки, а дураки такое высокое положение в пустыне занять не смогли бы! Так вот, если они ребята умные, то моих мальчишек они должны были отправить вниз сразу же после моего прибытия. А убедившись, что нет змей на территории аула, по их норам мальчишек попытаются вывести в Аррахат, чтобы уже оттуда переправить в безопасное место.

Мне это как раз и надо.

Искра резко остановилась, и я вовремя успела сгруппироваться, перелетела через сложенные гребни и приземлилась на пол. Легонько свистнула, отпуская змею, и моя искристая подружка шустро поползла наверх, за своей порцией развлечения.

А мои детки… Ага, шаги, идут.

Сейчас встретим.

Нет, вы только посмотрите! А они умнее, чем я думала.

Предположили, что я не одна, и в тоннеле их будет ждать мой напарник. Шестеро воинов по кругу, по одному рядом с каждым мальчишкой. А вот тот бритоголовый тип кажется изгнанник. Ну, зайка лопоухая, повернись ко мне затылком. Точно. Клеймо. Изгнанник, раньше был шаманом, сейчас потерял доступ к богам, но не к силе и не к знаниям. Это может статься, будет опасное знакомство.

А значит, переиграем план и для начала пропустим всю эту компания вперёд.

И уже потом вовлечём их в танец боли и смерти.

Да, вот это мне очень нравится!


…Али споткнулся. И тут же чуть повыше его локтя сомкнулась чужая рука.

Мальчишка осторожно скосил глаза в сторону. Ен с трудом переступая ногами, смотрел в сторону тёмных тоннелей.

«Ен, что-то не так?» – говорить пленникам между собой запрещали, и магическая связь была единственной ниточкой, соединявшей мысли мальчишек.

«Здесь есть кто-то ещё. Не могу сказать, что чужой, пахнет знакомо, но не так, как от этих».

«Может быть Зеон?»

«Кто это?»

«Змеиное дитя. Тот, кто помог забрать тебя у плохих людей, я рассказывал тебе».

«Значит, её имя Зеон?»

«Почему её?» – испугался мальчика.

«Запах. У неё женский запах», – Ен снова принюхался к воздуху и огляделся по сторонам. Нет, запах исчез. Пропал, словно его никогда и не было.

«Никому нельзя говорить об этом», – тем временем серьёзно сказал Али.

«Хорошо, если это важно, я никому не скажу».

«Это очень, очень важно!»

Дальше они шли в молчании. Под ногами струился песок. Круг света то и дело выхватывал на стенах нарисованные оскаленные рожи – печати проклятых душ, ушедших не на перерождение, а на корм богам. Поэтому Али, ёжась от этих картин, старался смотреть чаще под ноги, чем по сторонам.

«Ты её любишь»? – неожиданно спросил Ен.

Мальчишка споткнулся вторично.

«Что?»

«Я не могу понять этого сам», – признался муравьёнок. – «Но тебя с ней связывает что-то».

«Это скорее родственные чувства», – с трудом удержался Али от улыбки. – «Она… Она не такая, как люди, окружавшие меня с детства. Совсем другая. В ней столько жизни. Она дурачилась со мной в ауле, научила меня седлать змей, учила меня, где искать укрытие, когда я слышу приближение бури. Обнимала меня по ночам, чтобы я не замёрз».

«Она важна для тебя?»

«Да».

«Тогда я тоже буду её защищать, как и тебя».

«Спасибо, Ен».

«А ты ей – тоже? Ведь она пришла за тобой?»

«Она пришла за нами».

«Но почему? Ведь те взрослые говорили, что за нами никто не придёт».

«Они ошиблись».

«Но почему? Всё же? Это же опасно для неё, их здесь много, а она одна. Она может погибнуть».

«Мы спросим потом у Зеона», – предложил Али, потом тихо спросил: «Ты знаешь, откуда она нападёт?»

«Нет, к сожалению, для того я недостаточно окреп. И должно пройти ещё пару годин, чтобы я мог это делать без труда».

«Жаль».

«Мне тоже. Прости…» – Ен опустил голову.

«Не извиняйся, Ен… отдохни», – потребовал Али, уловив, что новообретённому другу стало тяжелее говорить, да и спотыкаться он начал чаще.

Если охранник возьмёт муравьёнка на руки, у него будет преимущество.

Зеон за такое непредусмотрительное поведение спасибо не скажет. Лучше вести себя так, чтобы не давать преимущества врагам!

А маленький отряд воинов уходил все дальше и дальше. И когда за спиной остался последний поворот, а ни змея не появился, ни никто не напал – воины на мгновение расслабились.

В этот момент все и случилось.

Крайний охранник, замыкающий цепочку и время от времени щелчками подающий условленный сигнал о том, что все хорошо – сошёл с ума.

Он не зарычал, не завыл, не закричал. Но из-под его шаосе показался серповидный короткий клинок. Один удар, и… на полу остался труп ближайшего воина. А следом обезумевший охранник сорвался с места в чудовищном танце смерти.

Упали на песок охранники мальчишек с перерезанными горлами. Ещё мгновение назад совершенно адекватный страж накинул на заложников полы своего шаосе и скинул его совсем. Традиционная накидка пустынников медленно опускалась вниз, а под ним никого не было.

Зато тот, кого все причисляли к стражникам, щёлкнул двумя клинками и повёл рукавом нижнего чешуйчатого шаосе.

– Защищайтесь или будете убиты.


– Защищайтесь или будете убиты, – выговорили мои губы, пока я напряжённо смотрела на стремительно отступающих мальчишек.

Молодцы. Догадались верно, что им сейчас лучше не путаться под ногами.

– Зеон! – с фальшивым изумлением воскликнул кто-то.

Я повернула к говорящему голову, предлагая закончить фразу. И мои ожидания оправдались в полной мере. Пустынник укоряюще поцокал языком:

– Разве можно так поступать?

Я молча ждала. Что именно пытается этот пустынник сделать? Воззвать к моей совести? Поздно. С этой заразой мы не сработались, и ей пришлось меня покинуть ещё семь циклов назад.

Я думала, он к чему-то более конкретному взывать будет. Деньги там предлагать, славу, власть? Нет, кажется, я не ошиблась, и сейчас все-таки будет попытка номер два.

– Зеон, ты же умный малый. Зачем тебе проблемы с сильнейшими мира сего? Верни нам мальчишек. А мы так и быть, выплатим неустойку. И даже, слышишь, простим тебе погибших стражей.

Уже торгуется. Неплохо, но недостаточно хорошо. Попытка номер три, и кое-кому придётся лишиться своего языка. Мне не помешает живой товар, чтобы пройти по территории аула Буйволов со всеми своими змеями. Песчаные Голландцы в общей массе своей, к недоброму разочарованию моих красавиц, оказались поголовно малосъедобными.

Из-за этого змеи решили последовать за мной, куда бы я ни направлялась. И пока я кралась по следам за мальчишками, мы успели договориться, что для каждой из змей я найду подходящий дом.

Навскидку я могла подобрать подходящий дом для четырёх змей, но оставались ещё трое. Искра твёрдо решила остаться со мной, хотя змеиный поводок распался трухой сразу после того безумного танца-призыва. И к моему искреннему возмущению, кстати, все мои свитки не стоили даже бумаги, на которой были начертаны. В результате, пришлось сделать пару остановок, чтобы создать новые, а в остальном положиться на удачу. И она в этот раз меня не подвела, потому что была не моя, а Али. А этого мальчишку боги почему-то и любили, и берегли.

В общем же, пока я была поглощена своими мыслями, по большому счёту пока бессмысленными и преждевременными, воины обменялись тайными знаками и бросились в атаку.

М-да. Это очень больно, наверное, было. Но в стену я этого парня отправила нечаянно. Инерция. Рефлекс. Можно назвать, как угодно, смысл всё равно не изменится. Это была случайность. Ну же, вы же в этом уверены, зачем отступаете?

Нет, кажется, не поверили. Плохой из меня актёр.

– Ты совершаешь преступление против богов! – возмутился бывший шаман.

– Конечно-конечно, – согласилась я, срубая голову воину, неосмотрительно подошедшему ближе. А пока его подельники проводили взглядом голову, покатившуюся по полу, я успела убить ещё одного.

Зажимая руками распоротый живот, тот рухнул.

А вот теперь мне стало не до отвлечённых мыслей.

У остальных хватило ума вспомнить о том, чему их учили, и начать объединяться. Неплохо, но слишком поздно.

Как любит говорить мой наставник: умная мысль всегда запаздывает. Вот она и опоздала для них. Пока воины теряли драгоценные секунды на перегруппировку, я покончила с ними окончательно и остановилась, изучая бывшего шамана.

Последний.

Раз не сунулся в общий бой, значит, умнее этих олухов. Могут быть проблемы. Не обязательно такие, чтобы было все плохо, но …

– Зеон, значит. Слышал о тебе.

– Надеюсь, только хорошее.

– О да, – согласился изгнанник негромко. – Ребёнок, возникший непонятно откуда, буквально рождённый пустыней. Слышащий её шаги, знающий все её тайны и секреты, в силах которого сделать всё и даже немного больше. Ребёнок, истоки которого никто до сих пор не смог найти. Ты большая загадка Аррахата.

– Я должен что-то на это сказать?

– Да, например, сказать, что тебе очень жаль…

Изгнанник был пугающе быстрым. Лезвие короткого кинжала устремилось к моему телу, и немного запоздало. Чего-то подобного я ожидала с самого начала.

А люди, люди уже давно не были для меня достойными соперниками. Удар наискосок… и ещё одна отрубленная голова покатилась по полу коридора.

Мальчишки таращились на меня, пораскрыв рты, как галчата.

– Идёмте, деятели, – позвала я их негромко, убирая свои мечи. – Прогуляемся до поверхности. Попробуем узнать у шамана, он вроде бы живой, кто за вас заплатил, да будем отправлять вас домой. А то что-то в моей пустыне вы совершенно загостились. А мне это не нравится, если можно так выразиться.

Али кивнул, затем подтолкнул ко мне песчаного муравьёнка.

– Знакомься Зеон, это Ен.

– Вьене, – представился полностью мальчишка. – Очень приятно с вами познакомиться.

– Вежливость, – оценила я, – а ещё человеческая выдержка. Из тебя получится очень хороший генерал, Ен.

– Спасибо. Лестно слышать такие слова из уст настоящего песчаного воина.

Да, я одобрительно склонила голову. В этом мальчишке я не ошиблась. У него железная воля королевы и её характер, разбавленный теперь чертами Али. Это очень хорошее сочетание, и из Ена обязательно выйдет толк. Если эти ребята, выживут, конечно.

Впрочем, это моя забота, и работа, которую я выполню в любом случае.

Взгляды мальчишек одновременно стали обиженными. Вот, прохвосты. Они же ко мне успели телепатически присосаться.

Паршивцы! Да ладно, можете уже невинные мордочки не строить. Я вас поймала на горячем, а значит, за это вы мне сейчас поплатитесь!

До выхода я подгоняла мальчишек, щекоча их за гладенькие бока.

И вряд ли эти мрачные подземелья когда-либо слышали такой звонкий и задорный смех.

Наверху веселье с ребят немного спало. Обожравшиеся змеи валялись на самом солнцепёке и не реагировали на окружающий мир. А шаман, которого я надеялась потрясти на предмет информации, оказался мёртв. Убил сам себя. Слишком много знал? Не хотел чего-то определённого сказать? Теперь не знаю, и вряд ли мне выдастся ещё один такой шанс поймать настолько впечатляющий источник информации.

– А как же мы? – растерялся Ен, оглядываясь по сторонам. – Как мы пойдём дальше? Разве змеи не будут нас провожать?

– Нет, – ответила я с улыбкой. – Дальнейший путь от живых будет безопасен. На этой территории все подчинялись Голландцам, которых не стало. Кое-что, принадлежавшее бывшему главе этого аула, теперь со мной. А ещё, на три дня, пока небесные змеи бьют в барабаны, собирая дань с мёртвых, поднявшихся наверх, битва за титул главы Аррахата строго-настрого запрещена.

– А как об этом кто-то узнает? – спроси Али, догнав меня. – Ну, что главы аула Голландцев больше нет?

Чуть замедлив шаг, чтобы мальчишке было удобнее под него подстроиться, я довольно искренне ему улыбнулась.

– Обо всем знают шаманы. Конечно, они не узнают, кто именно и по какой причине уничтожил этот аул, но три дня никто, даже отступники, не осмелятся пролить здесь, в пустыне, кровь.

– Почему?

– Чтобы не призвать ненароком мёртвых на пиршество.

– Пиршество? Какое?

– Ну, – я растрепала мальчишке волосы. – Это то, о чём тебе пока лучше не знать. Кошмары сниться будут, а они и без того к тебе теперь могут заглянуть в гости.

– Зеон.

– Да?

– Теперь ты вернёшь нас домой?

– Да. Яйцо второго песчаного муравья скоро пробудится. Ты же не забыл, зачем мы прибыли в Аррахат? К счастью, оно не разбилось и не повредилось, пока я катилась по песку. Но кровь, пролитая здесь, ускорила его пробуждение. Поэтому мы возьмём здесь повозку, а в ауле Странников я обменяю её на пару свежих верховых ящеров и доставлю вас домой.

– И получишь плату? – в голосе Ена звучало самое настоящее ехидство. У кого только успел научиться? Но, тем не менее, я согласилась с его словами:

– Не вижу ничего зазорного в том, чтобы получить честно заработанные деньги за свою работу. К тому же хорошо выполненную работу.

– Ты же всех обманываешь.

Некоторое время я пыталась сообразить, о чём идёт речь, потом осознала. Песчаные муравьи опираются на своё обоняние. И моя замечательная маскировка Ена не обманула. Так же, как и Али, он видел Зеона, но по запаху точно знал, что под шаосе прячется женщина.

Надо подумать, нельзя ли это использовать в полезных для себя целях. И как эту возможность можно обойти. Мне не улыбается оказаться раскрытой однажды из-за ребёнка.

– Не думай, – добавил Ен обиженно. – Я никому не скажу, но все равно это обман.

– Тогда ты тоже всех обманываешь, – дойдя до одной из повозок, судя по надёжности принадлежащую шаману, я остановилась, чтобы подсадить внутрь мальчишек. И занялась ящерками, выбирая самых лучших из загона около повозок.

– Я?! – в голосе Ена за моей спиной прозвучала обида на весь свет.

– Ну, да. Ты, – не дала сбить себя с мысли жестокая я. – Ты же не человек, ты только так выглядишь. Значит – обманываешь.

– Но у меня нет другого выбора!

– У меня тоже. И поверь, причины, чтобы притворяться другим человеком, у меня не меньше, чем у тебя – притворяться человеком. И запомни, это первый урок для тебя, Ен. Не суди первого встречного по внешнему виду. Второе – чаще молчи. Третье, если же хочешь что-то сказать, обдумай, нельзя из полученной тобой информации извлечь выгоду. Здесь, в пустыне, это не так актуально. Но вот в городе – это может однажды спасти вам обоим жизнь.

Мальчишки переглянулись.

– Зеон…

– Да?

– Прости.

– Ничего. Бывает. Ты ещё неопытен, поэтому допускаешь ошибки. Но ещё ты быстро учишься. И это меня обнадёживает. А теперь хватит разговоров, мальчики, нас ждёт дальний путь.

Али протянул руку, помогая Ену устроиться под брезентовым тентом, затем спросил у меня:

– А что будет теперь со змеями?

– Да ничего. Полежат, переварят еду и расползутся по своим охотничьим территориям. Кроме двух. Искра и змея аула Голландцев приползут ко мне. Я часто вожу караваны под охраной змей. Они едят редко, зато долго переваривают пищу. А я после одного каравана, бывает, сразу же ухожу с другим, и у меня нет времени ждать, когда они все переварят. Вот я и собираю змей… Четыре караванных, две почтовых, три-четыре охранных.

– Почтовых?

– Охранных? – не поняли мальчишки.

– Охранные, – начала я с того, что проще объяснить. – Это змеи, ползающие на нашей домашней территории.

– У тебя свой аул?

– Нет, оазис. Пройти к нам, не имея охранного медальона, практически невозможно. Хотя находятся дураки и умельцы.

– Но зачем у тебя их три-четыре?

– Одна змея, – улыбнулась я, – постоянно валяется кверху брюхом. Переваривает еду. Ещё одна лежит рядом с аулом. Ещё две патрулируют оазис на среднем и дальнем удалении. Получается такая вот система защиты.

– А почтовые? – напомнил Али.

Набросив на впряжённых ящеров защитные попоны, я забралась на козлы повозки и стегнула в воздухе кнутом. Не очень охотно, но, всё же мало-помалу набирая ход, ящеры тронулись с места.

– С ними отдельный разговор. Пустынники обычно живут отдалённо друг от друга. Зачастую, если что-то случится, мы даже не можем найти помощь у других проводников или стражников. Но нам бывает нужно передать друг другу сообщение. Для этого мы и используем почтовых змей. Они,- я поторопила ящеров, и, вырвавшись за стены аула, повозка, набрав ход, покатилась по песку, чуть слышно поскрипывая полозьями.

– Что они? – снова не выдержал Али.

Я засмеялась, какой же нетерпеливый! У себя во дворце точно соблюдает неукоснительно и этикет, и высокомерность высокорожденного, а тут дал себе немного воли! Но оставлять мальчишку без ответа нехорошо. Ему действительно искренне интересно. Значит, удовлетворим любопытство чудесного, но, увы, несостоявшегося младшего родственника.

– Почтовые змеи, а их услугами могут воспользоваться все, кто заплатит виру, носят особую сбрую. Она сделана не как седло, а что-то типа короба, если так вам будет понятно. То есть на тело змеи крепится специальная коробка, в неё мы укладываем то, что надо доставить. Но есть более опасные и стремительные змеи, и проводники, когда надо передать срочную информацию, крепят капсулу к её ядовитым клыкам.

– Страшно!

– Смертельно опасно, – добавила я к словам Али.

– А… а.. а….

За спиной возникла и тут же стихла возня. Кажется, мальчишки общались ментально.

Королева песчаных муравьёв однажды удостоила меня подобной «чести». Думала, сойду с ума. А эти спокойно общаются. Может что-то у муравьёв по-другому в детстве в голове устроено? Или королева просто чудовищна сильна? Или это я опять отличилась?

– Зеон.

– Да?

– Расскажи свою историю, пожалуйста?

– Не в этот раз, мальчики. Даже у песка есть уши, а в моей истории есть знания, которые могут навредить многим. К тому же сезон бурь в разгаре, если вы не забыли. Мне нужно заниматься своей работой.

Ен и Али кивнули, понятливо сползли на пол, прикрывшись сверху дополнительным тентом, а я слушала песок.

Золотые, серебряные когти прозрачных катышков шелестели и перекатывались. Пела вся пустыня.

Где-то шумели кроны деревьев в отдалённом оазисе. Бежал по камням ручеёк пустынного родника. Слышались человеческие торжествующие голоса и плач змей над убитой товаркой. Песок шелестел, негромко напевая сам себе колыбельную.

А нас ждало самое страшное явление в пустыне – скоротечная буря, налетающая после затишья.

Эту бурю нельзя было услышать за день, два и переждать в безопасном месте.

Буря обрушивалась внезапно и неотвратимо. И сотни караванов сгинули бесследно в её пасти.

Не находили даже костей. И нам предстояло оказаться в эпицентре воздушного удара. Скрыться бы где-нибудь, но поздно, поздно, поздно.

«Поздно», – шептал песок, вплетая коварное слово в напев своей колыбельной.

Ящеры неуклонно мчали вперёд. Полозья были хорошо смазаны, и повозка нигде не тормозила. А я никак не могла понять, куда же опоздала. Зачем? Я не могла никак определить этого, а песок вокруг, забыв даже о колыбельной, всё жалел меня. Нашёптывал, что все наладится, что я смогу с этим справиться. Но с чем именно? Что же случилось такое, отчего в ауле Странников все начали меня обсуждать?

И хотя среди всех разговоров, что преданно доносил до меня песок, мелькнула пару раз сообщение о том, что я мертва, в это никто не поверил.

Но разговоры были настораживающими.

Это «поздно» настолько запало мне в душу, что я решила ехать напрямую через Аррахат. Не делать крюка с целью безопасности через аул Странников, а сразу сократить путь через заброшенный каньон Печали.

Там не всегда было безопасно. Зато мы могли там сэкономить время, затраченное на дорогу, и обойтись без смены ящеров.

Живые не опасны, потому что ни один разумный человек не прольёт крови в ближайшие три дня. Собственно говоря, это я сделала намерено. Я могла не убивать вождя, просто прыгнуть к Искре, но мне нужна была эта смерть.

Пока на моей груди был медальон власти павшего вождя, а он сам не получил должного погребения, мёртвые не могли пройти сквозь ритуальные врата.

Да, это было кощунством. Но от меня боги и без того давно отвернулись и некому было наказать меня за такое сотворённое зло.

Если прислушаться, говорил дед, после такого убийства можно услышать бой небесных барабанов. Я была толстокожей язычницей. И никаких барабанов я не услышала.

Может, просто не время?

Песок сначала немного затих, а потом снова вернулся к своим колыбельным напевам.

Они звучали то тише, то громче, а я нещадно подгоняла ящеров, чтобы быстрее оказаться в безопасном месте, которым сейчас мог по праву считаться каньон.

Песок нашёптывал, что грядёт буря, которую можно назвать бесспорной победительницей сезона.

И будет лучше, если мы будем в месте, где над головой будет крыша, а вокруг – стены. Пусть даже для этого придётся забраться в ущелье.

Мальчики, забеспокоившиеся из-за длительного молчания и резкой смены курса, выскользнули было из-под тента, но крепчающий ветер просыпал им на головы по паре бурдюков песка, и они торопливо спрятались обратно

Ветер поднимал в небо клубы песка, видимость ухудшилась.

Песок вокруг требовал жертвы и крови.

Буря хотела крови, буря требовала её. И если мы не успеем спрятаться в каньоне – быть нам искупительной жертвой.

Ну, уж нет! Я не для этого вытаскивала мальчишек из лап Голландцев! Не в этот раз. Ящерки ещё быстрее, жалеть вас некогда!

– Хо! Хо! – короткие приказы срывались с моих губ, пока я упрямо подгоняла ящеров сквозь тончайшую завесу мелкого песка, уже нетерпеливо поднявшегося в воздух.

Ещё быстрее, ещё!

Нет времени ждать, нет времени вслушиваться в надрывающийся над нами клич крови, надо скорее в безопасное место.

В каньон мы проскочили вихрем, промчались почти наполовину всей его длины под дождём из колючих песчинок, прежде чем ящеры смогли остановиться

Спрыгнув с козел, я вытащила два меча.

Здесь была старая расщелина.

Ещё два поколения назад самые авантюрные проводники сделали в ней стоянку.

Если там кто-то будет, придётся выгнать. Но сегодня во второй раз мечам уже не повезло. В пещере гулял только ветер.

Выйдя на улицу и спрятав меч в ножны, я позвала мальчишек:

– Ен, Али, переходите в расщелину. Если сможете, разведите костёр. Горючий сланец лежит в углу, а я пока займусь ящерами.

Мальчишки, испуганно поглядывая наверх, двумя проворными мышками скользнули в расщелину.

Я знала, что они увидели. Над нашими головами, там где смыкались два края каньона, летели тучи песка. Оттуда он сыпался вниз, колючим потоком по спине. Это ещё только начало, дальше будет хуже, дальше будет страшнее.

Поэтому убедившись, что мальчишки в безопасности я занялась транспортом. Нарисовала прямо на борту повозки ключ утяжеления. Теперь её не унесёт, и соответственно наши верховые ящеры останутся у расщелины. Сами ящеры, подчиняясь моим командам, легли на землю, и я натянула на них общий большой тент, который раньше закрывал повозку. Маленький плотный тент, которым укрывались раньше мальчишки, я забрала с собой. Прихватила корзину с нехитрой едой, бурдюк с водой и яйцо и решительно вошла в расщелину.

Костер уже разгорался, хотя огонёк то и дело прятался от чудовищной песни ветра, забирающейся вовнутрь.

Было холодно.

Закрыв тентом вход, я сообщила:

– Сейчас станет значительно теплее. Но спать все равно будем вместе, иначе ночью замёрзнем. Завтра с утра продолжим движение. Но задерживаться не будем, поедем сразу в город. Али, куда тебя доставить?

– Лучше не в город, лучше сразу к шаману. Да и брат должен будет именно там оставить оплату.

– Шаман живёт под куполом?

Али отрицательно помотал головой.

– Неа, ему в городе не нравится. Он в стороне живёт, в небольшом ауле.

– Как называется?

– Аул… – подросток замолчал, перебирая в памяти названия. – Пичуг. Точно, аул Пичуг!

– Слышала и знаю, где он находится. В принципе нам даже через город ехать не нужно, сразу в аул поедем.

– В этот аул можно попасть только через город, – заупрямился Али.

– Это ты так думаешь, – улыбнулась я ему. – Змеиные проводники время от времени заглядывают в тот район по личным делам. А мы города не жалуем, поэтом и двигаемся до аула по тайным, да безопасным тропинкам. Или под землёй.

– Там же…

– Змеи у них нет уже два цикла.

«Вот и появится, кстати. Одну змею я отправила именно туда», – подумала я, занявшись корзиной.

– Зеон.

– Да? – удивлённо воззрилась я на Ена. Муравьёнок все это время предпочитал отмалчиваться, а тут вдруг заговорил. – Что-то не так?

– Здесь кто-то есть. Я не слышу дыхания, запаха, биения сердца. Я его ощущаю вот здесь, – показал мальчик на голову.

Если не ошибаюсь, в этом месте у муравьёв располагались усики-антенны. Что значит, Ен уловил не человека, он уловил отблеск мыслей.

Об этом мне ещё дед рассказывал, даже до того как мы побывали в их ауле. Рассказывал о них вообще и о королеве в частности. Раньше не поверила бы, кто бы мне это ни сказал. Но дед мне объяснял долго, а королева потом подтвердила, поэтому не верить мальчишке не вижу повода.

Здесь кто-то есть. В руку скользнул сам собой катар.

– Эй, кто здесь прячется, выходи! Сам найду – хуже будет!

Камень в углу дрогнул и сдвинулся в сторону. На меня смотрел человек в длинном шаосе.

– Как вы меня почуяли? – голос был приятным, мужским, в меру властным, в меру деликатным.

– У нас свои способы. Кто вы?

– Я Рамир. Змеиный охотник. Спрятался здесь от бури, а тут вдруг шум. Мало ли кто, мог приехать, дни нынче неспокойные, вот я и предпочёл спрятаться. А потом показаться не успел.

Я кивнула, собираясь сделать вид, что поверила, но до этого случилось кое-что ещё.

«Он врёт. Он был здесь с самого начала, и он – не живой!»

Мысленный голос Ена был чуть глубже и немногим взрослее, чем его голос в реальности. Голова отдалась осколком стреляющей боли. Ен был прав. Но я не знала, нужно ли нам показывать это знание.

– Я Зеон, змеиный проводник, – представилась я в ответ. – Эти двое, мой заказ, говорить имена их не буду.

– А ты значит, Зеон.

– Да.

Глаза хозяина пещеры полыхнул огнём безудержной ярости и чистого незамутнённого счастья. Он ринулся ко мне, растопырив пальцы:

– Значит, я приказываю тебе, отдай своё тело, Зеон!

В воздухе соткалось размазанное изображение, и мужчина собрался возле меня. Попытался запустить руки в моё тело, и у него ничего не получилось. А следом, довершая разочарование хозяина пещеры, ему в лоб прилетело рукоятью катара.

Запаса инерции не хватило, мужик просто рухнул на пол. Присев рядом с ним на корточки, я упёрла лезвие катара ему в горло.

– Не дёргайся, Рамир, это будет с твоей стороны глупо. У меня, да, не надо строить такого испуганного взгляда, оружие особенное. И то, что ты мёртвый, тебя от него не спасёт.

– Откуда?!

– Я знаю? О, у меня хорошие друзья, я успел много попутешествовать, побывать в местах закрытых. А как мне повезло с наставником – словами не передать.

– Ты!

– Ну, да, я-я. Итак, Рамир, что ты выбираешь? Хочешь, жизнь, хочешь – смерть. Я, скорее, буду очень рад, если ты выберешь окончательную смерть, это позволит разобраться с тобой сразу и не терять понапрасну время.

– А как насчёт жизни? И последующего погребения?

Я молча смотрела на Рамира.

– Зеон? Он что такое? – раздался из-за моей спины подозрительный голос Али.

– Он мёртвый, был главой одного из аулов, – сказала я негромко, не сводя с Рамира изучающего взгляда. – Его убили, забрали медальон вождя и не похоронили как следует. Но в те три дня пролилась кровь, и он вырвался от врат обратно на землю. Даже успел захватить тело убийцы. А потом убили точно так же убийцу. И он теперь мёртвый и неприкаянный.

– Ты меня знаешь? – спросил мёртвый изумлённо.

– О нет, мне просто объяснили на твоём примере, к чему может привести человеческая глупость. Так, ты сражаться не разучился?

– Конечно же, нет.

– Тогда слушай мои условия. Три цикла ты будешь моим напарником. Потом год на то, чтобы отыскать твои кости. Не найдём, снова три цикла на работу и год на поиск. И так, пока нужное не будет в наших руках. Согласен?

– Три цикла работы?

– Да, – кивнула я. – Три цикла, а потом год поисков.

– Это… много.

Я пожала плечами.

– Ты можешь отказаться, как я уже сказал – убить тебя гораздо проще.

– И какой тебе будет прок от мёртвого напарника? – осведомился иронично хозяин каньона.

А пользуясь тем, что под шаосе не видно, я торжествующе улыбнулась.

«Все! Он мой! С потрохами, сердцем и отсутствующим телом!»

Дед действительно говорил про этого Рамира много, потому что именно этот мёртвый в своё время помог моему деду и даже кое-чему научил.

– Мне не нужны мёртвые напарники, поэтому я позабочусь о том, чтобы ты казался живым и ощущал себя таким.

– Невозможно, если только…

– Свиток. Шаманский ключ изменения, в силах которого сделать из ребёнка взрослого, из мужчины женщину, из мёртвого – живого.

Я ещё не закончила, а Рамир не думал ни минуты, и именно на это я рассчитывала.

– Я согласен! – выпалил он торопливо.

Ещё бы ты был не согласен, голубчик! Как будто, спасибо деду, я не знаю, что предложить мёртвым.

– Не на словах, – засунув пальцы под ворот шаосе, я вытащила оттуда медный круг, амулет власти, который я сняла с убитого вождя Голландцев. Пожалуй, эту игрушку я никому не верну, придержу у себя. Она может стать неожиданным козырем в моих делах. То, что не может змеиный проводник, может сделать обладатель этого медальона. – На нем.

Глаза Рамира были огромные, когда он смотрел то на медальон, то на меня. Но надо отдать ему должное, справился со своим изумлением он быстро.

– Клянусь своей душой в верности змеиному проводнику Зеону. Клянусь ни словом, ни делом не вредить ему, охранять его, помогать в делах и начинаниях. И пусть порукой клятве будет моё посмертие!

Грохотнуло, по стенам расщелины скользнул сверкающий разряд и ударил в нас обоих. Когда же зрение прояснилось, и мы оба смогли прийти в себя, на предплечье призрака и на моём запястье проявились браслеты из уже знакомого, однажды виденного мне металла.

Ещё одна загадка нашла свой ответ.

Тусклый и едва ощутимой колючий. Такой браслет был у моей мамы. И вот теперь, я знаю его значение. Кто-то ей поклялся на медальоне власти. Но откуда такая редкость могла быть у мамы?!

Император города Тысячи сердец создал для аулов Аррахата всего четыре таких медальона.

И, естественно, они были или у сильнейших, или у хитрейших. И мне даже в мыслях было странно допустить, что у мамы мог оказаться в руках такой вот медальон. Пусть даже на пару дней!

– Зеон? – в голосе Рамира послышалась тревога.

– Все в порядке. Малышня, – взглянула я на притихших подростков. – Ночью будем спать спокойно. У нас будет ночная стража. Ключ, – взглянула я на мёртвого, – используем завтра с утра. Здесь для этого слишком холодно.

Рамир послушно кивнул, приложил к сердцу кулак и вышел на улицу прямо сквозь стену. Ен хотел было торопливо что-то спросить, но отрицательно покачав головой, я приложила палец к его губам.

– Ложимся спать, – тихо велела я. – Я лягу в середине, вы двое прижмётесь ко мне по бокам. Накроемся моим шаосе, оно большое, и нам будет тепло.

Мальчишки переглянулись, взглянули на меня почти испуганно. А я уже снимала шаосе. Сняла верхний слой из грубых чешуек в сторону, встряхнула его и расстелила в углу. Средний и нижний оставила для того, чтобы накрыться.

Глаза Али и Ена были огромными.

Не знаю, что уж там они оба ожидали увидеть, но точно не мускулистое мужское тело. Не очень широкие плечи, накаченный пресс и бицепсы, узлы мышц, перекатывавшихся по телу.

– Ложитесь, – с трудом сдерживаясь от смеха, подтолкнула я мальчишек к временному ложу. – Завтра отправимся в дорогу пораньше и к вечеру будем на месте.

Али вздрогнул всем телом, и я его понимала. Время, когда он мог быть сам собой, стремительно подходило к концу. В результате мы так и уснули, я в центре и мальчишки по бокам, вцепившись в мои руки.

На утро Али выглядел аристократично-снисходительно. Маска хладнокровия на его лице сидела как влитая. И Ена он учил тому же.

«Жить в городах тошно», – подумалось мне в который раз, когда я приводила в порядок ящеров.

Рамир, прихватив шаманский ключ, отправился на край каньона, под палящий свет солнца – превращаться.

– Зеон?

– Да, – занялась я теперь повозкой.

– Мы скоро будем дома. А ты сможешь нас хоть иногда навещать?

Я знала, что стоит за вопросом Али. Совсем не желание видеть такую хорошую меня. Али искал возможность немного побыть ребёнком. Не носить эту чудовищную маску высокомерия, а побыть простым подростком, которым он в действительности и являлся.

Не самое тяжёлое, что я могу сделать для мальчишек.

– Да, – ответила я просто, – буду.

Али не улыбнулся, просто кивнул. Но я точно знала, что это неизбежные последствия маски на его лице.

Дождавшись, пока мальчишки заберутся внутрь, я накрыла повозку тентом и села на козлы. Долгая дорога подходила к концу.

У выхода из каньона в повозку запрыгнул Рамир, немного оглушённый и дезориентированный, трясущийся от холода. Применение свитка превращения после длительного перерыва – понижало температуру тела, из-за чего человеку казалось, что ему холодно, что он смертельно мёрзнет.

Ничего страшного, поспит до вечера, придёт в себя.

Кнутовище легло в мою ладонь, как влитое. В воздухе щёлкнул бич, и под мой крик: «хо-хо», – ящеры начали набирать ход.

А через десять часов уставшие Ен и Али переступили шатёр шамана. Я получила свои деньги, мальчишки отправились вдвоём лечить девочку, а я – домой.

Мне не терпелось встретиться с дедом и все ему рассказать.

Из повозки я выпрягла двух ящеров, чтобы поехать верхом. Повозку с ещё двумя ящерами оставила шаману. Договорилась с главой аула о змее, которая скоро приползёт, и вернулась к Рамиру.

А потом только песок шелестел под лапами ящеров и молчал, дремал в объятиях остывающей Меды. Закатные лучи ещё согревали нас, но скоро должна была воцариться тьма.

Рамир молчал, я к разговорам никогда особо была не склонна.

В кармане приятно позвякивало заработанное золото, мы прибыли вовремя, и яйцо ещё ждало девочку.

Неладное я ощутила, когда мы уже въезжали на нашу территорию.

Меня не встретила ни одна змея.

И песок молчал, словно… Резко натянув поводья, я остановила ящера и спрыгнула вниз. Присела, провела ладонью по земле. Так и есть. Холодный! Песок, который должен был всю ночью отдавать тепло, накопленное за день, был холодным. Единственный вариант, объясняющий такой холод – это ключ сковывания.

Но я не могу себе даже представить, какой монстр его создал и применил.

И где мои змеи?! Где же они?

Про змей я забыла сразу же, когда до меня дошёл более очевидный факт.

Заклинание это хорошо действовало на змей, почти на любых, кроме тех, что были связаны ключом подчинения. Наши змеи связаны не были, значит, попали под это заклинание.

Не важно, что было дальше, главное, что в этом случае дед остался без защиты!

– Рамир, очень быстро за мной. По сторонам можешь не смотреть, мы уже на нашей территории, и здесь был чужак, уже успевший позаботиться о её стражах.

Первую змею, оцепеневшую, но живую, мы нашли через пару сотен метров.

Вторая живая, была почти у нашего дома. Тоже оцепеневшая.

Третьей я увидела свою любимицу Коралл, к сожалению, мёртвую.

Моя коралловая красавица обвивала наш шатёр тройным кольцом. И чтобы пройти внутрь, её убили. Буквально нашинковали на куски, подобно мясникам.

Молча погладив остывшее уже тело, с вырубленным куском над входом, я прошла внутрь шатра. Рамир ни на шаг от меня не отставал.

А картина, представшая нашим глазам, была чудовищной.

Разруха…

Одним словом можно было описать все, что я увидела. Но как было передать, что воцарилось у меня на душе, когда я увидела кровь. Кровь была везде – на ткани шатра, за неё схватился дед неверной рукой. Кровь была на мелких подушках, там на него напали. Кровавый отпечаток был на столе, он схватился за него, когда отступал.

Кровь была на полу – она щедро заливала шкуры, где дед оборонялся от прибывшего гостя. Нет, гостей.

Кровь, кровь, кровь…

А вместе с ней – вывернутые ящики, порванные, порезанные вещи, содранные со стен мои первые поделки из бисера, которыми я когда-то радовала деда.

Все было изувечено, все было разрушено.

Мой дед не сдавался до последнего, я могла понять это по оставленным следам. Но когда его выносили, в шатре все оставалось нетронуто. Кто-то другой побывал здесь.

Тот, кто здесь был, кто был виновен в разгроме шатра, сказал, что дед убит.

Этот человек видел кровь, а оставил за собой пепел и жажду наживы. Он разрушил все, что было нам дорого, лишь потому, что не смог найти ничего ценного.

Мог бы и не стараться. В этом шатре мы никогда не держали ни золота, ни шкур, ни ключей. Но кто-то посчитал иначе. И бескрайняя злоба вырвалась наружу, когда не оправдались ожидания человека.

Неважно. Сейчас это было неважно, гораздо важнее было то, что мой дед был жив! Вся кровь, что заливала шатёр, который я считала своим домом, принадлежала совсем другому человеку.

Деда вынесли отсюда живым и в сознании.

Горсть песка, просыпанная кем-то со стола – там всегда стоял стакан с редким розовым песком, перекатывалась под ногами и шептала его голосом.

«Город Хрустальных пределов. Не приходи! Не приходи! Город Хрустальных пределов».

Что ж, значит никакой новой работы и никакого отдыха. Я не могу «не идти». Я хочу вернуть деда и сделаю для него всё. Всё, что от меня потребует тот, кто его похитил.

А потом тот, кто разрушил наш дом, и тот, кто украл деда – а точнее отдал об этом приказ, заплатят за это своими жизнями – или я не Зеон, змеиное дитя!

II. Царь змей.



Пески пели уже третий день. Тихо шуршали на ветру перекатываемые песчинки, поднимаемые вверх отзвуком ураганов, танцующих в сердце Аррахата. Небо было то словно чистый всплеск ясной бирюзы с прожилками светлых облаков, то опускалось, низко нависало над песчаным полотном тревожным багрянцем.

Но бури проходили мимо. Обрушивали свою ярость на другие участки, не касаясь моего дома.

Разделывая тушу своей любимой змейки, я тихо пела змеиную колыбельную, зная, что ни одна сила на Раяре не заставит Рамира подойти ко мне поближе или вслушаться в мой напев. Подпускать его к себе ближе я не собиралась. Как в физическом смысле, обязав его без лишней необходимости держаться от меня подальше, так и в смысле общечеловеческом. Я не хотела сейчас никакой дружбы, не хотела ни к кому привязываться. Контракт связал нас с призраком на девять годин – три цикла он будет рядом со мной везде и всегда. Его не удержат стены, он сможет пройти ко мне, где бы я ни находилась.

Его невозможно убить – он и без того мёртвый.

На него невозможно почти повлиять магией – она соскользнёт с него, пройдёт сквозь. Ни одна из страшилок нашего мира, ни одно проклятье – не сможет его взять.

Во всех смыслах он лучший напарник из возможных для змеиного проводника. Есть только одно «но», он мёртвый, а я – девушка. И я не подпущу его близко настолько, чтобы он смог узнать лишнее.

Да, сейчас, получив передышку, я обновила свой свиток изменения. И теперь моё мужское тело по-прежнему выглядит и ощущается как мужское. Об этом я позаботилась сразу же. Я не могу проговориться. Даже в те несколько дней, когда моё тело отдыхает от свитка изменения – и я таюсь в пустынном шатре деда, я говорю о себе в мужском лице.

Но у свитков тоже бывают сбои, и я сама могу попасть под чужое заклинание, нечаянно проговориться. К тому же... я не могла ему доверять.

Это могло быть действительно совпадением: моё падение в ту нору, драка со змеёй, необходимость переждать бурю в каньоне. Это было слишком сложно, для того чтобы подстроить подобное намеренно. Но, к сожалению, обуревавшая меня паранойя с подобным подходом согласна не была.

Рамир вполне мог быть и засланным, чьим-то шпионом, нет, совсем не на меня. Так далеко моё самомнение никогда не распространялось. Дело было в другом, как раз в том самом каньоне, где он обитал.

Не сказать, что его любили плохие парни всех мастей. Разбойники держались от него подальше. Что уж их там пугало и заставляло осторожничать – вопрос интересный, но ответа на него искать никто не собирался. Проявлять любопытство в таком вопросе было делом не только зряшным, но ещё и откровенно небезопасным.

Почему? Те, кто узнали это – живыми ещё ни разу не вернулись.

Относилось это даже к асам Раяра – нам, змеиным проводникам. Трое проводников ушли туда, чтобы узнать тайну каньона и не вернулись больше никогда. Только песок потом пел по ним погребальную.

Ещё одним поводом держаться от этого места подальше, помимо подтверждённых смертей, было поведение змей. Они никогда не соглашались пересечь границу каньона Печали. Я не верила, считала это сказкой, россказнями и однажды, решившись, проверила это на собственном опыте.

Всё оказалось гораздо страшнее, чем мне говорил дед. У границы я перестала понимать змей, словно я стала обычным человеком, а не змеиным проводником. Это было страшно. Мой дар был единственной моей защитой от окружающего мира, и если бы я его потеряла... я не думаю, что я смогла бы в этом случае выжить.

Я его не потеряла. Как только я удалилась от каньона на достаточное расстояние – дар вернулся, но ужас, испытанный тогда, я запомнила надолго.

Каньон Печали был местом по-своему интересным, по-своему пугающим. И однозначно, тут что-то скрывалось. Именно поэтому я допускала, что Рамир может быть чьим-то шпионом. Тем, кого оставили специально там. И пока я не получу опровержения или подтверждения этому, я буду держать между нами расстояние.

– Зеон, – песок не шелестел под его ногами. Даже в человеческом облике привидение сохранил несколько своих способностей. Он больше не мог, например, взлететь или пролететь сквозь толщу камня, но парить на нескольких сантиметрах от поверхности земли или просунуть руку сквозь полотняную стену шатра он мог по-прежнему.

Подняв голову от коралловой чешуи, которую я медленно обрабатывала ледяным камнем, я взглянула на него. Шаосе было сброшено, для методичной работы мне нужно было больше свободы. И сейчас Рамир видел молодого человека с тёмным загаром, обветренной кожей, чуть приплюснутым носом, тонкими губами, острым подбородком и глазами цвета тёмного граната. Не самые широкие плечи, довольно гибкое тело. У моего «изменённого» тела было чуть вытянутое лицо, на котором глаза сияли багровыми углями, по этим глазам меня узнавали мгновенно. А ещё по двум тонким полоскам чешуи, тянущимся от висков к скулам.

Я была воистину Змеиное дитя.

– Да? – спросила я, позволяя ледяному бруску стечь с моей ладони грязной лужицей.

– Расскажи мне.

– Что именно?

– О том, кто здесь жил вместе с тобой, и к чему ты готовишься.

– Мой дед, – это он имел право знать, к тому же идти за моим дедом нам предстояло вместе, поэтому я должна была ему рассказать ему все то, что не нанесло бы нам, нашей семье вреда. – Он вырастил меня. Помог стать змеиным проводником, обучив всему, что знал сам. Мы старались скрывать, насколько дороги друг другу. Но из-за него я приманил к нашему призрачному аулу несколько змей. И как ты видел – они не помогли.

– Почему тогда ты его не ищешь? Мы уже третий день сидим здесь вместо того, чтобы...

Рамир замолчал, глядя на меня со странным выражением в глазах. Привидение ещё слишком недолго было в шкуре человека, чтобы по его глазам я могла что-то прочитать. Но я поняла, он задумался.

Он не мог не понять, что дед был мне дорог, что я переживаю. Да я этого не показывала, но тонкая эфирная материя, проявляющаяся в мире всплесками некой незримой силы – он должен был увидеть это.

– Ты же не можешь знать, где он? – уже с вопросом в голосе произнёс Рамир.

Я пожала плечами, едва заметно.

– А почему тогда я сижу здесь, можешь предположить?

– Ты ждёшь чего-то.

– Верно.

– И это что-то не требует твоего присутствия в другом месте.

На этот раз я просто кивнула и снова занялась шкурой, превратив новый свиток в ледяной брусок.

Спокойное занятие обработки чешуи, чтобы потом сделать из неё что-то, успокаивало меня, лучше всяких цепей удерживало на одном месте. К тому же это было единственное, что я могла сделать в память о своей Коралл – сделать из её чешуи то, что будет меня защищать так же, как защищала она.

Я не была змеёй, но я была змеиным дитя, и я не могла оставить без памяти одну из своих самых первых и самых любимых змей. Коралл была достойна лучшего. Волшебный цвет её чешуи был достоин того, чтобы стать не шаосе – платьем. Она будет лучшим платьем для той меня, что иногда просыпается среди яркого пустынного цикла.

Она станет платьем для призрачной леди, которой змеиные проводники пугают новичков... Естественно, я сама никого не пугала, но мало ли что пригрезится в танцующем урагане?

– Зеон, чего ты ждёшь?

– Знака, что время вышло.

– Вышло?

На этот раз отвечать я не спешила, перебирая алые чешуйки, чуть загибая их, чтобы придать им другую форму. Потом все же сказала:

– Тот, кто забрал моего деда – сильнее меня. Настолько, что чтобы справиться с ним, я должен получить шанс как-то расшатать его состояние. Возможно немного раздражения, немного злости, немного непонимания. Мне нужны крупицы того, что я могу привлечь на свою сторону. Мы выдвинемся после того, как он назначит дату казни моего деда. Только после этого и не раньше. Мы выдвинемся тогда, когда до казни останется несколько часов. И появимся в том месте, где это случится только за несколько минут.

– Казнь? Ты думаешь...

– Он отдаст приказ убить моего деда, за то, что он отказался вовлекать меня в дела лордов Раяра.

– Откуда ты знаешь? Откуда ты...

– Я же говорил, я змеиный проводник.

– Этого недостаточно, – Рамир прищурился, – этого недостаточно, чтобы знать то, что происходит в других местах.

Я смотрела на него, не отводя взгляда. Меня не волнует, что он скажет. Если не дурак, он может попробовать сделать выводы, но кто сказал, что я должна буду как-то их подтверждать или опровергать?

– Ты отверженный.

Я занималась своим делом, даже не глядя на Рамира.

Он уселся напротив меня, гипнотизируя взглядом.

Мог смотреть сколько угодно, даже если захотел бы – попробовал бы протереть во мне дырку, это бы ему не помогло. Меня сейчас интересовало только то, что я делала. Все остальное не стоило моего внимания.

Рамир откинулся на руки, разглядывая небо над нашими головами.

– Зеон.

– Да?

– Почему ты не спрашиваешь о каньоне?

– Потому что сейчас это не то, что меня интересует, – честно ответила я. – Сейчас у меня другие приоритеты. И я хочу разобраться в первую очередь с ними.

Мужчина, наблюдающий за мной, кивнул, потом резко поднялся:

– Пойду, пройдусь.

– Не уходи дальше первого круга, – сочла необходимым я повторить предупреждение. – Ближняя змея уже знает вкус моих свитков, и тебя не тронет. Но дальние пока под новым свитком, так что они не смогут тебя опознать, если ты подойдёшь слишком близко.

Рамир поклонился и двинулся к небольшому озеру, прятавшемуся в песчаных ладонях недалеко от нашего аула.

Выпустив из рук чешую, я запустила пальцы в песчаное полотно и откинулась на спину, позволив тёплому покрову закутать меня в своё наждачное манто.

Песок гладил меня тысячами ладошек, перекатывал на своих волнах, оберегая ото всего на свете. Песок был сейчас моим союзником, но теперь я знала, что даже он может предать, даже его можно обмануть.

Сейчас он шептал о том, что хозяин города Хрустальных пределов повелел скормить деда Ассана змеям-охранителям. И это было гораздо хуже, чем то, что я думала. Опустить его в подземелья собирались на закате. И это значило, что нам пора отправляться.

Рамир, которого я звать пока не собиралась, появился как раз тогда, когда я накидывала на себя змеиное шаосе. На наручах из плотной чисто-чёрной чешуи были два ярких драгоценных камня, словно живущих своей жизнью. Мои клинки, моё продолжение, которое я выковала сама под присмотром кузнеца в ауле муравьиной королевы, были не самыми красивыми, но однозначно могущественными. Заряженные камни искрились, готовые в любой момент прийти мне на помощь.

Защититься от этого оружия было невозможно без специальных свитков. А моя магия... с некоторых пор я начала задумываться о том, а есть ли кто-то, кто может меня пересилить? Что именно я приобрела после того, как стала отверженной, и так уж много я потеряла, как всегда думала?

– Зеон?

– Отправляемся, – сухо велела я, присев на корточки, чтобы позвать змею.

– Время вышло?

– Противник немного переиграл планы. И я решил, что последую его примеру. Я видел твою тренировку, кстати, необходимо поменять тебе оружие. Эта тростиночка, что у тебя на поясе, не сможет никого убить. К тому же, – в моём голосе прорвалась лёгкая нота уважения, – ты силен. Ты настолько силен, что в следующий раз эта шпажка может сломаться.

– Зеон?

– Тебе не идёт твоё имя, – отозвалась я равнодушно, расправляя на лице повязку, закрывающую нос и рот, оставляя открытыми только глаза и тонкие ниточки чешуек, ставшие в последнее время ещё ярче, чем были.

– Почему? – изумился Рамир.

– Если я правильно помню «ра» – солнечный, «мир» – подобный волку. Какой же ты, «подобный солнечному волку»?

Моё личное привидение споткнулось и осело на песок, глядя на меня в величайшем изумлении.

– Зеон? – как-то испуганно спросил мужчина.

Я взглянула на него неуверенно:

– Что?

– Откуда ты это знаешь?

– Что именно?

– Это знание давно потеряно в пустыне.

– У меня хорошие друзья, Рамир. Очень хорошие.

Испуг привидения был мне понятен. Я знала его имя, я знала истинное значение его имени. Там, в каньоне я могла просто воспользоваться этим знанием, чтобы навечно сделать его своим пленником. Мужчина просто осознал, какой опасности он избежал, даже не заметив.

Если и раньше он не знал, как ко мне относиться, как трактовать мои действия, мои порывы, как оценивать то, что я делаю, то сейчас к его непониманию и толике уважения прибавился страх. Не слишком сильный, но в его мыслях сейчас возник вопрос, не слишком ли он прогадал, решив стать подобным человеку, вместо того, чтобы остаться в безопасности мёртвого тела?

Пока привидение слишком долго задумывалось о бытности человека, между нами остановилась змея, одна из «запасных». Она паслась на дальних угодьях, их дед получил ещё пять годин назад от хозяина одного из городов под хрустальных куполом. Там было опасно для змеиных охотников, а наши змеи в этом месиве чужой смерти и рассаднике песчаных монстров считали себя в раю.

Призванная змея была очень быстрой и очень агрессивной.

– Рамир, ты едешь? – спросила я, садясь в переднее седло.

– Да. Конечно, – пробормотал приведение, усаживаясь во второе седло и закрепляя систему страховочных ремней. Тем же самым занималась и я.

Впереди был путь в город Хрустальных пределов.

К седлу были приторочены сумки с провиантом и бурдюки с водой. У меня с собой было золото, достаточное чтобы купить целиком аул. На шее покачивался амулет власти, и одного его было бы достаточно, чтобы передо мной открылись любые двери.

В душе царило безысходное ощущение того, что домой я вернусь ещё не скоро...


… На этого человека можно было бы не обратить внимания. Пройти в городе, даже не заострив внимания, и это была бы страшная смертельная глупость.

Он был сродни ха-змеям. Свернувшись клубком, смотрел на окружающий мир древним созданием, которого не интересовали дрязги и прочее. Но как же обманчиво было это ощущение! Я десятки раз видела настоящих ха-змей, поэтому знала, что сейчас этот мужчина может атаковать в одно-единственное мгновение. И всех моих талантов, всех моих знаний не хватит, чтобы увернуться.

Он был мужчиной, он был сильнее, и у него было больше опыта. А ещё, я осознала это всей своей сущностью, он был лордом. Чем-то, что не являлось человеком в той мере, которую я всегда вкладывала в это слово. Было что-то ещё, о чём я не знала, о чём не знал дед. Было что-то, что я уловила… чем?

– А, Змеиное дитя, – голос мужчины, даже не вставшего при нашем приближении с горы мягких подушек был бархатным.

Сейчас не было тьмы и неверного света преддверия бури, сейчас это не был свиток превращения, передо мной был истинный лорд Хрустального предела.

Раскосые ярко-зелёные глаза, длинные тёмно-каштановые волосы, расплескавшиеся по спине, плечам, груди, удерживались, чтобы не лезть в глаза, тонким ажурным обручем. Кожа едва тронутая мазками золотистого загара, сильные руки, мощные запястья. Сильные плечи. Он был комком грациозной силы, и снова мне на ум пришло сравнение с ха-змеёй, слишком уж мужчина был мощным, слишком подавлял.

Вокруг комнаты были стражи, в комнате на подоконнике сидела красивая девушка, на неё я смотрела с выражением, которое, пожалуй, можно было бы трактовать как вожделение. Но я изучала совсем другое, она не была нашей, она была такой же чуждой миру пустынь, как я сама. И глядя на неё я пыталась понять, откуда она, кто она. А что уж там читалось в моих глазах, песчаные боги лишь знают.

Ещё я не собиралась начинать первой разговор. Он был лордом по рождению, праву крови, своим знаниям. Но он украл моего деда, он вором вошёл в дом, открытый для него, и сейчас с точки зрения древних законов я могла вызвать его на дуэль до смерти. Чтобы его смертью смыть оскорбление моего дома и моей семьи.

Этих законов почти не помнили, остались только единицы из числа хранителей знаний – шаманов, таких как мой дед и королева песчаных муравьёв. Я прибегла бы к этому способу, если бы не два «но», заставлявшие меня осторожничать и бродить на самом краю между наглостью и безрассудностью. Первое «но» звали Али, это был старший брат моего замечательного мальчишки, несостоявшегося младшего родича. Второе «но» было не менее весомо, хотя всё же не помогло бы мне заглушить голос сердца, требующего крови врага. Я была слабее.

– Итак, – лорд оценил мою уловку не усмешкой – оскалом. – Змеиное дитя всегда притворялось хладнокровным, но и него есть свои слабости. И даже… – взгляд Хана обратился на Рамира, – свои сподвижники. Удивительное дело видеть кого-то столь… необычного в наши времена. Я думал шаманы уже утратили способ создания таких свитков.

Я промолчала, глядя на него. Под повязкой не было видно моего лица, но я не улыбалась. Сейчас я не могла себе позволить такой вольности. Это было больше чем драка на мечах, сейчас я не была на равных, у меня не было форы. Это было поле боя, о котором мне было известно гораздо меньше, чем мне казалось.

У меня были знания, которые я могла бы применить против лорда, но не против этого и не в этом теле.

– Адель, – резкий окрик лорда Хана поднял его наложницу с подоконника. – Сними с его лица покров.

Я не шевельнулась, даже не поменяла позу, как стояла, так и осталась стоять, когда тонкие пальцы девушки скользнули по моему лицу, отодвигая ткань. Потом с поклоном наложница отступила в сторону, оставив меня и Хана.

Это не была дуэль взглядов, в ней бы я проиграла. Я не улыбалась, это было бы равнозначно тому, что я подпишу сейчас себе смертный приговор. У меня не было особой силы, но мои мечи здесь и сейчас были слабее даже не меча – той тростиночки, что висела в ножнах на стуле, сбоку от лорда.

Он изучал меня, как изучают произведение воинского искусства. Он изучал меня как оружие, которым он хотел бы владеть.

– Да, – пробормотал он. – Само совершенство. Оставьте нас. Все.

Я могла бы сказать, что Рамиру буду приказывать сама, но привидение вымелось из комнаты так, словно у приказа был второй слой, подкреплённый магией.

Стражи вышли, сохраняя чувство собственного достоинства. Последней ушла Адель. Наложница лорда, кажется, надеялась на поцелуй, но Хан не сводил глаз с меня. Если бы я была женщиной, пожалуй, подобное внимание мне бы польстило. Но здесь и сейчас оно было опасно. Аристократ передо мной был змеёй, приготовившейся к прыжку.

Я знала, что когда он прыгнет – атакует он именно меня.

И я не видела способа от этого спастись.

– Значит, Зеон. Змеиное дитя. Воспитанник пустыни, по слухам рождённый ею. Хладнокровен, избегает правдами и неправдами схваток, но при этом два наруча, призывающих мечи. По слухам мечи из закрытой деревни песчаных муравьёв. Ты будешь моим оружием, Зеон. Это – условие сделки, которую ты заключишь со мной. Ты будешь моим и только моим оружием. Бросишь свои змеиные детские дела и будешь работать на меня так, как работаешь на своего деда. Будешь гулять по пустыне, выполняя МОИ приказы.

Если бы я была женщиной, я бы ударила его по щеке со всего размаха, со всей злостью, что бурлила сейчас в моих жилах.

Если бы я была недалёким человеком, я бы послала этого лорда, а потом встретилась с дедом за несколько минут до того, как нас попытались бы казнить.

Я была змеиным проводником, за моей спиной были пустыня, змеи и, пришло неожиданно мне в голову, песчаные муравьи. Я не была силой сама по себе, но эту силу я могла призвать себе на помощь.

Я не оружие, которое покупают.

Я больше не бесправная наложница.

– Нет.

Он удивился. Совершенно определённым образом этот человек, услышав моё короткое слово, удивился больше, чем если бы за окном сейчас разбился хрустальный купол, накрывающий город.

– Нет? – повторил он задумчиво.

– Моя свобода не то, чем захотел бы дед оплатить собственную жизнь.

Хан откинулся на своём ложе, разглядывая меня.

– Ты отказываешь мне, своему лорду?

– Вы не мой лорд.

Он мог понять это, как ему заблагорассудится. Что я отказываюсь повиноваться, что я успела кому-то принести клятву защищать и подчиняться.

Но вряд ли ему придёт в голову, что я сама себе лорд, пока у меня на шее покачивается амулет власти. Слишком редкими были эти вещи.

Естественно, к какому выводу он пришёл, я не узнала. Но покрутив в руке бокал с вином, Хан кивнул сам себе:

– Я могу приказать тебя казнить, вместе с твоим дедом.

И вновь я ушла от прямого ответа:

– Это будет дорого вам стоить, лорд. Очень дорого.

– У тебя настолько влиятельные покровители? Не может такого быть, это бы все знали… Сам по себе ты стоишь не больше, чем те шаосе, что на тебя надеты. Значит, это тайна, которой ты кого-то шантажируешь?

Понимание пришло неожиданно. Точно так же как я осознала, что передо мной не человек, я поняла, что он издевается.

Он с самого начала не собирался принимать меня на работу, он просто хотел выбить меня из равновесия. Но мой ответ ему не понравился.

Настолько, что теперь мне предстояло заплатить за это. Редкий случай, когда его отвергают, не был для него привычкой.

И теперь…

– Давайте не будем кружить вокруг да около, лорд. Я не буду игрушкой аристократа. Никогда. Ни ручным воином, ни ручным зверем, ни личным оружием. Я воин пустыни, я её дитя. Я Зеон.

Лорд отреагировал на мои попытки быть сильной равнодушным взглядом.

Но говорить я ещё не закончила.

– Вы пришли к деду, чтобы он выполнил для вас одну работу. Одну-единственную. Вы обговаривали с ним это. Но, узнав о том, что именно вы хотите получить, он отказался от этого. И вы сказали ему, что раз не хочет выполнять работу он сам – вы заставите её выполнить меня. Вы забрали его именно с этой целью. Вначале, вы думали о том, чтобы отравить его. Чтобы отправить меня по делам, а в качестве оплаты поставить противоядие. Но вас ждал очень неприятный сюрприз. Яд не подействовал. Вообще. И тогда вы велели приготовить палача. Но палач, только бросив взгляд на деда, сказал, что он не хочет беды от пустыни. И единственное, что вам осталось – это скормить моего деда змеям-охранителям. Именно поэтому я пришла. Столкновение двух таких сил, могло бы привести к беде, разрушить город.

– Не к смерти твоего деда.

Я позволила насмешке отразиться не на губах – в глазах. Он меня не понимал. Но только что он посчитал, что в этом городе есть кто-то, кто важен мне не меньше, чем мой дед. Хорошо, это правильный подход. Поможет ли это мне, не знаю, но только что ему пришло в голову, что крючок, засаженный мне в глотку, сработал лишь частично.

А потом он засмеялся.

Этот змеиный лорд хохотал как мальчишка, запрокинув голову, словно предлагая вцепиться ему в горло. Я осталась стоять на месте. Я не могла даже сжать кулаки, чтобы ненароком не выдать своё состояние.

Когда Хан выпрямился, я уже смогла успокоиться настолько, насколько это было вообще возможно в текущей ситуации.

– Змеиное дитя. Когда я отправил своего брата с тобой, я считал, что может случиться что угодно. И только когда уже было поздно возвращать его обратно, я осознал, что случилось. Что мой брат ушёл с человеком, которого ему однажды напророчили. Я не мог понять, вернётся ли он живым. Или ты вернёшь мне его труп. Или никто и никогда не вернётся домой, и только песок постучится в окно и скажет, что моего брата больше нет.

Я заставила себя молчать, только смотрела на откровенничающего лорда. А потом он гибкой змеиной пружиной взвился в воздух. Движение было невероятно стремительным, единственное, что я успела сделать – это сгруппироваться. Удар был силен. Ударившись спиной о стену, я на мгновение перестала дышать, перестала думать, перестала ощущать окружающий мир.

Когда же я смогла снова собрать себя в своём теле и разуме, Хан уже был рядом, разглядывая меня своими непостижимыми глазами. В его руках не было оружия. Но на его левой руке была татуировка. Я видела подобную не раз – татуировка живого оружия. Знак воина победившего в турнире песчаных воинов, проходящего каждый цикл. Татуировка была не живой, не мёртвой. Но когда в этом была необходимость, она даровала оружие воину. И в течение трёх лет (а иногда оружие сохранялось и на больший срок) никто не мог коснуться его помимо хозяина. То, что даровала татуировка, невозможно было украсть, невозможно было выбить.

Проклятое оружие песчаных богов. Форму же она принимала, наиболее подходившую хозяину.

Дед! Во что же ты влип?! Во что же такое встряла я ненароком?!

– Ты знаешь, что это, – Хан не спрашивал, он уже все понял по моим глазам. – Или ты не тот, за кого себя выдаёшь, или ты действительно истинное дитя пустыни. Признаться, я не знаю даже, какой именно вариант мне нравится больше.

– Что ты хотел? Что ты хотел от моего деда?

– Отправить его послом к Царю змей.

Что-то разбилось, и подозреваю, это было само время.

Не найдя в моих глазах ничего кроме тупой пустоты, Хан взяв меня за предплечье подтолкнул к креслу, стоящему у окна. Налил крепкого вина мне и себе. И только когда в мои глаза вернулась некая доля осмысленности, заговорил:

– Все аристократы Аррахата знают, что мир не кончается за границами нашей Великой пустыни. Он гораздо больше, чем можно себе представить, об этом не зная. В мире много чего такого, чего не можем объяснить ни мы, ни шаманы. И мы не одни народы в этом мире. С песчаными львами ты знаком, хотя я до сих пор ломаю голову, как тебе удалось договориться с королевой. Чем ты заплатил за эту тайну? Своим телом? Своей силой? Неважно, – Хан перестал гипнотизировать меня своим взглядом и вальяжно развалился в кресле. – Помимо песчаных муравьёв есть змеи, гигантские разумные отчасти змеи, со своим правителем. Царь змей. Он…

Впервые в жизни я видела, как лорд угасает, его взгляд стал мёртвым, злым и … едва уловимо, словно угольки в почти потухшем костре, я видела там страх. Он боялся.

– Он не человек. Он не змей, которого можно было бы подчинить. Он… нечто такое, чему нельзя с ходу подобрать названия. Он не терпит людей, он ненавидит аристократов, словно однажды кто-то уже успел сделать что-то, что заставило его нас возненавидеть. Но раз в три цикла мы должны отправить ему дары, чтобы подтвердить то, что мы до сих пор соблюдаем мирный договор. Я хотел, чтобы твой дед отправился туда, вместе с договором и дарами. Он отказался.

Я молча смотрела на Хана. Я знала, ощущала всем своим сосредоточием, куда он скажет идти – пик Гроз. Скалистый кряж, где постоянно шёл дождь. Место, окутанное страшными легендами, место, служащее пристанищем самым разнообразным монстрам. Место, куда по доброй воле не захотел пойти бы никто на белом свете. Но у меня не было выбора. Я не хотела становиться личным оружием этого лорда. Я пробыла с ним не больше часа, но свиток в моём теле вибрировал, отзываясь на что-то. Постоянное пребывание рядом с ним разрушило бы мою маскировку.

Да и сейчас я была на грани провала, мне нужно было уходить, но…

– Договор.

– Что? – вздёрнул бровь Хан.

– Я хочу стандартный договор, заключаемый со змеиным проводником. Нас не раз нанимали для того, чтобы мы что-то доставили, это не составит проблем. В особые пункты запишем, что помимо стандартной оплаты, ты вернёшь мне деда и никогда больше не тронешь его. Если захочешь нанять меня одноразово на какое-то новое дело, я выслушаю твоё предложение. Но к деду ты больше не приблизишься, при любом исходе этого задания. Более того, оплату можешь внести и потом, но деда освободишь сегодня.

Лорд ухмыльнулся, потом хлопнул в ладоши, раз, второй, третий. Он не был доволен, он насмехался.

– Не проблема. Но кто даст гарантию, что ты отправишься именно туда, куда нужно и доберёшься туда в срок?

– А ещё есть какой-то срок?

– Десять дней.

– От сегодня? – скупо уточнила я.

– От завтрашнего дня, завтрашнего рассвета.

– Тогда я успею.

– Ты уже был на пике Гроз?

– Я его видел не раз, и хорошо знаю безопасный путь, которым можно добраться до подножия. Если, конечно, лорд не забыл упомянуть о чем-то, что может помешать выполнению миссии. И причину, из-за которой он не отправляет своих доверенных людей.

– Доверенные люди будут защищать день и ночь жизнь моего младшего брата, – лорд смотрел в мои глаза. Что в них было? Спокойствие… Нет, что-то более растревоженное, что-то близкое к человеческой тревоге. – Я боюсь за него, Змеиное дитя. И если бы в другой раз я поехал бы сам к Царю змей, то сейчас я не могу сделать этого, не боясь потерять своего брата. Он важнее для меня, чем кто-либо ещё.

Я кивнула. Он врал. Он смотрел на меня, говорил что-то и врал.

Я не собиралась его слушать, просто молча смотрела на точку между бровями и делала вид, что внимаю. Он замолчал неожиданно, потёр сухие пальцы друг о друга, словно желая высечь искру.

– Ты человек? – спросил он резко.

– Да, – ответила я, не задумываясь. – Я дитя пустыни, но более человек, чем ты.

Хан чуть сгорбился, потом кивнул:

– Хорошо. Ты мне не веришь, я не верю тебе. Но мне нужно, чтобы к Царю змей отправился человек, как минимум, не собирающийся меня предать. Значит, это должен быть или твой дед, или ты. Деда ты вовлекать не хочешь, также, как он не хотел вовлекать тебя. Но ты сильный, выносливый и молодой. Хорошо, мы сделаем так, как ты ставишь в условия, но с оговорками.

– Оговорками?

– Я заплачу тебе, – лорд отмахнулся одним движением. Деньги для него были песком, никогда не заканчивающимся. – Сразу же и в полной мере, я отпущу твоего деда прямо сейчас, и ты получишь возможность провести с ним этот вечер. Я принесу клятву, что больше не подойду к нему и не буду вовлекать его в дела аристократов Раяра. Но завтра на рассвете ты будешь стоять около моего дворца. Завтра утром ты отправишься к пику Гроз вместе с договором и дарами. А залогом того, что ты сделаешь обещанное, будет помимо клятвы, которую ты принесёшь на стандартном контракте, ещё и человек. Я отправлю с тобой одного из соглядатаев. Он хороший воин, хотя и мерзкий человек. Он будет присматривать за тобой во время путешествия. И если ты попытаешься сбежать – убьёт тебя.

Я могла долго думать, планировать, прикидывать, но на это не оставалось времени.

– Я согласен, – твёрдо кивнула я. – И тогда, лорд, давайте не будем тянуть, подпишем контракт.

Хан хмыкнул и встал. Его ситуация, кажется, тоже начала устраивать. Какой ловушки только что я избежала, того не зная?

А через час и десять минут мы втроём отъезжали от города Хрустального предела, не домой – к перевалочному пункту, к аулу Странников. Мой дед, сейчас выглядевший хрупким и потерянным, кутался в тёплое шаосе, которое было у меня с собой в котомке. Вдали от пустыни, удерживаемый решётками, он не получал от неё силу жара, и сейчас никак не мог отогреться.

Рамир не мог отделаться от мерзкого ощущения во рту, несчастное привидение никак не могло уразуметь, почему так быстро послушался абсолютно незнакомого человека.

Я же… прощалась с пустыней. Я знала, что завтра на рассвете двинусь к пику Гроз, я знала, что из такого путешествия могла не вернуться, я знала, что мне предстоит то, что считалось невозможным – встретиться с Царём змей. Я боялась этого и мечтала. Предвкушала, как воду посреди жаркой пустыни, и боялась, как если бы меня снова ждал алтарь посреди холодной одинокой ночи.

Я была переполнена этими ощущениями, как графин вином.

А по моей щеке ползла вниз и понемногу разрасталась полоска чешуи…


…Не знаю уж зачем, но этот лорд, не иначе как волей богов родившийся не в змеиной шкуре, пришёл нас провожать. Я лично от подобной бы чести открестилась с искренним удовольствием, но... Заказчик платит – и он же заказывает музыку. Захотелось этому... лорду вручить верительные грамоты и дары лично, пусть вручает.

Грамоты были впечатляющие, посмотрев на них один раз, второй раз я хотела бы их увидеть только на месте, на пике Гроз. Согласно этой хрусткой белоснежной бумаге я могла убить любого, кто осмелится стать мне на пути, объявить войну, неважно аулу или городу сразу, потребовать и получить от правителя абсолютно любой местности, даже от разбойников, всё, что мне взбредёт в голову.

С учётом амулета власти, всё так же висящего у меня на груди, я могла быть даже уверена в том, что никто на Аррахате, кроме императора и его доверенного лица, не сможет меня остановить.

Дарами же, кстати, оказались два деревянных ларца, инкрустированных драгоценными камнями, причём – настоящими, а не теми, что создавали шаманы, обращаясь к богам. Цену этих сокровищ я себе даже не могла представить, она выражалась таким количеством золотых, которых хватило бы, наверное, чтобы купить себе целый город.

Едва только увидев эти ларчики, я поняла, что на ближайшем привале должна накрыть их иллюзией, но следующие слова Рамира заставили меня содрогнуться:

– Ну, и дары, – буркнул он себе под нос презрительно, – два свёртка в грязных тряпках.

Хан усмехнулся, а я – забеспокоилась, с чего это вдруг я начала смотреть сквозь чужой свиток скрытия видимого? А потом я уловила запах и покрылась холодным потом.

Рассеянный лорд, сейчас спокойный и даже отчасти равнодушный, взирал на меня сквозь дым сгорающего свитка обнаружения.

Мысли метнулись в разные стороны стайкой перепуганных наложниц в гареме. Это случайность? Он что-то заподозрил? Я себя ненароком выдала?!

Огонь погас, выражение лица лорда не изменилось. Видимо, он подозревал что-то другое, не меня. Но перевести дыхание мне не удалось. Насыщенное утро, а ведь мы ещё даже не выехали за пределы хрустального купола!, готовило мне новый сюрприз, без которого я лучше бы обошлась.

– Итак, – лорд Хан отступил с довольным видом, – змеиное дитя, про тебя говорят, что ты отличный проводник, но слишком своевольный, поступаешь не всегда так, как надо, а так, как руководствуешься сам своими мыслями. Поэтому, я решил, что назначу тебе в напарники и помощники своего доверенного человека. Сейчас ты с ним познакомишься.

Когда я увидела человека, который будет моим не напарником – надсмотрщиком, я покрылась мурашками с ног до головы. Пальцы сами собой сложились в жест, отгоняющий зло. Но это зло такими методами изгнать было попросту невозможно.

Я его знала. Его знали все, кто был мало-мальски связан с крупными делами, проходящими в Аррахате. О, нет, он не был советником или правой рукой лорда Хана, он был – гораздо хуже, его доверенным палачом и выездным эмиссаром. Если он выехал из Хрустального предела, то через несколько дней пески доносили плач крови. Он был убийцей и одним из нас. Когда-то он был змеиным проводником, нет, не самым лучшим, для этого он был слишком честолюбив. Он никогда не впускал в себя зов пустыни, никогда не вслушивался в её напевы. Он её подчинял, и пустыня, как женщина, прогибалась под него, не в силах устоять.

Его ненавидели поголовно все. Он мог прийти посреди любого задания к любому проводнику, потребовать идти за ним – и никто, ни один не осмелился бы выступить против него. Не потому, что за ним стояла вся сила Хрустальных пределов, а потому, что он был палачом. Умелым, талантливым, психом, любящим свою работу.

У нас ходила поговорка – хочешь жить, никогда не переходи дорогу Киту.

– Это Кит, – не сходила тем временем улыбка с лица лорда Хана. – Он будет тебе помогать, Зеон. Во всем и везде. Считай, что ты можешь доверить ему все, что захочешь. Приказывать ему, конечно, не стоит. На это имею право только я, но любую твою просьбу он выполнит, даже если она будет выходить немного за грани разумного. Единственная твоя задача – доехать в срок до пика Гроз и добраться туда... куда надо.

Хан усмехнулся.

– В общем, Зеон, если у тебя есть желание с кем-то поквитаться, ну, мало ли, то сейчас у тебя есть такая возможность, воспользуйся ей с умом. Кит, – один ларец лорд уронил мне в руки, второй – отдал своему подчинённому. – Ты знаешь, что делать. Ларцы должны быть доставлены в срок, а верительные грамоты должны быть у Зеона до конца. Даже если, – понизил он голос ровно настолько, чтобы не слышали остальные, зато хорошо разобрала я, – тебе придётся доставить к змеям мёртвое тело нашего посла, случайного погибшего в какой-то стычке. Ясно?

– Ха!

Уй... Я с трудом удержалась от присвиста, вот это... это... было ударом ниже пояса. В один момент я успела осознать все, что лорд пожелал довести до моего сведения. Я могу вернуться домой живой и невредимой, только если не буду ни на что и ни на кого отвлекаться. В противном случае, деду не вернут даже мой труп.

По жаре никто его никуда не потащит.

Обидно не было. Просто – работа, работа змеиного проводника.

И если я хотела вернуться домой, если я хотела снова увидеть деда и наш уютный уголок в песчаных ладонях, мне предстояло не просто постараться. Мне предстояло вылезти из шкуры ради этого.

Но к этому я была готова.

Поэтому кивнув, я запрыгнула в седло ящера, опустив драгоценный ларец с толикой показной небрежности в седельную сумку. Теперь все зависело от того, как боги поведут себя. Дадут ли они Киту свою расположенность, даруют ли они взгляд Рамиру. Или то, что они отвернулись от меня – перекроет все, что было и что есть в активах моих «напарников». И надо сказать, что в этом случае нас ждёт «весёленькое» приключение…

Думать об этом не хотелось, как и быть частью чего бы то ни было! Только... выбора не было, и, качнув поводьями, я сорвала ящера с места.


***


Если смотреть на карту Аррахата, то Хрустальный предел – это один из самых северных городов нашей пустыни. Он не особо удачно расположен с торговой точки зрения или, например, шпионской. И долгое время я не могла понять, за какой счёт этот город не только существует, но ещё и с каждым циклом все богатеет, пока не задала прямой вопрос деду.

Отвечать мне он, если честно, долго не хотел, а сама выяснить информацию на тот момент я не могла. Впрочем, если бы я только немного подумала – поняла бы это сама. Самое ценное, что есть на Раяре – это драгоценные камни. Они бывают разными, дед пытался мне объяснить, но на втором предложении, где сочетались индексы, плоскости, рёбра сечения и какой-то там состав – я сдалась и потребовала более понятного языка.

Потом об этом я пожалела, но время было упущено.

Свитки шаманов, ключи – которыми мы пользуемся, бывают временными и постоянными. Вот постоянные требуют для своего «хранения» и «закрепления» некие материальные предметы. Наши шаманы утверждают, что для этого подходят только драгоценные камни. Те же в свою очередь бывают естественными и созданными. Вот камни и добывали на территории Хрустального предела. И уже оттуда, под охраной военных и наёмников, готовых защищать нанимателя ценой своей жизни, развозились в центральные города Аррахата.

Ну, и естественно, была и обратная сторона этой медали – около ключевых путей постоянно кто-то ошивался.

Именно поэтому, когда мы покинули пределы города, вместо того, чтобы поехать сразу на восток, я свернула на запад.

Рамир молчал, он ещё не достаточно хорошо выучил мой характер, поэтому предпочитал в таких сомнительных моментах вначале ждать, потом задавать вопросы или осмеливаться делать встречные предположения.

Наёмник, пугающий меня одним фактом своего существования в этой поездке, промолчал. Не знаю уж по какой причине, но меня сейчас это молчание вполне устраивало. Мне надо было подумать.

Итак, во-первых, если вспомнить карту, то пик Гроз, меня всегда манивший, находится почти по прямой на восток от Хрустального предела. Беда только одна – в том же направлении шёл путь к сердцу Аррахата – империи, городу Тысячи сердец. Там постоянно было не протолкнуться, если можно так сказать о пустыне. Если ведя караваны в любую другую точку моей родной пустыни, я могла кроме «заказчика» не увидеть вообще никого живого, то на этом тракте в сутки можно было пересечься с двумя-тремя караванами.

Слишком много свидетелей. Слишком много потенциально опасных людей. Отпадает.

Во-вторых, прямой дороги к пику Гроз не было вообще, никакой. То есть какую-то часть пути придётся проделать на змеях. В отношении Рамира – это не страшно, в отношении моего «надзирателя» – вопрос уже спорный. Как много успел обо мне выяснить лорд Хан? Насколько много ему известно, что лучше скрыть, а что лучше продемонстрировать сразу?

В-третьих, меня волновал путь, которым лучше добираться. Сейчас мы двигались на запад – в ту сторону, куда двигались очень редко что караваны, что разбойники, правда, по разным причинам. Честному люду в той стороне – Долине смерти, делать было нечего. А разбойники боялись даже думать о территории Летучих Голландцев. О том, что эти парни уже мертвы, пока ещё широкая общественность не знала. Знал дед, ему я рассказала почти всё… что случилось в этом путешествии, хотя кое о чём всё же умолчала. Соблюдая клятву королеве, следуя велениям браслета клятвы, следуя паранойе, шептавшей, что пески могут передать мои слова врагу.

Я не сказала ему ни слова об амулете власти на груди, о том, что Рамир – мёртвый, сказала только, что у меня появился новый напарник, с которым мы заключили договор. Дед не слепец, он понял все сам… Точно так же, как и то, что это не надо говорить вслух.

Возвращаясь к дороге, сейчас, пока мы двигаемся этой тропой – дорога будет безопасна в любом случае. А потом придётся поворачивать на юг и, сделав крюк, ехать к пику Гроз. Не по северу, там проходила граница пустыни, и был огромный провал, на другой стороне которого клубилась белизна, не дающая что-либо увидеть.

То есть, самый простой вариант, который можно было взять на вооружение, это через некоторое время сменить дорогу на параллельную от Хрустального предела к городу Тысячи сердец.

Но этот вариант мне чем-то не нравился.

Нахмурившись, я потёрла правый глаз и воззрилась на невозмутимого наёмника.

Как и многие другие, не сталкивающиеся с этим психом лично, я знала о нём слишком мало. Слухи и достоверные знания сейчас мало могли мне помочь, мне нужно было знать его натуру.

Будет ли он слушать меня? Или предпочтёт передёргивать одеяло на себя? Какие именно всё-таки ему отдал приказания лорд, заманивший меня и деда в эту песчаную ловушку? Ждать ли мне удара в спину? Почему-то мне кажется, что ждать…

А узнать об этом человеке я могу немного больше.

– Кит.

Мрачный взор обратился на меня, но я не дрогнула. Он не лорд, так что добавлять никакую приставку к его имени я не собираюсь.

– Ты можешь ответить на мои вопросы? – продолжила я, стараясь не выдать своей нервозности. Мне был знаком его взгляд, я видела его однажды даже у себя в зеркальной глади озера в оазисе. Это был взгляд убийцы, уже выбравшего себе жертву и затаившегося в ожидании подходящего момента для убийства.

Игра в гляделки долго не продолжалась. Ленивый взгляд скользнул по мне сверху донизу, потом мужчина лениво повёл плечами. С грацией змеи, которую мне развить так и не удалось. Моё тело в мужской ипостаси двигалось немного рвано, а женская пластика была пластикой танцовщицы.

– На некоторые – да, – соизволил ответить мне он. – У тебя появились вопросы?

– Как мы будем действовать. Ты слушаешься молча меня? Или у тебя другие планы или указания на этот счёт?

– Я слушаю тебя ровно до тех пор, пока это не угрожает безопасности наших посылок или не вызовет опасность срыва сроков доставки.

Откровенно на удивление, но гораздо лучше, чем я могла даже предположить.

– Говорят, ты был змеиным проводником, правда?

– Это не праздный вопрос.

– Безусловно. Любопытства я был лишён с детства.

– Это хорошее качество, – в голосе Кита не звучало ничего, ни одобрения, ни раздражения. Он просто констатировал факт, а потом дал пояснение, которое, на мой взгляд, лучше бы не звучало. – Будешь задавать меньше вопросов, у меня будет меньше поводов, чтобы задуматься о целесообразности сохранения тебе жизни.

Если бы не накидка шаосе, закрывающая лицо, пожалуй, я бы усмехнулась, потому что из этого путешествия мог не вернуться и он тоже. Хотя нет, такую информацию я приберегу на крайний случай. Как и амулет власти, который может мне дать над ним власть, ровно на один приказ, но и этого мне хватит, чтобы он не смел покушаться на мою жизнь.

Никто не знал, откуда пошло это табу, но считалось, что если убить того, кто владел амулетом власти, то человек получал сразу три проклятья. Одно – себе, он лишался милости богов. Второе семье – все, кто был связан с ним кровными узами до третьего поколения, также лишались божественной милости. И наконец, третье, лишалась этой милости семья того, кому человек служил. Для Кита первое и второе вряд ли могло бы выступить достаточным гарантом моей безопасности, но вот третье…

Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что этот бесстрашный человек до дрожи боится своего начальника. Не знаю, что там такое из себя представляет лорд Хан, и не желаю этого знать, но я запомню, чтобы воспользоваться этим при случае.

– Так, всё-таки, – взглянула я на мужчину недовольно. – Змеиный проводник. Ты был им или нет?

– Был.

– Хорошо. На змеях ездил?

– Да.

– Как насчёт фобий? Змей там? Ха-змей? Темноты? Песчаных тараканов? Баранов?

– Это тоже слухи? – вот теперь впервые в голосе Кита звякнули какие-то эмоции. Что-то сродни злобе, круто замешанной на раздражении. Ненужная мне информация, но тоже отложим в памяти, он очень странно к этому отнёсся – какой-то страх есть.

А сейчас спасём шкуру того несчастного, кто это ляпнул, иначе с палача станется перерыть весь Аррахат и найти обладателя очень длинного языка.

– Нет, уточняю информацию, необходимую мне для работы, – сообщила я флегматично. – Я змеиный проводник, и должен знать всё, что касается дальнейшего путешествия. Возвращаясь к змеям, сколько времени можешь провести в седле?

– Сутки без перерыва, не больше.

Не самый впечатляющий результат, но могло быть и хуже.

– Хорошо. Я ожидал лучшего, но все же достаточно и этого. Отсюда мы проедем ещё немного на запад. Там возьмём трёх змей и уже на них отправимся не по тропам, а напрямую к пику Гроз. Минуем вообще все торговые и военные тракты, обойдём разбойничий путь. Дважды пройдём мимо оазисов, где пополним запасы воды и будем отдыхать весь день, а ночью – и на сутки будем снова и снова отправляться в дорогу.

– Три змеи? – повторил Кит за мной.

Я кивнула:

– Да.

– Три змеи?! – с ещё большей экспрессией повторил он. – Я не смогу контролировать свою змею.

– Никто и не просит.

Не желая того, я заставила вынужденного напарника потерять дар речи. Он замолчал, но в глазах стояла тень изумления. Кажется, этот мужчина не может в полной степени ощущать все эмоции, и то, что я вообще что-то заметила – уже отклонение от нормы.

– Я сам все сделаю.

– Три змеи?

– Да.

– Одновременно?

– Да.

Рамир, всё это время отсиживающийся в арьергарде нашей группы, услышал в моём голосе раздражение и, подъехав поближе, осторожно вклинил своего ящера между моим и ящером Кита.

– Простите, что перебиваю, но когда мы свернули на запад, вы выглядели странно довольным этим фактом, – заговорил он негромко. – Скажите, пожалуйста, была какая-то ещё одна, особая причина, по которой ваш лорд отправил постороннего … посыльного с доставкой такого важного для вас заказа?

Кит ответить не спешил, но я и не ждала этого. Гораздо важнее было то, что Рамир задал вопрос, отвлекая огонь на себя.

Я же снова прокрутила в памяти предстоящую траекторию путешествия.

Первая крупная точка – это крупный аул недалеко отсюда, в паре часов езды, где мы и возьмём змей. Аул Песчаных баранов. Название такое было выбрано не случайно, именно там баранов разводили и продавали всем желающим почти в любых количествах.

Вторая точка – это через сутки – оазис на юго-юго-западе от города Хрустальных пределов.

Оттуда мы начнём забирать в сторону пика Гроз.

Третья точка – новый оазис. Отдых в дневное время, самое пекло, и новое движение.

Потом третий оазис и ещё один суточный переход, после этого мы будем у подножия пика Гроз и у последнего оплота Аррахата – разбойничьего форта, выстроенного там с разрешения императора города Тысячи сердец. Зачем ему понадобилось давать такое разрешение, я понимала, разбойники получали возможность реабилитации и помилования, если прослужат в форте достаточно долго.

А император соответственно получал бесплатную наёмную силу.

Насколько мне было известно, в форте дважды вспыхивали бунты. Первый раз для его подавления император бросил песчаных воинов. А второй раз – нет. Просто когда вспыхнул бунт, пришла ночь. Когда же рассветные лучи обагрили стены форта, живых там уже не осталось. Не было и свидетелей, которые могли бы объяснить, куда это все так неожиданно делись. Просто был форт и не стало.

Наверное, цикла четыре после этого, от этой границы шарахались все, кто только мог. На него боялись даже бросить случайный взгляд.

Дед, когда рассказывал мне эту страшилку, сказал, что это сделали змеи. Зачем и почему не объяснил, естественно, но теперь, когда я ехала в ту сторону, чтобы вручить дары, я могла предположить, что все дело именно в этом договоре. Когда вспыхнул бунт, его усмирили змеи. Что случилось с людьми? Что ж, полагаю, они закончили своё существование в удушающих кольцах.

Может, конечно, и от ядовитых клыков ха-змей, но на кольца ставлю больше.

Потом, кажется, около пятнадцати годин назад, аул Волков, располагающийся южнее форта, окончательно разорился, пересох их источник, змеи ушли с оскудевших территорий (или дело было в близости пика?), но одним словом – сейчас именно Волки владели фортом. И вот здесь крылась одна проблема – миновать форт нам не удастся, никак, а Волки и мой дед находились с давних пор в очень недружественных отношениях. Поэтому, хоть я и храбрилась в душе, последняя часть пути до пика Гроз обещала вымотать мне всю душу. И хоть этого бы мне не хотелось, избежать форта было невозможно.

Хотелось бы верить, что верительные грамоты помогут, но…

Я уже не раз сталкивалась с безрассудством Волков, с них вполне могло статься и наплевать на все грамоты и приказы власти. Просто потому что я воспитанница деда, просто потому, что по законам пустыни – я подлежу уничтожению, как продолжение Ассана, Змеиного взгляда Аррахата…

Дед, естественно, об этом мне сам никогда не рассказывал. Стал бы он! Все было гораздо проще, я узнала об этом сама. Причём самым неприятным из возможных способов – столкнулась с этими Волками. Миновала аул, как он мне и говорил во время планирования пути, но вот об охотниках волчьих в оазисе он не подумал, а я не знала, что их надо остерегаться. Поэтому, уже когда возвращалась домой и остановилась там передохнуть, отпустила вторую змею охраны.

Моя змея – верховая, переваривала пищу, я отдыхала у кромки воды, в своём настоящем виде, что самое жуткое. Я задержалась в пути, а запасного свитка на ту пору у меня не было. Так что под шаосе было не мужское тело, а хоть и перетянутое бинтами, но все же моё – настоящее.

И потом было очень «весело», когда они старались всеми силами меня убить, а я убиваться отказывалась, ибо не понимала, что это вообще за странные догонялки вокруг озерца.

На ту пору из одной крайности «все враги», я впала в крайность ещё более опасную – «все друзья». Под крылом у деда я могла позволить себе такую наивность. И первые самостоятельные путешествия могли бы стать для меня последними, если бы он за мной не приглядывал.

В общем, то многострадальное путешествие закончилось двумя трупами и одним бежавшим Волком, сообщившим в аул, что у деда действительно появился воспитанник. Отношения между ними натянутые, но, тем не менее, он есть. Следующий цикл мой наставник посвятил преподаванию мне нового цикла дисциплин. На этот раз помимо «защити себя», он учил меня заниматься упреждением, потом добавилась политика, я узнала больше о городах.

И до сих пор продолжается моё обучение.

В общем-то, это путешествие очень хорошая возможность, чтобы заняться изучением и получением новых знаний. За те несколько часов, что у нас были, дед устроил так, чтобы мне доставили четыре камня с информацией. Не знаю, когда он успел их записать, но в дороге у меня было чем заняться.

Как сказал наставник, когда вручал мне сияющие кристаллы, не факт, что лорд Хан так просто меня отпустит. Мне надо учиться противостоять сильным мира сего, потому что такой сильный змеиный проводник как я – это потенциальный козырь, который надо только правильно разыграть.

И именно поэтому в ближайшее время мне предстоит изучать интриги и… интриги.

Рамиру скучно будет вряд ли, призраки – они на то и призраки, чтобы делать то, что захочется. Границы и ключи, которые могут запереть такие создания – чрезвычайно редки, да, и не все о них знают. Так что будет работать разведчиком!

Ну, а Кит… развлекать этого парня я не нанималась и не собиралась тем более.

– Зеон?

Повернув голову, я взглянула на палача:

– Да?

– Мы проехали путь, ведущий к аулу Баранов.

– Конечно, – согласилась я. – Зачем нам туда? Нам надо к нему, а не в него.

Кит промолчал, не потребовав объяснений. Наверное, понял и сам. Рамир взглянул на меня с непониманием.

Если я правильно помню, то во времена Рамира этого аула здесь не существовало, он располагался гораздо южнее. Подъехав ближе к его ящеру, я тихо пояснила:

– Аул Песчаных баранов – известны как главные заводчики домашних баранов. У них очень большие стада, около аула часть территорий превращены в зелёные поймы. Чтобы поддерживать их – у шаманов уходит очень много сил. К тому же создать что-то из ничего невозможно, нужны какие-то… подходящие условия. И время от времени аул снимается с места и переходит или на новые земли, или на старые, успевшие восстановиться. Из-за того, что это очень богатый аул, у них много воинов. И очень много стад, о которых заботиться в должной мере пустынники могут, а вот самим доставлять их в аулы заказчиков – уже нет. На это дело раз в годину нанимают особых пастухов – змеиных проводников. И естественно для охраны в ауле две-три змеи. Они время от времени гибнут, появляется вакантное место, поэтому рядом с аулом в пределах досягаемости постоянно перемещаются пять-шесть змей, их мы и позаимствуем. Кстати, именно здесь в естественной природе можно увидеть схватки змей.

Рамир понятливо кивнул и задумался.

Задумалась отчасти и я. Двух змей с территории Песчаных баранов я удерживала, а вот трёх… получится ли? С одной стороны, с тех пор прошло уже достаточно времени, я повзрослела, если так можно сказать про себя. Поумнела… хотя это спорно, с тем учётом, куда и в какой компании меня несёт.

Впрочем, стоит отметить главное – я смогла призвать на танец не двух и не трёх змей, а гораздо больше, поэтому установить контакт я смогу со змеями без труда. Надеюсь.

Ладно, а теперь долой отвлечения. Где мой первый кристалл, о чём слушать будем?

Ага. Политическое устройство Аррахата. Плавали, знаем… Но раз дед счёл нужным, будем слушать, запоминать. По его словам лишней информации никогда не бывает, она бывает только недостаточной…


…Когда начало темнеть, я остановила своего ящера. Сумерки расползались по оранжево-серому песчаному покрову, скрывая края этого полотна где-то за линией горизонта. Далеко-далеко светились огни аула, ещё дальше в тонком мерцании можно было угадать два крупных города под хрустальными куполами.

Левее был крупный оазис, принадлежащий песчаным баранам. Правее был оазис потайной, использовавшийся разбойниками. Наш путь лежал именно туда. Приманенные змеи уже ползли в нашу сторону, и последняя должна была приползти к этому оазису через полтора часа. Так что сейчас нас ждал небольшой отдых и продолжение путешествия, теперь уже на змеях. За ночь нам предстояло сделать крупный переход до первого оазиса.

В ауле у этого оазиса людей сегодня было немного. Четверо мрачных охотников, поглядывающих в сторону пары змеиных проводников, ещё трое оборвышей разной степени потрёпанности – беглые рабы либо разбойники, нарвавшиеся не на тех, кого следовало. И, наконец, высокий мужчина в белом шаосе. Один.

Взглянув на него с удивлением, я спешилась с ящера, неспешно занялась его приведением в порядок. Рядом тем же самым занимались мои «напарнички». Ящерам предстояло остаться здесь, в оазисе, ожидать нашего возвращения с прогулки от пика Гроз.

В общем, «тайные» эти аулы – о них знали отлично все заинтересованные, были своеобразными перевалочными пунктами, где царил строгий запрет на драки и стычки. Никто не хотел по вине кого-то с несдержанными нервами лишиться такого удачного места, где можно было не только встретиться с представителем противоположного лагеря, но ещё поговорить с ним и даже заключить сделку.

А ещё в таких местах «глаза и уши» Императора – его шпионы, встречались со своими посланцами, передающими для них новую информацию.

Этого мужчину в белом шаосе я как раз и видела раньше, вместе с дедом.

Естественно, меня не представляли. Но так же естественно, что не узнать меня он не мог. Вообще, взгляд на этого мужчину отправил мои мысли совсем в другую, отвлечённую сторону.

Если быть точнее, в ауле Странников есть люди, которых я ненавижу, вот просто, без причины, очень истово, а ещё очень заразно. Звучит безумно, на деле получается ещё хуже, уже просто по той идиотской причине, что ненависть перекидывается с человека на объект его слов.

Простой пример – свитки льда, их используют, чтобы что-то сохранить в дороге, создать ледник для запасов мяса, чтобы оно не испортилось, ну и ещё пара далеко не тривиальных применений. Человек, которого я ненавижу, говорит, что это очень удобные свитки, и в результате больше я не могу ими пользоваться!

Или называя кого-то, этот человек характеризует положительно этого некто – все, как отрезает. Я больше не могу общаться с этим человеком!!!

Или, того хуже, путь, которым я всегда водила караваны. Пара слов похвалы, и больше этим путём я никогда не пойду. Что это?

Не знаю. Дурацкое чувство, по сути дела не имеющее под собой никакого основания. Эти люди не переходили мне дорогу, такие неудачники все мертвы. Эти люди никогда не покушались на моего деда или на моё положение в ауле Странников, но всё равно, ненависть никуда и никогда не пропадала. Она могла притихнуть, достаточно, чтобы я могла выдавить из себя пару приветственных слов, и после этого вспыхивала с новой силой.

Впрочем, бывало и обратное. Когда я … когда мне нравился человек без какого-либо повода.

Вот этот мужчина в белом шаосе – был как раз из числа вторых, а его дочь – из первых.

Лорд Вессен, один из немногих, за судьбой которого я иногда присматривала, если он попадал в поле моего зрения. Мне нравился этот высокий сухопарый мужчина, с пристальным давящим взглядом и сухой улыбкой. Мне нравился его негромкий баритон. Нравилось то, как он дерётся (было дело, видела, … помогла и, к счастью, была не поймана, а потому не бита). Мне нравилось в нём все настолько, что в итоге я начала совершать даже глупые попытки оказаться к нему ближе. Пока дед не заметил.

Вот тогда он и промыл мне мозги. Выяснилось, что уж если я влюбилась (а я влюбилась?) – так себя вести, это только подвергать себя несказанной опасности. Потому что любовь между мужчинами – это знак отверженности, и прямой путь – на алтарь, умирать во славу богов.

А уж если выяснится что я женщина…

В общем, мимо лорда Вессена после того я целый цикл бегала мимо. И вот теперь он здесь, и у меня в душе пусто. Только чуть-чуть обидно.

Отвернувшись от своего собеседника, лорд подошёл ко мне ближе.

– Зеон.

– Добрый вечер, – я с улыбкой шагнула ближе, протягивая руку.

Запястье к запястью – песчаное приветствие.

– Удивлён видеть тебя здесь. Я слышал про твоего деда и думал, что ты останешься с ним, пока он не придёт в себя до конца.

– К сожалению, – скривилась я, – дела зовут в дорогу.

– В весьма необычной компании, мой юный друг. Палач лорда Хана, от которого разбегаются даже отъявленные разбойники… и…

Я наморщила нос, хорошо хоть под шаосе этого все равно не было видно. Ну, вот естественно! Кто бы сомневался, что он увидит, что составляет сущность Рамира.

– Это Рамир. Мой напарник на ближайшие несколько годин. Я решил, что долгие путешествия по пустыне не скажутся хорошо на моём здоровье, если не будет никого, кто мог бы прикрыть мою спину.

– Последние дела становятся все опаснее и опаснее.

– Можно сказать и так…

– Удивительная встреча, все-таки. Итак, мой юный друг, вы здесь надолго?

– Мне ждать ещё минут сорок-пятьдесят, прежде чем змеи сюда доберутся. А потом мы отправимся дальше.

– В ночь? – удивился лорд.

Я кивнула.

– Дневные долгие путешествия… Трудны. Ночью в песках хоть и холодно, но меньше опасность бродячих миражей. Вы же знаете, каждый раз, когда сезон бурь в разгаре, там, где нет бури – есть миражи.

– Что одно, что второе – ничего приятного, – покачал головой мужчина. – Не обессудь, твоих … напарников приглашать к столу я не буду.

Я тихо засмеялась.

Слухи не врали. Лорд Вессен боялся мёртвых и ненавидел Кита. И я совершенно определённо не хотела разбираться с тем, что собой представляли истоки этой ненависти.

– Ничего страшного. Рамир постоит на страже, а Кит… есть здесь точно не будет.

– Тогда прошу. Я недавно накрыл себе стол, но что-то переборщил с запасами еды.

Когда мы устроились за небольшим накрытым достарханом, лорд Вессен положил между нашими тарелками маленький свиток, коснулся его указательным пальцем и над нашими головами раскрылся «купол слепоты», а сразу же за ним – «пелена глухоты». Теперь чтобы не было сказано здесь и сейчас, чтобы не было сделано – никто этого не увидит.

– Вот уж не думал, не гадал, что лорд Хан отправит к Царю змей человека со стороны.

– Лорд? – изумилась я.

– Не переживай, мой юный друг. Знаешь, свой свояка видит издалека. Как ты можешь с первого взгляда определить в другом змеиного проводника, так и я могу определить в человеке дароносца. Ты хотя бы знаешь, во что ввязался?

Я отрицательно покачала головой:

– Не было выбора, скажем так. А вы… лорд Вессен, вы знаете, вообще, зачем нужен этот поход к Царю змей, да ещё и с дарами, помимо верительных грамот?

– Всё просто. Всё удивительно просто, мой юный друг. Ты знаешь, что на Раяре несколько амулетов власти?

– Было шесть, два потеряны, четыре… у кого-то в руках.

– Хорошо, но не совсем верно. Два не потеряны. Два амулета вернулись туда, откуда пришли – к Царю змей.

– Ой… песчаные боги, вот это…

– Новость неприятная, правда? – лорд Вессен неприкрыто смеялся над моим изумлением и растерянностью. – Вся сила и вся власть змеиных лордов строится на амулетах Царя змей. Но при этом, амулеты не могут работать просто так, на холостых ходах. Им нужна подпитка, подзарядка… и раз в цикл мы возвращаемся к Царю змей с этими амулетами, дарами и грамотами. Хотя последнее – просто дань уважения. Главное – дары.

– А в обмен Царь заряжает амулеты?

– Верно. Но при этом есть кое-что ещё, мало прийти на пик Гроз, надо ещё и доказать свою силу, храбрость, силу духа. Тебе, мой юный друг, предстоит участие в полосе препятствий. Выигрывать не нужно, нужно просто её пройти, что н… не всегда удаётся. Второй попытки не бывает. Или проходишь, или не возвращаешься. И тогда амулет власти остаётся у Царя змей, до тех пор, пока кто-то не бросит ему вызов, ради этого амулета. Если же хозяин амулета не приходит сам и не присылает своих дароносцев, амулет теряет свою силу и растворяется.

– Да… – пробормотала я, пытаясь сохранить на лице спокойствие. Но маска с меня слезала, я ощущала это всей своей сущностью. На поверхность выбирался не страх, я не боялась ни препятствий, ни даже личного знакомства с Царём змей. Все было куда как хуже. На моей груди тоже висел амулет!!! И по логике вещей я должна была появиться на пике Гроз с той целью, чтобы вручить ему этот амулет, раскланявшись в дружбе, пообещав мир и что-то ещё очень хорошее.

И … песчаные и змеиные боги скопом. Да почему же мне так не везёт?!

Ладно, боги с ними, с верительными грамотами. Если я приду сама, они мне не особо нужны. Но кто, по мнению Хана, должен был выходить на полосу препятствий? То, что второй дар – у Кита, а мне он ничего об этом не сказал, именно значит, что я просто … посланник? Или как? Или что?

И что мне дарить? И вообще нужен ли мне этот амулет власти?!

– Зеон?

– Простите, лорд Вессен, – я покачала головой. – Вы дали мне даже больше информации, чем я надеялся получить о предстоящем путешествии. Как вы думаете, много ли человек на Раяре знают об этом?

– Ты имеешь в виду, насколько сильное противодействие вы можете получить? – мужчина кивнул. – Именно об этом и думал император, когда отправлял меня и ещё нескольких человек в пустыню. По идее, беды не должно произойти, но там, где дело касается амулетов власти, ничего определённого сказать нельзя.

– Их всего осталось четыре, – пробормотала я, чтобы заполнить возникшую неловкую паузу.

– Один у лорда Хана, отправившего тебя. Один – у императора, поэтому я здесь, – кивнул лорд Вессен.

Я задумчиво подняла на него взгляд. И вот зачем он мне сейчас это говорит? Какая-то интрига? Хочет помочь? Или знает что-то ещё, о чём милостиво забыл мне сообщить лорд Хан?

– А известно у кого ещё два?

– У людей пустыни. Насколько мне известно, один амулет власти был у Летучих Голландцев. Ныне… покойных. Даже шаманы не знают, кто именно побывал в их поселении. Несколько оставшихся в живых человек погибли. Они пришли в разные аулы за помощью и защитой, но не прошло и трёх суток почтения памяти погибших, как они все умерли.

– Как?! – ахнула я.

– До сих пор заинтересованные ломают голову. Шаманы отказались даже близко подходить к трупам. Велели сжечь, прах развеять – и забыть.

Я потеряла дар речи. Вот просто смотрела на забавляющегося лорда Вессена и не знала, что сказать.

– А такое бывает? – наконец, выдавила я что-то из себя.

– Тому, кто их убил – виднее. Ну, и наконец, четвёртый амулет власти принадлежит кому-то из аула Волков. Тех самых, которые сейчас держат форт на перевале. И мимо которых нам придётся пройти. И с которыми нам ещё предстоит очень тесно познакомиться. И вот о чём я и хотел тебя спросить. Поодиночке, конечно, есть шансы проскочить опасные места. Но все же, если я присоединюсь к вам, мои шансы возрастают. А мои знания, может статься, будут тоже вам полезны. Ну, и мои связи. Не знаю, как насчёт тебя, мой юный друг, но меня в ауле Волков встретят с распростёртыми объятиями.

– Вы предлагаете союз, лорд Вессен?

– Да, Зеон. Про тебя ходит много слухов. Моя дочь первое время, ещё до того, как встретила тебя лично, собирала о тебе все, что смогла найти. Нашла она, естественно, не много. Странники не любят делиться информацией с посторонними. В основном ей скармливали слухи, но среди всего, что она однажды передала мне, была очень интересная информация, о том, что ты – рождён пустыней. На пустом месте такие слухи никогда не рождаются, должен быть какой-то повод. Не обязательно очень страшный, крупный, достаточно мелочи, но он обязательно должен быть. Так я понял, что что-то здесь не так. И поручил своим людям узнать что-то о тебе. Также как и моя дочь, они вернулись ни с чем. И тогда я задал прямой вопрос твоему деду, на что получил шокирующий ответ, что ты действительно – дитя пустыни. Это значит, что в путешествии с тобой легче дорога. Не обязательно она «проще» и «безопаснее», но она – легче.

– Так не бывает, – усмехнулась я, наконец, осознав, на что намекает лорд Вессен. – Вы хотите сказать, что меня любит пустыня?

– Да. Не знаю, как к тебе относятся боги, они ревнивы, но пустыня тебя любит. Она подстраивается под твои бесшумные шаги, она бережно обнимает тебя руками, покорно ложится под твои ноги. И легко приходит на твой зов. А ещё вовремя сообщает о том, что грядёт буря. Или не только она. Именно поэтому, я прошу присоединиться к твоему движению.

– Лорд Вессен, не сочтите за наглость. Могу я увидеть ваши грамоты и сам амулет власти. Он же при вас?

– Возможная выгода не затмила глаза, – неожиданно велеречиво сообщил мужчина, потом спустил ворот шаосе. Алым огоньком мне подмигнул его амулет власти. А следом на стол легли верительные грамоты.

И пока я изучала их, лорд Вессен изучал мои верительные грамоты. Он же и обнаружил то, что меня волновало.

– Проходить полосу препятствий будет Кит, не ты. Твоя задача просто довезти дары, вручить грамоты и заверить Царя, что ты – лучшее, что было у лорда Хана. Почему именно ты?

– В последнее время, у подножия пика Гроз становится неспокойно, – убрав грамоты в свою сумку, я покачала головой. – Почту за честь, если вы, лорд Вессен, присоединитесь к нашему пути.

Мужчина одобрительно кивнул.

– Хорошо. Можешь называть меня просто Грэсс или Эсс.

– Вам не идёт, – вырвалось у меня быстрее, чем я успела понять, что несёт мой болтливый язык.

Но лорд Вессен не удивился, только коротко хохотнул:

– Что можно ожидать от ученика Змеиного взгляда Аррахата! Действительно, шаман, которому поручили наречь меня именем, в ту ночь был немного не в себе, поэтому дал мне такое неподходящее… имя. Хорошо хоть фамилия не подвела.

– Лорд Ве… – я вздохнула, сбилась и поправилась. – Грэсс, скажите…

– На ты, Зеон, переходи на ты.

– Хорошо, Грэсс. А как давно ты знаком с моим дедом?

– Почти десять циклов, возможно даже немногим более. Мы познакомились, ещё когда он был зрячим мальчишкой, а я самонадеянным глупцом, считающим, что имя ничего в нашем мире не значит.

Я удивлённо покачала головой.

Вессен засмеялся. Кажется, ему нравилось видеть моё заблуждение.

– Итак. Зеон, на чем вы собирались продолжать путешествие?

– На змеях.

– Боюсь, у меня нет змеи…

– Вы сможете поехать вместе с Рамиром, – предложила я, не задумываясь, а потом до меня дошло, ещё даже до того, как лицо моего визави немного побледнело. – Хотя нет, думаю, Рамиру понадобится немного больше свободы, чтобы он мог осмотреться и вовремя заметить опасность. Кита же я могу не предлагать?

– Ты догадливый молодой человек.

– Значит, … вы сможете не только управлять змеёй, но и покорить её?

– У меня никогда не было способностей к змеиному делу, что неизменно огорчало моего деда. Наследники семьи Вессен должны быть или змеиными проводниками, или говорящими с ха-змеями. Если бы не родовая татуировка, он бы решил, что я не дитя нашего рода. Потом, правда, он начал винить шамана, нарёкшего меня неправильным именем.

– Значит, единственный вариант, если вы поедете в седле со мной. Сколько сможете выдержать верхом на змее?

– Часов двадцать. Восемнадцать даже более реально.

– Сутки никак?

– Нет.

– Что ж, – я кивнула. Чего ещё можно ждать от лорда? – Тогда лучше отправиться прямо сейчас, чтобы успеть проехать как можно больше времени. И в пик жары оказаться уже в оазисе. Ва…

– Тебя, – снова поправил меня лорд с улыбкой.

– Хорошо, – кивнула я, злясь, что не надела обратно полосу шаосе. Тогда можно было бы закусить губу. Ну, мужчина, ну не особо и симпатичный же, и улыбка… Боги, за что вы так со мной? Я уже разобралась со своей первой любовью, честное слово! Честное-пречестное!

– Зеон?

– Всё хорошо, – я мотнула головой, потом демонстративно потёрла змеиные полоски у глаз. – Что-то в голове заныло.

– Близится буря?

– Нет, – прислушавшись к шёпоту песка, возразила я тут же. – Не буря. Но что-то грядёт.

– Тогда разберёмся с этим по дороге. Кажется, я слышу шорох, и, кажется…

– Прибыли змеи, – кивнула я. – Пойдёмте знакомиться что ли?

Через пару минут я готова была взять свои слова обратно. Вообще. Все, любые и кому угодно.

Змеи явились. Три. Не просто ездовые или скромные хищники, а огромные, агрессивные ха-твари, смотрящие на меня как на дополнительный повод перекусить. Причём, остальных моих спутников они игнорировали из принципа. Не знаю какого. Может быть, для змей мясо отверженной тоже является деликатесом? Никогда об этом не задумывалась, и, кстати, никогда не спрашивала своих змей об этом. Осторожничала?

Сейчас, глядя вот на ЭТО, я полагала, что да. И что это было абсолютно правильное поведение.

Знакомиться с этими ребятами поближе меня не тянуло. Да, кстати – все трое были самцами, к моему искреннему удивлению. И все три змеи не спешили сцепиться из-за такого «лакомого» кусочка как я.

Они были ядовиты.

Слева-направо на меня взирали: чёрная мамба, металлическо-серый цвет её чешуи с верхней стороны переходил в грязно-белый цвет на брюшке. Метров тридцать точно. И в «гроб» на её мордашке я могла, кажется, поместиться целиком. Не только агрессивная, но ещё и атакует в случае опасности первой. Единственный раз, когда я пыталась «подружиться» с мамбой, чуть не стал для меня последним.

Прямо передо мной был аспид, конкретно – тайпан. По спине прошлись впечатляющим строем мурашки. Нереально красивая ха-змея, одна из самых, не боюсь этого слова, впечатляющих на Аррахате. Тридцать три метра. По скорости и из-за своего агрессивного нрава – она одна из самых неприятных для змеиных охотников, потому что после встречи с такой красавицей – обратно не возвращаются. Кстати, именно тайпан стала смертельной для моей мамы.

Но всё-таки какая красавица. Однотонный красноватый цвет чешуи разбавлялся чёрными полосками на морде и переходил в желтоватое брюхо. Своих противников эта змея бьёт головой, приподнимает голову от песка, чуть ей покачает – и атакует. Ядовитая…

Справа от меня возвышался экземпляр поменьше, всего восемнадцать метров. Крайт. Чёрный с жёлтыми полосками, ну или жёлтый с чёрными полосками. В данном случае не имеет особого значения. Уникальная ха-змея, особенно с тем учётом, что она питается также и другими змеями, в том числе – и ядовитыми.

Самая ядовитая, хотя в отличие от мамбы и тайпана не может похвастаться впечатляющими клыками.

Кхм. Кажется, я заказывала не такой опасный транспорт! Боюсь, даже повернуться, чтобы посмотреть на лица моих спутников. Нет. Не буду. Пусть это малодушно, но я лучше с этими ребятами пообщаюсь.

Может быть, они просто тихо-мирно мне откажут, и я смогу подыскать что-то… Ладно, с тем учётом, что тут крайт, вряд ли помимо тех змей, что находятся под охраной аула, я смогу найти кого-то ещё. Тайпан и мамба просто ей не по зубам.

И эти красавцы точно со мной не останутся. Ау, боги, вы там меня слышите? Лучше, змеиные. Боги с ней, с моей личной удачей, но этих красавцев за что так подставлять? Пусть откажутся, да ползут с миром. Я не возражаю! Я лучше пешком пройду, целее будем, и я, и они тоже.

Жаркая моя мольба услышана не была.

Три змеи ехидно воззрились на меня, по очереди прикоснулись ко мне своими трепещущими длинными языками (я чуть не умерла на месте) и согласились отвезти нас троих, куда нам угодно.

В условиях было озвучено немного, но было то, что поставило меня в тупик.

Итак, питания змеям дополнительное не надо было – они сообщили, что обеспечат себя сами, если надо будет.

Никаких седел.

В том смысле, что все люди взрослые, должны уметь ездить без них. Кто-то не умеет? Искреннее сочувствие и пожелание быстрее научиться, а пока змеи только могут посоветовать держаться крепче.

Наконец, третье и больше всего удивившее меня требование был контакт. Змеи хотели, чтобы я постоянно поддерживала с ними контакт, тремя одновременно.

«Я такого никогда не делала!» – испугалась я невольно, когда дело дошло до этого.

«Вот и научишься».

И ощущение, волна эмоций, прокатившихся вдоль позвоночника. Они были слишком живые, слишком разумные.

Мои змеи, самая моя умная змея, могла общаться, но она передавала направление, ощущение опасности, еды, воды. Она могла передать ощущение защиты или страха. Но не слова. Это никогда не было вот такой связной речью, насквозь пропитанной эмоциями и разумом.

«Вы не похожи на тех ха-змей, что я уже не раз встречала. Вы другие», – заметила я.

И получила шокирующий ответ:

«Естественно, мы такие уникальные и единственные. Но больше мы ничего тебе не скажем, всему своё время».

М-да... Кажется, лучше не становиться. Кажется, с каждым разом я влипаю все глубже и глубже в историю! И нет, мне это ни фига не нравится!!!

«Хорошо. Раз держать контакт со всеми, значит, мало того, что вы прикоснулись ко мне, вы должны … укусить меня».

Змеи переглянулись, а у меня возникло чёткое и совершенно жуткое ощущение, что я смотрю на людей в змеиной шкуре.

Страшно.

Страх прокатился по всему телу, я стала одним большим источником ужаса, а потом я перегорела. Не знаю, с чем сравнить, наверное, всего во мне стало слишком много, и не хватило места для ужаса.

Зато вернулось на место спокойствие, моя хладнокровность и любовь к змеям.

Три ха-змея уловили это, переглянулись и кивнули одновременно.

Первым ко мне наклонился крайт.

«Можешь меня называть Крайт, я самый лёгкий, поэтому возьму того, от кого пахнет духом».

Я вздохнула, протянула руку. Крайт облизнул указательный палец и … боли почти не было. Зато было ощущение, что я на мгновение стала вот этой, огромной полосатой змеёй, ощущающей жар от нагретого песка пустыни, ощущающей тепло от мелких досадливых людей. Ощущающей сородича в хрупкой фигурке, стоящей на песке и уже не боящейся. Страх так мерзко ощущается на языке…

Вторым ко мне наклонился чёрный змей.

«Не люблю, когда меня называют мамбой, но тебе можно. Я повезу того, кого ты побаиваешься. Человека. Я присмотрю, чтобы он не обидел тебя. Теперь ты знаешь, что мы ощущаем в тебе сородича. Ты – настоящее змеиное дитя, хотя ещё не понимаешь, что это значит».

Возражать и спорить я не стала. Все-таки до сих пор я отчётливо помнила, как самая первая моя змея сказала, что я поменяю шкуру. Я её до сих пор не поменяла, но … Но все ли так просто, как я всегда думала?

Клык кольнул уже средний палец, и мамба отстранился, разглядывая меня чёрными глазами. Потом одобрительно кивнул и отполз, а напротив меня уже возвышалась громада тайпана.

«Ты поедешь со мной. Ты и тот, кто к тебе в нагрузку идёт. Ты умеешь ездить без седла. Это радует».

Клык тайпана скользнул по моему запястью. Крови было чуть больше, и змей дал ей время, чтобы немного стечь, а потом, когда раздвоенный язык скользнул по ране, словно острым песком провели! Длинная царапина исчезла.

А меня снова окатило ощущением смеха.

Надо мной не издевались, но подшучивали.

«Хорррошо».

«Даже чуть лучше».

«Чем мы ждали».

Больше змеи ничего не сказали, а я, понимая, что объяснить все случившееся спутникам не смогу, повернулась к ним и остолбенела. Они ничего не видели. Все трое сидели на песке, закрыв глаза руками.

Неожиданно детский жест.

Неожиданно трогательно и опасно. О такой слабости никто не должен узнать, поэтому… будем играть в эти игры и дальше.

Повернувшись обратно к змее, я спросила, словно что-то ища в собственной сумке:

– Мы едем дальше. Змеи согласились нас отвезти, только… – медленно повернулась я. – Мы едем без седел.

Ну… Наверное, выражения лиц всех троих мужчин стоили того, чтобы пройти через все, что случилось сегодня. Коктейль, превративший симпатичные довольно лица, в застывшие бумажные маски, отражающие спокойствие. А внутри всех троих бился страх.

И когда я говорила, кто на какой змее едет, пока я сама усаживалась в безопасное место между двух гребней на спине Тайпана, я не могла отделаться от ощущения, что дальше будет только хуже.

Только насколько – я себе ещё даже не представляла…


Песок шумел и тихо перекатывался под хвостами наших верховых змей, перешёптывался с окружающим миром и со мной, спеша донести последние новости. В тайном ауле появились два человека в тёмных шаосе, кого-то искали – и не нашли. Отправились в другую сторону, но песок проследить за ними не смог – потерял их из виду.

Чуть в стороне от нас бушевала серьёзная буря, на другой дороге, более накатанной и оживлённой, кого-то ждали люди, верхом на песчаных ящерах. Ждали долго, затянули до прихода бури и не успели спрятаться в безопасное место.

Не нас ли там ждали?

Говоря о «нас», напарники в этот раз мне достались, не просто «бей лежачего», а «свалился – добей сразу насмерть». Они и добивали. Не врагов, правда, на нашем пути живых уже часов шесть не встречалось – добивали они меня, параллельно неописуемо развлекая змей. Те, кстати, для всех моих спутников, изображали совершенно обычных верховых ха-змей, но вот в мысленной связи со мной, все было иначе.

Они ехидно комментировали каждое! моё действие и мою мысль, все, что происходило вокруг, и просто до пугающего напоминали мне Хана.

Вне всякого сомнения, они были опасны. Куда опаснее любой ха-змеи, с которой когда-либо мне приходилось иметь дело. В этой тройке «верховых» ощущался острый ум, а ещё что-то напоминающее ореол власти. Умение приказывать и любовь к этому. Что-то подобное я ощущала в королеве песчаных муравьёв. Она не была человеком, поэтому вот эта запредельная мощь власти, в её глазах, словах, заставляла склонить голову, преклонить колени, распластаться перед ней. Я не раз была свидетелем того, как сильные люди ломались перед королевой, рассыпались горстью стеклянного бисера, не в силах вынести её взгляда, не в силах постичь разумом её могущество. Меня спасло в своё время то, что я была безоговорочно ей восхищена. Это восхищение и спасло меня.

Словно сквозь розовую шаль для танцев, я смотрела на неё и видела силу, мощь, видела тонкие черты и бескрайнее одиночество. Потом, когда я смогла посмотреть на происходящее совсем другими глазами, было уже поздно. За статью и беспредельной властью я уже увидела женщину, не нашедшую своего места в пустыне. Я нашла в ней сестру по духу.

И сейчас, что было и страшно, и для меня необъяснимо, в трёх змеях я ощущала что-то родственное королеве муравьёв.

Впрочем, были и отличия, королева и близко не была настолько злой и ехидной, как эта троица.

А ещё ей, правящей королеве, и в голову бы не пришло травить пошлые анекдоты, которыми развлекались змеи, пока мы удалялись от аула всё дальше и дальше. Змеи сбивали меня с мыслей, мешали вслушиваться в шёпот песка и присматривать за мужчинами, вручившими мне добровольно свои жизни. А ведь я за них отвечала!

Впрочем, даже это… Нет, особенно это не должно было стать оправданием тому, что случилось. Возможно, я просто переоценила свои силы, возможно, кто-то запретил песку вмешиваться. Не ощутили даже змеи приближение того, что надо было миновать любой ценой.

Мы беззаботно и безо всякого напряжения въехали в круг тумана.

О нём когда-то мне рассказывал ещё дед. Когда-то, когда я ещё не была проводником и потому восприняла это как страшилку. Ну какой здравый… хорошо, какая циничная девушка, твёрдо знающая только то, что люди делятся на рабов и господ, а в мире нет места свободе и счастья, поверит в место, исполняющее желания? Я и не поверила. Правильно, кстати, сделала, как выяснилось почти сразу же.

Круг тумана – явление непостоянное, законам нашей пустыни не подчиняющееся, по словам шаманов, ничем не объясняющееся. Оно просто есть и его надо принять как данность. Как когда-то мы… наши предки приняли существование ха-змеев, с размерами в сотни раз больше маленьких юрких змеек, гревшихся на теплом песке днём и зарывающихся в свои норы по ночам. Как когда-то мы примирились с тем, что есть песчаные муравьи, и они нас намного сильнее. Только им не нужна пустыня, так что мы можем делать в ней все, что захотим. Так и круг тумана. Данность. Необъяснимый факт, законы которого лучше зазубрить наизусть, мало ли когда и где доведётся встретиться?

Для счастливой, а главное долгой жизни, правило было только одно – держаться от круга тумана подальше.

Он был непредсказуем. Те счастливчики, что покинули его, выходили осчастливленные выполненным желанием и из-за этого сходили с ума. Тех же, кто вошёл в круг тумана и никогда не вернулся, было много, много больше…

Точное количество таких «счастливчиков» никто не считал. Шаманы говорили, что уже больше тысячи душ поглотил этот круг тумана. Название возникло не случайно. Попавшая жертва видела, как вокруг неё вспыхивает круг, чьи границы состоят из тёмно-серого огня, больше похожего на языки голодного тумана. Здесь можно было спастись, достаточно было прочитать короткое слово-ключ. Знали его все, кто когда-либо проходил обряд взросления у шаманов, но… в устах отверженных, к которым относилась, естественно, и я, слово это не действовало.

Что такое песчаная буря в личной жизни… Ну, и дальше по тексту той старой легенды, давно уже выученной даже самыми ленивыми.

Я ленивой не была, поэтому в своё время озаботилась данным вопросом, выучила слово-ключ, но! Ага, без ужа в спальных шкурах не обошлось. Это слово не действовало уже на тех, кто находился под свитком превращения, как я прямо сейчас.

Безусловно, уже дед не мог оставить это как есть и позаботился о том, чтобы у меня был третий вариант этого самого ключ-слова. Это слово давало защиту всем, кто входил в караван, который вёл змеиный проводник. Но никто из тех, кто воспользовался этим ключом, не говорил, чем платил за то, что случилось в круге тумане. У меня особого выбора не было. Я не знала, как круг может подействовать на ха-змей, но чудилось мне, что конкретно этим на пользу он не пойдёт.

С долей ехидства подумав, что кому-то не помешало бы сейчас начать молиться, я щёлкнула пальцами. Точно в тот момент, когда звук уже не звучал, но ещё и не затих окончательно, подхваченный песчинками под змеиными покровами, тихо шепнула:

– SharhassssNesss'A!

Обилие шипящих в который раз привело к тому, что я послала мысленные лучи «добра» в сторону того, кто создал этот язык. Затем я ещё помню удивление своего верхового змея. И после этого наступила тьма.


...Тихо. И если честно зябко. Я ничего не вижу. Вокруг никого нет и ничего. Нет света, даже самого маленького, серого источника. Ничего, за что мог бы зацепиться мой взгляд. Тьма одинакова – она и снаружи, и внутри. Беспросветна.

Мне совсем не страшно, словно на какой-то миг я превратилась вещь в себе. Я слушаю своё дыхание, слушаю окружающий мир… но ничего в нём не слышу. На миг возникает вопрос, а есть ли он? Остался? Чувство паники острым наждачным песком скользит по оголённым нервам, но тьма успокаивает:

– Всё хорошо, слушай.

И я слушаю.

Вокруг всё спокойно, я недвижима и совсем не ощущаю своего тела. Оно есть?

Пришедшая мысль меня не пугает, наоборот, я прислушиваюсь к себе с интересом. Я – есть?

Я мыслю. В голове лениво пролистываются мысли, шуршат, поскрипывают, как песчинки в часах, скользя сквозь узкое горло. Я тоже такая песчинка. Я шуршу, куда-то пытаясь попасть, отмеряя чьё-то время. И нет. У меня нет тела!

Но было?

Да? Нет? Не помню? Не знаю…

Все ответы кажутся неверными, а вслед за ними приходит понимание и пробуждение…


Я лежала на песке, вокруг меня была тьма. Но живая. Не знаю, как объяснить это ощущение, когда находишься в каком-то месте, мешающем видеть окружающий мир. Я слышала пустыню так, когда находилась в своём шатре, под укрытием полога. Так и сейчас. Я была где-то, а отделённый от меня стеной был живой дышащий мир. Я слышала шум волн. Они накатывались на берег, шумели прибоем и снова откатывались. Это была не песчаная волна. Та хоть и слитная, шумит-перешёптывается, перекатывается, но я слышала в этой волне голос каждой песчинки, а здесь этого не было. Была одна волна, единая, мощная, неудержимая, набегающая на поверхность стремительным потоком и возвращающаяся обратно, в такую же массу. За каждой этой волной ощущалась пугающая мощь чего-то, с чем я никогда не сталкивалась.

А потом ко мне вернулся голос, и я ощутила полностью своё тело. Каждую клеточку, ощущавшую себя очень и очень некомфортно. В спину врезались больно камни, у них были очень острые края. И если бы шаосе на мне было простое, а не змеиное, щеголять бы мне синяками и рваными краями самых разнообразных царапин. Не самая приятная перспектива, если честно. Да и я никогда не относилась к ценительницам такого времяпрепровождения.

– Эй! Здесь есть кто-нибудь?

– Нибудь, нибудь, нибудь… – подхватила волна за тьмой мои слова и вернула их обратно.

Стало снова зябко.

– Есть, есть. Что за люди пошли, все им неймётся, все лезут, лезут, лезут, – раздался старческий кряхтящий голосок. А потом, я уловила это шестым чувством, чем-то сродни тепловому зрению змей, что рядом появился ещё кто-то. – Вот чего тебе, девка, в реальном мире не сиделось, зачем в круг пришла?

– Я не приходила, – ответила я быстро. – Не своими ногами шла! Круг тумана сам по земле расстелился.

– Сам значит. Не искала, не звала, не хотела в круг попасть?

– Ничего хорошего круг не даёт!

– А как же исполнение желаний? – удивился старческий голос.

– Желание, которое не сам своими руками выполнил, ничего не стоит. Только сердце разрушает, да душу выворачивает.

– Для юной и прекрасной девушки странная точка зрения. Или… – мой невидимый собеседник помолчал, а потом захохотал, да как! Не старческим дребезжащим смехом, а молодым, задорным, да таким заразительным, что я ощутила, как мои собственные губы разъезжаются в улыбке. – Ай да я, ай да дурак старый. Смотри, кого не признал! Дитя змеиное. Про тебя вся пустыня шепчется, вот я и попросил круг, чтобы к тебе под ноги пришёл, расстелился, познакомиться с тобой хотелось. А тут вот оно как. Далеко путь держишь, Зеон?

Изменилось все вокруг, и исчезла тьма, мешавшая видеть все окружающее.

Я была… нет, я не знала, что это за место. Никогда его не видела и вряд ли бы могла. Потому что я лежала у воды! Я лежала у самого огромного серо-синего водного полотна, когда-либо виденного в жизни. Волны, настоящие волны из воды обрушивались на берег, буквально заваленный гладкими круглыми окатышами. И только под моей спиной и ногами были камешки с острыми краями. Рядом со мной сидел старик… седой как лунь. Но когда он помог мне подняться, я ощутила силу, перекатывающуюся под его дряблой кожей.

– Я хранитель круга тумана, можешь называть меня дядькой, – сообщил мне старик негромко. – Твои спутники попадут в предназначенные им видения, но чтобы они не выбрали, они вернутся в реальный мир, потому что ты успела сказать слово-ключ. Ты хочешь что-то спросить? – заметил он мои метания.

– Да! Два вопроса! Где мы – раз, и зачем вообще нужен круг тумана – два?

– Вопросы удивительные. Один глобальный, другой такой маленький, что даже странно. Это море.

– Море?

– Да, настоящее море, то с которым сравнивают пустынный покров. Оно находится очень далеко, лежит в стороне от пустынь и гор, и снежных островов викингов. Думаю, у тебя будет шанс познакомиться с последними. А зачем нужен круг тумана… Это уже из запретных тайн, которыми владеют только хозяева амулетов власти.

Рука метнулась к груди сама собой. Круг под шаосе запёк кожу, и старик снова рассмеялся.

– Чудесно. Мало того, что у тебя в спутниках три таких змея, так ещё и амулет власти на шее. Знаешь ли ты, что его надо подтверждать? Доказывать Царю змей, что ты имеешь достаточно силы, чтобы владеть им?

Я мрачно кивнула, в который раз ругнувшись на то, что не оставила этот амулет на шее у вождя Летучих Голландцев – пропал бы он, ну, и змеиные боги с ним. Так нет же! Не спорю, в только начавшемся путешествии он может спасти нам жизнь, но вот что теперь делать…

– Знаю. Сейчас держу путь к пику Гроз с другим амулетом. Как дароносец.

Старик снова захохотал.

Чем я его так веселю, никак я понять не могу? Или к нему люди просто редко заглядывают, что он так нездорово мне радуется?!

– Значит, и сама тогда о необходимости подтверждать амулеты узнала?

– Да.

– Что ждёт, в курсе?

– Рассказали. Полоса препятствий. Но проходить её, скорее всего, будет человек, меня сопровождающий.

– Тебя сопровождают трое. Мёртвый не может быть, шпион тоже. Значит, тип с змеиным взглядом? Хорошо. У него получится. Ты можешь обратиться к Царю змей сама и пройти эту полосу. Ничего сверхсложного там не требуется.

– Откуда вы знаете?

– А я там частенько бываю, – хмыкнул старик. – Круг тумана – часть полосы препятствий.

– Ага. Это вы мне сейчас рассказываете, как одной из тех, у кого амулет власти.

– Точно, – гаденько хихикнув, согласился хозяин круга.

А мне по душе как когтями скребнули. Это чего он так радуется? Тому, что снова увидится со мной?

– Я, наверное, просто верну амулет, – сообщила я тихо. – Мне нечего поднести ему в дар. У меня ничего нет.

– О, ошибаешься. Ты можешь подарить ему то, что никто уже очень давно подарить не может. Потому что, таких, как ты, существовать не должно. Но… пока не будем об этом. Это разговор не на час, и не на два. И мы ещё успеем обговорить все, что тебя волнует. Если же ты сомневаешься в моих словах – возьми камень. Любой. И отнеси ему. Даже самый малый окатыш с этого берега ценнее любого свитка, что привезут с собой другие дароносцы.

– Другие?

– Четыре, – напомнил мне голос старика, пока все вокруг таяло, снова погружаясь во тьму. – Четыре амулета власти, Зеон, а значит и четыре дароносца.

Тьма опутала за руки, обхватила меня властными объятиями и потянула вниз. И напоследок, когда уже почти реальный мир вновь распахнул для меня свои объятия, я ощутила, как по волосам скользнула мягкая женская ладонь.

И проснулась.


Мы никуда не ехали. Если бы точнее, мы вообще не двигались. Лежали все трое у небольшого оазиса, скрытые от палящего солнца чешуйчатым тентом. Ветерок от воды колыхал влажные волосы у лица. Полоса шаосе была откинута в сторону. Змеи, насколько мне было видно, лежали тройным переплетённым клубком на другом конце, в самом жарком месте.

До осмысления дошло не сразу.

Змеи лежат клубком.

Мы никуда не едем.

Вокруг оазис.

Темно-рыжий песок перемежался с вкраплениями чёрных песчинок, похожих на те, что были у подножия дышащей горы, время от времени плюющей в небо клубы дыма и огня.

Вода была с зеленоватым оттенком. А солнце садилось от меня не слева, как должно было, а справа! И нет, дело было не в том, что мы во сне-наваждении перевернулись! Дело было в том, что круг тумана выбросил нас не по пути на север, а где-то ближе к югу!

Чудесно, великолепно, восхитительно. И нет, я не злюсь, я почти в истерике, хотя для змеиного проводника и это уже нонсенс!

Если я права, то мы вместо трёх дней пути оказались от пика Гроз на расстоянии шести дней!!! Даже с учётом того, какие у нас великолепные ха-змеи, нам придётся или мчаться, останавливаясь только на несколько часов на ночь, или… сокращать путь. Все зависит от того, где именно мы оказались.

Кстати, надо не забыть сказать Рамиру спасибо. Из-за того, что он мёртвый, на него не подействовала магия круга тумана, и это нам помогло.

Но сейчас гораздо важнее разобраться, где мы, и чем это пахнет.

Дело пахло тухлятиной. Оно не просто ей пахло, оно ей воняло! Словно оставили на солнцепёке умершую ха-змею размером с моего Тайпана!

Я ошиблась. Да, мы были на юге, но не так далеко, как мне казалось. Рыжий с чёрным песок был ещё в одном месте, на самой окраине южной части Аррахата, и мы прибавили в своём движении всего день, ну, полтора пути. И по-прежнему успевали прибыть в пику Гроз вовремя. Но лучше бы ошиблась. Лучше бы нам нужно было бы сделать огромный крюк! Или лучше бы нам необходимо было, чтобы успеть вовремя, проехать без остановки все это время! Даже ночью! Только не это место.

Как бы поточнее выразиться.

Итак. Среди жителей Аррахата были и достойные люди, и по меткому определению деда – всякий сброд. В городах жили лорды, городские жители и их рабы, в пустыне аулы делили между собой пустынники и разбойники. А ещё были закрытые и уединённые места, где рабы выращивались или «дрессировались». Особняком стояли шаманы и змеиные проводники. Ещё одна группа, предпочитающая даже скрывать своё существование – это отверженные. И, наконец, была группа, которую ненавидели и представители привилегированных сословий, и побаивались пустынники всех мастей. На разбойников же даже одно ИХ упоминание действовало как красная тряпка на быка. Я имела в виду беглых рабов.

Это были люди, попавшие в плен во взрослом возрасте, не погибшие воины, когда погиб всё же их заказчик, это были шаманы, потерявшие свою силу или лишённые её по велению лордов. Люди там были разные, но опасные настолько, что не передать словами.

И мы сейчас были около их центрального оазиса.

Отпустите меня к деду, а? Ну, пожалуйста?!

Этим людям было плевать на все: регалия, положение на Аррахате, деньги. Они признавали только силу. И ничего кроме неё. Амулет власти на них тоже вполне себе мог и не подействовать.

Я не хотела с ними связываться ещё раз.

Да. Одно знакомство с ними уже у меня состоялось. Когда я была змеиным проводником, точнее, когда только начинала обучение на него.

Мы с дедом приехали в один из тайных аулов, чтобы встретиться с кем-то из беглых. Деду по работе нужно было что-то выяснить. Он – Змеиный взгляд Аррахата, тщетно искал одного из беглых рабов самого Императора, покинувшего город Тысячи сердец и что-то прихватившего с собой.

Меня с собой он взял со словами: «Может быть, это и не самый безопасный урок, но необходимый, безусловно».

Тот, что пришёл на встречу с дедом, когда-то был шаманом. Он не насмехался, он издевался надо мной все шесть часов, во время которых шёл торг деда и этого пришлого…

После той встречи я осознала: то, что беглые не любят звона монет, не значит, что они не умеют торговаться; если хочешь остаться в живых и при своих – не стоит поворачиваться к ним спиной; если ты вынужден договариваться с беглыми, не показывай им своего страха, а если ты силён – не кичись своей силой.

Все это было легко на словах, и если соблюдать, могло и подействовать. Но беглые не соблюдали кодекса чести, редко держали своё слово, обожали чинить препоны, перепродавать одну информацию десятки раз… и были убийцами. Теми самыми, выходившими на дело тогда, когда мы, змеиные проводники, от заказа отказывались.

Естественно, я не была святой. Более того, после того, как из-за меня и призванных мной змей погибли все из аула Летучих Голландцев, меня можно было назвать скорее монстром, чудовищем, но я была логична. Я не атаковала без причины, пыталась всегда вначале урегулировать вопрос миром. Что же придёт в голову беглому в тот или иной момент, не знал зачастую даже он сам. И поэтому я их ненавидела. И боялась. Мы всегда боимся того, чего не можем понять…


Из сопровождающих меня мужчин, крепче оказался организм Кита. Личный палач лорда Хана пришёл в себя первым. Он ещё не открыл глаза, а я уловила, что он не только успел оценить обстановку, но и решить, как поступить, если вокруг – враги.

– Доброго утра, Кит.

– Где мы, Зеон?

– Недалеко от оазиса беглых рабов. Нас сюда круг тумана выбросил, – пояснила я скупо, крепя к седлу Тайпана ещё один мех с водой. Змеи пришли в себя гораздо быстрее, чем мужчины, посовещались между собой и разрешили прикрепить седла. Почему-то им троим идея оказаться рядом с этим самым оазисом, тоже не нравилась.

– Круг тумана? Я считал, это легенда.

– Скорее, страшилка, которую рассказывают перед обрядом посвящения мальчишек, – отозвалась я, поворачиваясь.

Кит вздрогнул.

Я поморщилась. Ну, да. Это был ещё один «подарок» круга тумана. Мои тоненькие чешуйчатые дорожки у глаз – как кошачьи изгибы, тянущиеся к вискам, разрослись. И если раньше эти чешуйки можно было увидеть, только если знать, куда смотреть (и они, кстати, отлично замазывались дорожным гримом), то сейчас они были видны издалека и приобрели очень яркую расцветку.

Цвет моих чешуек был ярко-алый, с чёрными и жёлтыми вкраплениями. Я получила окрас Тайпана.

– Зеон?

– Не спрашивай, – отмахнулась я. – Видимо, круг тумана счёл, что знак того, что я змеиное дитя, должен быть куда как ярче, чем он был.

– Круг тумана… Ничего не помню.

Признание Киту видимо далось нелегко. Да и, в общем, выглядел он далеко не самым лучшим образом. Испарина на висках, посеревшая кожа, запавшие глаза. Губы были с синеватым оттенком, а дыхание начало доноситься с хрипами. Впрочем, так же неожиданно, как и началось, это всё закончилось. Видимо, всё зависело от попыток вспомнить. Он пытался – и ему стало хуже. Как только он оставил память в покое, всё нормализовалось.

На меня посматривал он недовольно. Ну, вот, можно подумать, что я виновата в том, что ему плохо стало! Или мужчины не должны видеть проявление слабости друг друга? Не понимаю…

Всё-таки, я змеиный проводник, я должна быть сильной и выносливой. А он…

– Зеон.

– Да?

– Почему ты согласился на эту работу?

– Шантаж, – отозвалась я равнодушно. – А что?

Кит промолчал. Видимо, откровенность за откровенность не входила в его планы. Из собственной небольшой барсетки, введённой в моду шаманами лет так двадцать назад, он вытащил узкую скатку карты. Объяснять ничего, кстати, тоже не стал. Просто через несколько минут, когда я, поглядывая в сторону лорда Вессена, начала думать о том, не стоит ли попробовать его разбудить, положил эту карту передо мной.

– Смотри.

– Смотрю, но ничего не понимаю, – призналась я легко, разглядывая мелкие значки непонятного мне вида.

– Это особые значки, – с неохотой, но все же отозвался Кит.

Ага, кажется, я поняла. Это их – особый шифр, таких как он – палачей, убийц, и по идее показывать эту карту мне он и не собирался. Но перспектива потерять время в поселении беглых рабов оказалась достаточно весомой, чтобы нарушить или собственные планы, или непрямой приказ лорда Хана.

– Понял, – кивнула я, – итак. Особые значки, что они должны указывать? Точнее, какой вывод на их основе можно сделать?

– Есть безопасная дорогая. Вот здесь, левее…

– Там где вот этот череп барана? – ухмыльнулась я. Этот интернациональный значок был знаком и змеиным проводникам. – Там же могильники.

– Да. Там могильники. Но ха-змей там нет, не водятся.

«Правильно, мы совсем что ли дураки там лазить? Там есть слабомертвые и сильномертвые, а нам ещё жить хочется».

Закинув голову к нависшему надо мной Тайпану, я мысленно спросила:

«Что ещё за выражение такое? Слабомертвые… Сильномертвые? Никогда не слышал».

«Ещё бы. Даже змеиным проводникам эту тайну стараются не открывать без острой необходимости. Это наш могильник. Когда ха-змея понимает, что умрёт, она приползает сюда».

«И? Пока не вижу проблемы, из которой можно делать большое дело».

«Могильники эти», – сбоку от меня возникла огромная морда Мамбы, – «были созданы не нами, а вашими шаманами. Перед своей смертью, ха-змей становится очень агрессивен. Перестаёт слушать разум, больше не разбирает, кто «свой», кто «чужой». Свитки, которые вы люди ставите в наши тела, перестают действовать. И шаманы, ваши самые сильные шаманы позаботились о том, чтобы змей, войдя однажды на этот могильник, больше не мог его покинуть. Но… ты знаешь, что делают сильные чувства со свитками?»

На этот раз я серьёзно задумалась. Кажется, дед что-то говорил. Нет, точно, он начал мне что-то объяснять, но спохватился буквально на середине фразы и скомкал разговор.

«Дед посчитал, что это знание для меня либо слишком рано, либо я пока ещё не готов его осознать».

«Значит, придётся объяснять нам…» – Мамба качнул мордой вверх-вниз, потом взглянул на подползшего ближе Крайта, своим гладким боком отодвинувшего от меня Кита.

Чудные ха-змеи! У меня почему-то такое ощущение, что они вот сейчас таким образом меня защищают… И придёт же в голову чушь!

«Итак?»

«Свитки базируются или на свитках, или в драгоценных камнях. Это знаешь?»

«Конечно. И сам пользуюсь», – согласилась я.

«Хорошо… Будет проще. Когда свиток на бумаге, что тогда?»

«Хранится плохо. Если повредится свиток, то и само зачарование уходит, как вода в песок. Приходится или хранить, как зеницу ока, ну, или проще», – немного цинично добавила я, – «использовать свитки или для долгосрочных ключей, уничтожающих свой носитель после применения, или использовать их как одноразовые ключи».

«А если драгоценный камень?» – наклонился ко мне Мамба.

«Дорого. Но зато безопасно. Ключ не портится, окружающий мир на него никак не влияет», – отчиталась я, начав испытать удовольствие от этой своеобразной беседы. Подобное было с дедом, когда он начинал объяснять мне что-то очень интересное.

«А вот здесь ты не пра… В общем», – Тайпан помотал мордой, – «немного здесь не так. Если на свитки на бумаге влияет окружающий мир физический, то на драгоценные камни влияет мир нематериальный. Другие свитки-ключи. И что более важно – эмоции. Эмоций ха-змей более яркие, чем у людей, хотя и возможный спектр их меньше. Вы, люди, испытываете любовь, похоть, страсть, нежность – мы можем только любить. Вы радуетесь, счастливы, на подъёме – из-за удачи, мы можем только радоваться. Вы можете ненавидеть, возмущаться, гневаться, злиться, сердиться – мы только ненавидим. Но если представить… Зеон?»

Я буквально сев на песок, смотрела на Тайпана с непониманием в глазах:

«Вы точно ха-змеи?»

«Точно, точно», – длинный раздвоенный язык скользнул около моей щеки, словно порывом воздуха стегнуло. Не время.

«Ладно», – смирилась я. – «Дальше. А… Нет. Понял. Ваши эмоции настолько сильны, что они начали влиять на драгоценные камни, которыми были замкнуты ключи?»

«Да», – Мамба взирал на меня не то одобрительно, не то умилённо, что на фоне того, о чём он говорил всего минуту назад, смотрелось очень… дико? Не знаю, я не могла даже мысленно подобрать слова, чтобы понять, что не так с этими тремя ха-змеями. И почему меня так и тянет назвать их братьями?!

«К чему это привело?»

«Вообще, возможно несколько вариантов исхода. Разрушение чар. Ослабление чар. И самое плохое – их искажение».

«Дайте угадаю. Случилось самое плохое – исказились чары».

Змеи переглянулись.

«Ещё и самым плохим из возможных вариантов», – добавила я с кривой усмешкой. – «Ну, кто бы сомневался! А теперь обратите внимание, нам придётся ехать через могильник».

«Но ведь», – даже перестал скользить вокруг Крайт. – «Теперь ты знаешь, что это опасно».

«Знаю. Но нам это не поможет».

«Кто нам помешает?» – удивился Мамба.

«Кто-нибудь», – ответила я честно.

Но, ни один из трёх ха-змеев мне не поверил. А я предупреждала!

Лорд Вессен пришёл в себя через пару часов, когда Кит готов уже был отправиться в дорогу пешком, чтобы потом мы на ха-змеях его догнали. Сами змеи успели проползти вокруг, убедиться, что вокруг нет никого в живых, чтобы нам помешать.

Итак, впереди нас ждал крюк, вокруг и могильника, и аула беглых, с потерей временем и днём в пути, но все мысленно успели с этим смириться. Я, пользуясь тем, что закреплённая полоса шаосе лицо скрывала, не усмехалась – скалилась. Моя неудача против слов ха-змей? Ха! Они ещё не знают, с кем связались!


Пока три ха-змея ползли вперёд, я всё терялась в догадках, что же на этот раз подкинут боги на мою дорогу, что вынудит всех нас всё-таки свернуть в могильник.

В то, что мы его минуем, я абсолютно не верила. Змеи над моей уверенностью посмеивались. Но...

То, что я была права, выяснилось очень быстро.

Вначале замолчал песок.

Это не было отклонением от нормы, такое бывало очень даже часто, по меркам насыщенной приключениями жизни змеиного проводника. А вот для простого обывателя это значило всегда одно и то же – беду, которую и отвести нельзя, и деться от которой тоже никуда не получится. Я простым обывателем не была и некоторые из бед для аулов уже давно научилась если и не проходить безболезненно, то сводить возможные потери к нулю.

И самое главное, что сейчас от меня требовалось – это понять, почему песок замолчал.

Сезон бурь до сих пор не закончился, и песок мог замолчать в преддверии грядущего… Но в это я не верила. Песок всегда предупреждал меня о грядущей буре до того, как она пришла бы. К тому же сюда в южные территории сезон бурь приходил чуть-чуть позднее. Мы попадём под него, если на обратном пути поедем, придерживаясь южных территорий.

Круг тумана? Я бы сказала, что возможно. О его предупреждении песок не говорит, но дважды в одну воронку свиток удара не падает. Теперь с кругом тумана и его пугающим хранителем я увижусь только на полосе препятствий, если всё же решусь её проходить.

Вариант номер три: огромный ха-змей, приближающийся к нарушителям охотничьих территорий. Вариант хорош, но снова не наш. Причин, собственно говоря, здесь две. Во-первых, ни один ха-змей в здравом уме не сунется к трём нашим «верховым» друзьям. Потому что даже агрессивный самец, защищающий свои охотничьи угодья, не станет связываться с Тайпаном, Мамбой или Крайтом. Те, кто не в здравом уме – а вероятность встречи с такой змеёй около могильника была очень даже высока, к сожалению, тоже близко к нам не подойдут. Я бы лично не отказалась от такого простого исхода.

Агрессивные ха-змеи никогда не нападали на змеиных проводников. Причина, вынуждавшая их избегать встречи с нами, оставалась загадкой до сих пор. Но фактом эти мы удачно пользовались. Значит, и эту причину отбрасываем из возможных.

Похлопав Тайпана по боку, я попросила его мысленно остановиться, а вслед за нами замерли и остальные.

Песок молчал, как человек, набравший в рот воды.

Плохо.

Слишком плохо.

– Зеон? – тихий голос лорда заставил меня обернуться.

– Грэсс. Песок замолчал.

Ближе подошёл спешившийся Кит, Рамир рядом предусмотрительно не появился. Он очень быстро заметил взгляды, которыми его награждал наш попутчик лорд, и теперь без моего прямого веления рядом не появлялся.

– И всего-то? – нахмурился Кит, но добавлять ничего не стал.

– Зеон, я считал, что твоя слава оправдана, – удивился лорд. – Но ты ведёшь себя как истеричная суеверная помощница шамана. Мало ли по каким причинам замолчал песок?!

Я не ответила, информация скользнула мимолётно, только задев краем этого удивления. Ну, веду себя как суеверная женщина, а я кто? Женщина и есть. Только тссс, этого им знать совсем не положено.

Первым на горячий песок полетело шаосе. Следом за ним – нижний плащ, защищавший кожу от температурных перепадов, ну, и заодно от косорукости тех, кто делал шаосе, не умея этого. Нижние чешуйки правильно сделанного шаосе должны были быть очень мягкими. У шаосе, которое сделала я сама, нижний слой был колким, и совсем не потому, что я не знала, как добиться мягкости. Скорее наоборот, эти чешуйки я специально делала твёрдыми, промазывая их густой кровью убитых песчаных тварей.

Такой способ выделки добавлял шаосе прохладности, а для пустыни это очень и очень важное качество. При этом накидки становились устойчивее к воздействию песчаных бурь. Ещё одним немаловажным бонусом становилось свойство шаосе дольше сохранять оптимальную температуру для работы моего свитка искажения.

Вслед за нижним плащом я избавилась от мягких кожаных сапог и от портянок, брюки закатала до колен. К этому моменту глаза у невольных свидетелей происходящего были шире, чем глаза ха-змей, в пропорциях к размеру тела, конечно.

Последними я сняла перчатки, и уже голыми руками начала разрывать песок. Зарылась подошвами, засыпала ноги, попробовала сделать шаг. Песок шуршал вдоль кожи и молчал. Мало! Глубже!

По щиколотку и выше – молчит. По колено – молчит!

И только когда я закопалась выше пояса, я услышала тихий шёпот. Песок предупреждал, но то, что я услышала, заставило моё сердце облиться кровью.

Что-что там Грэсс сказал? Меня пустыня любит? Сейчас ему придётся передумать, потому что…

На нашем пути были кольчужные черви.

Я не знаю, как с монстрами обстояло дело на пике Гроз, слышала много нехорошего и пугающего, но лично никогда и ничего не видела, потому что сама там никогда не была. Но вот в пустыне дело было куда как проще и страшнее одновременно.

Шаманы говорили, что когда-то в пустыне было намного больше животных, насекомых. Да и … наша пустыня не всегда пустыней была.

Но сейчас дело обстояло так. Были обычные… обитатели, были искажённые и были не совсем живые, не совсем мёртвые. Вот пустыне достались в большей своей части искажённые обитатели, чаще всего – в плане размеров и пищевых предпочтений, назовём это так.

Огромные змеи – те, кого мы называем «ха-змеями», были далеко по своим размерам не самыми впечатляющими жителями Аррахата, были те, кто считался опаснее и кто опасным и являлся. Кольчужные черви. Нет, не кольчатые. Кольчатые черви были полезными беспозвоночными, которых можно было найти на небольших плодородных территориях. Мелкие мальчишки ловили их, чтобы порыбачить в оазисах, а шаманы использовали порошок из червей для излечения некоторых больных. О чём сами больные естественно не догадывались.

Кольчужные черви были другими. У них было совсем не мягкое брюшко, они были покрыты роговыми наростами и пластинами, по твёрдости не уступающим кольчуге знатных лордов. Твари эти были неповоротливыми, очень медленными, зато – огромными и имели, к сожалению, не только одну пасть, но и с добрый десяток ложноножек. Касаясь жертвы, они отравляли её, а потом подтаскивали ко рту червя, где жертва переваривалась живой, что делало ситуацию ещё хуже. Вот эти ножки в отличие от самого червя были не просто очень быстрыми, они были пугающе стремительными.

Живым от кольчужного червя уходил хорошо если один из десяти.

– Мы поедем через могильник, – сообщила я, не сходя с места.

– Зеон! – донёсся негодующий выкрик.

– Ехать через могильник мне тоже не очень хочется, зато очень хочется жить. Рамир, помоги, пожалуйста. Остальные – ни с места, пока я не разрешу.

Кит что-то пробормотал про людей, совершенно забывших о своём месте, но… это было единственным проявлением недовольства, которое от него можно было сейчас ждать. Я же терпеливо смотрела на Рамир. Привидение что-то пробормотал и спешился. Крайт высунул любопытный язык, коснулся воздуха.

И это было тем самым действием, от которого я пыталась уберечь своих подопечных.

Песок забурлил и… брызнул в разные стороны, разнесённый силой куда мощнее, чем ветер. Десятки ложноножек взметнулись в воздух, пытаясь по вибрации, по движению найти свою жертву. Поднятый этими щупальцами вихрь, сотворил в небе завесу пыли и песчинок, и всё это скрыло всех нас друг от друга за одну секунду.

Я была почти в центре удара. Здесь ни человеческий взгляд, ни сила шамана не увидели бы меня. Так что я даже позволила себе прибегнуть к своим силам. Часть ударной волны стала моим же щитом, защищая от песчаной круговерти.

Я отдавала себе отчёт в том, что если кто-то из оставшихся по ту сторону песчаной завесы дёрнется ещё раз, то когда песок стихнет, я найду там только трупы или следы кровавого пиршества. А то и просто нетронутую пустоту, будто не было ничего и никого здесь.

Я запрещала себе думать о самом худшем исходе, но он упорно, раз за разом лез мне в голову.

Как же страшно!

Я же ничего не смогу сделать, если ошиблась в том осколке услышанной информации, и именно там, где мужчины, голова червя. Если основная масса червя за моей спиной, то всё ещё не так плохо.

Песок шумел, качался, опадал на землю, торопливо извиняясь. Слизь кольчужного червя спрессовывала всё в единую монолитную массу, лишая песчинок голоса. Именно поэтому мои маленькие помощники не могли мне сказать, что я увижу, когда утихнет ветер.

– Вот в такие моменты, – приземлился около меня Рамир. – Я понимаю, что хорошо быть трупом.

– Тебя не задело?

– Нет, – покачал он головой. – Я в полном порядке. Но знаешь, это стрёмно, быть там, когда всё это шевелится и пытается найти жертву. А ты засекла кольчужного червя даже до того, как он атаковал. Почему не сказал никому? Ты же змеиный проводник, ты должен ощущать и знать такие вещи?

– В них не верят, – отозвалась я равнодушно, отдаваясь на волю песчинок, массирующих тело, не позволяя ему занеметь. – Шаманы говорят всё дело в том, что эти черви выделяют какой-то галлюциногенный газ, из-за чего даже те, кто с ними столкнулся, говорят потом что угодно. Но не истину.

– А на тебя почему не подействовало?

– На меня не действуют яды органического, растительного и животного происхождения. Можно сказать, это что-то типа необязательного бонуса моей… работы. Объяснить принцип этого феномена не может даже дед, хотя он очень старался его понять. Но там, в общем-то, – спохватилась я, – свои сложности.

Нельзя говорить слишком много! Особенно тому, кто ещё не проверен, кто ещё не понял, с кем оказался связанным. Я не знаю, можно ли верить Рамиру, поэтому будет лучше, если пока я не скажу лишнего. Это будет безопаснее. И не только для меня или для деда, но и для самого привидения тоже.

Да, лорд Хан, когда увидел Рамира, сказал замечательную вещь. Он думал, что шаманы уже утеряли способ создания таких свитков. Но кто сказал, что тот же лорд сам не знает этого способа? Или не знает способа воздействия на призраков, на тех, кто остался здесь, застряв после смерти.

Мы были связаны с ним контрактом, клятвой и обещанием. Но достаточно ли этого для того, чтобы я решилась ему доверить свою самую главную тайну? Это могло показать только время.

Времени же сейчас не было ни у меня, ни у него.

Рамир не был дураком, он мгновенно уловил, что я чуть не сказала что-то очень важное, но было поздно. Удачный момент был упущен. Песок медленно опускался на землю, открывая нам застывшую картину трёх огромных ха-змей, одна из которых застыла с высунутым языком. И двух людей.

Живы были все.

Отличная новость на мой взгляд.

– Больше никто шевельнуться не хочет? – крикнула я насмешливо, но ответа не дождалась. Все пятеро так и продолжили изображать из себя статуи из песчаника, которые до сих пор находили около аула песчаных муравьёв. Королева ужасно не любила, когда кто-то нарушал её уединение.

Ответа почему-то… почему бы это? Я не дождалась.

Но мне было уже не до тех, кому надо было спасать жизнь, я смотрела на Рамира.

– Поскольку, все в нашей маленькой группе отлично знают о том, кто ты, тебе и спасать наши шкуры.

– Я должен выступить приманкой?

– Точно.

– Как далеко я должен отвести червя?

– Далеко у тебя не получится, да и не надо. Мы стартуем в тот же самый момент, как на тебя накинется он сам.

Рамир промолчал. Он не был человеком, уже очень давно. И даже если он себя ощущал живым, он хорошо помнил, что только по собственной глупости и неудачливости не попал в мир мёртвых, возжелав обмануть смерть. Но ему всё равно было страшно.

– Твоя одежда, Зеон. Ты же не сможешь её сейчас забрать.

Я кивнула.

– Да. Придётся… обойтись без неё.

– Не надо. Я уведу червя и принесу её к тебе.

– Спасибо.

– Не за что, напарник.

Было за что, и мы оба это знали. Рамир, поднявшись в воздух, отлетел от меня почти на пять метров, и с шумом приземлился на песок. Ложноножки всколыхнулись вокруг него, но я не тронулась с места. Рано!

Взлёт вверх, новое приземление, новая атака.

И снова. И снова.

Ещё раз. Ещё…

Пока после очередного приземления, загоняемое ложноножками привидение не оказалось там, где и должно было быть. Ровнёхонько над пастью червя, ожидающего свою вкусную, питательную жертву.

Что было дальше, я уже не смотрела, сорвалась с места, одновременно со змеями. Крайт и Мамба, подхватив своих седоков, уже покатили прочь, к горизонту и … к могильнику, а Тайпан, подхватив меня концом хвоста, поскользил следом с небольшим запозданием, вполне хватившим на то, чтобы одна из ложноножек мазнула меня по лицу…

Ха-змеи не останавливались почти три часа, пока впереди, в толще шуршащего, перекатывающегося, волнующегося песка не показались серые вкрапления гравия.

Впереди был могильник.

– Всё, нам нужен привал, – пробормотала я, сваливаясь с Тайпана и начиная разминать уставшее тело. – И заодно подождём Рамира.

Щека, по которой мазнул червь своей ложноножкой, жутко чесалась, и я подозревала, что если не удержу руки под контролем и начну там расчёсывать, то кожа полезет клочьями, а вот что будет под ней – уже вопрос, на которой ответ знать пока даже я не хотела.

Судя по тому, как отводили от меня взгляд Грэсс и Кит, в этом они были со мной согласны. И это если учесть, что они «знали», что я мужчина! А для мужика – шрамом больше, шрамом меньше – мелочи!

Хотя я всегда практически гуляла под свитком изменения, мысль о том, что моё настоящее лицо может приобрести такое «украшение», меня не просто не радовала – она меня бесила!

Солнце задержалось на краю горизонта и покатилось вниз.

Привал грозил перейти в ночёвку. Это по пустыне я бы согласилась передвигаться в холодную погодку, но не по могильнику, где неверный мой шаг мог стоить жизни всем сразу. Такую цену платить за свою беспечность я не собиралась. Пусть лучше назовут меня параноиком, но я выполню свою работу на «отлично».

Естественно, мне и в голову не пришло объяснять спутникам свои мотивы, но сообщение о том, что привал переходит в ночёвку, все они встретили с облегчением. Ночью гулять по могильнику не хотелось никому.

Когда Рамир появился с моей одеждой, уже был разожжён костёр. Вокруг нашей стоянки был проведён обережный круг из соли, его задачей было остановить любые порождения мёртвого мира, к которому естественно принадлежал и мой призрачный друг.

На Рамира круг не подействовал, но предупредить своего «напарника», чтобы он не входил, я просто не успела. Он пролетел сквозь круг, словно его и не существовало, и скинул около меня одежду, закрученную в тюк из верхнего шаосе. Повернулся к Грэссу и Киту и сам испугался, увидев страх в глазах одного и боевую ярость в глазах другого.

Змей рядом не было. Все три наших верховых друга расползлись в разные стороны – бдеть. В отличие от людей, им надо было для сна меньше времени, хотя и были месяцы (для каждого вида свои), когда они впадали в спячку, и разбудить их не могло ничто на свете. В пункте «никто» исключениями, естественно, были Змеиные проводники.

Мы могли перенастроить организм ха-змея таким образом, что время спячки смещалось в одну или вторую сторону. Платили за это дорого, и мы, и змеи, поэтому к пробуждению из спячки без крайне острой необходимости никто не прибегал.

– Зеон? – спросил Грэсс.

– Да? – отозвалась я, торопливо закутываясь в своё шаосе и закрывая накладкой лицо, под которым могла чесать щеку в своё удовольствие.

– Почему?

– Почему он прошёл сквозь круг? Я вложил в свиток круга несколько исключений. Другие привидения не пройдут, даже если они тут водятся, круг я зачаровал на совесть. Завтра будет сложный переход, вокруг бдят ха-змеи, поэтому Грэсс, ложитесь спать. Мы с Китом подежурим. Да и Рамир…

Призрачный напарник, ощутивший, что сделал что-то не то, кивнул:

– Я могу облететь всю территорию вокруг.

– Так и сделай, – согласилась я коротко. – Если кого-то увидишь, сразу же возвращайся сюда. Хотя, полагаю, эта ночь пройдёт почти спокойно.

Ключевым словом в моей речи было «почти», а Грэсс услышал «спокойно». Ну, что поделать?

Только он в моих глазах после этого потерял ещё несколько пунктов. А вот Кит услышал то, что нужно.

– Почти? – спросил он, когда лорд отошёл подальше.

– Не бывает спокойствия в этом месте, – сообщила я негромко ему то, о чём меня в известность поставил Тайпан, пока мы двигались сюда от охотничьих угодий кольчужного червя. – Здесь свои правила жизни, свои ночные гости. И не бывает, чтобы ночь прошла спокойно. Если боги будут благосклонны, – к кому именно я не стала уточнять, как вроде бы подразумевая, что ко всем нам, – то тогда мы просто услышим звуки отдалённого боя между одним мёртвым и вторым. Если не повезёт, то такой гость появится рядом с местом нашей стоянки, покружит вокруг и уйдёт. В самом плохом случае, нам придётся принимать бой.

– Разве немёртвых мёртвых, – Кит поморщился от того, как прозвучали его слова, но продолжил вопрос: – можно убить?

– Естественно. Для этого надо приложить какие-то определённые усилия, того или иного характера, но сделать это можно. В принципе, я так думаю, что именно здесь наше знание ха-змей, их особенностей, может помочь в смертельном ключе.

– Ты до этого убивал змей?

– Да. Двух агрессивных. Ползли до могильника, но так до него и не добрались, – я поморщилась и замолчала, чтобы не сказать лишнего. Тех змей мне было безумно жалко. Они пострадали ни за что, и, отправляя их к вратам змеиных богов, я надеялась, что по ту сторону врат они обретут куда более достойную жизнь.

– Ты знаешь, что случается со змеиным проводником, если он убивает змею, не нападающую на людей, не агрессивную, не угрожающую кому-то или чему-то?

Я отрицательно покачала головой. Мне и в голову не приходило это узнавать, да что там узнавать! Мне и в голову бы не пришло напасть на змея. Ведь … ведь… это же хуже убийства маленького ребёнка!

Кит хмыкнул.

– Могу догадаться, какие мысли бродят в твоей голове, ведь ты истинный возлюбленный пустыни. Ещё лорд предупреждал держаться с тобой настороже, ты только делаешь вид, что совершенно ничем не интересуешься, когда на деле мимо твоего взгляда не ускользнёт ни одна деталь.

– Кит, ты потерял дар змеиного проводника? – спросила я прямо, сложив воедино две несвязанных части огромной мозаики и получив нужное изображение.

Мужчина криво ухмыльнулся. Отсвет вспыхнувшего на мгновение костра превратил его лицо в застывшую маску.

– Точно, – ответил он, хотя и без того, было очевидно, что «да». – Я убил змею. Просто убил, дурное настроение было. И пустыня отвернулась от меня.

Он ждал от меня сочувствия?

– Дивишься, зачем я тебе это говорю? Затем, что змеиный проводник, утерявший благословение пустыни, забывает всё, что знал когда-то о ха-змеях. И если будет какое-то боевое столкновение, то я буду не более полезен, чем лорд Грэсс.

Ага. Это объясняет, почему дароносцем к Царю змей отправлена именно я – одно из истинных детей пустыни, слышащих её голос, понимающих тех, кого оно лелеет в своих песчаных руках.

– Спасибо, что предупредил, – склонила я голову, – я буду рассчитывать на свои знания и на твои крепкие руки.

Кит хмыкнул.

– Ты иногда говоришь странно.

– Странно? – переспросила я, почувствовав, что сердце обмирает. Он слишком наблюдателен!

– Словно получил образование не в пустыне, а где-то в городе, а только потом оказался среди песков Аррахата.

С плеч словно гора свалилась. Мимо! Но было опасно, и не помешает держаться от Кита подальше, да и вообще закончить эту работу как можно быстрее.

Дед говорил, что это будет неизбежно. Долго «Зеон» – змеиный проводник не просуществует, однажды его заменит Танцующая в песках. Легенда снова зазвучала в аулах цикл назад по моей вине. Я танцевала в песках, босиком, в алом платье, вились волосы, звенели браслеты. Вокруг танцевала моя Коралл, моя коралловая змея, и чужие подсмотрели, как песок качал меня в своих ладонях, поднимал, придерживал, становился крыльями.

Потоки алого света с небес заливали песок, окрашивая его в цвет крови.

Меня назвали «Танцующей в песках», предвестницей жуткой бури.

Потому что после той ночи, когда меня увидели, на следующее утро раньше сезона разразилась страшная буря, уничтожившая аул того, кто за мной подсмотрел и стёршая, загладившая то место, где я танцевала.

– Зеон?

Я кивнула.

– Возможно всё, Кит. Но о некотором лучше не знать для собственной безопасности.

Палач усмехнулся. Он мог бы многое мне сказать о тайнах, своих и чужих, но мои слова звучали не для него. Мои слова звучали для Тайпана, уже тёмной громадой вынырнувшей из завесы обережного круга.

– Ссссспите, – велел он мне шипящим голосом. – Мы будем дежурить всю ночь. А утром отправимся дальше.

Дальше так дальше, утром так утром…

Змеиную мысль о том, что люди так хрупки, я уловила лишь самым краем, но было уже не до этого.

Вытащив из котомки второй плащ, я накрылась им с головой и мгновенно уснула. Силы надо было экономить, силы это то, что нам пригодится скоро… уже очень скоро…


Рассвет холодными серыми мазками опускался на песок. Тянулись серые тени-нити от трёх ха-змей, тишина была такая, что слышно было даже дыхание мужчин. Костёр почти прогорел, и в чёрных углях только вспыхивали мелкими точечками искорки.

Песок шуршал, складываясь в знакомую мелодию грядущей бури, звал меня танцевать.

Щека больше не чесалась – занемела, и мне срочно нужно было зеркало или любая водная поверхность, чтобы посмотреть, что случилось. Потому что ощущение было такое, что лохмотьями с меня слезала внешность Зеона. Страшно. Смертельно страшно.

Мне нужно было хоть какое-то уединение, но даже этого я не могла здесь и сейчас себе позволить.

Снова накатило ощущение, что моё время уходит, убегает, оставляя меня одну. Настоящую.

Вопрос был только в том, какая же я настоящая?

Напев песка стал тише и обиженнее, и, погладив его ладонью, я поднялась на ноги.

Змеи спали. Спал Грэсс и Кит, спал даже Рамир.

Привидение, обычно только изображающее сон, спало на самом деле.

Кра-со-та!

Они спали все!

Причём спали беспробудным сном. Итак, значит, гости появились куда как раньше, чем их ждали.

– Кто здесь? – спросила я тихо.

– Твоя совесть! – отозвалось со всех концов, с крестов, с огромных камней, с маленьких покосившихся холмиков.

Я крутилась вокруг, не понимая, как же так!

Ведь спать мы ложились в другом месте! А сейчас… были ровно посреди могильника.

– Твои страхи!

– Твои сомнения, – отозвались мне с ближайшего огромного валуна.

– Чудесно, – сообщила я, натягивая наручи.

Солевой круг на земле всё так же был, и в тех же размерах, но что-то подсказывало мне, что защиты от него я могу и не дождаться.

– Ты смотри, – неприятно кто-то удивился. – А не боится же!

– Не слышал, – начала было я…

– Ты ври да не завирайся, девка! – страшно грохотнули у меня над ухом.

– Так вот почему я одна не уснула, – усмехнулась я, даже не вздрогнув. – Девка. На женщин ваши чары не действуют.

– Умная…

– И почему таких умных земля носит?

– Да ты посмотри, она ж любимица пустыни.

Серая хмарь поднялась от сырой земли, окутала валуны, кресты, холмы, поднялась бурлящим туманом вверх, распускаясь в разные стороны стелящимся полотном, обнажая тех, кто жил здесь, в могильнике. Ближайшая тварь распахнула кожистые серые крылья. Приплюснутая морда, маленькие глубоко посаженные глазки, две широких ноздри, пасть с двумя рядами клыков, с потёками слизи. Запах гнили и трупного разложения. Ну, конечно. Падальщики.

– Глянь, глянь, ребя! А эта краля даже ещё знает, кто мы такие.

– Вас не знать – себя не уважать, – отозвалась я скупо, опуская руки.

С этими ребятами любое оружие – бесполезно. Против них не помогут ни простые мечи, ни мечи жрецов, ни холодное оружие, ни какой-то металл. Если же они захотят напасть, защититься будет очень сложно.

– Да не такие уж мы и опасные! – закокетничал падальщик сбоку.

Скосив на него взгляд, я хмыкнула.

– Прибедняетесь.

– Есть немного, – согласился он же. – Так, красивая девушка, чего не поукрашать себя. Красивая девушка, а заключи с нами контракт.

– Чтобы после трёх моих желаний, вы же меня сожрали, а я потом обнаружила себя такой же как вы? Нет, нет и ещё раз нет.

– Точно знает, – восхитился кто-то.

Я развела руками.

– Как зовут? – спросил падальщик, сидящий прямо передо мной.

Не отвечая, я усмехнулась.

Исказившаяся клыкастая пасть выглядела куда как впечатляюще, но мы друг друга поняли. Я действительно знала, что это за явление, откуда берётся и куда уходит.

Впервые с падальщиками я познакомилась незадолго после того, как дед Ассан меня забрал к себе на обучение. Когда у меня возник вопрос, а куда денутся все трупы, дед сказал, что пару дней назад туда уже прилетели падальщики. Не живые, не мёртвые, не люди, не монстры. Что-то посреди, застрявшие между миром людей и миром богов. Они уничтожали трупы, и нет, они никого не ели в физическом смысле, они вытягивали из тел мёртвых то немногое, что оставалось в нём – воспоминания, мысли и самое вкусное – чувства.

Свитки на падальщиков не действовали – у них была половина физической сущности.

Мечи, как я уже говорила, на них не действовали тоже – потому что ещё половина их сущности была нематериальной.

– Очень странно, что она нас не боится, – пробормотал падальщик, сидящий на перекладине высокого креста.

– Это хорошо, что не боится, – раздался тихий дребезжащий голосок, махнули крылья, и все падальщики, как один, снялись с места. Они летали наверху, устроив ожесточённую драку за комочек синего света, а на камне передо мной появился… нет, появилась падальщица. Она была стара. Короткий подшёрсток был снежно белый, короткие космы на голове, слабый намёк на волосы, были белые. Обвислые груди были маленькие и сморщенные, едва прикрытые огромным массивным ожерельем. Она была стара… – Надо же, – удивилась старуха. – Действительно, настоящая любимица пустыни.

Я промолчала. Инстинкт, просыпающийся очень редко, во весь голос орал, что лучше молчать, что ни слова, в идеале даже дышать перестать.

Раскрыв крылья, падальщица облетела меня по кругу и вернулась обратно на камень.

– Однажды нас обманул человек, – сказала она. – Пообещал нам отдать душу человека, целиком, полностью, но не отдал и скрылся от нашего взгляда, взяв амулет у Царя змей. Но в дурных руках амулет перестаёт действовать, и мы ждали, когда же власть развратит человека, и мы сможем найти его. Мы ждали долго, очень долго. Но мы дождались, недавно этот человек лишился своей защиты, но он прячется под хрустальным куполом, куда нам нет хода. Ты доставишь за нас послание. Ты станешь тем ключом, что откроет для нас двери к этому человеку. Ты – станешь нашим проводником к его душе. Конечно, эта гниль совсем не чистый свет, нам обещанный, но и это сойдёт.

– Я не понимаю…

Старуха словно меня и не услышала, она смотрела слепо в себя, видела что-то в прошлом и тихо говорила:

– Мы ждали больше тридцати циклов. Ты наш единственный шанс. Тебя любит пустыня, она проложит тебе дорогу туда, куда надо и нам. Люди называют этого обманщика своим императором…

Сердце упало куда-то очень далеко-далеко, кажется, я забыла, как дышать, я смотрела пустым взглядом на падальщицу, а та кривила в усмешки безгубый рот.

– Это будет выгодно и тебе, Зеон. Очень выгодно. Потому что ты хочешь защитить человека и муравья, а наше дело будет очень вовремя. Ты придёшь к императору, откроешь любое окно или дверь и позовёшь нас. Не обязательно это будет окно на улицу, это может быть даже не совсем окно, но ты умная девочка, ты догадаешься. После этого мы придём всей своей силой на твой зов и сделаем всё, что ты от нас захочешь, а теперь просыпайся!

– Просыпайся!

Глаза распахнулись сами собой.

Над головой было тёмное небо, лучи Меды ещё только высвечивали плотную пелену облаков у горизонта.

– Рамир?

– Я слышу бой, и он приближается к нам всё ближе и ближе.

Сев резким рывком, я потёрла лицо.

Сон стирался из памяти, таял, словно крупицы сахара в чёрном чае.

«Я ещё вернусь, я ещё напомню», – услышала я птичий голос, и всё растаяло окончательно.

На левой руке пекло кожу, также как недавно на щеке, но было уже не до этого. Песок подкатился под ноги, донося шум кипящего боя. Люди и… люди?

– Там люди. Грэсс, Кит, просыпайтесь, сюда двигаются две компании тяжеловооруженных идиотов.

– Идиотов-то почему? – открыл глаза палач, только притворяющийся спящим.

– Потому что идиоты, – пожала я плечами, потирая нервно щеку. Под накладкой этого было не видно, но под моей рукой ощущалась очень нежной кожа… а совсем не мужская щека со щетиной. Кажется, самый большой идиот здесь я!

Впрочем, объяснять, почему именно я назвала две группы идиотами, никому не пришлось. И Грэсс, и Кит, знающие, что такое могильник в общем его проявлении, всё поняли сами. И в одной, и во второй группе были очень сильные воины. И ни там, ни там они не смогли убить противников, зато – ага!, смогли друг друга ранить. И кровь, падая на землю, пробудила добрую половину местного кладбища.

– Удирать мы отсюда сейчас будем очень быстро, – пробормотал Тайпан, разворачиваясь из компактного клубка. Растолканный ударами хвоста, рядом шипел… и вновь у меня в голове мелькнуло «на брата» Крайт. Спокойный Мамба изучал двигающихся к нам людей, раздумывая над траекторией движения.

И уже было казалось, что всё, сейчас мы отсюда двинемся прочь, как лорд Грэсс схватился за сердце. Я говорила, что пожалела о том, что мы взяли его с собой? Нет? Ну, так говорю сейчас! Потому что этот… этот недальновидный человек воскликнул: «Там посланец к Царю» и помчался прямо в гущу схватки.

Кит прошипел что-то под нос, я невольно хихикнула. Итак, два амулета у меня. Один у Грэсса, ещё один сейчас отобьём вот в этой толпе. Интересно, к Царю змей такой толпой амулетоносцы когда-нибудь заявлялись? Вот похохочет страшный змей, если у него характер хоть немного похож на характер Кармины, королевы песчаных муравьёв.

А пока, долой мысли, где там мои мечи, кого защищать надо?

Че… че…. Чего?!

Главу аула … беглых рабов?!


***


Стены шатра опустились за мной, давая несколько минут передышки.

Позади был очень трудный и насыщенный событиями день. Позади было то, чему я даже не могла подобрать название, кроме как «безобразие».

Если бы кто-то меня ещё послушал.

Сейчас я, кому скажи – подняли бы на смех! – находилась в центре главного аула беглых рабов, в шатре «особого гостя», точнее как, это Я была особым гостем всего происходящего вокруг. Всё началось там, в могильнике, началось с глупейшего поступка Грэсса, а продолжилось не менее глупым поступком моим, Кита и ха-змей. Мы отправились спасать нашего… лорда, змею ему в постель! Ненавижу.

Эмоции бурлили во мне, словно я была кипящим фонтаном, изредка встречающимся в сердце пустыни. Я была в бешенстве и была вместе с тем близка к истерике. Причины были и у первого, и у второго, причём сугубо уважительные.

И даже не понять, чего и где было больше.

Собственно говоря, начать стоит с того, что я… ага, лишилась своей внешности.

Я совсем забыла, что мне говорил дед о частном эффекте воздействия ложноножек кольчужного червя – они разъедали свитки, сокрытые в теле человека. Как тот же мой свиток превращения. И к тому моменту, как мы прибыли в этот аул, слизь с ложноножки червя доделала своё дело – я полностью лишилась мужской внешности. Грудь, безусловно, была перебинтована. И моё широкое шаосе было достаточно просторным, чтобы скрыть некоторые изменения, произошедшие с моей фигурой, но изменилась пластика движений. Воин и песчаная танцовщица двигаются по-разному. И словно мне было мало этого, в ауле беглых рабов оказалась Альзин.

Я думала, что уже забыла её широкое скуластое лицо, внимательные глаза, эти волосы, движения…

Оказалось, я не забыла даже её голос и интонации, в нём скользящие. Она была здесь, в этом ауле, беглый раб … аула Волков. Всё завертелось, всё скрутилось в такой клубок, что я больше не знала, с какого конца начинать разбирать эту линию.

В ту ночь, когда аул… где меня воспитывали на продажу, как наложницу-смертницу, прекратил своё существование, я видела на спинах пришедших убийц гербы Песчаных волков. В то время я считала их легендами, но они существовали. Конечно, они жили давно не в пустыне, а владели фортом на перевале к пику Гроз.

Альзин бежала от них ночью, её и ещё с десяток самых перспективных наложниц Волки после налёта забрали с собой. И вот я встретила её здесь… и не одну. С дочерью. Эта женщина, которую я по-своему и уважала, и ненавидела, тоже была пленницей аула Песчаных крыс. Ирония богов, не иначе. Она воспитывала не только меня, но ещё и свою дочь. Ремес тоже должна была стать наложницей-смертницей. И в ту ночь, вместе с Альзин её угнали к Волкам.

Я бы не переживала, увидев женщину здесь, в ауле, если бы в тот миг, когда наши глаза встретились, не осознала, что Альзин прекрасно поняла, кто скрывается под чёрным шаосе, и кого именно называют Змеиным дитя. Я ждала, что она ко мне подойдёт, что-то скажет, но наставница лишь коротко поклонилась, благодаря за спасение человека, возглавляющего их аул беглых рабов, и ушла прочь.

А меня проводили в шатёр для почётного гостя, где по шатру я нарезала круги, освобождаясь от одежды. Сюда никто не должен был войти, перед шатром стояли двое стражников в форме, а я… я продолжала злиться. Мало мне было того, что я сейчас щеголяла в женском своём виде, мало того, что Альзин меня узнала, мало того, что в ближайшую ночь я не смогу снова вернуть свою мужскую форму, завтра мы продолжим путешествие … с дополнительным пассажиром! Мамба, которому предстояло везти дополнительный живой груз – как раз того самого начальника беглого аула, даже не злился. Посмотрел на меня молча, кивнул и пополз прочь. А у меня осталось ощущение, что мысленно он надо мной сейчас хохочет! И у Крайта и Тайпана было не спросить! Оба ха-змея прятали от меня морды, а потом вообще поползли прочь вслед за собратом.

И как?! Как это называется?!

Злость поднялась из глубины души, выплеснулась вокруг меня и стихла. Зато… зазвучал песок, песок шепнул, что буря уже идёт, что буря отозвалась на мой зов, и мне нужно танцевать. Нужно… танцевать?

Буря. Танец. Злость…

Я вздохнула, отпуская свои эмоции и беря себя в руки.

Раз уж амулет Царя змей пошёл к главе аула рабов, значит, посчитал его достойным, значит, боги посчитали этого человека достойным такого будущего. И не мне, отверженной, что-то с этим делать. Сейчас гораздо важнее найти безопасное место и действительно потанцевать. Тело просило движения, эмоции нужно было успокоить, а что кроме танца босиком на песке могло быть лучше? В этом районе Танцующая уже появлялась несколько раз, так что со мной её никто не свяжет.

Платье было на самом дне котомки. То самое, из коралловой чешуи моей любимицы. Оно было выделано правильно, мягкое, прохладное, оно легло по коже, обнимая, как перчатка, распустилось вокруг ног диковинными дюнами и переливами алого, кораллового, серого и золотого. Зазвенели янтарные волосы, выпущенные из-под плена золотой сетки. Зазвенели браслеты, надетые на руки и на ноги. Накинув чёрное шаосе, я скользнула к обратному выходу из шатра. Я не хотела, чтобы кто-то меня увидел, и песок уже в нетерпении шелестел, ожидая меня, обещая мне это. И… не дошла.

Полог откинулся, впуская в шатёр хрупкую фигурку Ремес, кинувшуюся ко мне так, что я невольно отшатнулась назад, разглядев нешуточную надежду в её глазах.

– Господин! – жарко зашептала девушка, опустившись на колени. – Пожалуйста, прошу вас, заберите меня отсюда!

«Попадать в дурацкие ситуации – это тоже искусство», – подумала я, молча глядя на явившуюся незваную гостью. Говорить я сейчас уже не могла, последние остатки свитка превращений были смыты ритуальным вином, выпитым по традиции с главой аула. Случилось это, к счастью, перед тем как войти в шатёр, но голос у меня сейчас был мелодичный и, естественно, женский.

– Я всё умею, – жарко шепнула гостья, – я получила лучшее образование в пустыне, я для вас, господин, всё сделаю! Лишь заберите меня с собой.

Ага, из одной части пустыни в другую? Или она просто аул беглых рабов покинуть хочет?

Да нет, не об этом сейчас думать надо, делать! Делать что?! Нажаловаться Альзин? Главе аула?! Плюнуть на маскировку, сказать, что взять я её никуда не могу и...

Мысли мои оказались слишком замедленными, думать в смысле надо было побыстрее, потому что, не дождавшись от меня реакции, Ремес метнулась вперёд с низкого старта, распахнула полы моего шаосе, потянулась туда, где должны были быть завязки брюк, а руки скользнули по звонкому поясу женского платья.

Ну, всё...

Закричать уже гостья не успела, резким движением вздёрнув её на ноги, я вызвала с поддетого наруча короткий кинжал, держа за рукоять обратным хватом, прижала лезвие к шее девушки. Глаза её перепугано расширились, а я уже задумалась о том, что с ней делать. Убивать не хотелось, жалко было. Скормить змеям? Тоже не выход, вдруг от такой наивности несварение начнётся. Может быть, просто отрезать язык?

Взгляд мой потяжелел, чешуйки зачесались. Я знала, как это выглядит со стороны – «взгляд убийцы, вышедшего на заказ». Дед хмыкал в такой момент и говорил, что страшно становится даже ему. Обманывал, конечно, но для молоденькой девушки сойдёт.

Сейчас узнаю, сама она пришла или подослал кто…

А там буду решать, что с ней делать.

И снова… я ошиблась.

Делать мне абсолютно ничего не прошлось, ибо моя визави потеряла сознание.

И совсем я не такая страшная!

Обида была какой-то иррациональной, и, наверное, следующий мой поступок был продиктован именно ею. Потому что, перекинув через плечо хрупкое тело с выступающими косточками, она тут что, недоедает?!, я двинулась в пустыню. Туда, куда собиралась с самого начала – танцевать.

Устроив в песке Ремес, не удержавшись от мысли, что в случае чего тут даже следов её не найдут, и её крови тоже, я избавилась от шаосе, звонко хлопнула в ладоши, звякнула браслетами, задавая тон и отдалась на волю песка и его музыки.

Пустыня шептала всё обо всём, слушала то, что я рассказывала ей в танце, успокаивающе, как мама, гладила по голове. И тревоги, печали, всё уходило на второй план, всё стиралось.

Песок, маленький сплетник, выдал мне всю подноготную Ремес. Она была свободной, здесь в ауле, а её мать – по-прежнему, была заложницей своего таланта наставников. Ремес хотела выбраться любой ценой из аула, потому что приглянулась неприятному типу, живущему на краю аула. Никто не знал, откуда он, но девушка, услышав случайно пару пьяных откровений о том, что он убил свою жену и двух маленьких детей – забил кулаками, мужика этого боялась. И совершенно справедливо полагала, что если выйдет за него замуж, как он и хочет, станет следующей в череде могил.

Альзин помочь дочери не могла. Голос женщины в таких вопросах не рассматривался, а брата или хорошего друга у Ремес не было. Она боялась уйти из аула, зная, что тогда её догонят прямо в песках, и кто знает, не закончится ли всё участью куда более худшей чем смерть.

Моё явление – Змеиного дитя, окутанного слухами и домыслами, стало для неё надеждой на спасение. Она уцепилась за свой шанс, и вот – провал…

Платье кружилось вокруг ног, вилось, летел вокруг песок, поднималась буря.

«Тайпан», – мой мысленный зов скользнул по песку и помчался туда, где был сейчас змей.

И ответ донёсся спустя мгновение, хорошо слышный, словно он сейчас был где-то очень близко.

«Да?»

«Крайт сможет понести девушку?»

«Да», – согласился ха-змей.

И на этот раз я явно услышала смех в мысленном голосе.

Слишком они какие-то живые, эти ха-змеи. Слишком!

«Ты узнаешь», – голос у Тайпана был спокойным, … нет. Успокаивающим, умиротворяющим! – «Ты всё узнаешь, Зеон, когда прибудешь к Царю змей. Пока не время, пока не место. Но много интересного ждёт тебя, змеиное дитя. Очень, очень много».

Я говорила, что мне это не нравится? Нет, так вот – мне это безумно не нравится!!!

Смех змея прокатился ворохом мурашек вдоль моей спины. И всё пропало: и его ощущение, и то странное волнение, от которого подкашиваются ноги, и мысленное его присутствие.

Я осталась одна на песке, рядом сидела Ремес с открытым ртом, больше не звучала музыка песка, стих напев, который слышала только я.

Мне предстояло объяснить этой девушке, почему я беру её с собой, хоть это и опасно. Объяснить завтра то же самое спутникам.

И отправиться в путь.

До пика Гроз было три дня пути, а до конца срока – четыре.

Если больше ничего не случится, мы прибудем вовремя.

Хотя, боги только знают, все ли приключения я собрала на собственный хвост в этом районе или ещё что-то осталось?


На следующий день я уже точно знала, что ещё остались, ещё есть приключения, не опустившиеся на мой чудесный хвост. Собственно говоря, насчёт красавицы-пустынницы объяснять никому ничего не пришлось. Вообще.

Алая статуэтка с гривой эбеновых волос и настолько узенькой талией, что мужчины могли обхватить её руками, была красива. Настолько, что мои спутники не могли отвести от неё взгляд, когда Ремес перестала прятаться и откинула с лица покров плотного шаосе.

Вообще, в лагере беглых рабов женщины не думали о том, насколько это «правильно» или «по-женски». Мужское шаосе было куда удобнее, к тому же скрывало многое. В случае с Ремес – скрывало её красоту, а сейчас, пока она вилась вокруг меня, девушка была в женском шаохе. Полупрозрачные ткани вились вокруг неё непрестанным потоком, маня, очаровывая.

Конечно, Ремес была не так красива, как я сама. Не кривя душой, можно было сказать, что она была красоткой местной. Она была понятной и великолепной, но при этом она была цветком, рождённым в Аррахате.

В то время как я, обладавшая экзотической красотой янтаря, могла стать лишь игрушкой, усладой для чьих-то глаз, она имела все шансы выйти замуж и жить счастливой полной жизнью.

В общем, к чему это я. Никому из трёх мужчин в голову не пришло изумляться моему выбору и решению. Тем более что на Ремес поглядывал с молчаливым одобрением в глазах сам глава аула.

А Ремес, тараща на меня жгучие глаза-вишни, выглядела так, словно она встретила ожившее божество. Ну, со стороны мужчин это было «любовью с первого взгляда». А для неё я действительно была легендой.

Танцующая в песках была известна очень давно. Я ничего не придумывала и не распространяла, просто воспользовалась готовой легендой, не только жестокой, но ещё и очень красивой. О той, что спит в песках и просыпается лишь раз в тысячу лет. Когда Меда опускается в пески и засыпает, она – Танцующая, иногда выходит на дюны и танцует. До утра звучит музыка пустынной колыбельной, звучат барабаны и монисты, и она танцует, призывая бури, укрывая влюблённых, спасая тех, кто об этом просит.

На песке танцевала я сама, и именно моей красотой, красотой моего танца была зачарована Ремес. Естественно, когда она узнала, что для того, чтобы следовать за мной ей надо всего лишь дать магическую клятву на моём амулете власти, она, не задумываясь, её принесла, обязуясь молчать, молчать обо всём, что узнала и увидела. После этого Ремес получила браслет из лунно-латунного материала, а вот на моём амулете зазвенела, покачиваясь, дополнительная «висюлька».

Утро ещё не вступило в свои права, когда сборы были практически завершены. Мы готовились покинуть аул, когда мне заступил дорогу двухметровый верзила с такими мышцами, что даже я невольно испытала приступ острой зависти. Что уж там подумали мои спутники, мне неведомо.

Обведя презрительным взглядом маленьких злых глазок всех нас, мужчина пророкотал, обращаясь к Грэссу, видимо, как к самому представительному среди нас:

– Я не отдам свою женщину без боя. Сражайся и сдохни!

– Очень красочно, а уж как достойно, – ухмыльнулся лорд Вессен. Испуганным он не выглядел, да и к тому же я не раз становилась свидетельницей того, как разделывался с теми, кто переходил ему дорогу, этот достопочтимый лорд.

Добавлять он ничего не стал, как и принимать вызов. А я, поправив сумку на плече, шагнула вперёд, отстраняя задрожавшую всем телом девушку в сторону.

– Я Зеон. И Ремес принадлежит мне.

– Она предпочла уйти от меня вот к такому задохлику? – боров расхохотался, но при этом я видела, что смех – наигран, а ещё в этих глазах светился ум. Противник был далеко не глуп, скорее я бы поставила половину состояния, скопленного трудом проводника, на то, что мужик он умный!

Было обманчиво и первое впечатление. В теле этого человека не было ни следа жира, за его крупной комплекцией, как раз и производящей обманчивое впечатление жиртреста, катались мышцы. Только вот мне кажется, что здесь происходит что-то не то? Или так оно и есть?

– Если сравнивать с такой горой сала, то и богатырь маленьким покажется, – решила я двигаться по очевидной линии, изображая, что попалась на уловку этого огромного противника.

– Чё сказал?!

– Ещё и плохо слышит, – поморщилась я и чуть повернулась к главе аула Песчаных варанов – так называли себя беглые рабы. Звали главу Орим. И имя-перевёртыш ему дал шаман того аула, где молодой Орим родился.

Значит, боги уже тогда уготовили этому парнишке очень высокий полёт.

Но всё же сейчас меня интересовал именно этот огромный умный мужик.

– У вас все такие безголовые ребята? – благоразумно не стала я выпускать из поля зрения того, о ком спрашивала.

– Есть те, кто сначала думает, стоит ли связываться с данным конкретным соперником или лучше промолчать и отойти в сторону. Но наш кузнец никогда не отличался спокойствием и склонностью к анализу ситуацию.

– Ясно. Бывает. Сочувствую…

Мужик взревел, кинулся на меня, но психи, да на ровном месте? Да неинтересно! Призвав из наручного свитка свой любимый меч, я двинула напавшему в зубы, а когда (вот крепкая челюсть!) тот просто отшатнулся, восхищённо прицокнула языком.

– А голова у тебя такая же крепкая?

– Крепкая, – оскалился тип.

Это он что, намеревался испугать меня что ли? Ну, как-то несерьёзно, право слово!

И пока я отвлекалась, мужик снова кинулся на меня, и вторично получил в зубы.

Убивать упёртого песчаного барана, который просто хотел получить Ремес, я пока не собиралась. Но просто ли он хотел её? Иррациональное желание сохранить ему жизнь, и более того – получить его в своё собственное распоряжение было таким сильным, что сопротивляться я не могла.

Снова мотнув головой, мужик устоял, и даже в его глазах не появилось и тени сомнения в том, что меня можно забить, через меня можно переступить. Нет, он мои вообще удары ощущает?! Кажется, нет. И это жутко обидно. Удары у меня совсем не слабые!

Ладно. Не будем опускаться до банальной драки. С чего там дело началось, с дуэли? Вот сейчас эту тему и продолжим.

– Я согласен, – постановила я твёрдо. – На дуэль. Но вот только что получу я, после того как ты проиграешь?

Мужик, да и надо заметить, что не он один, потерял дар речи.

Оправдываться я не любила, да и тот, кто оправдывается, всегда находится в уязвимом положении, но вот пояснить свои мысли зазорным я не считала.

– Ты хочешь Ремес и поэтому настаиваешь, чтобы я тратил на тебя своё время. А я не хочу тратить время просто так. Если ты можешь мне предложить равную ставку за такую красавицу, я подумаю над тем, чтобы оставить тебя в живых. И потратить немного своего времени.

На этой фразе в глубоко посаженных глазках вспыхнуло беспокойство. Кажется, только что я кому-то поломала игру.

Интересно, он надеялся на что-то другое? Точнее, вообще на что он рассчитывал, вызывая на дуэль кого-то из тех, кто помог его лорду Ориму выбраться живым с могильника ха-змей?

Ремес спряталась за плечом Грэсса. Лорд Вессен казался из всех моих спутников ей видимо самым безопасным и не страшным. А может быть, дело было не только в этом…

К Киту на её месте я бы тоже подходить не стала, а мой напарник для живых казался пугающим даже тогда, когда они не могли осознать его природы. В том смысле, что не могли понять – что он труп.

– Ну, так что, – продолжала я настаивать на своём. – Ты уберёшься с дороги или всё-таки что-то придумаешь?

Беспокойство сменилось пониманием, и когда я подумала, что мужчина сейчас откажется, он собрался с силами, набычился и спросил:

– А что ты хочешь?

Я радостно улыбнулась. Вот это да! На такую удачу я и рассчитывать не смела! Да тут не только для Ремес удачный шанс кажется! И для меня удачное приобретение найдётся.

– Я хочу твою жизнь.

Ого. А мой ответ шокировал не только тех, кто был в моей компании и самого мужчину, чьего имени я до сих пор не знала, но ещё и тех зевак, что уже успели подобраться поближе. Нет, а они что, считали, что я тут в куклы с ним играть буду?

К тому же жизни окружающих мне без надобности, я хочу только именно этого мужчину. Интуиция, а может что-то ещё нашёптывало, что он мне понадобится в самое ближайшее время.

– И всё это за одну Ремес?

– А что ты ещё хочешь? – уточнила я.

– Тебя. Твоих услуг. Если проиграешь, я не буду тебя убивать, но ты проведёшь меня в один из городов. Я хочу голову ублюдка, отдавшего приказ убить всех, кто жил в моём ауле, и вырезал лично всю мою семью.

Ага. А вот так картинка складывается. Ну, не мог этот мужик быть простым работягой или кузнецом, на что указывала его причёска и слова лорда Орима.

Нет, не спорю, кузнецом он тоже был, но вот в его прошлом было что-то поинтереснее. И теперь я знаю что. Уничтоженный аул. И некто, кто отдал приказ и лично поучаствовал в убийстве.

И кто же кого забил кулаками? Ведь песок прошлой ночью, когда я танцевала, эту информацию подтвердил, хотя про детей, как выяснилось, слухи всё же врали.

– Принято, – оскалилась я, стряхивая сумку, а вслед за ним избавляясь и от шаосе.

Прерывисто-влюблённо выдохнула Ремес и, мысленно закатив глаза, я шагнула к бугаю.

– Твоё имя?

– Астагард.

– Да. Имя воина. Я буду звать тебя Гард. Сможешь меня ударить – ты выиграл. Трижды упадёшь – выиграл я. Хочешь что-то добавить, уточнить, изменить?

– Только одно. Я не обычный человек, так что – пропустишь удар, и ты сдохнешь! После моего удара на своих ногах не уходил никто.

Атака Гарда была стремительно и тяжеловесной. Так атаковали гигантские крокодилы, буквально вылетая из-под воды. Хорошая попытка, но её было бы достаточно лишь для обычного человека, к которым я не относилась.

Для того чтобы победить дитя пустыни надо что-то большее, что-то, что этот мужчина знает и умеет. И я хочу на это посмотреть!

Присев, я в последний момент вытянула ноги, подбивая под ноги несущегося Гарда, а потом с удовольствием посмотрела на то, как он пропахал носом песок.

Ремес, около которой закончилось это падение, испуганно вскрикнула и метнулась в сторону. Гарда она боялась смертельно, но он сам на неё обращать внимание и не подумал.

Кажется, никакой любви там не было и подавно. Был спектакль.

Поэтому всё внимание пустынника было приковано сейчас только ко мне одной.

Всё мне! Даже лестно.

– Шутки в сторону, – прорычал Гард.

Я пожала плечами. Вот что-что, а шутить с этим типом мне бы и в голову не пришло. Слишком уж мощная гора мускулов. Да и не стоило забывать, что высокое положение просто так не занимают. Надо быть или очень умным человеком, или родиться в соответствующей семье. Но тогда это значило ещё и то, что он получил лучшее образование из того, что было доступно в семье его родителей.

Нет уж, риск хорош только тогда, когда в качестве ставки своя жизнь. И ты или рискнёшь, или умрёшь. В данном случае повода рисковать не было. Лучше было двигаться к своей цели медленно, не торопясь, и получить всё то же самое, только без происшествий.

Гард двигался вокруг меня с тяжеловесной грацией. Это ещё было далеко не всё, что он может, но в его теле уже просыпалось воинское искусство, которому он учился очень долго. Скольжение вбок, он попытался зайти с моего слепого пятна, и тут же последовала неожиданная атака.

За моей спиной охнул Рамир, выругался Кит, а я не столько отражала, сколько ускользала от молниеносных страшных ударов, каждый из которых мог меня убить на месте.

Да. Да! Да!

Он из того типа людей, от которых я не хочу отказываться.

Но он может ещё лучше. Ещё сильнее и быстрее, он может быть ещё опаснее.

Резко стронувшись с места, я увернулась от финального удара, оказалась за спиной мужчины и нанесла два коротких удара под колени, подбивая его и снова роняя его на песок.

Когда Гард поднялся, в его взгляде стояла алая пелена желания убивать.

Если бы, как в наших древних легендах, он мог быть убить взглядом, я бы умерла на месте. Да и думаю, слабые духом после такого взгляда тоже не смогли бы уйти на своих ногах. Но, увы, мы были в Аррахате, не в легенде, а в самой настоящей реальности, а я была змеиным проводником и видела взгляды куда страшнее.

– У тебя последняя попытка, – посчитала я не лишним напомнить Гарду о его положении. – И кажется, с голыми кулаками ты слабее котёнка.

Подняв руку, я махнула Рамиру, и мой напарник швырнул мне боевой топор, которым ещё вчера его осчастливили.

Топор я перекинула уже Гарду и призвала свой меч в левую руку. Всё-таки я хотела только стреножить его, а не убивать. Слишком ценный ресурс. И пусть я ещё не знала для чего, пусть было непонятно, что, где и когда должно произойти. Но терять такого пустынника я не собиралась.

– У тебя слишком рваная грация для того, кто притворяется мастером боевых искусств, – заметил мне мужчина.

Мой взгляд остался непроницаемым. Вывести меня из себя? Не получится.

А рваная грация была единственным наследием Танцующей. И это именно ей Зеон однажды уступит место, и ради нескольких циклов я не собиралась уничтожать, переделывать свою танцевальную пластику.

– Хватит слов. Больше дела, – потребовала я категорично. – Или ты передумал меня попробовать убить?

Задетый за живое, Гард сорвался с места. А я с трудом удержалась от восторженного визга. Все боги Аррахата! Он был безумно хорош. Настоящая змеиная махина для убийства в теле человека.

Больше не было тяжеловесности, он раскачался и нападал со всех направлений, уверенно меня тесня. И чем шире расплывалась улыбка на моём лице, тем яростнее становились его удары, но все же он не переходил той тонкой границы между точностью ударов воина и бессмысленностью боевого озверения, когда не разбирают где свой и чужой.

Впереди меня ещё ждал пик Гроз, и этому воину ещё не пришло время проявить себя. Но я знала точно, я его хочу. Очень хочу! И сейчас получу. Игры – закончились.

Увернувшись от очередного удара, я скользнула под рукой Гарда, увернулась ещё от двух замахов и ударила тыльной стороной меча меж рёбер, больше не жалея воина.

От резкой боли тот согнулся. Упал на колени, а следом я добила, ударив ребром ладони по шее. И флегматично понаблюдала за тем, как человек падает на песок.

– Заверните и упакуйте, – пробормотала я, потом нашла взглядом побелевшего и растерянного главу аула Песчаных варанов. – Вы всё слышали, лорд Орим. Этот человек принял мои условия и проиграл бой. Его жизнь – моя. Отдадите вы его мне?

Возражать Ориму и в голову не пришло. Может, он и хотел было предложить выкуп за этого человека, но лорд Вессен склонился к его уху, и глава поселения только закивал, готовый отдать мне всё и немного больше.

Дело сделано! И теперь, когда Гард придёт в себя, его будет ждать встреча с посланником. Он выдаст воину мешочек золота, осёдланного ящера, а также указание, где именно я буду его ждать.

И хоть на моём лице не отражалось абсолютно ничего, я ликовала, понимая, что такой воин может стать козырем в любой авантюре! К тому же я больше не собиралась допускать повтора похищения деда. И постоянный охранник мне не помешает. Конечно, было бы ещё неплохо создать свой аул… Воинов… Разбойников тоже подойдёт. Тем более что после исчезновения Летучих Голландцев, к чему я приложила руку, а мои змеи свои хвосты – место вакантно.

Так. На эту тему стоит подумать отдельно, сразу же после того, как я вернусь к деду. И не стоит забывать, что в моей любимой пустыне есть очень много проклятых мест, куда не сунутся даже отъявленные психи. А я была змеиным проводником, и это хуже!

Но достаточно слов и мыслей. Меня ждёт Тайпан и пик Гроз. И всё же должно же это наконец-то закончиться? А то… как бы немного, но я уже устала. Нервы начали сдавать, все эти путешествия, опасное соседство и постоянная угроза для моего хвоста! Ну, сколько можно то? Хоть небольшую передышку я заслужила?!

Дальнейшее путешествие решило, что всё-таки да, заслужила, и не пожелало повторить попытки прищемить мне хвост.

Орим ехал вместе с Рамиром на Крайте. И хоть глава аула беглых рабов был напряжён из-за подобного соседства, он не жаловался и не просил с кем-то поменяться.

Ремес ехала с Китом, а Грэсс по-прежнему – со мной, тут никаких перестановок не было, и быть не могло. В сутки мы делали по две остановки на три часа. В самые жарки полуденные часы и в самые жуткие часы ночных демонов. Слезали со змей, снимали сёдла, ставили шатры, ели-пили и падали спать как подкошенные.

К исходу шестого дня, после того как мы выехали из города Хрустального предела, впереди показалась громада пика Гроз. И по предварительным расчётам за ночь мы должны были оказаться уже у подножия.

Это была новость хорошая.

Новость плохая состояла в том, что Песчаные волки из форта никуда не делись, и их надо было умудриться безопасно миновать.

Конечно, Грэсс намекал, что у него есть связи, но на душе было тяжело.

Распластавшись на Тайпане, а я по-прежнему ехала без седла, я закрыла глаза, наслаждаясь мощным телом подо мной. За эту без малого неделю я научилась совершенно комфортно чувствовать себя в связке сразу с тремя ха-змеями, хотя так и не могла понять, зачем такое непонятное условие выдвинули эти братцы.

Да, в конце концов, я поняла, что сопротивление бесполезно, и мысленно называла наш верховой «транспорт» братьями. Шутка ли! Если долго сопротивляться себе, можно потерять разум – а безумный змеиный проводник – это беда уже всего и вся разом.

В прошлый раз, когда на Аррахате один мой собрат по ремеслу сошёл с ума, началась шестая змеиная война. Мало того, что передрались почти все аулы, война затронула даже города под хрустальными куполами.

А я в войне участвовать не хотела.

Мне казалось нечестным как-то использовать свои знания, способности и умения против живых.

А других в войнах не водится.

«Зеон».

«А?» – мысленно отозвалась я, наслаждаясь путешествием.

Сейчас мне было очень хорошо. Ночной покров туч скрыл небо, ни один из ночных спутников не спешил разгонять царящую тьму своим несвоевременным появлением. Песок покачивался, лаская огромных змей, нёс их вперёд к тёмной громаде скал.

Я не хотела выныривать из своей тёплой дрёмы, в которой пребывала вот уже вторые сутки. Но мне пришлось.

Впереди, прямо по курсу нашего следования, была засада: шесть ха-змей под свитками подчинения. И глава аула Волков собственной персоной.

Песок шептал, что там, на той стороне уже дали приказ встречать нас, а ещё приказ – уничтожить всех. Никто не должен был пройти дальше, никто не должен был добраться до Царя змей. С моих губ сорвался короткий смешок.

Между молотом и наковальней, да?

Действительно, по-другому ситуацию и не описать.

Отступать некуда – плевать на договор и на Хана, но заложником договора являлся мой дед! И его жизнь была мне куда важнее.

Атаковать в лоб? Я не настолько безумна. Будь я одна, я бы прорвалась, но у меня есть люди, чья жизнь должна быть сохранена.

Что же делать? Должен быть какой-то выход. Должен!

«Сворачивай налево», – велела я.

Тайпан удивился, но послушался. Рядом легли параллельным курсом Мамба и Крайт.

«Куда нам?» – уточнил старший.

«До ближайших дюн, достаточно высоких, чтобы происходящее между ними было скрыто, и при этом достаточно пологих, чтобы начавшаяся песчаная буря не погребла никого с головой».

«В предгорьях пика Гроз, Зеон, никогда не бывает бурь».

«Это правило», – согласилась я легко. – «А мне потребуется в него внести некоторые исключения».

«Ты умеешь управлять погодой?»

«Нет. Не умею», – поморщилась я. – «Мне придётся позвать на помощь одну… сущность, скажем так. Но я хочу, чтобы никто не увидел этого. Моя знакомая убивает всех, кто увидит её танец».

«Танцующая в пустыне».

Естественно, Тайпан догадался и, конечно, понял он всё совершенно верно. Вряд ли на всём Аррахате был кто-то, кто не слышал об этой легенде. И вряд ли был кто-то ещё, кто на это способен. Точнее не так, способны на управление погодой были многие: любой шаман старше пятидесяти годин мог пробудить бурю. Но вот «явиться на зов» могла только Танцующая.

Я… опять не так. Речь сейчас шла не обо мне, а о Зеоне.

Да, мой мужской облик был змеиным проводником, но он не мог создавать на ходу свитки. Это могли только шаманы или отверженные. Шаманом Зеон быть не мог никак. Не уживалось в одном человеке два дара от разных богов. Змеиные проводники получали благословение змеиных богов, шаманы – благословение песчаных. Одновременно никак.

Светить свою отверженность мне и в голову бы не пришло.

В том смысле, что жить ещё хотелось, очень-очень.

А свиток, вызывающий бурю, заранее создаться никак не мог. Он создавался на месте и действовал всего несколько секунд.

Я задыхалась от ненависти и тупой ситуации, в которой оказались мы все. Я не могла никому довериться, я даже ха-змеям не могла доверять! И Танцующая была тоже риском, но риском оправданным, насколько это было возможно.

Но ещё мне предстояло понять, как обставить всё наиболее безопасно для себя. И ещё предстояло подумать, как провернуть ту авантюру, что пришла мне в голову. А пока змеи стремились вперёд, забирая в сторону от крепости Волков, но держась рядом с пиком Гроз.

Мы удалились не так уж и далеко, когда нашли это маленькое чудо – не просто нужные мне дюны, а настоящий оазис! Здесь мы могли передохнуть, привести себя в порядок, а потом решить, как поступить.

Приготовив пару походных шатров, мы уложили девушку в мой шатёр. Кстати, третьим с нами спал всё это время ещё и Грэсс. Делить второй шатёр с Китом и Рамиром он отказался наотрез.

И, кажется, недалёк был тот час, когда лорд Вессен придёт ко мне, чтобы осторожно завести разговор о покупке моей нежданной находки – Ремес. Он кидал на неё очень красноречивые взгляды, а моя «наложница» краснела под этими взглядами и тянулась к Грэссу.

И это выход. Не тащить же девчонку с собой в пустыню и проклятые места?

Пройдя мимо разминающих ноги мужчин, я вытащила из рюкзака горючий камень и занялась костром. Серо-синие языки огня взмывали в небо и опадали, выстреливая в разные стороны шипящие искры.

– Из-за чего остановка? – спросил раздражённо Кит, подойдя к огню ближе, когда я уже прилаживала котелок с водой.

Сейчас я находилась в выгодном положении. Мне не надо было выдавать свои собственные способности, достаточно было свалить всё на ха-змей, выдав «нечаянно», что я не просто змеиный проводник, но говорящая со змеями.

Не просто та, что может повлиять и подражать, но та, что может понимать.

Ну, естественно, для окружающих «тот».

– Впереди засада, – пояснила я скупо. – Волки верхом на боевых змеях.

– У нас амулеты власти! – возмутился Грэсс. – Они обязаны нас пропустить!

– Им, по-видимому, об этом не сказали, – позволил себе Кит лёгкое зубоскальство.

Честное слово, я начинаю восхищаться этим человеком!

Хотя для меня он, безусловно, был опасен. Среди всех, кто отправился в это путешествие, среди всех, к нему причастных, он был одним из самых опасных. И в физическом плане, справиться с ним – напади он, я бы не смогла. И в том смысле, что именно этот человек мог бы разгадать мою настоящую сущность.

У него было уже достаточно зацепок, и его взгляд был слишком уж тёмный порой.

Я его боялась. Но не отдать должное при этом не могла.

Он кругом прав. Точно, Волкам или не сказали про нас, или сказали, намекнув, что никуда и никак мы дойти не должны. Мало иметь амулеты власти, мало!

Чтобы отдать приказ на этом кружке, надо оказаться на расстоянии его предъявления и чёткого голоса, а такой возможности, судя по всему, нам давать никто не собирался.

Мы не могли здесь и сейчас разделиться, чтобы понять, кого именно ждут. На пик Гроз безопасно и на ха-змеях, кстати, подняться можно было в единственном месте – и этим местом был форт Песчаных волков.

Подняться на пик своим ходом было невозможно. И дело было далеко не в отсутствии соответствующего оборудования. Просто коренные обитатели этого места очень не любили гостей. Хотя, нет, правильнее будет сказать – очень любили. В гастрономическом смысле. Мясо живых.

Потому что обитали на пике твари и монстры. Коренными назвать их будет неправильно, уже по той причине, что никто не знал, когда и откуда они появились. Как никто также и не знал, когда и откуда появился пик Гроз.

В общем, даже в одиночестве, я не рискнула бы сунуться сюда, чтобы выяснить сколько же правды в тех рассказах и россказнях, что курсировали по Аррахату вот уже более двух тысяч лет.

– Тогда что делать будем? – растерялся Грэсс.

Я отвела от него взгляд, повернулась к напарнику:

– Рамир, они не должны тебя увидеть, но ты должен узнать, как можно больше.

Моё личное привидение кивнуло и резко пропало. Змеи, седла с которых сняли, расползлись в разные стороны, но были в курсе дела.

– Мы проведём здесь сутки, – сообщила я, с тяжёлым сердцем развеивая свиток мужского облика, только недавно восстановленный. Да что же это такое! Не работа, а сплошные прятки. – Ха-змеи поедят и немного отдохнут. Рамир принесёт информацию. Мы сами выспимся, и после этого будем прорываться силой.

– Просто так? – не поверил мне Кит.

И снова поразившись пугающей интуиции этого человека, я отрицательно покачала головой.

– Нас закроет песчаная буря.

– Их здесь не бывает, – вздохнул Грэсс, сразу же оценив изящество задумки.

– А это смотря, кто звать будет. Я знаком с одной леди, которую на Аррахате считают всего лишь легендой. Думаю, Танцующая в песках обеспечит нам не просто бурю для галочки, а постарается сделать так, чтобы под песчаным покровом мы миновали засаду хотя бы без потерь.

– Каждый, кто увидит Танцующую, умрёт.

– Точно, – согласилась я. – Именно поэтому вы будете ждать здесь, а я займусь переговорами.

– Это звучит авантюрой, – нахмурился Кит.

И на этот раз спорить я даже и не подумала.

– Это даже больше авантюра, чем можно подумать с первых слов. Но в лоб мы не пройдём. Ты сам понимаешь, наши амулеты там никого не интересуют, более того, там не дадут нам даже возможность их предъявить. В обход пройти ни у кого из нас также не получится. Поэтому, вы как хотите, а я спать. Рамир сегодня вряд ли вернётся, а завтра с новой информацией будем решать, есть ли вариант действия лучше, чем заплатить за помощь Танцующей.

Я ещё немного подождала, вдруг мои спутники чего умного скажут, но они только отводили взгляд и молчали. В результате, я забралась в шатёр, натянула на голову шаосе и уснула. Больше ничего сделать я была не в силах.

Мне нужны были сутки, мне нужно было время, чтобы тело могло принять новый свиток изменения, а не отвергло его. Я не переживала о том, что мы не успеем. Десять дней из назначенных Ханом ещё не закончились, и время до конца назначенного срока появления перед Царём змей ещё было.

Мой авантюрный план таковым был, пожалуй, что и относительно. По крайней мере, у него были все шансы сработать!

Теперь нам нужен был Рамир, нужна была вся информация, которую он сможет собрать, а потом я вовлеку пустыню в свой танец.

Змеиный проводник Зеон терпеть не мог, когда кто-то вставал на его пути и таких шакалов наказывал примерно.

И аулу Волков ещё предстояло узнать это на своей шкуре, что это такое – встать на пути не просто змеиного проводника, а осмелиться преградить дорогу настоящему змеиному дитя.


***


Рамир с информацией появился ближе к полудню. Злое раскалённое марево превратило пустыню в гигантскую жаровню, на которой мы коптились, а вместе с жарой появились и первые миражи.

Ещё несколько часов, и из безобидных картинок, то и дело всплывающих в воздухе, дело может привести к неприятной обстановке.

Не так, чтобы совсем уж смертельной беде, но, к сожалению, ничего хорошего могло и не быть. И повреждения разной степени были далеко не самым худшим, потому что здесь можно было потерять и разум, и душу.

Бродячие миражи у пика Гроз путешествовали не одни.

В том смысле, что под прикрытием разноцветных и объёмных миражей путешествовали весьма любопытные и неприятные твари, не имеющие своего собственного постоянного облика.

Они были одними из тех, чьё существование было подтверждено летописями шаманов.

С точки зрения этих хранителей знания, существа были интересными. Шаманам хотелось узнать обо всём: какие они, откуда появились, куда уходят, как и где существуют, как выбирают своих жертв, умеют ли они управлять миражами, или только путешествуют вместе с ними, прикрываясь их завесой?

В противоположность им мы, змеиные проводники, отдали бы всё кроме своего дара и жизней, чтобы этих тварей никогда не существовало.

Те, что водились здесь, были симбионтами миражей, и самое страшное – они менялись под каждую новую картинку. Им не надо было ничего и никого: ни свитков, ни шаманов – они подстраивались под мираж! И невозможно было угадать, это движется просто картинка, или под её прикрытием на тебя вот-вот нападёт какая-то жуткая дрянь, которая не оставит от тебя не то что рожек-ножек, а даже костей?

Своё пиршество эти монстры начинали с крови, продолжали жизнью, мясом и заканчивали трапезу костями. Чтобы не попасть под удар, надо было двигаться, не делая остановок больше, чем на пять часов.

А нам нужна была суточная передышка. Ведь, как я уже упоминала, танцевать мне предстояло в своём настоящем виде, но отправить в бой Танцующую… глупее идеи мне прийти в голову просто не могло!

Драться должен был Зеон. И хотя в моих настоящих руках было достаточно силы, чтобы удержать свои мечи и снести какому-нибудь доброхоту голову, Танцующая не должна была выходить на свет.

Не время. Не место.

Не настолько опасно, не настолько всё плохо.

Закинув голову к светлому небу, полыхающему над моей головой белоснежным покрывалом облачного миража, и почти тут же увидела темнеющую точку. Ко мне приближался мой напарник, летя над дюнами.

Рядом Рамир был уже через минут двадцать, осмотрелся по сторонам и опустился на песок у моих ног.

Я сидела на гребне соседней с оазисом дюны, зарывшись в песочное манто по пояс.

– Чем порадуешь? – сонно спросила я.

– Шесть боевых змей, три отряда лучников с горящими стрелами и два шамана. Ждут именно нас. Глава аула Волков приказал, чтобы до Царя змей не добрался вообще ни один дароносец. Но в первую очередь…

– Грэсс, – помогла я Рамиру, открывая глаза.

Мой напарник сглотнул, и я знала, что вызвало такую реакцию. Из-под глубокого капюшона и покрова шаосе видны были только глаза, но вместо тёмных гранатов, на привидение смотрели янтарные провалы.

Из всех, кто был в лагере, он был тем единственным вариантом, которому я могла довериться.

В поём плане всё было расписано по пунктам и звучало очень просто. Я вызываю бурю, подаю сигнал моему напарнику. И уже Рамир передаст знак начать движение дальше. Естественно, этого недостаточно, чтобы защитить караван. Поэтому когда зазвучит буря, я поведу её за собой. Я стану центром бури, она скроет меня, убережёт от любых взглядов.

Но между бурей – её эпицентром, как известно, самым спокойным местом, и той волной, что обрушится атакующей, жалящей змеёй, будет несколько мгновений пустоты. Именно в этом месте будет безопасный промежуток, в котором должны проскочить мои спутники. Но чтобы им точно знать время начала движения, кто-то должен был подать знак. И этим кем-то предстояло стать Рамиру.

В моих глаза отразилась пустыня, с которой я слилась, и привидение испуганно отшатнулось прочь.

Змеиное дитя. Дитя пустыни.

Мне не дали благословение змеиные боги, мой дар был следствием того яда и молока, которым меня выпаивали. Я стала, по словам деда, приёмным ребёнком змеи, чьё молоко я пила. Сам Ассан не знал, как такое возможно, но по его же словам Аррахат большой. Многое в нём может встретиться, очень многое.

А на свою вторую половину я была ребёнком пустыни.

В её руках я засыпала, ей жаловалась, и она утешала меня. Когда я шагнула свободной в её объятия, пустыня заменила мне маму, которую я потеряла очень рано.

– Теперь я понимаю, почему тебя боятся, – хрипло сказал Рамир.

Я кивнула и отвернулась, слушая окружающий песок.

Рамир помялся ещё немного рядом и, не услышав от меня ничего, спустился вниз, к оазису, а вокруг меня тут же скрутился кольцами подползший Тайпан.

«Я не слышу бродячих миражей», – заметил змей.

Прижавшись на мгновение к его прохладному телу, я кивнула, а потом позволила песку подняться и скрыть меня своей пеленой уже по шею.

«Они не придут сегодня сюда. Я попросила, чтобы они потрепали тех, кто нас ждёт».

«Это разве возможно?»

«И да, и нет», – отозвалась я сонно. Над оазисом полыхал заревом мираж горящей столицы, и мне не хотелось знать, в чьих мечтах можно было увидеть такую картину.

«Как?»

«Это возможно, если бродячих миражей будет два. Фальшивый – здесь, настоящий – там. Не думаю, что шаманов потреплет сильно, но хотя бы численность лучников уменьшиться. И этого уже будет достаточно».

«Зачем?»

«Что именно?» – не поняла я, о чём он спрашивает.

«Зачем тебе всё эта история со змеиным проводником?» – поменял неожиданно тему Тайпан.

Мне пришлось несколько минут собираться с мыслями, разгоняя сонливость и апатию, прежде чем я нашлась с ответом:

«Дед сказал, что надо, а мне возражать и в голову не пришло. Ему виднее, да и пока я работаю проводником, новые знания сыплются со всех сторон. Это достойная цена за любые тяготы и препоны на пути, типа мешающихся людей. Да и они целиком искупаются красотой Аррахата».

«Ты любишь пустыню, но терпеть не можешь людей», – подытожил Тайпан.

Я нахмурилась. Это было неправдой. Точнее не совсем правдой. Возможно лишь отчасти, совсем немного, что-то в этом было, но…

Над моей головой хмыкнул Тайпан, для которого мои мысли тайной не стали.

«У тебя такой же склад ума, как у нас».

Я промолчала, интриговать эта чешуйчатая зараза меня продолжал, но вот вместо объяснений я однозначно могла услышать только это короткое «подожди», выводящее меня из себя одним фактом своего существования. Так что, я не буду ничего спрашивать. Я подожду.

«Зеон?»

«Да».

«Ты…» – Тайпан замолчал, потом покачал мордой, так ничего и не сказав. – «Поползу вниз».

Я кивнула, закрывая лицо накидкой от капюшона, и когда змей скрылся внизу, я накрылась песком с головой, оставив небольшой кусочек свободного пространства перед лицом и грудью, чтобы было чем дышать.

Наверное, я уснула, потому что песок в какой-то момент отпрянул прочь, раздался, оставляя меня щуриться растерянно на садящуюся Меду. Рыжий отсвет её лучей скользил по песку, и по мне, раскрашивая мою светлую кожу в цвет крови.

Я не была в своём шаосе, на мне было платье. И совсем не то самое, коралловое, в котором я собиралась танцевать через пару часов…

Мои янтарные волосы были сплетены в толстую косу и лежали на плече. Ниже пояса, вместо ног, у меня был толстый змеиный хвост, и окрас этой чешуи мне был знаком. Я его уже видела – на Тайпане, я приобрела окрас аспида. Я ядовита?

Платье на мне было чисто чёрным. И на руках, там, где я привыкла видеть и ощущать наручи с драгоценными камнями вызова оружия, были наручи из чёрной мелкой чешуи. Только не магические, они просто были. Для чего? Для… красоты?

Рядом со мной никого не было видно или слышно… Я даже не могла спросить о том, что это, где это я, зачем это всё?!

А, нет. Появился. Кто-то!

Там, на соседнем гребне.

Я не поняла, как у меня получилось, но я легко поднялась на хвост, разглядывая незнакомца. Расстояние было не таким уж и далёким, и я легко могла его разглядеть. И красноватую кожу, плавно переходящую в такого же цвета чешую, а на брюшке меняющую цвет с красного на желтоватый оттенок. По туловищу перекатывались мышцы, и верхняя половина была однозначно телом воина.

Ещё у мужчины были чёрные волосы, заплетённые в девятихвостые косицы.

Лукавый взгляд широко поставленных глаз, резкие скулы, квадратный подборок – дополняли его облик. Одним словом, мужчина не был красив, но от него веяло чем-то таким, очень надёжным.

Хотелось, чтобы он обнял, хотелось, чтобы он защитил.

Меня?!

В глубине души полыхнула ярость.

Я не бесправная наложница, я больше не живой товар.

Я воин! Я в состоянии защитить себя сама от кого бы то ни было!

Я в состоянии сама защитить тех, кто мне дорог!

Мужчина засмеялся, и я села на песке с бешено колотящимся сердцем.

И первым делом я бросилась проверять собственные ноги.

Нет, мои. Настоящие. Значит, уже не сон. Можно выдохнуть, можно позволить себе снова начать дышать.

Только вот… Что же это такое было? Сон? Мираж? Откуда пришло? Чем было навеяно? И… сколько времени? Не пора ли…

Пустыня готовилась ко сну.

По серому песку протянулись длиннее чёрные тени. Зеркало озера в оазисе стало насыщенно чёрным. Покачивались язык огня под котелком. Грэсс о чем-то шептался с Ремес, Рамир и Кит ссорились над картой, вот делать мужчинам больше нечего.

Тайпан дремал рядом с оазисом, немного в стороне от него был Мамба. А где-то рядом со мной был Крайт. Охранял.

От меня? Или меня? Хотя, можно подумать, в колыбели песчаного ложа меня кто-то смог бы достать!

Расправив шаосе, я двинулась вниз. Надо было что-нибудь съесть, приготовить к танцу платье. Всё остальное уже было сделано. И свитки, и подношение пустыне.

Так что, посмотреть на спутников, поговорить с ними, может, что ещё скажут, и отправляться танцевать.

– Как наши успехи? – поинтересовалась я, опускаясь у костра. Но ответом мне стало только дружное злобное шипенье, когда это ха-змеи успели дать моим спутникам практические уроки? И чего это они так резко? Подумаешь, нашли проблему, появилась я тихо, они вовремя меня не заметили. Детские какие-то выходки с их стороны! Пугаться вздумали.

– Так успехи наши как? Рамир?

– На засаду напали бродячие миражи. Одна боевая змея выбыла из строя, ещё две стали плохо слушаться приказов. От лучников осталась треть. Один шаман тоже больше не может принимать участие в нашей торжественной встрече.

– То есть один отряд лучиков, три боевых змея в своём уме, двух можно списывать со счетов, поняв, кто перед ними – не нападут. И остаётся ещё шаман… – пересчитала я, потом кивнула.

Да. В таком ракурсе не все так плохо. Может что-то толковое и получится в итоге из авантюрного плана.

– В общем итоге всё складывается куда лучше, чем я мог предположить. Можно было бы даже не звать Танцующую.

– Не получится, – Кит, свернув карту, вогнал в песок свой кинжал. – Рамир описал мне шамана, что ждёт нас там. Я знаю его.

В голосе одного из моих спутников прозвучала ярость, холодная ярость человека, выбравшего свою жертву и теперь готовящегося просто однажды взять её жизнь, сразу же, как только эта жизнь перестанет быть нужной хозяину. А ещё я могла быть уверена, что сразу же после возвращения, как только Хан узнает о том, что аул Песчаных волков посмел встать на пути нашего движения, он двинет сюда армию. И в первых рядах будет Кит, чтобы обратить свой меч на того, кто что-то ему сделал. Кто-то…

– Ты хочешь его жизнь.

– У нас нет на это времени, – отозвался палач, только зубы скрипнули.

Да. Он очень хотел жизнь этого человека, но ещё и осознавал, что мы не имеем права задерживаться, останавливаться. Терять время.

Ха! Ещё немного, и я влюблюсь! Да и в кого?! В человека! Хотя…

Нет. Если уж у кого и есть шансы, привлечь моё чисто женское внимание, так это, скорее, у ха-змей!

– Значит, один шаман сможет нас остановить?

– Не только.

А что именно он сможет, Кит предлагает мне додумать самостоятельно? Краткость – сестра грядущих проблем!

– Что он может? – потребовала я точного ответа.

– Убить всех нас. Не оставить никого в живых, вообще никого. В силах этого шамана сравнять с землёй пару аулов и разбить хрустальный купол.

– О… – я хмыкнула. – Да. С таким связываться не хочется. Значит, будет Танцующая. И мы поступим с вами следующим образом. Сворачиваем лагерь. Седлаем ха-змей. Когда начнётся движение, я дам сигнал Рамиру. И когда буря, вызванная Танцующей, будет достаточно близко – мы тронемся с места. Вначале покатится волна с призрачной леди, потом мчимся мы. Затем с очень малым промежутком обрушится буря.

– Это не даёт ответа на то, где будешь ты,- нахмурился лорд Вессен.

Я бросила на него короткий взгляд.

– Я буду сначала с Танцующей, потом на острие атаки. Собственно, я собираюсь позаботиться о том, чтобы боевые змеи, смешав свой порядок, пропустили бурю. У подножия форта останавливаться не будем. Промчимся насквозь.

– Там врата.

– Тяжёлые? Камень?

– Нет. Дерево.

– Тогда не страшно, – отмахнулась я от слова Грэсса. – Силой бури их не просто вынесет, они останутся лежать на песке ошмётками щепок и не более того. К тому же следом вы будете двигаться на ха-змеях, это немного другой масштаб для происходящего. Вопросы? Дополнения может быть? Что-то я упустил из вида? Или из-за незнания точной обстановки, есть что-то, что нужно учесть? Нет?

Заговорить никто не решился.

И правильно, в таком ракурсе я бы за пустые разговоры просто придушила.

Авантюры были тем, от чего я предпочитала держаться подальше, а тут меня затянуло не просто в авантюру, а в самое настоящее безумие!

И чем ближе был пик Гроз, тем сильнее я нервничала.

А уж сон-видение меня вообще выбил из колеи, так что мне было очень нехорошо. Я хотела, чтобы всё это быстрее закончилось, и меня все оставили в покое… Мне надо было подумать, но вот такой возможности мне как раз никто не собирался давать.

– Хорошо, – подытожила я всё сказанное, а потом подтянула к себе котелок. – Тогда у вас сорок минут, и начинаете готовиться. Я уйду сразу же после того как поем. Рамир, пойдёшь сначала со мной, потом вернёшься. Не хотелось бы показаться занудным бурчащим стариком, но напоминаю, каждый, кто увидит Танцующую – не продолжит своё путешествие. Пустыня очень не любит, когда на одну из её дочерей заглядываются чужаки. Продолжим. Песка будет много – поэтому капюшон на голову, покров не опускать. В седле проведёте от двадцати минут до двух часов, так что приготовьтесь к ожиданию. Ясно?

Дождавшись подтверждающих кивков, я поела, протянула котелок Ремес и двинулась в свой шатёр. Надо было взять сумку.

Я уже была на гребне дюны вместе с Рамиром, когда меня догнал самый лёгкий и быстрый Крайт.

«Мы присмотрим, чтобы никто не подглядывал», – пообещал он.

Я послала змею слабую улыбку и эмоциональную волну: благодарность, нежность, радость, уверенность в том, что всё будет хорошо.

Змей метнулся вокруг меня, словно песчаный котёнок у пальцев, его почёсывающих, и растаял в набегающих сумерках.

А я двинулась вниз, уже больше не скрываясь в тенях.

Когда же я спустилась меж двух дюн и повернулась, Рамир был смертельно бледен.

– Уже всё понял.

– Да. Ты… не мужчина.

– Браво, – снисходительно кивнула я, опуская на песок шаосе.

Платье мягко качалось вокруг меня, подчиняясь дуновениям ветра. Личное привидение скользило взглядом по моему телу, волосам, глазам, впитывая в себя их янтарь, подмечая всё: в том числе и отсутствие ритуальных татуировок или каких-либо знаков рода, аула. Моя кожа была чиста…

– Лучше бы я остался в каньоне, – пробормотал он глухо. – Отверженная женщина на новый лад и любимица пустыни на лад старый.

– О чем ты говоришь?

– Разве дед не рассказывал тебе?

Я покачала головой.

Рамир хмыкнул:

– Только при нынешнем Императоре стали называть таких, как ты, отверженными богами, раньше их не просто ценили, они были сокровищами для аулов. Тот аул, в котором жил любимчик или любимица пустыни, никогда не испытывал недостатка в еде, воде или удаче. Пустыня стелила таким людям под ноги лучшие тропки, приводила к ним стада песчаных баранов, пробивала водные родники только для них.

– Значит, всё изменилось при нынешнем императоре… Но почему шаманы об этом не говорили?!

– Нуо IV правит уже сто семь циклов – триста двадцать один год. Немудрено, что прошлое забыли даже шаманы. Пять поколений их сменилось уже. Ведь они не живут больше чем тридцать циклов… Правда похоронена в песках. Её помнят только такие как я. Мёртвые, не прошедшие сквозь небесные врата.

Я молча смотрела на Рамира, а вот мозг отказывался понимать сказанное.

Как это?! Правда похоронена в песках?! Как это – только при этом императоре мы стали отверженными?! Как это?! Как! КАК!

Из души поднялся крик, но я его подавила усилием воли. Нет. Не сейчас.

У меня есть дело. Более того, я на работе. Все частные вопросы можно было, да и нужно тоже, отложить на совсем другое время.

Но идея о том времени, когда такие как я были не отверженными, а любимцами пустыни, мне понравилась! Но об этом я все же подумаю чуть позже. Не сейчас… Нет.

Вытащив из сумки песчаный барабан, я ударила в него ладонью, ещё раз, ещё, задавая ритм. И песок подхватил.

Вокруг моих лодыжек завертелся первыми неуверенными буранчиками песок.

Я призывала бурю.

Я звала её к себе, манила, очаровывала, я гладила воздух, я танцевала для пустыни.

И она отзывалась. Воздух задрожал, разбиваясь вокруг меня осколками песчаных горстей. Ураган пришёл на смену маленьким буранам и ветреным ударам.

Небо потемнело, укрылось завесой падающего песка. Волны дюн то поднимались вверх, то опадали. От круговерти серо-чёрного песка ничего не было видно. Все вокруг множилось и дробилось, как отражение в разбитом зеркале озёрной глади.

Руки давно уже дрожали от напряжения.

Ноги болели, но остановиться было нельзя.

Вокруг приготовившихся к движению ха-змей уже бесновалось песчаное море, вышедшее из-под возможности чьего-то контроля.

Мы танцевали с пустыней в едином ритме, я сейчас была биением сердца бури, и если бы песок не закрывал трёх змей от самых страшных ударов, продолжать движение уже было бы некому.

Сколько прошло времени, я не знала. В танце ощущение его терялось. Пальцы окрасились красным. Ноги покрылись царапинами. И хоть я набрала нужную мощь, я никак не могла двинуться с места, я ждала.

А потом Она пришла.

Все застыло. Буря, дюны, стихли песчаные волны, и штормовой ветер лёг ей под ноги покорным ласковым зверем. Сама Пустыня обнимала меня за плечи, укрывая ласковым песчаным крылом.

Давно я не танцевала вот так, до крови, до полной отдачи, вызывая в мир силы, куда более опасные, чем всё остальное вместе взятое. Уже очень давно я её не видела. Обычно только слышала её голос.

А сейчас она рядом, и в её словах слышится смех и нежность, и тревога, и тепло.

– Как ты выросла, девочка моя. Ты прошла долгий путь, но у него было своё начало. Танцуй, малышка, лети. Впереди тебя ждёт не будущее, впереди тебя ждёт прошлое, давно ждёт, уже успело тебя заждаться. Так протяни руки и забери его!

Ветер вокруг сошёл с ума, завыл, зарычал, заметался. Под моими ногами легла лестница, за моей спиной раскрылись изломанные песчаные крылья.

Вскинув руку, я ударила в барабан последний раз, подавая знак Рамиру и остальным, напрягла руки в последнем усилии и послала всю бурю вперёд, спустив её с цепи.

И… мне было искренне жаль тех, кого отрядили нас убивать.

Засада ждала верховых ящеров, на худой конец одного-двух ха-змей. Но в крутящемся песчаном нечто не было ни первых, ни вторых. Была завеса песка, и всё.

Я танцевала в центре урагана, ведя его за собой. И когда в проем врат в форт была впущена буря, я уже в облике Зеона была на спине Тайпана. С подарком Пустыни я смогла взлететь на врата за мгновение до удара и уже оттуда, окутанная песком, спустилась к нему на спину.

Мы не задерживались, промчались по улицам форта стремительной вспышкой, и потом просто удалялись все дальше и дальше, прочь от форта, где песок собирал свою кровавую дань.

Держаться в седле сама, вычерпанная до дна я больше не могла, и пока Тайпан мчался вперёд, я уснула меж его наспинных гребней. Упасть отсюда? Ха! Змеиный проводник я или кто?

И не в таких условиях спать приходилось. К тому же надо было набраться сил. Обязательно. Чтобы можно было удержать меч в руках. Чтобы можно было пройти последний отрезок пути, потому что путешествие подходило к концу.

Утекали последние часы, которые я могла провести в этой компании, но я не жалела. Сейчас я ни о чём вообще не могла жалеть и не хотела. Я спала.


…Когда рассвет обагрил пик Гроз, движение закончилось.

Серые лучи встающей Меды не могли пробиться сквозь нагромождения ветвей высоких деревьев. Я привыкла к пустынным пальмам, а здесь были толстые изломанные стволы, покрытые чем-то серым и зелёным. Вместо широких листьев, было очень много мелких, и ветви, ветви! Хорошо хоть кустарники были в принципе узнаваемы.

Здесь царил полумрак, а ещё тишина, от которой по спине бежали ледяные мурашки. Но более явственным был запах.

Не просто пахло. Воняло. Всё и отовсюду. Десятки, сотни, тысячи разных запахов обрушились на мой нос и голову! Заломило в висках, в горле зачесалось и запершило. Ну и мерзость! Как здесь можно жить?!

– Дальше мы идём пешком, – Грэсс, спешившись первым, помог спуститься Ремес, пока Кит, Рамир и немного пришедшая в себя я сама рассёдлывали ха-змей. – Дальше я знаю дорогу сам, поэтому могу вас провести.

На мой удивлённый взгляд лорд Вессен пояснил:

– Я уже десятый раз здесь с поручением. Правда, вначале сюда ездил прошлый советник императора, я же был советником в своём другом ауле.

Понятливо кивнув, я взглянула на трёх ха-змеев, замерших рядом со мной.

«Мы ещё увидимся?»

«Раньше, чем ты думаешь», – пообещал за всех Мамба, наклоняясь ко мне. Длинный язык скользнул по моей щеке. – «Не скучай и ничего не бойся. Здесь есть те, кто не дадут тебя в обиду. А пока, до скорой встречи, змеиное дитя».

Ответа от меня чешуйчатые братья не ждали.

Не потревожив ни одной ветви, все три змея тихо растаяли в низине пика.

В груди больно дёрнуло, когда я взглянула на ало-жёлто-чёрную чешую в последний раз, и круто повернулась.

– Итак, – взглянула я на нашу компанию. – Грэсс, ты впереди как проводник. Кит, ты достаточно силён, чтобы защитить лорда от чего бы то ни было. Прикрываешь его. Лорд Орим, вы сразу же за ними. Ремес, держись за спиной лорда. Рамир, ты закрываешь со спины девушку, я иду замыкающим. Да будут милосердны ко всем нам боги.

Моё пожелание эхом подхватили остальные, и мы начали своё восхождение.

Здесь не было песка, на чью информацию я привыкла опираться. Природа вокруг была причудлива. И чем дальше мы удалялись от низины, тем чаще вокруг стали появляться кустарники и чёрные деревья с острыми иголками вместо листьев. И это было всё не последствием пожара, а живые деревья!

От запаха кружилась голова, и с каждым новым шагом тошнило всё сильнее и сильнее. Организм объявил войну? Да мне так плохо не было, даже когда я впервые попробовала то, что продавали под видом воды за полновесные золотые в городах!

Мы были в дороге больше часа, когда с неба полила вода.

Вначале редкими каплями, потом неостановимым потоком, быстрее – сильнее!

Видимость упала, и вместо привычной жары пустыни нас окутывал промозглый холод. Захотелось повернуться назад и окунуться в тепло моей родной стихии.

И? Что это вообще такое?

Грэсс коротко пояснил, что это называется «дождь» и посоветовал держаться ближе друг к другу.

Хоть это место единственная дорога к храму Царя змей и раз в пару дней патрулируется, на неё могут вылезти местные обитатели, с которыми даже ха-змеи не любят связываться.

Останавливаться мы не стали. Дождь здесь шёл постоянно, и редкие просветы, во время которого мы поднялись на эту дорогу, были именно что очень редкими.

Я прислушивалась к окружающему миру, и мало-помалу проникалась его непохожестью на мою родную пустыню. Здесь было очень мало зелени, не больше чем в пустыне. Но там, где я привыкла видеть золото и полотно из тёплых жёлто-алых оттенков, перетекающих из одного в другой, здесь были приглушенные тона. Серые, жемчужные, белые, с всплесками чёрного и совершенно неожиданно – с яркими аляповатыми пятнами. Синие, алые, оранжевые, бирюзовые, пурпурные, фиолетовые цветы были увиты тонкими серебристыми усиками. Они покачивались в переплетениях серых игольчатых ветвей. Цветы были ядовитыми, но влюблённо на них смотреть мне это не мешало.

И даже запах в такие моменты не казался таким отвратительным.

Дорога была хорошо видна. Полная противоположность моей любимой пустыне, когда буря затирает все дорожки и тропки спустя считанные минуты после того, как пройдёшь. Здесь чётко была видна колея, по которой мчался серо-бурый поток, и вдоль неё мы поднимались наверх.

Идти было очень тяжело, ноги скользили. И комфортно себя чувствовал только Рамир, парящий над этой хлябью в воздухе. По возможности надо было соблюдать тишину. Общались знаками, хотя и общаться не очень хотелось.

Автоматически переставляя ноги и то и дело спотыкаясь, я думала о том, что ждёт меня в конце этого пути. Старики баяли, что здесь, под нависшими низко скалистыми складками есть целый город, вырубленный в скале.

Неизвестно, кто и когда его выстроил, да и кто согласился бы жить в этом дождливом царстве, вечно укутанном серой пеленой? Я бы лично не смогла, мне были милее просторы Аррахата, с фонами вспенившихся песчаных волн. А тут тоже кто-то жил, и кому-то это место казалось лучше всех на свете.

Пару раз боковым зрением за нитями небесной воды я видела всплеск чешуи. Нас кто-то сопровождал. Или кто-то готовился напасть. Серо-зелёная чешуя мне знакома не была, но пугаться я пока не собиралась. Рановато как-то.

Если нападёт – примем адекватные меры. Не нападёт, а просто сопровождает, мы безопасно дойдём до каменного града. К тому же Мамба говорил, что здесь кто-то может меня защитить. Что самое странное не «нас», а только «меня». Почему?

И всё же, что там впереди? Град? Скалы? Деревня? Кто там нас встретит? Каков Царь змей?

Я хотела узнать так много! Но боялась в этом признаться даже сама себе.

А потом мне пришлось свой страх положить в кошель, кошель спрятать в самую дальнюю сумку и забыть про неё, потому что мы подошли к граду…

Если честно, я не ждала ничего.

Сложно ожидать что-то привычное там, где дело касается не просто чужой территории или чужого уклада, а вообще чуждых условий. Я не ждала ничего, и возможно именно поэтому увиденное стало для меня настоящим потрясением.

Никакого града не было. Скалы были, чёрные, серые, с прожилками белого и медного, они возвышались над нами и макушками соседних деревьев, высоко-высоко, словно стремясь достать до серой пелены, разорвать её!

В разных местах на скале были разноуровневые козырьки-переходы, не было домов, не было живых, арок, столбов – одним словом, никаких украшений или статуй.

Зато были каменные валуны с выточенными на них искусными очень крупными чешуйками. Огромные, чудовищные глыбы подавляли, вызывая желание попятиться.

И я просто присматривалась к ним, заглядывалась, не понимая, что же это такое, а потом осознала чудовищную истину.

Это был не камень.

Это был змей.

Вокруг одной из малых скальных гряд обвилось тело нереально огромного каменного змея.

Всё. Все мысли, все идеи, всё, что было в моей душе – выжгло.

Я больше не хотела встречаться с Царём змей, потому что нечего было спрашивать, кому именно принадлежат эти кольца. Наверное, это было похоже на башню, которую неверной рукой дети строят из охотничьих колец. Но это была самая страшная башня, которую я когда-либо видела в своей жизни.

И нам предстояло подняться туда! Наверх. Туда, где мы могли увидеть голову этого змея. Надо ли говорить, что эта идея мне уже разонравилась? Надо ли говорить, что я бы предпочла оказаться сейчас подальше отсюда? В моей пустыне, укутанная мантией Аррахата.

Волосы на затылке зашевелились, показалось, что рядом со мной кто-то прошёл. Показалось, что кто-то коснулся ободряюще поцелуем моего виска:

«Смелей. Ты идёшь к своему прошлому, моё дитя».

Тихий голос Пустыни прозвучал так отчётливо, что я дёрнулась, круто поворачиваясь. Но всё что увидела – был всё тот же всплеск зелёно-серебряной чешуи. И совершенно очевидно было ещё и то, что видела я кого угодно, но не змея. У змей не бывает таких маленьких размеров, и совершенно очевидно, что двумя мечами они не вооружаются!

А такое вообще возможно?

Лорд Вессен остановился около нижнего каменного кольца, положил на него ладонь и тут же сверху пали верёвочные лестницы. Одна, вторая… седьмая?

Странно, нас было только шестеро, да и Рамир не особо нуждался в таких вот приспособлениях для подъёма и спуска.

– У них считается плохой приметой число «шесть», – пояснил негромко Грэсс. – И количество гостей, равное шести считается здесь дурным предзнаменованием. Змеи говорят, что если пришло шесть гостей, то по их следам катится война. Поэтому опустили семь лестниц, чтобы отвести войну в сторону.

Ну, со своим вином в чужой бар не ходят, и мы не будем. Мало ли, какие у кого странности.

Поправив шаосе, я выбрала лестницу и начала подниматься наверх, немного удивляясь, зачем вообще нужны такие сложности. Обычную лестницу использовать нельзя? Она тоже плохая примета?

Но особенно «приятно» стало, когда я поняла, что лестница ещё и сама ползёт наверх, стремительно удаляясь от земли. Значит, отсутствие лестниц не случайно? Местные твари умеют ещё и по ним залезать что ли?!

Какие же они? И кстати! Отсюда я смогу увидеть того, кто нас сопровождал всю дорогу!

И как только я была на козырьке, совершенно невежливо, я повернулась спиной к тому месту, куда мы, наконец, добрались, разглядывая подножие скалы. Но, увы, мне не повезло, и хозяина той чешуи я так и не увидела.

Дань вежливости отдать всё же стоило, поэтому я повернулась к хозяевам дома, ожидая увидеть что угодно.

Но…

Не это.

Хозяева горы людьми не были. Но не были они и змеями.

На меня и только на меня взирали две женщины, и они были точно такими, какой я видела себя в том сне-видении в песчаной колыбели.

Выше пояса – женское тело, ниже пояса – змеиный хвост. В руках у встречающих нас… стражей, я никак не могла разгадать, к какому классу они принадлежат, были жуткие трезубцы. И при этом двое вызвали в моей душе какое-то странное недовольство. Нет, даже не они. Скорее взгляды этих двоих мне активно не понравились. И уж тем более мне не пришло идеи склонить перед ними голову, приветствуя. Они были всего лишь стражниками.

А почести, какие бы то ни было, я согласна была оказывать только хозяину пика Гроз, но не им. И, не дождавшись от меня чего-то, стражницы отвернулись и поманили нас всех за собой.

И чем дальше мы углублялись в огромную пещеру, тем лучше я слышала вибрацию вокруг от чужого дыхания, а потом впереди показался зал, тающий в темноте.

Я не могла назвать зал ни красивым, ни чудовищным. Он был огромным, от одной стены до другой могла бы разместиться любая ха-змея, которую я когда-либо встречала на своём пути, а ещё здесь были очень высокие своды.

Было темно, душно, но не было вони, сопровождавшей нас по пути сюда.

Не было ни светильников, ни факелов, да и страшно подумать, сколько нужно было бы их, чтобы осветить этот зал.

Зато было нечто, что я никогда ранее не видела и чему не могла дать названия. На волнах воздушных потоков качались очень необычные крупные создания – полупрозрачные, с длинными щупальцами, свисающими до полуметра вниз. И самое главное – это всё светилось.

В их неярком свете мне и довелось разглядеть, что вокруг совсем не стены, а всё то же чешуйчатое тело.

А когда во тьме загорелись ярко-жёлтые глаза, я осознала, что страх, который я ощущала рядом с ха-змеями, ничто по сравнению со страхом, обрушившимся на меня сейчас.

Я слышала, как закричала Ремес, как Рамир поволок её прочь из зала, бьющуюся в отчаянном вое-рыдании.

А потом жёлтые глаза хозяина этого зала закрылись, и я поняла, что снова могу дышать, снова могу ощущать себя живой, а ниже пояса у меня ноги, и там не змеиная труха, а вот удивление даже, кости! И я могу на этих ногах стоять.

Теперь всё? Мы можем отсюда уйти? Или это ещё не конец? И мы должны сделать что-то ещё?

– Я, лорд Вессен, – шагнул вперёд Грэсс, подавая нам пример. В его руке развернулась верительная грамота и засияла в неярком свете живых «светлячков», подтверждая свою подлинность. – Как облечённый высочайшим доверием своего повелителя, императора Нуо IV, я прибыл сюда, чтобы засвидетельствовать почтение Царю змей.

Один из живых светильников подплыл по воздух ближе, бросил блик на руку лорда Вессена, и я ощутила, как желудок сжимается, а в горле скапливается горечь. Амулет власти в руках Грэсса буквально сочился чернотой, жирной, мерзкой. На него было неприятно смотреть, не говоря уже о том, чтобы держать в руках.

По залу прокатился глубокий вдох, и чужой ментальный голос ворвался в наши мысли, сминая все, как хрусткий папирус из тростника.

«Император Нуо IV низложен моим решением. Ты вернёшься и скажешь ему об этом. Церемония передачи императорского трона должна состояться в течение ближайшего цикла недель. Двадцать один день с твоего возвращения в императорский дворец будет у бывшего императора Нуо IV на то, чтобы передать власть своему наследнику. Если ты докажешь своё право быть доверенным лицом, то я передам тебе новый амулет власти, но пойдёт он только к самому достойному человеку из всех, кто будет в числе наследников. Если ты не пройдёшь полосу препятствий, то никакого амулета ты не получишь. Стражи проводят тебя».

В полном молчании Грэсс склонился, словно сломался пополам, и вышел. Больше в этот день я его не увидела.

Вторым шагнул к Царю змей лорд Песчаных варанов. У него не было верительных грамот, но он пришёл сам, и хозяину пика Гроз это понравилось.

«Это редкость, когда соискатели не присылают кого-то, а приходят сами. Уважил старика, юный человек, юный лорд. Дай-ка взгляну на тебя. У тебя чистое сердце, но ты лишён желания сделать всех счастливыми. Ты хочешь мира, но готов к войне. Ты хочешь защитить только тот участок земли, который твой. Защитить только людей, поклявшихся тебе в верности. И готов отстаивать свои убеждения и сталью, и огнём. Разумно. Да. Ты достоин того, чтобы владеть моим амулетом власти. Если сможешь пройти полосу препятствий – то так тому и быть. Стражи проводят тебя».

Второй амулет, переливающийся серебряной дымкой, лёг у алтаря, и следом Орим шагнул прочь за появившимися двумя стражницами.

Последними к Царю шагнули мы. На алтарь легли грамоты, дары и амулет лорда Хана – буквально во все стороны испускающий волны стального цвета.

Спасите боги, какой страшный человек этот лорд!

Царь взглянул на Кита, и волна одобрительного выдоха буквально окутала нас.

«Я знаю, что за человек тебя отправил. И я знаю, что помешало ему прийти самому. Я принимаю присланное и дарую тебе право пройти полосу препятствий. Испытание начнётся немедля, а пока тебя проводят туда, где ты сможешь приготовиться к нему».

Новая пара молчаливых стражниц увела Кита…

Тут что все бабы поголовно?!

Как Царь не поехал крышей в таком гареме?

Жёлтые глаза, снова открывшиеся, уставились на меня. Но страха не было. На смену ему пришлось ехидство и любопытство. И более того, я могла поклясться, что помимо интереса в жёлтых глазах было что-то ещё, что-то страшное, опасное для меня. А потом змей спросил:

«Ты хочешь амулет оставить себе?»

Вытянув за цепочку полыхающий янтарём круг власти, я кивнула.

У меня были всего три недели, чтобы добраться до горла императора. И хотя я не помнила, с кем я заключила договор о его смерти, я знала совершенно точно, что жить Нуо IV не должен. Знала я и о том, как проникну в столицу Аррахата, осталось только выбрать достойного аристократа, которому предстояло купить совершенно удивительную наложницу.

Амулет власти был тем козырем, без которого я не хотела обходиться во дворце, переполненном интригами и алчными до власти глупцами.

– Я хотела принести дары, достойные Царя, но … что можно подарить тому, у кого и без того всё есть? Один встреченный на пути Дядька сказал мне, что будет достаточно того, что я просто приду. Но я так и не поняла, что он имел в виду. И не знаю, действительно ли это, – вытащила я оплётку с камнем из круга тумана из-под шаосе, – может стать даром достойным внимания.

Царь змей молчал так долго, что я успела забеспокоиться, не уснул ли он, потом он хмыкнул.

«Как ты на неё похожа», – выдохнул он почти… благоговейно.

– На неё? – изумилась я.

«Ты. На свою мать. Она тоже делала царские подарки, даже не догадываясь, какие именно ценности дарит с насмешливой улыбкой. Мои стражницы проводят тебя к месту начала полосы препятствий. Там мы узнаем, достойна ли ты владеть амулетом. Позволит ли тебе править физическое здоровье, как устойчива твоя психика, насколько ты сильна, насколько остёр твой ум и твоя смекалка. А после того, как ты вернёшься, мы поговорим. Если тебя будет защищать амулет власти, тебе будет гораздо легче».

– Вы расскажете мне… про мою маму? – тихо спросила я. Тело скручивало мелкой дрожью, но я хотела это знать.

Царь снова открыл глаза. В расплавленной змеиной желтизне на этот раз совершенно чётко я распознала боль. Неужели, у него болела душа?

«Я сделаю гораздо больше. Я расскажу тебе про тебя. Но только в том случае, если ты докажешь своё право на амулет власти».

Больше спрашивать я ничего не стала, отпало все желание.

Прощаться? Я не собиралась. Я вернусь сюда очень быстро.

Круто повернувшись, я зашагала вслед за двумя очередными стражницами.

По коридору – вначале широкому, потом всё уже и уже. Сначала там мог проползти даже ха-змей, а потом с трудом бы пройти человек крупной комплекции. Воздух свежел, становился легче и теплее.

А около двойных дверей, на которых были засовы, в виде гигантского змея, обе стражницы круто повернулись и преградили мне дорогу своими трезубцами.

– Никто не сссмеет входить на территорию полоссс иссспытаний в чужом облике. Прими сссвой нассстоящий, или мы убьём тебя!

А можно я их убью? Они бы ещё громче кричали, чтобы мои соседи в расположенных рядом палатах узнали обо всём, что я так старалась скрыть.

– У вас не получится, – сообщила я, снимая шаосе.

И пока стражницы на меня шипели, пристроила свой плащ на подходящем выступе в стене. Зевнула и сняла с правого уха серёжку-накладку, на которую всегда зачаровывала свиток превращения.

Мускулистое тело пропало, возвращая меня настоящую. По спине расплескался янтарный поток волос. Потянув за бинты на груди, я прогнулась и блаженно застонала. Какое облегчение! Всё-таки в женском облике есть свои плюсы.

А вот шипение как отрезало, чего это они так неожиданно?

Повернувшись, я обнаружила, что обе стражницы пялятся на меня, как на… да даже не знаю, с чем сравнить!

Ужас, ужас, ужас, и всё это одновременно с неверием, восхищением, недоверием и по новому кругу – ужас, ужас, ужас.

Ну, ладно, пускай пока помолчат. Я переоденусь.

И уже когда была заплетена коса и убрана под сетку, я уточнила:

– Я вроде как в настоящем облике. Двери открывать собираетесь?

Они не сказали ни слова. Полузмеи, полулюди просто открыли огромные врата, впуская меня туда, откуда я могла начать свой путь к своему же прошлому. Теперь я не собиралась отступать. Мне нужен был этот амулет власти. Мне нужны были знания.

Но вокруг пока была совсем не полоса препятствий, а богатые палаты. Еда, купальни и даже спальня. Поспать, поесть, искупаться – здесь можно было сделать всё, что угодно, но мне ничего не нужно было. Поэтому, не сбавляя шага, я сразу двинулась к двери с другой стороны комнаты.

Открыла и захохотала. А здесь с «проходчиками» никто не церемонился. Маленький скалистый козырёк вёл к жуткому провалу. И только внизу виднелось тёмно-зелёное озеро воды.

Предполагается, что мне туда, да?

Ну, в песчаные омуты я уже падала, посмотрим, что будет, если прыгнуть в омут водяной!

Оттолкнувшись, от провала, я послала тело в падение.

Ветер засвистел в ушах, обнял меня, а потом появилось ощущение отстранённого продавливания, словно я пыталась пролезть в ушко гигантской иголки, сама будучи ниткой не самого подходящего размера.

А когда у меня это получилось, я вошла в воду солдатиком без единого всплеска.

Когда же зелёная гладь выпустила меня на поверхность, вынырнула я совсем в другом месте.

Вокруг не было ни серых гряд, ни изломанных деревьев. Ни моей родной пустыни. Был лишь каменный круг колодца, в котором я бултыхалась, и полоса препятствий, затянутая молочной кисеёй.

Всё что я видела – был туман, туман и четыре арки, каждая из которых светилась своим светом. Я так понимаю, что мне туда, где полыхает янтарный цвет?

Подтянувшись на руках, я выбралась из колодца, озадаченно оценила то, что сама была сухой, словно и не купалась в воде, пожала плечами и помчалась по дороге.

Путь был ненастоящий, я летела на этой полосе, будто во сне. Отмахнулась по дороге от двух каких-то нескладных тварей, поиграла с крокодилом, побегала по лестницам в какой-то чудной башне без окон и в итоге выбежала на широкую площадь в совершенно пустом городе, где дремали четыре ха-змея. И знакомы мне были все четыре.

Тайпан. Мамба. Крайт. И… моя мёртвая Коралл. Янтарное зарево полыхало над Тайпаном, а я целых пять минут боролась с желанием разбудить свою коралловую красавицу. Но разум был у Тайпана. а мне жизненно была необходима информация, и побольше, побольше!

Впрочем, вначале мне пришлось будить Тайпана. Не самая лёгкая задача, что мне выпадала, но я справилась и с ней.

Раздвоенный язык лизнул мою шею, а потом этот, этот чешуйчатый канат, как ни в чем не бывало, заявил:

«Я же говорил, что мы с тобой встретимся гораздо быстрее, чем ты можешь себе даже представить, Зеон. Или когда ты в своём настоящем облике, тебя надо называть по-другому?»

Туше.

Только что меня сделала змея, уделала одним вопросом так, что я потеряла не только дар речи – у меня ноги отказали!

Значит, эта троица с самого начала отлично знала, куда именно мы идём, зачем именно, и где мы снова встретимся. И что самое серьёзное, они отлично знали, что я девушка!

Вот почему они так себя вели, оберегали меня, защищали от спутников, даже когда я об этом не просила! Они не просто считали меня подобной себе, они считали меня более слабой!

Что я могла сделать в подобных обстоятельствах?

Естественно, как самая настоящая девушка, я сделала самое простое и глупое – я обиделась!


***


Меда опустилась за линию горизонта.

На пике Гроз воцарилась ночь.

Тихий ветер разгонял пушистые облака, опускающиеся ниже, к вершинам местных деревьев.

Полоса препятствий была позади. Безусловно, она была сделана в расчёте на то, что её проходит проводник верхом на змее. Но злость дурной советчик. И не то чтобы воспользоваться помощью Тайпана, я с ним даже заговаривать не захотела.

Эта чешуйчатая гадость… они ведь все трое надо мной насмехались все это время! С самого начала!

И простить их смешки, понимая, почему они смеялись, я просто не могла.

Наверное, по хладнокровному размышлению потом я и согласилась бы поговорить, выслушать то, о чём мне не говорили, отбиваясь коротким «подожди», но я была слишком обижена, расстроена и поэтому совершила очевидную глупость.

Я шагнула на янтарную полосу одна, и она закрылась за мной.

Впрочем, сложностей не возникло.

Хорошая драка позволила мне взять себя в руки и немного снизить накал собственной ярости, а хорошая пробежка под огромными деревьями с пика Гроз окончательно примирили меня со мной.

Только я упорно не понимала, зачем нужна вот эта полоса?

Ну, монстры, ну, ночь в незнакомом лесу, что тут страшного?

В круг тумана я вбежала, не сбавляя шага, уронила слово-ключ и приветливо улыбнулась появившемуся рядом со мной Дядьке.

– Здравствуйте.

– И тебе здравствуй, Зеон. Всё-таки решила сохранить свой амулет власти?

– Решила, – согласилась я, – у меня тут немного… договор опасный заключился, а возможности, которые даёт амулет власти, лишними не будут.

Хозяин круга тумана насмешливо хохотнул, разглядывая меня с удовольствием.

– Какая красавица! Но ты ещё всего не знаешь, ещё есть то, о чём ты даже не догадываешься.

– А вы знаете?

– Знаю. Но не буду тебе рассказывать. Есть те, кто знают больше и больше могут сказать. Не могу тебя задерживать, девочка, беги дальше. А вот когда будешь на Аррахате свои дела заканчивать, заглядывай в гости. Ладонь в песок опусти, меня позови, и я тебя заберу из любого места.

– Обязательно загляну Дядька, только ты мне скажи, что тебе принести? Нехорошо в гости приходить без гостинцев.

– Песчаного вина захвати, племяшка, – расхохотался старик, исчезая, – этим и уважишь…

– Обязательно, – пообещала я и с чистой душой помчалась дальше.

Когда впереди показалась башня из колец Царя змей, в моей голове так до конца и не прояснилось, я так и не смогла понять, на кой бархан надо было всё вот это.

Стражницы смотрели на меня не то ошалело, не то испуганно, но мне было не до них. Лениво покачавшись на краю козырька, решая, куда идти, я пошла к Царю змей.

И меня… ага, там совсем никто не ждал.

Тайпан злобно шипел, что-то Царю доказывая, а тот то ли не слушал, то ли не считал важным проблемы… сына?

Вот ещё на одну загадку меньше. Теперь я знаю, кто такой этот огромный ха-змей, и более того, я теперь понимаю, почему он так отличался от тех змей, что были со мной рядом! Он был более человечным, разумным и опасным. Другим быть сыну Царю змей явно не положено!

Хозяин пика Гроз, открыл глаза, оборвав Тайпана повелительным шипением, а потом вообще погнал того прочь. И, то и дело, оглядываясь на меня, мой знакомый скрылся в огромном провале в полу.

«Ты ничего не видела», – констатировал Царь в моей голове.

«А что я должна была увидеть?» – поинтересовалась я, усаживаясь прямо на пол и начиная разминать немного мышцы ног.

«Искушения», – очень серьёзно ответил змей. – «Разные испытания существуют там, а ты промчалась мимо. Значит, тебя не интересует власть. Тебе не интересно золото и заброшенные знания, тебе и в голову не придёт предать того, кто доверился тебе. Истинная дочь своей матери».

«Значит, вы знали мою маму, на самом деле? Какой она была? Вы можете мне рассказать… что-нибудь? Хоть немного?»

«Да. Я расскажу. Тебе не надо было об этом просить. Она пришла ко мне незадолго до твоего дня рождения, за годину, может – две. На её шее качался тот же амулет власти, что будет принадлежать теперь тебе. Она была истинной королевой песков. Именно она долгих семь циклов возглавляла Летучих Голландцев. При ней они стали непобедимы. И именно она задолжала лорду Хану одно желание».

Я прищурилась, вспоминая тоннели Голландцев и настойчивые попытки убить Али. Слова, воспоминания. Требование убить, вернуть обратно только труп.

«Он нанял их, чтобы убить Али?»

«Нет. Не так. Ведь перед этим он нанял тебя».

Я непонимающе тряхнула волосами. О чем это таком говорит сейчас этот змей? И… Что это он так плывёт в моих глазах? Да и… двух Царей точно быть не может. Как на меня не похоже. От усталости может?

Потерев пальцами глаза, я добилась лишь того, что мир вокруг начал расплываться целиком. Мало этого – в ушах повис мерзкий звон, а когда я подняла пальцы, чтобы понять, что это такое влажное вдруг появилось у меня на лице под носом, на кончиках пальцев осталась кровь.

А потом всё закончилось.

На мою грудь опустился амулет власти, полыхнул янтарём. Сила погладила по волосам и пропала. Вместо неё появилось знание. Этот амулет означал не просто право приказывать кому-то, амулет значил, что я была признана равной Царём змей. Неожиданно. Но… всё же не до этого.

Али. Лорд Хан и Голландцы.

Мысли прояснились, и я смогла составить логическую цепочку.

«Лорд посчитал, что я сильнее Голландцев? И что даже если он призовёт их для убийства брата, я смогу Али защитить?»

«Он знал это совершенно точно», – от дыхания каменного змея живые светильники прянули в разные стороны, перестав слепить мои глаза.

«Спасибо. Но откуда он мог это знать?»

«Предсказание. Я дал ему предсказание, когда он пришёл ко мне в неположенный срок с вопросом, как спасти его младшего брата».

«Младшего?» – переспросила я, недоумевая, зачем такое уточнение.

«Есть ещё и старший. Удивительная штука власть, порой она толкает людей против самых близких», – намекнул мне Царь.

А большего мне было и не нужно. Я прочитала все камни, что мне оставил дед Ассан, и мало-мальски могла сложить в голове картину происходящего до ясности.

«Убить Али хотел совсем не лорд Хан, а их старший брат. А чтобы контролировать всё это, лорд Хан притворяется помощником? Нет. Этого мало. Скорее даже полностью взял все попытки убийства на себя».

«Умница», – мигнули жёлтые глаза, Царь смотрел на меня одобрительно, и в груди почему-то потеплело.

Но были более важные дела и вопросы:

«Кому служит самый старший сын в их семье?»

«Императору».

«А чем императору помешал Али?»

«Ты сразу же поняла самый главный вопрос, умница. Это очень хорошо, мне придётся меньше объяснять».

«Ну, если бы дело было только в старшем брате», – сочла я необходимым пояснить свои рассуждения, – «то, думаю, с ним Хан справился бы без труда».

«Окольными путями, конечно, но вывод ты сделала правильный. Смерть Али выгодна как раз Императору. Ты знаешь, как на Аррахате передаётся власть?»

Я задумалась. Императору было очень много лет. И детей, насколько мне известно, у него не было. И дед на этот счёт ничего не говорил.

«Нет, не слышала».

«Не удивительно. Это одна из тайн Аррахата. Кровь не передаётся по наследству, а если быть точнее – то трон императора не передаётся наследникам. Каждые пятнадцать циклов выбираются лорды и их наследники. Трое. Они возможные сменщики императора, они его наследники».

«Ты сказал, чтобы в течение двадцати одного дня император передал свой трон. А если наследников не будет? Ну, умрут, там, случайно. Или не очень».

«В этом шанс императора. В таком случае, он останется регентом, а трон займёт его ребёнок, если Император ещё способен иметь детей. В противоположном случае, трон займёт ребёнок его первого Советника. Но ведь ребёнок должен не просто родиться, он должен вырасти».

Больше говорить мне ничего не надо было. Головоломка сложилась окончательно.

Силы моего чудесного ребёнка. То, как легко он принял Ена – песчаного муравьёнка, то, как быстро он понял, что может у него научиться многому и многому научить его.

«Али. Он наследник?»

«Да. И если в любое другое время ещё нужно было бы выбирать из трёх, в этот раз выбирать не из кого. Два других наследника уже давно убиты».

Боги пустыни, змеиные боги, спасите моего чудесного несостоявшегося младшего родича.

«Он же его убьёт!»

«Если ты ничего не сделаешь – то да. Он его убьёт. Если нет – ты спасёшь этого ребёнка. Он действительно мог быть бы твоим братом, младшим родичем».

«Почему я?»

«Потому что ты – это ты. Ты змеиное дитя, «предсказанная для него». И не только для него, впрочем».

«Как я смогу пройти в столицу?»

«Никак. Единственная возможность для тебя помочь ему – это оказаться рядом до того, как он отправится в путь».

Я криво усмехнулась. Ну, тут уж я могла бы догадаться и сама. Значит, именно Али купит уникальную рабыню-наложницу. И я знаю, кто поможет мне поговорить с чудесным ребёнком до того, как всё случится.

Что ж, когда я давала клятву ему помочь, я говорила, что сделаю всё, что от меня потребуется.

«Ты должна будешь отправиться ночью. Через пару часов тебя будет ждать ха-змей, он доставит тебя до аула Странников, а оттуда ты доберёшься до города Хрустального предела. Лорд Вессен выйдет с полосы препятствий не раньше чем через пару суток. Он прожил долгую жизнь, и у него позади много испытаний, а ещё больше искушений. У тебя будет фора».

«Хорошо. Тебе это тоже важно?»

«Возможно».

Сил сидеть больше не было, я легла на спину, глядя в потолок.

«Откуда ты меня знаешь? Точнее не так, мы уже встречались раньше?»

«Да. Хотя ты этого не помнишь. Именно я дал тебя два имени, когда ты родилась».

«Два?»

«Что ты знаешь о своих родителях?» – задал Царь мне встречный вопрос.

«Ничего конкретного. О маме лишь то, что она была охотницей в маленьком ауле Песчаных крыс».

«Это было только после твоего рождения и последний цикл её жизни. Хорошо, я не буду загадывать тебе загадки, время уходит. Я просто тебе расскажу. Это было давно… Нет. Не так. Это было за год до твоего рождения. Одну из Летучих Голландцев поймали и повезли на допрос к Императору, даже не догадываясь, что везут главу неуловимых разбойников. Но по дороге она исчезла из каравана.

Бежать ей помог мальчишка по меркам лордов, ненавидевший Императора больше чем кого-либо на Аррахате. По приказу императора отец этого парня был смертельно ранен, а его мать пожирала смертельная болезнь, сокращающая жизнь в десятки раз. Молодого лорда звали Хан. Имаралис, твоя мама, пообещала ему поддержку Голландцев, дав клятву на амулете власти.

Когда она через пару месяцев добралась до родного сердцу аула, выяснилось, что её там уже давно никто не ждёт. Произошёл передел власти и сейчас подчинённые ждали выкупа за лорда Сьявеста. Он был правой рукой императора, его Советником», – продолжил Царь змей, немного помолчав, давая мне передышку, – за него Голландцы намеревались получить богатый выкуп. Твоя мама придерживалась другой политики. Но её больше никто не желал выслушать. И тогда твоя мама обиделась и выкрала лорда. Они месяц бегали по пустыне от Голландцев, а потом, используя власть амулета, Имаралис приказала, чтобы лорда Сьявеста оставили в покое.

Такого приказа ослушаться разбойники не смогли. Лорд Сьявест вернулся к Императору, получив в подарок от Имаралис её амулет власти. Он знал, где она собирается скрыться. Лорд планировал вернуться за ней в самые кратчайшие сроки, но когда он снова приехал в то место, где должна была быть Имаралис – твоей мамы там не было. Её нашли посланники Голландцев, и она бежала прочь, спасая не свою, твою жизнь.

Она спряталась в одном из маленьких аулов. У шамана. Прошёл всего цикл, и Имаралис снова нашли. Пытаясь спастись, твоя мама искала защиту у гигантской змеи, но её срок вышел…

Твой отец не знал ничего о твоём существовании. Но твою маму надолго он не пережил. Его убил император, посчитав, что лорд Сьявест набрал слишком много власти, а теперь…» – змей замолчал.

По моим щёкам катились беззвучные слезы. И сглатывая солёные капли, я старалась не выдать себя ничем. Мне впервые говорили про моих родителей. Их не оскорбляли, не лгали, не унижали их память, мне говорили про них – настоящих!

«Зеон».

«Все в порядке. Простите меня».

«Все хорошо. Но оставим эту тему и перейдём к тому, что более важно. Знаешь ли ты причину своей уникальности?»

«Сейчас таких как я называют отверженными. Ни змеиные боги, ни песчаные боги не дали мне своего благословения, отказались от меня».

«Они никогда тебя не видели», – сообщил мне хозяин скалы, и я онемела, не в силах ничего сказать. Да что там сказать – я думать не могла! Все мысли из головы исчезли, как песок от порыва ветра.

Не дождавшись от меня разумной реакции, змей очень по-человечески вздохнул и пояснил:

«Ты уникальное дитя, Зеон. Ты та, что не должна была появиться на свет».

«Почему?» – опомнилась я. Мне ведь не первый раз это говорят!

«Ты опасна для хозяев Раяра».

Возникло желание прочистить уши. Кому-кому я опасна?!

«Ты уникальна. В твоей крови половина змеиной крови, половина – пустынной. Знаешь легенду про двух влюблённых, из-за которых появилась пустыня?»

Я кивнула, и Царь змей тихо сказал:

«Один из них – я. А вторая – королева песчаных муравьёв – Кармин. Мы были вышвырнуты на задворки этого мира, потому что посмели полюбить друг друга. Пустыня появилась как следствие нашего проклятья. Пустыня, куда нас обоих и наши народы кинули умирать. Аррахат – это пустыня смерти, громадное кладбище, где мы должны были умереть, а пески – стать нашей могилой. Нам был оставлен только один способ снять проклятье. У мужчины из народа змей и у женщины из народа пустыни должен был появиться ребёнок».

«У меня такое ощущение, что это…» – вспомнила я женщин-стражниц и ха-змей, – «попросту невозможно?»

«Да. Все мужчины моего народа ползали в змеиной шкуре, а женщины из пустынь змей боялись настолько, что умирали, если змей, не просто змея, а именно ха-змей появлялся рядом. Те, что наложили проклятье, посчитали, что этого будет вполне достаточно, чтобы не допустить его снятия, развеивания этой магии. Они не учли всего одного змея. На момент наложения проклятья он был в своей человеческой форме, и его гены остались среди людей. Что ты скажешь о лордах?»

«Ха-змеи в человеческой шкуре», – не задумалась я ни на мгновение. – «Не все, конечно, но самые выдающиеся – определённо».

«Верно», – кивнул одобрительно Царь змей, – «именно так. Они и есть ха-змеи в человеческом облике. После их смерти, в Аррахате появляется на одного ха-змея больше».

«Царь. Как ваши народы выглядели раньше?»

«Мой – так, как сейчас стражницы. Народ Кармин был внешне похож на людей, с едва заметными отличиями. Но их «слили» с муравьями, которыми они всегда повелевали. Получилось два в одном, так сказать».

«М-да», – буркнула я. – «Ладно. Это понятно, но совсем не объясняет, причём же здесь я?!»

«Сейчас мы дойдём и до этого. Твой отец знал о том, что после смерти он станет ха-змеем, ему это очень нравилось. Он даже научился превращаться в огромного змея до своей смерти. На грани жизни и смерти, в момент, когда организм балансировал на тонком лезвии, он совершил рывок – и перекинулся. И это случилось до того, как он встретил твою маму».

«Мужчина из народа змей», – прошептала я, и мой голос дрогнул.

«Да. Первая половина ответа у тебя есть. А вот тебе вторая половина. Раз в тысячу лет пустыня перерождалась человеком. Идеальный вариант женщины из народа пустыни, не думаешь? Она переродилась несколько циклов назад. И шаман, принявший её, назвал её Имаралис».

«Мама?!»

«Да. Ни лорд, ни Имаралис даже не догадывались, что их встреча даст плод – тебя. И никому из них и в голову бы не пришло, что ты – ребёнок, в чьих силах снять проклятье с моего народа и народ Кармин. Я знал это. Понял, когда с просьбой о помощи, ко мне пришла твоя мама. Тебя выпаивали змеиным молоком и змеиным ядом. Моим змеиным ядом и молоком одной из моих стражниц. К сожалению, она не увидела, какой красавицей ты стала. Её убили в ту ночь, когда пустыня потеряла свой человеческий облик, а тебя распяли на алтаре. Пустыня смогла защитить тебя, но моя стражница никогда не вернулась обратно».

В зале повисла тишина.

Было так тихо, что я слышала собственное загнанное дыхание. Мама… пустыня? Она помнит про меня? Не случайно, пустыня меня так оберегала? Не случайно, называла меня своим ребёнком.

Мама… всегда была рядом.

И… Царь сказал что-то ещё, что-то… про имя!

«Ты сказал, что дал мне два имени».

«Одно человеческое. Второе змеиное. Я верну тебе лишь одно из них, когда ты выберешь, кем тебе быть. Нет, скорее даже, когда ты поймёшь, определишься с тем, кто ты сейчас. Сначала тебе придётся ещё немного побыть Зеоном и закончить дело с мальчишкой, тобой начатое. В твоих силах изменить ход истории, змеиное дитя, дитя пустыни. В твоих руках судьба Аррахата. И запомни кое-что ещё. Если ты сможешь спасти его, если его коронуют, то я дам ему в любой момент времени все войска змеиного Аррахата. А теперь – иди. Тебя уже ждут».

Я кивнула, потом поднялась. Ноги разъезжались, но больше тянуть было нельзя. Я получила больше информации, чем хотела. Слишком много. Вначале мне надо было всё обдумать. Вначале мне нужно было понять хотя бы себя.

«Спасибо. Теперь я хотя бы знаю, кто я и откуда. И знаю, куда мне идти. Сейчас я заберу Рамира и Ремес…»

«Нет. Привидение забирай, он будет тебе полезен, а вот девушку оставь. Ей будет лучше с лордом Вессеном».

«Он её хочет?»

«Это больше чем просто желание».

«Тогда так тому и быть. У него появится на один повод больше выжить в том кровавом аду, что разверзнется во дворце после его слов о свержении императора Нуо IV. А теперь я пойду. Меня ждёт город Тысячи сердец. Надо же при каких обстоятельствах сбудется моя мечта…»

Царь промолчал, да и что он мог мне сказать? Но когда я уже была у выхода, мне вслед донеслось:

«Удачи, змеиное дитя. Теперь все зависит только от тебя».


…Мы с Рамиром были у подножия, когда мне наперерез бросился мужчина с змеиным хвостом. Он был настолько стремителен, что я даже не успела опомниться, увернуться, что-то предпринять!

Короткое скольжение, и вот уже я прижата к скале всем телом, не в силах дёрнуться, не в силах сбежать.

– Выслушай меня! – требовательно велел мне этот незнакомец.

И я узнала.

Голос был знаком. И внешность – тоже. Я видела этого мужчину во сне! А голос слышала десятки раз, только не от человека, а от ха-змея.

В это было сложно, почти невозможно поверить! Но к скале меня сейчас прижимал Тайпан.

Меня! В моём настоящем виде.

Я же… я же… грязная, непричёсанная, я вся в зелёных пятнах древесного сока и крови тех монстров, которые мне встретились на полосе препятствий.

И вообще что он тут делает?! И…

И…

Надо что-то спросить! Надо что-то сказать! Только не молчать!

С губ сорвалось первое, что пришло в голову:

– Твой отец сказал, что вы не можете возвращаться в свою настоящую форму, – пробормотала я, не зная, что ещё сказать.

– Камень, тот камень, который ты вынесла из круга тумана, даёт нам пару минут настоящего вида. Зеон, послушай меня, пожалуйста.

– Я не хочу, – вздохнула я.

– Выслушай. Потом я отвезу тебя к аулу Странников.

– Ты?

– Да.

– Не хочу! – заупрямилась, хотя, точнее будет сказать, что закапризничала я. – Не хочу, не хочу! Слышать тебя не хочу! Разговаривать с тобой не хочу! И вообще отпусти меня! Ты предал меня! Ты…

– Вот дурная девчонка! – рассерженный змей навис надо мной. – Это был единственный способ помочь тебе добраться до отца, чтобы он сказал тебе то, что сказал.

– Послушай, да это… – начало было я, но не закончила свою фразу, не смогла даже двинуться в сторону, Тайпан не пустил.

Вокруг моих ног обкрутился огромный хвост, мои руки оказались зажаты в крепком захвате, а потом этот змей накрыл губами мои губы. Воздух пропал, в голове стало гулко и пусто, а в груди сердце забилось быстро и часто.

Он…

– Я хотел, чтобы ты знала, – прошептал Тайпан, отстраняясь. Говорить что-то я была не в состоянии, просто смотрела на него и молчала. – Я полюбил тебя ещё десять лет назад, когда увидел в первый раз танцующей на песке. Я действительно знал, что ты – девушка. Но я боялся, что ты не захочешь со мной разговаривать, если я выдам это знание. Я хотел сказать, что я на твоей стороне, чтобы не случилось. Я твой защитник. Был им и буду – всегда!

Я не нашлась, что сказать на это, отвернулась, пряча взгляд.

А когда повернулась, около меня уже лежал огромный ха-змей. Бессильно, бесстрашно…

И я не знала, что сказать, я не знала, что думать. Я не знала, кто я: человек или же – змей. Я дитя змеиное, я дитя пустыни.

Да, я понимала, что могла бы сейчас отказаться от Тайпана, от тех чувств, что мучили меня, от тех мыслей, что тревожили меня после того сна-видения. Я могла бы отказаться от тех разговоров, что мы вели, от его знаний, его поддержки, его любви.

Но там, куда я отправлялась, ещё один соратник, ещё один настоящий напарник лишним быть не мог.

И он… я…

У меня был только один шанс. У меня был только один вариант.

И я приняла решение, шагнула к Тайпану, поднимаясь в защищённое место между гребнями. Потянулась мыслями к этому ха-змею, передавая всё, что думала, чего боялась, о чём не хотела даже загадывать.

А он… пообещал быть рядом, защищать всегда и везде. А потом тронулся с места, сразу же, как только рядом со мной устроился Рамир.

И уже через пару минут пик Гроз начал отдаляться…

Эта страница моей истории была закончена, а что готовила мне следующая, к сожалению, я не знала, да и не хотела знать.

Мне было страшно…

III. Вечный город.


Это всё мне было знакомо. От начала и до конца. И этот ночной запах раскалённого песка, и тихий напев песчинок, бескрайним морем перекатывающихся под чешуёй Тайпана.

Незнакомой была скорость. Складывалось такое ощущение, что ха-змей буквально лез из шкуры, чтобы произвести на меня впечатление. Песок не просто стелился рядом, мы словно летели над ним. Быстрее, быстрее, быстрее.

«Зачем так стараться?» – потянулась я мысленно к гигантскому змею.

«Знаешь, почему подарки змеиному Царю несут лишь раз в пять лет?»

«Нет. И полагаю, что эта информация одна из тех, что не разглашают кому попало».

«Ты не кто попало, ты принята в семью».

«А это когда ещё случилось?!» – возмутилась я искренне. Нет. Не то чтобы я возражала возможности породниться с самим змеиным Царём, дело было в другом. Почему такие вещи я опять узнаю последней?

«Амулет, тобой полученный – не просто игрушка. Тебя признали равной, взяли в круг равных, а вместе с тем – равные могут быть только в семье. Если бы было немного больше времени, ты бы узнала об этом», – мысленный голос Тайпана звучал сочувствующе и вместе с тем немного насмешливо.

Надо мной довольно добродушно подсмеивались.

Приятно слышать, что некоторые вещи не меняются. Что есть хоть что-то, за что я могу схватиться и задержаться, держаться крепко-крепко, всё – ради того, чтобы не было так страшно. Чтобы душа не выла от ужаса, от того, что мне предстояло.

Быть проданной.

Войти в город Тысячи сердец, город-сказку, город моей детской мечты.

Убить императора.

Выжить во всех интригах со мной и никому не дать добраться до Али, моего чудесного светлого мальчишки.

Это даже на мой взгляд, змеиного проводника, по умолчанию не знающего слово «невозможно», как раз таковым и казалось.

Песок шумел, успокаивал.

«У тебя всё получится», – голос деда звучал ровно, словно над моим плечом. Он уже знал о том, что я не вернусь домой. Мой голос домчался с песком к нему быстрее, чем мы с Тайпаном успели добраться до первой безопасной точки, где нам предстояло отдохнуть пару часов.

Когда мы выехали оттуда, мой дед уже двигался прочь из нашего родного дома, ему предстояло укрыться в ауле песчаной королевы. Придумать место безопаснее, чем это – было сложно.

И сейчас, чем ближе мы были к дому, тем чётче я слышала те слова, что дед оставил для меня.

«Я не понимаю, зачем тебе нужно вмешиваться в дела тех, кто несоизмеримо выше нас по положению, в чьих руках власть над Аррахатом. Но я верю, что всё не случайно, и раз ты познакомилась сразу с двумя легендами нашей пустыни, то что-то это обязательно значит. Я не смогу помочь тебе, Зеон.

Я – Змеиный взгляд Аррахата. Человек, который известен очень многим, в том числе и шпионам императора, против которого я работал очень долгое время. Я не проживу во дворце и несколько минут.

Зеон. Знай, те знания, что ты получила – помогут тебе. Но прислушивайся больше к своему сердцу. Оно тебя не подведёт, ведь однажды именно оно привело тебя ко мне. Я верю, что теперь твоё сердце приведёт тебя к счастью».

«Скорее», – мрачно подумала я, теряя нить разговора с Тайпаном, – «что найду я собственную смерть».

«Зеон?»

«Прости», – спохватилась я. – «Значит, раз в пять лет отправляются дары. Но почему именно раз в пять лет?»

«Обычные змеи», – Тайпан чуть вильнул в сторону, отползая в сторону от опасного участка зыбучих песков. – «Ложатся спать – раз в годину. Сон их продолжается три месяца, на исходе этого времени они вялые выползают на свет рыжей Меды. Те змеи, что похожи на нас, громадные змеи, которых вы называете ха-змеями, засыпают раз в цикл».

«Раз в три года», – кивнула я, отметив это «называем». Впрочем, теперь даже мне было понятно, что истинные ха-змеи и гигантские змеи – совершенно не одно и то же. Понимала я и то, что делиться этим знанием с кем бы то ни было, не самая умная идея. – «Причём не всегда можно угадать, в какой именно год цикла змея ляжет спать».

«Верно. Идём дальше. Ха-змеи и Царь змей ложатся спать раз в пять лет».

«И спят цикл? Те же три года?»

«Обычно – нет».

«Но такая возможность есть?» – уточнила я.

«Да. Возможность того, что всё пойдёт по наихудшему варианту развития событий. Для этого нужны люди с амулетами. Чтобы у Царя были маяки, которые помогут ему проснуться, если что-то пойдёт не так, не в ту сторону, не о том…»

«Хорошо. Значит, скорость… тебе тоже пора спать?»

«Да. Я отвезу тебя в город Хрустальных пределов и лягу спать. Мой сон обычно длится мало времени, поэтому я надеюсь, что ты ещё не успеешь добраться до города Тысячи сердец, а я уже проснусь, чтобы быть рядом».

Мои щеки сами собой затопило жарким румянцем.

Рамир, всё это время старательно изображающий из себя пустое место, кашлянул, и я спохватилась:

«Хорошо. Значит, пока у меня будет поддержка Рамира».

«Да. И...»

«И?»

«Нет, ничего. Зеон, давай поговорим о предметном, пока ещё я рядом, пока ещё могу тебе помочь».

«Помочь мне? Как? Чем?»

«Тебе вечно не хватает знаний. Иногда благодаря тому, что ты чего-то не знаешь, ты делаешь верные поступки. Как, например, ты не знала, что есть другие ха-змеи, не те, к которым ты привыкла. Если бы ты знала о том, кто мы, что у нас за сущность – ты бы и близко не подошла к нам. Но иногда твоё незнание играет против тебя. Я хочу рассказать тебе всё, что может тебе пригодиться».

«Спасибо», – после минутной заминки нашлась я с ответом. – «Правда. Я очень ценю это, но… Я привыкла со всем справляться сама».

«А я и не предлагаю делать за тебя работу. Я предлагаю поделиться теми знаниями, что у меня есть».

«Хорошо», – подумав, согласилась я. – «Давай попробуем».

«Начнём с простого, как ты планируешь попасть в город Тысячи сердец?»

«Дед подсказал. Каждый раз, когда наследник императора прибывает ко двору, он везёт с собой одну наложницу. Самую-самую. И считается… что-то вроде хорошего тона, когда наложница экзотическая. Я сделаю так, чтобы Али меня купил. Стану его наложницей и вместе с ним попаду в город».

«Хорошо. Но для начала тебе придётся обсудить свой план с лордом Ханом?»

«Да. Вот это и есть слабое место того наброска плана, что я успела продумать. Я боюсь этого человека. В нём есть что-то…»

«Он такой же, как ты. Он возможный ха-змей, и однажды он станет им. Лорд Хан уже дал своё согласие на то, чтобы его тело после смерти доставили на пик Гроз… Но об этом аспекте я тебе пока не буду рассказывать. Рано. Ты ещё не сделала выбор, и я не хочу невольно повлиять на него в ту или иную сторону».

«Тайпан…»

«Следующий вопрос – как ты собираешься попасть в город Хрустальных пределов?»

«Тайно», – ответила я, потом косо усмехнулась. – «Но спрашивал ты явно не об этом», я понимаю. Я хочу пройти тайными ходами, через змеиную территорию».

«Ты знаешь, как пройти мимо змей?»

«Мимо любых почти могу… Но там будут охранители, и это заставляет меня нервничать».

«Зря», – отозвался Тайпан и замолчал.

Молчала и я.

Шуршал песок, на краю горизонта, там, где рыжая лента переходила в цвет белого золота, появилась первая далёкая звёздочка слабого цвета серебра. Вставал первый спутник Меды. Ещё немного, и уже её раскалённый глаз заполыхает в небосводе, превратив мой мир в жаровню.

А к ночи мы будем у града…

«Зеон. То, что я сейчас скажу, не лучшее, что я мог бы сказать, но всё же… это то, что может тебе помочь. В тебе дремлет змеиная половина. Твоя человеческая половина – слаба, но в ней слышен зов песка. Именно поэтому обычные змеи тебя никогда не тронут. Но и охранители, и истинные ха-змеи тоже не посмеют поднять на тебя хвост. Ты одной с нами крови, но... зов песка в твоей крови делает тебя сильнее».

Я не сразу поняла, на что именно намекает Тайпан. Зов крови, зов песка – всё это до сих пор оставалось для меня набором слов, которые я не могла осмыслить и принять сердцем.

Потом поняла.

Охранители – тоже были змеями, моя змеиная половина позволила им слышать меня, а мне – слышать их. Но при этом песок в моей крови делал кое-что ещё. Позволял мне приказывать им.

«Не всем», – вернул меня на землю Тайпан. – «У некоторых змей сильная воля, сильнее даже чем у нас. С такими можно справиться, только убив их. Но есть те, у которых воля слаба, такие не устоят перед твоим приказом. Правда, перед приказом тебе придётся шепнуть фразу. Заговорные слова. Сталкивалась с ними?».

«Дед научил. Разным. Многим. Это осколок той магии, которой раньше владели древние народы, верно?»

«Да. В устах людей чаще всего они работают лишь едва-едва, в людях недостаточно магии. Но ты – не такая».

«Из-за мамы?»

«В том числе», – Тайпан чуть затормозил, потом снова набрал скорость.

«Ты… Тебе не нравится это?»

«Я… когда тебя увидел в первый раз… такую хрупкую, в алом сиянии тонких шелков… я потерял голову. Я был рядом с тобой… почти всегда. Разве что только отступал, когда ты двигалась к территории Кармин – королевы песчаных муравьёв. По давнему договору нам нельзя заступать на её территорию, также как и ей нельзя и близко подходить к нашей. Я был уверен, что это всё… мелочи. Что это пройдёт, просто поболит сердце, это временно. Надо потерпеть. Мне и в голову не пришло, что ты – одна из нас, что ты – дитя пустыни, что ты можешь быть той самой, не предсказанной, не должной родиться».

«Тайпан».

«Я бы всё отдал, чтобы ты была нормальной. Я бы просто смотрел на тебя со стороны, ведь люди должны оставаться с людьми. А теперь я даже не знаю, что думать. Ты не совсем человек, ты не совсем ха-змея, ты полукровка. И теперь даже у такого как я есть шанс, но то, что тебе предстоит сделать…» – Тайпан мотнул головой, и мне пришлось крепче держаться за гребни, чтобы не свалиться.

И он ещё больше разогнался!

«Тайпан».

«Я не хочу. Чтобы ты уходила. Я не хочу, чтобы ты снимала это проклятье. Я хочу, чтобы ты была в безопасности, но как только ты войдёшь в тайные ходы, это станет невозможным. А ещё я не хочу, чтобы ты шла к Хану».

«А это почему?»

«Он… Опасный. Сильный. Он тоже будет в городе Тысячи сердец, и возможно он будет единственным твоим союзником. Тебе придётся ему открыться, потому что если он узнает это сам, то убьёт тебя. И у него это получится».

«На него не подействует приказ?»

«Его воля сильнее».

Я задумалась. Сила воли. Она впечатляет у этого человека, этого лорда. Но действительно ли моя воля слабее?

Я ему отказала, и это удивило его. Я хорошо помню, как он смотрел на меня, и что мои свитки таяли под этим взглядом. Шаманская техника или личное «обаяние», перед которым не может устоять даже шаманская магия?

Слишком много вопросов.

Я не могу понять, я ничего не могу понять! И не уверена, что это действительно нужно.

Но если бы мне сказали взвесить на весах силу волю. Мою и лорда, чья была бы весомее?

Ответ пришёл от того, кто был позади. Рамир тихо сказал:

– Всё зависит от того, кто за твоей спиной.

– Что? – дёрнулась я к нему и чудом только не свалилась. С моей координацией что-то происходило. Действия становились резче и куда быстрее, настолько, что я сама не всегда могла за ними уследить.

Впрочем, скосив взгляд, я обнаружила, что Рамир держит меня за плечо.

– Я слышу твои мысли. Самые громкие. Раньше такого не было почти никогда. Я слышал только самых сильных и опасных змей, которые были настолько разумны, что… Это было чудовищно.

– Ты был змеиным проводником?

– Нет. Просто говорящим с ними.

– Хорошо, – не стала я заострять на этом внимание. Только что прозвучало что-то куда более важное. – В каком смысле, ну, … не знаю, что ты имел в виду, когда говорил о том, кто за спиной?

– Если ты сражаешься только за себя одну, то ты можешь проиграть, поскольку всегда оставляешь себе шанс на проигрыш. Когда за твоей спиной те, кто тебе дорог – ты сделаешь всё, чтобы победить. Но когда за твоей спиной тот, к кому ты хочешь вернуться, ты перевернёшь мир, но вернёшься к нему живой.

– Ясно.

Кое-что мне действительно стало ясно. Но не всё. Ещё были вопросы, но сначала…

– Спи, – шепнул Рамир, – я смогу удержать тебя. А когда проснёшься – мы уже будем у входа в Хрустальный град. Там ты увидишься с лордом Ханом и мальчишками. Ты же этого хочешь?

– Слишком много знаешь, – отозвалась я, бессильно откидываясь на грудь привидению в фальшивом человеческом теле. Я не человек, не ха-змея, но живая. А он – не живой, не человек, но привидение и всё равно со мной.

Тело стало ватным, налилось тяжестью.

Меда ещё не поднялась над горизонтом, а я уже обмякла, не в силах заставить себя встряхнуться.

Песок шуршал, напевал мне тихие слова, и чудился мне в них незнакомый голос. Голос кого-то, кого я уже однажды слышала, но это было очень, очень давно.

…Я открыла глаза.

Тайпана рядом не было. Не было и Рамира. Не было песка и моей любимой пустыни, была только бесконечная тьма, в которой видны были холмики с крестами. Могилы? Здесь кто-то похоронен, да ещё и как много.

Я попыталась сделать шаг, но обнаружила, что ног у меня нет – снова тот же хвост. И на нём мне очень тяжело держаться.

Тьма вокруг была холодной, голодной, из неё на меня кто-то смотрел. И снова складывалось ощущение, что я слышу голос.

– Зеон.

Голос раздался прямо над ухом, я взвизгнула и дёрнулась, круто повернувшись.

На одном из могильных холмов сидела падальщица. Старая настолько, что люди до такого возраста не доживают.

Снежно-белый подшёрсток в этой тьме едва заметно светился, и я, глядя на эту старуху, ощутила что-то вроде бескрайнего… уважения? Страх пропал.

– Здравствуй, Зеон. Я говорила, что приду и напомню о себе. Помнишь ли ты меня?

Не засомневавшись ни на миг, я тут же кивнула.

Я её помнила.

И её, и ту серую хмарь, из которой они появились. И страх, буквально пропитавший меня до основания, мою кожу, мои кости, моё сердце.

– Да.

– Хорошо. Ты помнишь то, о чём мы договорились, Зеон?

– Да, – второй раз ответила я. – Я открою окно, впустив вас к императору, а вы его убьёте.

– Ты и это помнишь. Действительно любимица пустыни. Я сделаю тебе подарок, Зеон. Давненько нам не доводилось их делать, но ты первая и единственная, кто может сделать то, на что не способны мы.

Старуха коснулась своей обвислой груди, скользнула длинными острыми когтями по своему ожерелью, выбирая камень. Серый дымчатый камешек в её руке, когда она сдёрнула его с нити, едва заметно переливался.

Мне даже показалось, что внутри есть какие-то огоньки.

– Это камень яда, – шепнула падальщица. – Люди так погрязли в своём невежестве, что начали считать его панацеей от всех бед. И ваши шаманы убивают наших братьев, чтобы достать этот камень из нашего тела. Я дам этот камень тебе, но ты должна проглотить его.

– Зачем?

– После этого ни один яд на тебя не будет действовать.

– Тогда… Ах, – по моему лицу расплылась шальная улыбка. – Я смогу определить вкус яда! И остаться после этого в живых.

– Да, я знала, что ты поймёшь, умная девочка, – камень из когтей старухи упал на мою ладонь. – Мы будем рядом, Зеон, нам тоже интересно, какая легенда возродится к жизни после твоего появления в пустыни смерти. Ведь ты – её дитя, воплощение её воли и её гласа…

Камень холодил ладонь, в нём действительно скользили искорки. И … я его проглотила, а потом открыла глаза.

Глаз Меды уже скрылся за линией горизонта, и всё вокруг таяло в бескрайней темноте. Рамир за моей спиной пошевелился, и я поняла, что мой рот закрыт его рукой.

«Чужаки».

«Тайпан».

«Доброй ночи, Зеон».

«Что за чужаки? И где мы?»

«Мы уже в тайных ходах. Охранители убиты. Все трое».

«Пустыня!» – в сердце больно дёрнуло. Я знала, что происходит, я знала, что могли здесь делать чужаки, прошедшие мимо охранителей, убив их. – «Они пришли за Али! Чтобы он даже не добрался до города Тысячи сердец!»

«Вполне возможно», – Тайпан резко остановился. – «Дальше мне не проползти, Зеон. Дальше – ты сама».

Соскользнув с гладкого бока, я скользнула ладонями по своему телу. Форма была ещё моя – женская, но вот повадки были… уже не совсем мои.

«Зеон!»

«Да», – повернувшись, я положила ладонь на алые чешуйки. – «Я знаю, но не нужно ничего говорить. Я должна успеть! Этот ребёнок должен жить, этот ребёнок должен стать императором!»

«Кто сейчас говорит за тебя?» – шепнул грустно Тайпан. – «Чьи слова передают твои уста здесь и сейчас, Зеон?»

«Я не знаю», – честно сказала я. – «Возможно, это слова Кармин или твоего отца, возможно, это слова моей мамы. Но здесь и сейчас я должна бежать. Насколько мы опаздываем?»

«Они впереди. Шагов… Наших, змеиных шагов – два, может три. Двигаются быстро, бесшумно. От них пахнет застарелой кровью и смертями. Это опытные убийцы. Но у них нет ни капли сил змеиных проводников. Они не почуют твоего приближения».

«Хорошая новость», – кивнула я, потом убрала ладонь и двинулась к тёмному ходу, Рамир скользил рядом со мной, чутко вглядываясь в темноту. А я… с трудом сдерживалась от того, чтобы обернуться. Нельзя! Нельзя. Потому что…

«Беги», – шепнул Тайпан. – «Не стой. Мы ещё увидимся. Я приду за тобой. И даже высокие стены города Тысячи сердец не заставят меня остановиться».

«Да. Я буду ждать!»

И я побежала.

Шаги были очень лёгкими и почти невесомыми.

Плащ на мне болтался, а ремённой пояс стал слишком свободен. Насколько я похудела со всей этой историей со змеиным Царём и Кармин? Пожалуй, даже немного больше, чем я могла бы себе позволить.

– Зеон? – тихий шёпот Рамира был почти не слышен, но я на мгновение бросила на него взгляд. – Впереди засада.

– Нас?

– Нет. Ждут кого-то ещё…

– Сколько их?

– Шестеро ждут. Четверо прошли вперёд.

– Десять? Песчаные воины.

– Не знаю, о ком ты.

– Одна из легенд, – пробормотала я, двигаясь по тоннелю следом. Торопиться здесь и сейчас было нельзя, если я не хотела вляпаться в засаду на кого-то ещё.

О том, на кого именно, я узнала слишком поздно, и все мои предосторожности тоже оказались излишни, потому что я узнала на одну тайну больше из тех, что называются «фамильными», и за знание о которых или убивают, или… убивают.

Ответ был прост – засада была устроена на лорда Хана, потому что здесь, в змеиные норы, выходил из тайных ходов правителя города Хрустальных пределов.

Об этом мог знать только свой.

«Удивительная штука власть, порой она толкает людей против самых близких», – вспомнила я снова слова Царя змей.

Старший брат Хана и Али не отступился от своей идеи. Не знаю, что именно ему пообещал император за гибель моего чудесного мальчишки, но это было что-то очень весомое, потому что этот незнакомый мне человек впустил убийц лично в потайные ходы.

Застать врасплох лорда у убийц получилось, но это было их первое и последнее преимущество.

Потому что убить Хана они не успели.

Меч того, что стремился прямо к его груди, отбила я сама. А Рамир, прикрывающий мне спину, позаботился о том, чтобы второй меч не вонзился в спину лорду.

– Чудес-с-сно, – прошипел Хан. Раскатистые шипящие промаршировали по моей спине ледяными мурашками.

– Доброй ночи, лорд, – вежливо поприветствовала я, хотя и ощущала, что в моих словах есть что-то от насмешки.

– Зеон!

– Вы узнали меня с первого слова, получите свой приз! – улыбнулась я, круто поворачиваясь. Мой живой меч скользнул в руку, застонал пробитый воздух над правым плечом лорда, и ещё на одного песчаного убийцу стало меньше.

Выдернув меч обратно к себе, я даже не обратила внимания на хлюпающий звук, хищно осмотрелась по сторонам, выбирая себе следующую жертву.

Рядом упал ещё один убийца, Рамир не терял времени.

– Что ты здесь делаешь, Зеон?

– Для начала, нивелирую эффект неожиданности или наоборот устраиваю его для напавших. А ещё… лорд, как насчёт того, чтобы обсудить это в другой раз?

– В другой раз?

– Знаете ли, – поудобнее схватив меч, я вогнала его в грудь открывшегося воина, проскользнув под руками сразу двух. – У меня есть дела. Рамир, присмотри за ним!

– Есть.

Лорду оставалось только бессильно наблюдать, когда я кинулась по тоннелю дальше, подгоняемая страхом и ведомая зовом, звучавшим внутри моего сердца.

Кажется, за моей спиной добрый Рамир сообщил, что там, куда я помчалась, есть ещё четверо. И даже, вроде бы, лорд Хан усомнился в моих способностях. Но моя маскировка не была раскрыта, я попала тайно в город, не столкнувшись со змеями-охранителями, и у меня ещё была возможность успеть на помощь Али.

Только бы! Только бы…

Темные стены мчались мимо. Меч пропал, выпущенный из руки, и вернулся в драгоценность на наруче. Я бежала так, что у меня впервые кололо в груди и срывалось дыхание.

Но при этом я понимала, что остановиться не могу, мои ноги сами бы понесли меня туда, где я должна быть.

Ноги?

На мгновение переведя взгляд вниз, мне показалось, что я увидела хвост! Видение было настолько неожиданным, что я споткнулась на ровном месте. И словно мне было мало этого, меня снова подвела координация! По инерции тело швырнуло вперёд, а попытавшись остановить падение, я только ситуацию усугубила, ударившись плечом, а следом ещё и спиной об стену.

Там, где я была только что, в камень воткнулась горящая стрела.

– Я был уверен, что слышал чьи-то шаги!

– Заткнись, дура.

– Будешь оскорблять меня, следующую стрелу загоню тебе прямо в глаз.

– Не самое лучшее время для того, чтобы ссориться, мы и без того остались без прикрытия. Все камни погасли.

– Не паникуй. Сайра справится один. А мы справимся здесь, кто бы за нами не шёл.

Два мужика, девушка. Сайра.

Мысли скользили в голове, цеплялись друг за друга.

Я словно наяву услышала шум песка, потрескивание костра и гулкий бой барабанов.

Я знала тех ребят, кто вошёл под свод тоннеля, чтобы убить Али. Они были сделаны из того же теста, что и Кит – личный палач лорда Хана.

Не сказать, что мы были друзьями, но мы не раз встречались на заданиях. Я вела караван, они его охраняли. Мы весело проводили время в аулах по пути, неплохо общались, и мне даже не хотелось бы их убивать. Но Сайра был смертельно опасен, а здесь и сейчас мы по разные стороны баррикад.

Впрочем.

Накинув капюшон поглубже и порадовавшись тому, что мой голос не зависел от того, в каком я облике, я поднялась и, опираясь на стену, стукнула по ней ногой.

Тут же в мою сторону полетела огненная стрела.

Единственное, что мне оставалось – это сбить её в полёте.

– Тьма! – фыркнула лучница. – Зеон, что ты тут забыл?

– Сегодня я становлюсь популярным, – ухмыльнулась я под накидкой на лице. – Меня узнают даже до того, как я успеваю хоть что-то сказать. Я здесь, чтобы перебить ваш заказ, ребята.

– Заказ?

– Вы здесь по душу ребёнка, – негромко пояснила я. – А немногим ранее этого самого ребёнка я поклялся защищать. Так что… Не хотелось бы вас убивать. Мы не раз неплохо работали вместе, и я считал, что мы не раз ещё встретимся.

Лучница сдалась первой, забросила лук на плечо и ухмыльнулась:

– Никто не скажет, что Сейши подняла руку на ребёнка. Я пас.

– Значит, соскакиваешь? – спросил хмуро самый низкий и широкоплечий мужик из компании. Михант Сойрро. Самый опасных из них.

– Этот заказ с самого начала дурно вонял, Сойрро. И ты сам говорил об этом. Мы ввязались в него из-за Сайры только. А теперь… – взгляд Сейши скользнул мимо меня, в тёмное жерло тоннеля. – Они все мертвы?

– Лорд Хан не в настроении шутить. Как и я. Решайте быстрее.

Второй мужчина в компании, рыжий Рейши, покачал головой, засовывая топор за пояс:

– Нет. Ребёнка я убивать не буду. Даже если он маленький лорд и по чьему-то мнению не заслуживает жизни. Зеон, я пас.

Двое. Не сомневаюсь в том, что сейчас Сойрро сообщит, что он не уйдёт с дороги. А время уходит.

– Я не уйду.

– Сойрро, – подпустила я в голос металлических ноток. – У меня нет времени с тобой играть.

– Ты всегда был слишком хладнокровен, Зеон. Так что не мне одному хочется взглянуть, какого цвета твоя кровь. Не голубая ли, как у ханов, а может она зелёная, такая же, как и у змей?

– Что за чушь, – вздохнула я. – Взрослые люди, а ведёте себя хуже детишек, не прошедших церемонию взросления. И у лордов, и у змей кровь одинаково красная. С дороги, Сойрро.

– Не уйду.

– Значит, я тебя убью.

– Что?

Сойрро не успел отреагировать. Я знала за ним эту черту. Он слишком много говорил, никогда не слушал окружающих. Он любил слушать свой голос. Потом, когда он разогревался, он становился одним из опаснейших противников, которые только могли быть. Но… он был из той мерзкой породы людей, что никогда не останавливались, пока не получали нужного. А ещё – он не ощущал боли. Как бы сильно его не ранили, он падал, вставал, снова падал и вставал, пока грудой мяса на песке не оставался труп его противника.

У меня не было времени с ним играть…

– Мне очень жаль, – шепнула я на ухо Сойрро, когда мой меч погрузился в его тело до рукояти. – Правда, Сойрро.

– Ты…

Я не знаю, что в глубине капюшона увидел человек, но он умер ещё до того, как я вытащила из его груди свой меч. Повернулась.

– Мне очень жаль.

Сейши и Рейши переглянулись и отошли с дороги.

– Мы сделали правильный вывод, Зеон. И больше не встанем на твоей дороге.

– Надеюсь, вы действительно его сделали, – пробормотала я, отпуская меч и вместе с тем запачкавшись кровью уже по локоть, и снова кинулась по коридору.

Быстрее, быстрее! У меня совсем нет времени!

А потом ход раздвоился.

Налево. Направо. Налево. Направо.

Куда мне идти?!

Сердце… Глупое сердце, дед сказал верить тебе. Но как тебе верить, когда ты умудряешься вести себя так странно? Биться так часто, разгонять жар в груди, когда рядом со мной ха-змей! Я ведь человек…

Не человек.

Но и не ха-змея.

Мне нужно сделать выбор.

А сейчас…

Сердце стукнуло, раз, второй, и непреодолимой силой меня потянуло налево.

В воздухе пахнуло нотками южных пряностей. Так пахла медовая пахлава с грецкими орехами. И так пахла кровь песчаного муравьёнка!

Я мчалась по запаху крови охотящейся змеёй, я перестала думать о том, кто я, кого или что я должна слушать. Я просто собиралась успеть.

Но уж точно о чём я не думала, так это о том, что я успею лишь к тому моменту, когда закрывать Али и Ена мне придётся своим собственным телом!

Чужой меч прочертил по спине короткую алую дорожку. Обожгло ледяным всплеском. И подумав о том, что после такого мой защитный короткий плащ придётся выкидывать, я повернулась, скрещивая мечи.

Вовремя… и не вовремя одновременно.

От резкого движения разрезанный напополам капюшон упал, обнажая янтарный каскад волос.

Взгляд Сайры остекленел:

– Девушка? – пробормотал он, а потом его взгляд застыл на полосках чешуи, тянущихся от уголков глаз к вискам. – Зеон.

Я сделала самое простое, из того, что мне оставалось. Перехватила меч за лезвие, обагряя его своей кровью, и метнула. Увернуться ошеломлённый увиденным Сайра просто не успел. А мне так не хотелось его убивать…

Это был человек, которого я знала с хорошей стороны. До этого времени. Но…

– Ен, – не занимаясь приветствиями, я вытащила из внутреннего кармана плаща ленту с простейшим списком заживления. – Давай руку.

– Не поможет, Зеон, – муравьёнок только покачал головой. За те дни, что мы не виделись, он немного подтянулся в размерах и избавился от всех своих аномальных черт, сейчас он был похож на Али, но только отчасти.

А у моего чудесного ребёнка тряслись губы.

Я едва-едва успела.

Видимо, Сайра вломился через тайный ход. Ен успел отреагировать на его появление, но – как и я – просто закрыл Али собой. Ни на что другое не хватало времени.

– Потому что ты из древнего народа? – спросила я, положив ладонь на макушку Али и ласково погладив. Всё. Ему надо было срочно брать себя в руки. Сейчас явится Хан и… надо успеть хотя бы закрыть царапину Ена, потому что о том, что мальчишка – генерал песчаных муравьёв, знать лорд Хан не должен. Никто не должен этого знать, кроме меня и Али!

– Да, – кивнул мальчик.

– Запоминай. Иногда, – протянув руку, я наложила ленту поверх раны, проследив, как рваные края начинают стягиваться – Сайра использовал нож с зазубринами на близких дистанциях, – нужно слушать старших. Всё. В сторону!

Ен только хлопнул глазищами и кинулся в сторону, я потянулась к капюшону, но… не успела.

Тонкое лезвие шпаги лорда прижалось к моей шее.

– Медленно отступи назад от мальчишек.

– Хан! – Али хотел было кинуться меня защищать, но умный Ен успел перехватить его раньше, подчиняясь моему предостерегающему взгляду.

– Думаете, лорд, это хорошая мысль? – спросила я, не позволяя страху прорваться в голосе. – И где вы потеряли моего напарника?

– Я здесь. Только… – голос Рамира был сдавленным.

Он не мог шевельнуться. И я повернулась сама.

Янтарный локон упал на щеку, и, убирая его в сторону, я скользнула пальцами по чешуйкам на лице. Смотрела всё это время я прямо в глаза лорду. Поэтому и заметила, как широко они распахнулись, как он вздрогнул, словно от удара.

Шпага опустилась.

– Зеон.

Могу только поаплодировать этому человеку, искренне и от души. Он остался внешне почти спокоен, его голос не дрожал, он вёл себя так, словно подозревал о моём истинном… теле с самого начала.

Но это было ложью.

И знали сейчас об этом в комнате только двое – я и он.

– Женщина.

Я промолчала. Ему не нужны были здесь и сейчас мои слова.

– Змеиное дитя. Али… – взгляд Хана скользнул мимо меня к брату, в его голове складывалась головоломка. Он не мог забыть своего собственного вывода о том, что в городе Хрустального предела есть кто-то для меня очень важный, теперь в эту головоломку добавился элемент о том, что этим кто-то является его младший брат.

– Хан! Она…

– Не нужно слов. Ты идёшь со мной, – приказал Хан.

Я хмыкнула:

– Я не ваше оружие, лорд.

– Что?!

Ой-ой, кажется, этому человеку дважды ещё ни разу никто не отказывал. Но…

Повернувшись так резко, что волосы поднялись в воздух, я встала на одно колено перед Али. Меч, вызванный из правого наруча, был покрыт чужой кровью, и этот меч я держала в руках.

– Мой юный лорд, я прошу взять мой меч, а вместе с ним – принять меня на службу и доверить свою жизнь.

Мальчик, мой умный мальчишка, не спросил ничего, он принял меч, разделяя со мной грех убийства тех, чья кровь была на этом лезвии.

– Я принимаю твой меч, Зеон, – гордо и совсем не по-мальчишески прозвучал его голос. – Я доверяю тебе свою жизнь, служи мне верой и правдой.

– Да, мой лорд, – меч упал обратно на мои ладони. Мальчишеские губы прижались к моей макушке, завершая обряд.

Что ж, теперь от лорда Хана я себя обезопасила, теперь следующий пункт.

– Лорд Хан, – я повернула голову. – Ваш брат знает, кем он должен стать?

– Да.

– Али? – взглянула я на мальчика.

– Императором Аррахата, – кивнул тот.

– Значит, будет легче. Детали мы обсудим позднее. Но завтра вечером, ты должен будешь прийти на невольничий рынок града, найдёшь там старого басманщика, дашь ему ровно тринадцать бронзовиков. Он проводит тебя к клетке. В ней будет девушка – ты её купишь.

– Что?! Зеон!

– Запомнил?

– Да. Зеон… Мне нужна твоя помощь! Шаман! Я рассказывал тебе про него, он пропал! И … моя… моя ….

– Тшшш! – покачав головой, я приложила палец к губам Али. – Я успела лишь ненамного опередить императора, а ещё так много надо подготовить.

– Императора? – спросил Хан.

Взглянув на него через плечо, я с удивлением поняла, что этот мужчина уже успел взять себя в руки! И смотрел на меня он не как на оружие, не как на что-то, чего он хочет, а как… на равную?

– Да. Завтра утром прибудет депеша о том, что Али призывают в град Тысячи сердец, чтобы он взошёл на престол. Император уже знает о том, что он низложен.

– Великая пустыня, – Хан бессильно привалился к стене. – Это же значит, что всё напрасно.

– Али. Завтра утром тебе, скорее всего, станет об этом известно. Но на рынок ты должен прибыть тайно. Минимум охраны. Лорд, вы не должны его сопровождать. Купить наложницу он должен сам.

– Купить… Наложницу? – во взгляде лорда, вот что ни говори – а мужик он умный, забрезжило понимание.

– Да. Это традиция.

– Я знаю о ней, – кивнул Али. – Но кого я куплю.

– Меня, – я приложила ладонь к груди. И хоть выглядела я сейчас достаточно затрапезно, я знала, что смогу навести внешний лоск за оставшееся мне время. Не истинный лоск, ухоженность и красоту, а всё это внешнее, напускное. Но этого будет достаточно.

– Зеон!

– Да. Это единственная возможность сделать так, чтобы я была рядом с тобой. Али.

– Но как же… – мальчишка понурился. – Я надеялся, что ты найдёшь моего шамана и Тачи!

– Али. Их нельзя искать. Они сейчас спрятались, чтобы на тебя не смогли надавить их жизнями и смертями.

– Спрятались? Сами?

– Да. Когда всё закончится, они вернутся.

– Обещаешь? – спросил тихо Али.

– Моё слово, – кивнула я, сжав его ладонь.

И снова произошло то, что я уже видела. Мой чудесный мальчишка вначале заледенел, а потом на меня взглянул будущий император. Живой император, и если он взойдёт на престол нашей пустыни, возможно, что-то действительно изменится. Не зря же, такие силы были приведены в действие, чтобы его защитить?

– Так, – Хан прищурился. – Зеон. Тебе нужно подготовиться?

– Да. А Али нужно охранять.

– Я уже догадался.

– Ещё мне нужна будет информация.

– Я тебе предоставлю все, что знаю. Сразу же после того, как в моём доме появится одна из красивейших и экзотических наложниц брата.

Я поклонилась ему и вышла снова в потайной ход. Рамир, сохранявший молчание, скользнул вслед за мной. Друг друга мы поняли, и этого пока было более чем достаточно.


Следующий день я крутилась как змея в жерновах, не останавливаясь ни на секунду. Озадачены были все. Ругавшийся и плевавшийся Рамир, вопреки своему желанию, отправился в город на рынок за покупками. Для моего плана мне нужно было многое, и не всё, к сожалению, можно было купить.

Прибывший Астагард, ожидавший меня в одной из таверн Хрустального предела, был потрясён, узнав, что ему предстоит выступить в качестве торговца невольницы. Ещё больше он был потрясён, когда узнал, что его победила девушка.

Круг тех, кто знал о моей настоящей личности рос и ширился, не оставляя мне возможности свернуть с назначенного пути. Было страшно, на самом деле. Я так долго всё скрывала и ради чего? Чтобы всё вот так вышло на потеху окружающим?

Я не хотела этого делать. Мне было страшно. Я хотела вернуться туда, где было моё место – в пустыню. Но песок стих. С утра, когда начались приготовления к моей «продаже» я вообще перестала слышать голос пустыни, как будто его стёрли!

И две верховых змеи меня тоже не услышали, как будто я потеряла то, что составляло мою сущность. Или не мою – а Зеона?

Стоя у зеркала, глядя на то, что сотворили из меня девочки из местного покоя красоты, я ощущала, как моё тело дрожит, меня предавая.

Той девушке, что отражалась в зеркале, страшно не было. Чего бояться той, ради кого сейчас будут чудовищные бои? Ей: нахальной, задорной, великолепной – это нравилось. Мне – нет. Мне было страшно до ужаса! До воя, до сорванного горла. Но я заставила себя вскинуть голову.

Это не «ей» нравится, а «мне». Это я прекрасна, и это ради меня сейчас здесь соберутся самые влиятельные и богатые люди Хрустального предела.

Мои волосы были подняты в высокую причёску и перевиты мелким розовым жемчугом. Шелка были прозрачны, но, накладываясь друг на друга, скрывали моё тело полностью, оставляя массу простора для воображения и пробуждая желание снять с меня это всё.

На шее была лента с янтарным кулоном, единственное украшение, если не считать змеиных чешуек у лица.

Что ж, по идее, меня никто не должен опознать как Зеона, потому что чешуйки были разные, да и мало кто набирался отваги взглянуть в лицо змеиного проводника.

Я уговаривала себя, что нечего бояться, делая шаг от зеркала прочь.

«Всё будет хорошо», – твердила я упрямо, пока ступала босыми ногами по нагретому песчанику.

Будет.

Обязательно.

Тонкие нити наборных занавесок из кусочков шлифованного песчаника качнулись, когда я скользнула мимо них на помост под гулкий бас Астагарда:

– Настоящая жемчужина для любой коллекции, янтарная экзотическая красавица, которая сделает всё, что ей прикажет господин.

Браслет на левой ноге звякнул, когда я шагнула на помост.

Кто-то взвыл, кто-то стукнул в барабан, кажется, я даже слышала, как кто-то помянул всех богов и мёртвых разом.

Я стояла на подиуме и сама себя ненавидела.

Чужие взгляды скользили по моему телу и лицу. Ещё несколько лет назад похотливые мысли любого из присутствующих могли стать реальностью, а потом я бы умерла.

Надо же, какая усмешка! Я выжила и не стала куклой на продажу, чтобы добровольно взойти на помост…

Скользнув взглядом по залу, я нашла Али. Хан был тоже здесь, но в другом углу. Тоже решил присмотреть за братом? Или…

– Первая ставка – сто золотых!

Астагард не успел ничего сказать, в зале началась буря:

– Двести!

– Триста!

– Пятьсот!

– Семьсот.

– Семьсот пятьдесят!

– Семьсот пятьдесят – раз, – Астагард, покосился на меня с ужасом в глазах, а со стороны казалось, что он оценивает – стою ли я таких денег.

Мы планировали, что цена моей покупки будет поменьше. Я ошиблась с оценкой?!

– Семьсот пятьдесят – два!

– Тысяча.

Голос мне был знаком.

Хан? У лорда уже есть своя наложница. Или это часть какой-то игры? Было бы странно, если бы хозяин города не знал о такой продаже… Что-то я запуталась со всем происходящим. И что-то я вообще ничего не понимаю!

Предложение лорда подняло торги на новый уровень. Те, о ком бы я никогда не подумала, как о богачах, начали делать ставки.

– Тысяча сто.

– Тысяча триста.

– Две тысячи.

– Четыре тысячи.

– Пять, – тихий голос из угла заставил меня дёрнуться. Али вступил в торги?! Но цена…

– Пять тысяч – раз. Пять тысяч – два, – голос Астагарда дрожал. Сейчас совершалась сделка, подобной которой не было уже очень давно! – Пять тысяч – три. Продано!

И в тот самый момент, как рука моего «продавца» стукнула в барабан, в помещение ворвался человек в белом. Посланник императора. Но… он опоздал.

Чего бы он ни хотел, чего бы он ни планировал – он не успел добраться вовремя.

Али, встав со своего места, резко приказал:

– Приведите её во дворец. Я буду ждать там. Стража, за мной.

И вышел.

Комната стала пустеть. Я стояла на подиуме, не зная, куда приткнуться, пока рядом не оказался Рамир. На мои плечи опустился плотный плащ. На голову он тут же накинул капюшон, скрывая меня.

Я не шевелилась, пока Астагард надевал на мои ноги босоножки.

– Моя леди, – шепнул он тихо, – что мне делать дальше?

– Город Шести ветров. Жди там императорского каравана, – отозвалась я, ещё находясь в пугающем меня саму заторможённом состоянии. – Я пришлю за тобой Рамира, и ты войдёшь в город Тысячи сердец.

– Это …

Взглянув на него сверху вниз, я улыбнулась:

– Только что понятие «невозможно» прекратило своё существование, Астагард. Проводи меня до дворца, сдай на руки той страже.

– Да.

По дороге мы ехали очень медленно. Таких фигур как я в плащах тут было больше, намного больше. Взгляд ни на ком не останавливался, и я могла не беспокоиться, что привлеку чьё-то внимание.

Но волновало ли меня это на самом деле? Не знаю.

Пока в мои планы входило добраться до дворца, занять комнату рядом с комнатой Али, поговорить с Ханом и подумать о том, что делать дальше.

На моей стороне был Рамир. К городу Тысячи сердец отправится Астагард. Там его встретит доверенный человек, он поможет Гарду устроиться в неплохом месте и позаботится о его безопасности. А ещё о нужных документах.

Моему защитнику предстояло попасть в столицу Аррахата с весьма специфической задачей. По особому пропуску убийцы отверженного. Капля моей крови на документе доказывала подлинность такого пропуска, а вместе с ним даровала его обладателю беспрепятственный вход куда угодно.

Насколько было известно на Аррахате, отверженные ненавидели императора. Обычно они старались держаться подальше от столицы. Но было известно уже точно о трёх попытках убить его, и попытки эти были как раз делом рук отверженных.

Именно поэтому охотники на таких «тварей» ценились очень высоко. Астагард был достаточно силён, чтобы доказать своё право в местном офисе убийц. А подготовленный пропуск обещал открыть перед ним врата города без проблем.

С Рамиром всё было сложнее. Проехать в своём человеческом виде он не смог бы, поэтому уже завтрашним утром, моему личному привидению предстояло перейти в свою внетелесную форму. Впрочем, сначала, он собирался соблазнить пару служанок из дворца и выяснить у них последние новости.

Такой путь добывания информации был ничем не лучше и не хуже любого другого.

Не сказать, чтобы я одобряла. Но… не сказать, чтобы я была особо против этого. Информация была нужна, а девушки, обслуживающие господ, знали зачастую куда больше, чем кто-то ещё. Оставались ещё стражники, но к ним Рамиру хода не было.

И было кое-что ещё, что заставляло меня то и дело терять нить рассуждений. Со мной происходило что-то, чему я не могла найти объяснений. Я терялась в окружающем мире. Растворялась в нем. Сливалась с ним и таяла в окружающем меня мареве. Редкие порывы ветра совершенно не спасали. Тонкие шелка охлаждали кожу, но грудь сдавливало неприятным ощущением чего-то грядущего.

Это был страх?

Но ведь у меня сильная воля. Я смогу. Я справлюсь. Я должна! У меня ведь… есть только дед, Али с Еном и Тайпан.

Тайпан… Где он сейчас? Этот вредный ха-змей. А вдруг я навсегда потеряла свои силы? Вдруг я больше никогда не смогу его услышать?! И Царь змей ошибся? И…

Амулет на груди обжёг кожу.

Что я? Что я думаю?! Ведь я же – Зеон! Я змеиный проводник, которому незнакомо слово «невозможно». Так что, выше голову. Сегодня мне придётся сделать ещё многое.

Под лапами верхового ящера чуть поскрипывали песчинки. Вокруг теснились двухэтажные домики, где-то шумел родник, отовсюду слышались голоса. Всё было так обычно и обыденно, что мне не хотелось верить, что где-то рядом уже притаилась новая партия убийц для Али.

Я двигалась к дворцу, ещё не зная, что жизнь уже внесла коррективы в мои планы. Ведь посланник императора прибыл за лордом Ханом, и пока я двигалась ко дворцу своего «хозяина», Хан на верховой змее удалялся всё дальше и дальше, прочь от града, открывая убийцам вход в собственный город.

Али мне предстояло защищать в одиночестве…


Я узнала о том, что Хан покинул город, одной из первых. Рамир, отлетавший на разведку, сообщил мне об этом ещё даже до того, как меня сдали с рук на руки распорядителю дворцового гарема.

Планы... От планов ничего не осталось. Теперь мне предстояло находиться рядом с Али неотлучно, тем более что интерес юного лорда к экзотической игрушке в глазах окружающих был оправдан.

А годы... Какая разница? Для забав они уже давно не были помехой. Распорядитель гарема обошёл меня с одной стороны, потом с другой. Маленькие, глубоко посаженные глазки, заплывшие жиром щеки, толстые губы, пока он про себя что-то повторял.

И при этом внимание этого человека неприятным мне не было. Снова шутки моя сущность шутит?

– Когда боги хотят сделать нам подарок – они дают нам друга, когда боги хотят ослепить нас – они посылают женщину. В гаремах не спрашивают старых имён, здесь всегда дают новые. Но у тебя я спрошу, как тебя зовут, янтарная красавица?

Соблазн соединить себя с именем янтаря был очень высок, но... У меня было имя, отказываться от него я не хотела, ведь оно было моим, оно было созвучно моей душе и моей натуре.

– Я Змеиное дитя.

– Зеонна.

Да. Зеон – было мужским именем, женским вариантом «Змеиного дитя» было бы Зеонна. Сына пустыни называли «Наоз», а дочерям пустыни давали имя Наоли.

– Зеоннала.

Распорядитель басовито хохотнул, качнулись тройные подбородки, колыхнулся огромный живот. Картина уютного добродушия во всей её красе. Только глаза – холодные, рыбьи, теплее не стали.

– Я запомню, Змеиное дитя пустыни. Господин сказал ни в чем с тобой не спорить. Такая жемчужина как ты требует особого отношения. Не в моих правилах вмешиваться в дела лордов, но если ты здесь, чтобы принести погибель лорду Али, ты умрёшь быстрее, чем поймёшь это.

– Впечатляющая верность, – моя ухмылка была под стать Зеону, а не трогательной Зеонналы, но мы же раскрываем карты? Краплёные, правда, но кого сейчас это волнует? Игра пошла по таким ставкам, что лучше не зевать. На карте не только моя жизнь, а значит – отступать мне некуда.

– Наш лорд лучшее, что случилось с Аррахатом за последние циклы. Я хочу, чтобы ты это знала.

– Я учту, – обращение ко мне, как к женщине покоробило слух, и изображать нежелание идти на контакт даже не пришлось. Мне до сих пор было больно думать о том, что я отринула свою маскировку, о том, какой опасности я добровольно подвергла себя. О том, что впереди череда попыток убийств – я тем более старалась не думать.

Я была тренированным воином, но всегда был шанс, что появится кто-то ещё более умелый. Император не поскупится на убийц, особенно, когда поймёт, что его прикормленные шавки бессильны. Я не была человеком... С этим я смирилась. Я могла выстоять за счёт того, что дали мне родители, но в прямом столкновении. Я могла проиграть из-за того, что оставалось бесчисленное множество мне неизвестного…

– Не рано ли думаешь о поражении? – это было первым, что ждало меня в комнате Али. Чудесного ребёнка здесь пока не было, зато муравьиный лев смотрел на меня недовольно. Снова щёлкнуть его по носу? Или не ссориться, ведь теперь нам очень долго быть вместе...

– Это не пораженческий настрой, Ен. Это немного другое. Чтобы победить – мало адекватно оценить противника. Не менее важно оценить адекватно себя.

– Себя? Но... – спесь с песчаного детёныша слетела мгновенно. – Зачем? Они ни о чём таком не говорили.

– Они – это духи твоих предков?

– Да... Приходят, учат, учат, учат.

– Скажи спасибо, что не поучают. А ответ на свой вопрос, тебе лучше найти самостоятельно. Можешь порассуждать вслух, порой это хорошо помогает.

Мальчишка посмотрел на меня, прищурившись, но я говорила совершенно серьёзно, и пока он думал, следовать ли моим словам, двинулась по комнате в обход. Мне нужно было знать, откуда могут появиться неприятные гости.

– Смелее, – подбодрила я детёныша.

– Если надо оценивать себя... Если себя недооценить, ты можешь проиграть там, где выиграл бы? Просто из-за того, что спасуешь перед противником, – решил Ен самую простую задачу.

– Верно.

– Если переоценишь свои силы... Проиграешь, потому что свяжешься с противником, чьи силы превосходят твои!

– Отлично. Ещё? Здесь же, чем чревато переоценивать свои силы?

– Ещё?

– Да. Кое-что очень важное. Хотя и не в столкновении с противником. Для тебя самого.

Вот здесь песчаного муравьёнка я озадачила от души. Кажется, я понимаю почему. Судя по всему, его сейчас активно натаскивают только на одну – военную тему. А вот все остальное – в рамках обучения уже Али...

– Не понимаю.

– Запас сил. Представь себе, что кто-то может поднять только один валун, а он кричит, что поднимет три. Что будет?

Мальчишка хлопал на меня глазами, я же, закончив круг по комнате, избавилась от доставучих шелков шаохе и тряхнула головой, вспоминая, куда дела ленты. Эту всю непослушную янтарную массу волос нужно было срочно заплести. По ряду причин.

– Хорошо. Другой пример. В деревне живёт тридцать человек, чтобы их на сезон накормить нужно шесть больших змей или тридцать барашек. В деревне только четыре охотника.

– Значит каждому нужно поймать по одной змее и затем ещё две вместе, – игра в загадки начала Ену нравиться.

– Теперь представим, что один из охотников переоценивает свои силы и говорит, что добудет две змеи. Охота на гигантских змей – это длительная охота. К концу сезона охотник возвращается вообще без змей. Что произойдёт дальше?

– Будет деревня жить впроголодь, потому что сезон охоты уже закончился, поймать двух змей остальные охотники уже не успеют.

– Значит?

– Недооценить себя – подвести только себя. Но если переоценить себя – то это... Подвести других?

– Молодец! – обрадовалась я. – Переходим к третьей части. Если оценить себя правильно?

Чтобы получить правильный ответ, нужно было сложить обе части вместе и вывести вывод. Ен молчал, и тогда я подсказала ещё немного, апеллируя уже к его собственным знаниям.

– На поле боя ты не можешь быть везде. Но, тем не менее, осуществляется и разведка, и атака, и успешная защита. Почему?

– У меня есть воины, которые это делают, – пробормотал Ен, потом расплылся в довольной улыбке. – Всё просто! Ты тоже можешь что-то переложить на других! А взять на себя то, что тебе по силам и что получается у тебя лучше всего!

– Отличная работа, – протянув руку, я потрепала мальчишку по светлым вихрам. – Теперь ты знаешь, что важно не только оценивать верно врага, но и себя тоже.

– Я запомню... Как тебя мне называть?

– Как все, Зеоннала.

– Красивое имя...

– Спасибо.

Взгляд Ена был внимательным, острым, ему не нужно было объяснять, что имя значит.

– Зеоннала, – повторил он.

Из коридора донёсся сердитый мальчишеский голос:

– И до утра не беспокоить!

Дверь хлопнула, Али вошёл в комнату, закрыл осторожно дверь. Рядом сквозь стену втянулся Рамир. Он уже перешёл в свою призрачную форму сегодня утром.

– Хвост был, – сообщил призрак, – теперь полежит немного, поспит, сны хорошие посмотрит.

– Не убил?

– Дело было в людном коридоре, не стал рисковать, – отчитался мой напарник.

– Хорошо. Али...

Мой светлый мальчишка смотрел на меня сердито и исподлобья. Я могла пойти и обнять его, сказать, что все будет хорошо. Но сейчас ему нужно было другое. Не моя женская нежность и опека. Ему нужна была информация и мой воинский меч.

– Хана...

– Во дворце больше нет, – кивнула я. – Я уже знаю.

– Они сделают все, чтобы я не добрался до города Тысячи сердец.

– Им придётся делать все, чтобы это произошло в замке Хана. Как только ты покинешь его территорию, тебя будут защищать змеиные проводники. Соответствующий приказ уже дан и оплачен, и не подлежит отмене.

– Брат?

– Нет. Я.

– Тебя послушали проводники? – уточнил Ен.

– Меня? Никогда бы. Но Зеона – более чем. Я предупредила, что ты – под моей охраной. Для окружающих это уже показатель того, что стоит задуматься о целесообразности нападения.

– Твоя слава работает на тебя, – пробормотал муравьёнок.

– Да. Несколько первых ... эпизодов моей богатой жизни... Хорошо показали, что некоторые личности обладают ядовитой сущностью, делающей их совершенно несъедобными.

Ен и Али переглянулись.

В их глазах неожиданно я увидела то, чего раньше не было. В глазах моего солнечного ребёнка появились золотые искры, точно такие же, как в глазах муравьёнка, и то же самое было наоборот.

Как часто и как плотно эти двое общались телепатически для таких изменений? Они что, постоянно на связи друг с другом?!

– Какие у нас будут планы и действия? – спросил Али.

– Торжественно о вашем существовании – наследников, объявят не раньше, чем через три дня. Пока нам предстоит выживать. Цель у императора сейчас может быть одна-единственная – уничтожить вообще всех наследников. Это позволит ему быть регентом при новорождённом ребёнке до его совершеннолетия, а там придумает, что-нибудь ещё. Итак.

– Итак? – хором откликнулись мальчишки.

– Давайте начнём с самого, что ни на есть простого.

– Простого?

– Да. Али, ты хорошо знаешь грязную подоплёку всего этого... мира светлых лордов. Вопрос, каким путём тебя могут попытаться убить?

– Во-первых, яд; во-вторых, подкараулить в тайных ходах; в-третьих, подослать убийцу; наконец, нанять шамана.

– Последний вариант отпадает, – Ен даже головой покачал, – после того, как мы стали побратимами, шаманство людей на тебя не подействует. Кару на твою голову они могут призывать хоть бесконечно, толку не будет.

– Не менее легко обстоит вопрос с тайными ходами, – подхватила я. – Рамир будет следовать с тобой постоянно, врасплох не застанут, а числом не возьмут. Им нельзя привлекать к себе внимание.

– Подосланного убийцу смогу распознать я, – снова заговорил муравьёнок. – Может быть, у меня и не получится назвать, кто заказчик и чего убийце надо, но сказать, откуда будет атака и какая, я смогу.

Обратив внимание, что слов «без труда» не прозвучало, я одобрительно кивнула.

– Молодец, Ен. Насчёт яда... Перед тем, как попробовать блюдо – давай его мне. Яд на меня никогда особо не действовал, а после приключений в гостях у Царя змей, парой замечательных способностей я обзавелась. Договорились?

Получив согласные кивки, я улыбнулась и позволила себе немного расслабиться. Продержаться надо три дня...

Звучит так, что вся эта сумасшедшая и бредовая авантюра такой казаться перестаёт.

Да кого я обманываю!

Это было авантюрой! Это было безумием! И теперь, когда уже оглядываться назад было поздно, когда всё поменять было уже невозможно, я боялась не за себя.

Мне предстояло сделать то, чего раньше я не делала. Раньше я прятала свой облик – но не свои силы. Теперь я не прятала свой облик, но силы мне предстояло спрятать. Никто не должен был заподозрить, что наложница, купленная молодым лордом, чтобы себя порадовать... перед отправлением во дворец, на самом деле совсем не та, за кого себя выдаёт.

Я будто бы шкуру поменяла.

Стоп.

Что?!

Поменяла шкуру?

...Но ведь это уже было! Когда же, где же... Почему эти слова так глубоко сидят в моей памяти? Что с ними было связано такое, режущее, колющее, мучительное?!

Это было давно. Почему-то... Даже когда Зеона не было. Зато была безымянная девочка... и разрушенный аул.

Та первая змея! Именно она сказала, что я пойму, когда поменяю шкуру.

Но вот что именно я должна была понять, я уже совершенно не помнила.

– Зеоннала? – мягкий голос Ена вернул меня в реальность.

Я улыбнулась.

– Сегодня подежурит Рамир, а завтра будет очень тяжёлый день. Ен, ты постоянно рядом с Али?

– Нет, – муравьёнок даже головой покачал в досаде. – Мы разделяемся и при этом довольно часто.

– Рамир.

– Я понял, – мой призрачный напарник отрывисто кивнул.

– Али, теперь ты.

– Я?

– Я не сомневаюсь, что ты отлично знаешь, что и как нужно делать, особенно когда под угрозой твоя жизнь. Но я немного лучше понимаю то, как думает обычный убийца.

– Убийца?

– Али, давай начистоту. Ты сам сказал, что за тобой пришлют убийц. Змеиное братство уже больше не вступит в бой, потому что уже прошло прямое столкновение, я уже открыто заявила, что ты под моей защитой. Но есть кое-что ещё не менее важное. Это убийцы со стороны. Это выпестованные пустынники, их тренировали сугубо убивать.

– Мы уже сталкивались с ними...

– Да. От того аула, одного из... ничего не осталось. Совсем ничего. Но на Аррахате он был далеко не один-единственный, поэтому всегда могут прийти убийцы, по твою душу.

– Убийцы? – уточнил Ен. – У нас... нет такого понятия, поэтому я не всегда могу.... понять...

Я взглянула на него задумчиво.

– Это люди, убивающие других за деньги. Убийцами становятся змеиные проводники, не прижившиеся в змеином братстве. Те, кто может говорить со змеями, те, кто может слышать пустыню, те, кто имеет много связей, те, кто умеют убивать и не испытывает по этому поводу никаких моральных сомнений.

– Это... важно? Чтобы не было сомнений? – уточнил Али тихо.

– Да. Но чем меньше в тебе человеческого, тем меньше человеком становишься ты сам. Нет ничего хорошего в убийствах, те, кто это делают – об этом знают, но... это их не волнует. Когда они придут, Али, я хочу, чтобы ты запомнил несколько правил. Ена они касаются в куда меньшей степени, благодаря его талантам. Во-первых, убийцы не ведают жалости. Бесполезно просить пощады. Хотя тебе я могла бы это и не говорить... Тебя здесь больше касается вторая часть этого первого пункта. Они не ведают жалости, а потому мгновенно устраняют свидетелей. Если тебя пришли убивать, не стремись в толпу – ты только подставишь тех, кого, возможно, хотел бы защитить. Стремись туда, где тебя никто не увидит, где не будет лишних глаз, и где сможет вступить в действие Рамир. Во-вторых, убийцы имеют честь, как ни странно. Это – то единственное, что позволяет им ощущать себя ещё живыми. Честь у них специфическая, но она есть, поэтому не пытайся убийцу перекупить. Наконец, кое-что ещё. Убийцы лживы. Если не прошёл первый удар, они скажут, что дают тебе фору, возможность ударить первым. Это ложь. В тот самый момент, когда ты дрогнешь – а вдруг это правда, они ударят... и больше не промахнутся.

– Ты сама что ли из их среды?! – наконец, выразил Рамир общий вопрос, витающий в комнате.

– Нет... Просто я была слишком хорошим змеиным проводником. Убийц присылали за мной. Трижды.

– И ты до сих пор жива?

– Один раз мне помогли, второй раз это было чистой воды везение, в третий раз я просто не попалась в ловушку. Потом однажды разговор на эту тему зашёл с дедом... И, говоря про него, Али... когда станешь императором, тебя будут спрашивать про людей, с которыми ты хочешь или не хочешь познакомиться. Если ты хочешь с ними познакомиться – их приведут к тебе. Если ты не захочешь с ними познакомиться – их убьют. Я уверена, что твой брат знает про эту... особенность, поэтому, он предоставит, скорее всего, тебе на них досье, соберёт всю возможную информацию. Среди всех будет Ассан, Змеиный взгляд Аррахата. Это и есть мой дед. Если ты подпишешь ему смертный приговор...

– Ты меня не простишь? – спросил Али тихо.

– О чем ты?! – изумилась я, потом звонко рассмеялась. – Мой милый мальчик, моего деда императорские посланники не убьют. Они убьют только тех, кто сам захочет умереть и не более того, и никак. Никто из тех, кто действительно силён, не станет жертвой твоего «не хочу знакомиться». Те, кто... более чем достоин смерти, будут убиты на месте. Причём теми же, с кем ты не захочешь знакомиться.

– Я запутался.

– Императорский двор... это большая и грязная политика, – пояснила я негромко, повторяя однажды сказанные слова деда. – Там все против всех. И в то же время никто никого не интересует и не волнует.

– Это.... не слишком хорошо, – пробормотал Ен.

Али покачал головой.

– Я изменю это.

И что я, что песчаный муравьёнок, что Рамир – так и не нашлись, что ему сказать.

– Дальше, – приказал мне юный лорд, и в его тихом голосе я неожиданно услышала тяжёлую поступь будущего великого императора.

– Двор делится на три части. Сама не знаю точно, об этом говорил дед. Но я не вижу смысла не доверять его словам – Змеиный взор Аррахата – это посредник между миром «светлых» – лордов и прочей аристократии, и миром тёмным, грязным – миром убийц, пустынников, тех, кто живёт в аулах, на отшибе пустыни и её задворках. Он тот, кто знает о том, кто такие песчаные муравьи, и тот, кто может с ними связаться.

– Обычно это тайна, – кивнул Ен. – Я хорошо знаю то, что знали мои предки. Людей мы не ценим...

– Не рассматриваете их даже в гастрономическом плане, – улыбнулась я невольно.

– А есть те, кто рассматривает в гастрономическом плане?! – изумился Али.

– Змеи. Огромные змеи, живущие в пустыне, они не брезгуют людьми. Собственно, так... на чем мы остановились. А! О дворе. Двор делится на три части, три фракции, можно так сказать. Одна из них – это «рабочие», как у песчаных муравьёв. Они выполняют всю работу. Грязная она или нет, они относятся к ней спокойно, буднично и делают её. Это основной пласт императорского двора, те люди, на ком он держится.

– Почему они работают? – спросил Али серьёзно.

– По разным причинам. Кто-то за деньги. Кто-то ради безопасности близких. Кто-то потому, что у него просто нет другого выбора. Они все разные. И к каждому нужен свой подход.

– Хорошо. Вторая фракция?

– Это «интригующие», это те, кому постоянно всего мало-мало-мало-мало. Им никогда не бывает достаточно денег, власти, знаний... Хотя знаний в меньшей мере. Они те, кто сгрудились вокруг трона императора, и под прикрытием его возможностей и его ... власти – проворачивают свои дела. Они много кому успели перейти дорогу, и если получится так, что обиженные ими окажутся в списке «смертников», то «интриганы» последуют за ними на тот свет. Только в самом что ни на есть прямом смысле.

– Третья фракция по логике... – Ен задумался. – Нейтральные? Те, кому все равно кто у власти? Они не поддерживают её, они никак ей не вредят. Простая песчаная инертная масса?

– Именно, молодец.

– Тогда получается, что первая группа – мне нужно, чтобы они были лояльны мне. Вторую группу... или выдворить, или... позволить убить.

Ен отвёл взгляд, я взглянула на него вопросительно.

Али не был так жесток, когда мы только встретились. Откуда пришли такие изменения?

Куда пропадает мой солнечный ребёнок?

– Али?

– Третью группу можно будет оставить, просто присматриваться... – Али взглянул на меня страдающим взглядом, и стало понятно, что ощущение, которое от него складывалось – наносное. Ему было плохо. Он не хотел становиться императором, он вообще не хотел во все это ввязываться...

А то, что он хорошо делал вид...

Это было то, чему его научили с самого начала, искусно притворяться.

– Али...

– Все нормально, – улыбнулся он бледно. – Как Хан сказал, кому-то тоже нужно это делать...

Он был прав, кому-то действительно нужно было это делать – становиться толковым императором, заниматься налаживанием жизни на Аррахате... И кому-то тоже нужно было снимать проклятье со змей и песчаных муравьёв.

Вопрос был только в том, как именно это нужно сделать.

И как на это посмотрят те, кто наложил это проклятье – боги?

– Зеоннала? – позвал меня Ен.

Я взглянула на него вопросительно, и песчаный муравьёнок чуть отрицательно покачал головой. Едва-едва заметно.

Его голос зазвучал спустя мгновение прямо в моей голове.

– Я не знаю, как это называется, но... то, что давало нам силу, то, что составляло сущность нашего проклятья, я начал его ощущать – оно исчезает. И рядом с тобой – оно не пропадает совсем, оно просто притупляет своё действие. Но здесь есть девушка. Северянка. Она наложница лорда Хана. Вот рядом с ней проклятье буквально сходит с ума.

– Северяне? – повторила я задумчиво.

Что-то в этом было.

В том пласте истории, о котором мне рассказывала только Кармин, беда пришла как раз с севера...

Как же она говорила? Как...

Я пыталась вспомнить рассказы королевы песчаных муравьёв очень долго.

Мы успели выставить караул (Рамира), распечатать пару свитков (я), установить какие-то жутко сложные оповещающие линии, это уже Ен, и спокойно лечь спать.

Правда, заснул только Али, я же лежала на кровати, окутанной со всех сторон шелками, для меня её установили специально, и не могла сомкнуть глаз...

Все пыталась вспомнить, что же там говорила Кармин о беде с севера.

Это было не так уж и давно.

Я привезла ей северные сладости. И это был первый случай, когда её не обрадовал мой подарок. И не потому, что это было плохо, невкусно, а потому что привезённое ввергло её в странное состояние не то бессильных слёз, не то ещё чего-то...

Уже потом, когда она успокоилась, практически горстями поедая сахар, она заговорила.

Правда, вместо того, чтобы рассказать что-то конкретное или хотя бы ... понятное, она начала рассказывать мне сказки.

Всю ночь напролёт, не замолкая ни на секунду, словно боялась замолчать, словно боялась, что в этом случае, она больше никому ничего не скажет.

Сказки были разные: короткие и длинные, для совсем маленьких детей и для тех, кто постарше. Поучительные и юмористические. Общее в них было одно – зло в этих сказках всегда приходило с севера. Оно принимало женские обличья или сохраняло свою природную структуру, но направление движения оставалось неизменным.

Беда всегда приходила оттуда.

И если подумать... Я никогда не подходила к границам Аррахата, мне это было не нужно, но вот действительно ли мне это было просто не нужно?

Я слышала о северянах, но слышала я о них, как ни странно, от самих северян. Пустынники варились в собственном соку, и я не слышала, чтобы кто-то из нас покидал границы Аррахата.

А ведь они, совершенно определённо, были!

Ещё дед рассказывал. Там где песок переходит в сухую землю, выжженную раскалённым глазом Меды, есть граница.

Она видимая, висит в воздухе, упруго откидывая всех, кто попробует её пересечь. И это единственная попытка отступить. Второй попытки уже никто не даёт, нарушитель мгновенно умирает, раздробленный на части сверкающими, искристыми и холодными частицами. Вроде тех, что в самые холодные ночи появляются в наших ледниках, глубоко-глубоко выкопанных под аулами.

Это серебряная пелена колышется, вьётся и качается будто живая. Там, за ней – территории других народов.

С юга... Я никогда не слышала, чтобы с юга кто-то приходил в пустыню, как и с запада, с востока. Только с севера, северные народы, северяне.

Беда пришла с севера, оттуда могут прийти народы. Значит, там или самое слабое место этой границы, или его нарочно оставили, чтобы мучители могли прийти и посмотреть на то, что они сотворили? Присмотреть, чтобы не было недовольных и не было тех, кто мог бы снять проклятье с этих двух народов.

Кажется, так. Если я не ошибаюсь, то все именно так.

Мне сейчас не хватает Тайпана... Его доброй иронии, ненавязчивой защиты.

Хотя, что это я. Сейчас мне защита не нужна, сейчас защищать других должна я сама.

А на северянку надо посмотреть, что-то подсказывает мне, что амулет власти и беда с севера имеют или какую-то связь, или отношение друг к другу. Понять бы ещё какое...

Ладно, спать, спать, а то ещё немного, и завтра охрана мне самой понадобится.

Надеюсь только, мне сегодня ничего не приснится.

И говоря о снах... Какие сны снятся лордам? Маленьким и не очень?

Я бы хотела взглянуть. Хотя это, конечно, и нехорошо, за другими подсматривать.

Амулет на груди уколол кожу, вначале огнём, потом холодом. Но ощутила я это лишь сквозь сон, потому что спала, ещё даже не догадываясь, что порой значение имеют не только мои слова, но и мысли.


...Пустыня переходила в степь, грубо, резко, как будто два разных куска материй приложили друг к другу и сшили наживую, просто, чтобы прикрыть что-то, без подгонки, без учёта фактуры или рисунка. Просто так.

А на границе, там, где в одежде был бы шов, здесь он тоже был. Только... не знаю даже как сказать, шаманский?

Между пустынью и степью была белая вьющаяся полоса чего-то непонятного, белого, искристого, колкого...

Я не сразу поняла, что это за место, а потом поняла – граница. Это северная граница Аррахата! Та самая, откуда приходят северяне, та самая, которая никого не выпускает из пустыни во внешний мир.

Я видела то, что случается с теми, кто всё же пытается прорваться – в одном месте было очень, очень много крови, и она вся танцевала в воздухе среди белого полотна такими же колючими крупинками.

Мне не было холодно, не было жарко, молчал песок под ногами, и всё вокруг было ни живым, ни мёртвым. Никаким. Не имеющим силы, не имеющим дыхания.

Не сразу, потребовалось какое-то время, чтобы очевидное до меня всё-таки дошло. Это было сном.

Сон без того, кто его видел?

А так бывает?

Ведь это не мой сон!

Чей-то ещё.

А ещё спустя какой-то «ломоть» времени, оно здесь вот именно что «порционными ломтями» прокручивалось, я увидела и чей именно.

Хана.

Страшный лорд, которого я боялась, действительно боялась до потери сознания, сидел у этой стены, глядя на кровавые искры.

Его голос звучал мягко, почти спокойно. И я бы старалась не вслушиваться, но говорил он громко, а меня до сих пор не ощущал и не видел. Может быть, здесь и сейчас для него я была призраком. А может быть, амулет власти решил, что мне будет полезно послушать чужие откровения. Да-да, я догадалась, чему обязана вот этой прогулкой в чужой сон.

– Знаешь, я без тебя скучаю. Ты был хорошим другом, хорошим напарником. Ты был младше меня, но я всегда мог прийти к тебе, и ты мог подсказать что-то дельное. Что-то толковое. Хотя бы выслушать. А теперь вокруг все сходит с ума. Непонятная девчонка с янтарными волосами. Брат, который пытается добраться до Али... Моя наложница-северянка, которую постоянно приходится держать рядом, потому что она, работая на моего же брата, то и дело пытается добраться до Али. Я уже запутался. Кто, с чего, зачем всё это начал. А в императорском дворце вообще что-то страшное происходит. Заговоры и интриги плетутся на каждом шагу, собирают со всех концов Аррахата всех, кто имеет для двора хоть какое-то значение. И мне, мне!, император окольными словами предложил убить Али. А я даже не нашёлся, что сказать. Стоял и смотрел на него. Как дурак. Человек ли этот император? Мне зябко рядом с ним, друг. Мне зябко. Но я не могу понять отчего. У этого человека кровь красная, обычная, красная, горячая. Я знаю точно... Кто здесь?! – лорд повернулся мгновенно, я даже отпрянуть бы не успела.

Мне осталось только нервно сглотнуть, когда к моему горлу прижалось лезвие тонкого клинка, а потом Хан отступил, рассматривая меня искренне удивлённым взглядом:

– Но как?! Это же мой сон.

– Некоторые безделушки ведут себя самовольно, – пробормотала я сердито, потирая алую царапину.

Лорду мои слова ничего не сказали, но он уже успел сделать для себя какие-то вывод. Лезвие пропало.

– Как тебя называть?

– Зеоннала.

– Змеиное дитя пустыни?

– Что-то вроде, – кивнула я, оглядываясь. – Где мы?

– Это граница Аррахата, – подтвердил мужчина мои догадки. – Неприятное местечко, но и с ним тоже можно смириться.

– Тут...

– Погиб мой друг. Ты всё слышала?

– Не думаю. Кажется, я увидела тебя где-то на середине фразы. Потому что это было «пытается добраться до Али». Кто именно? Чего мне опасаться и от чего спасать его?

– Зачем ты это делаешь?

– Я не знаю, – даже не стала я лукавить. – Но я сделаю всё, чтобы защитить его. Сильные этого мира хотят, чтобы он стал новым императором. Думаю, он станет отличным лордом, замечательным правителем. Если выживет. Поэтому я хочу сделать всё, чтобы это – случилось.

– Ты странная, – в голосе лорда, двинувшегося ко мне мягкой скользящей змеиной походкой, был медовый яд сладкого очарования. Я ему нравилась.

Я ему понравилась с первого взгляда, как совершенное оружие, в ипостаси Зеона.

В ипостаси Зеонналы я была ему не менее интересна. Он разглядел во мне женщину.

А это уже обещало приличные проблемы.

– Значит, ты – отверженная.

И никто не говорил, что лорд Хан дурак. Наоборот, все повторяли, один за другим, что он чертовски умный человек, и называли его неприятным противником. Кому захочется вот с таким связаться? Правильно, никому. Жить-то хочется.

А ещё, когда он включает своё запугивание, не то что жить, очутиться где-то подальше хочется. Желательно на другом конце Раяра.

Он и сейчас меня пугал. По коже бегали мурашки, и я знала совершенно точно, что меня удерживает на месте только железный стержень под названием «Али». Я не могла отступить. Как бы мне не хотелось этого сделать. Было то, что я должна была сделать любой ценой. Было то, без чего я не могла продолжить движение вперёд. Хотя зачем туда двигаться – это тоже было большим вопросом. Просто по той причине, что я до сих пор не сделала выбор – кем жить дальше.

Хотя для того чтобы выбрать это, нужно было посмотреть, что именно мне могут предложить.

А значит, нужно было снять проклятье. Ведь это же в моих силах. Так сказал Царь Змей, а ему виднее. Правда, это не моя смерть. Если бы моя смерть могла снять проклятье, Кармин бы давно меня уже убила.

Я не обольщалась, прекрасная королева песчаных муравьёв не была человеком, ей были неведомы человеческие чувства и страдания. А не знать о том, что я та самая – она не могла. Знала. И если я до сих пор жива – чем не повод как следует задуматься?

– Да, – кивнула я, отвечая на вопрос Хана. – Хочешь убить меня для того, чтобы снять какое-нибудь проклятье?

– Нет. На нашем роду проклятий нет.

– Тебя будто это огорчает?

– Нисколько, – мужчина устроился прямо на горячем, нагревшемся за местный день песок, глядя в далёкое небо, уже оставленное Медой. – Просто я не понимаю, зачем это было делать женщине, что сняла с моего рода те проклятья, что уже на нём были. Прекрасная женщина, бесконечно далёкая и восхитительная. Ты чем-то на неё похожа.

– Я?!

– Да. Грацией, пластикой, улыбкой, поворотом головы, взглядом. Едва уловимое, словно ветер пустыни. Тот самый, что дует из её сердца.

– Да вы романтик, лорд.

Хан засмеялся, похлопал по песку.

– Иди сюда, Зеоннала.

В приглашении не было никакого... романтического подтекста, и я пошла, устроилась рядом, расправив удобнее боевое мужское шаосе, в которое была облачена. В небе не было ни единого облачка. Я не видела Хана, только слышала его голос. Ровный. Чёткий. За этот голос легко было держаться, балансируя на границе сна самого лорда и моего сна, уже бродившего рядом, выманивая меня обратно в мир реальный.

– Зеоннала... Ты сама выбрала имя?

– Пока – да.

– А есть ещё одно?

– Да, – я покачала головой, прикрыла глаза. – Лорд, вам не кажется, что пора заканчивать этот допрос. Я тоже хочу спросить, кое-что, немного. Но очень важное.

– Я тебя слушаю.

– Нуо IV. Расскажите мне о нём всё, что можете. Пожалуйста. Я не хочу напасть на человека, после встречи с которым могу попросту не вернуться. Я хочу жить. Долго и счастливо, конечно, может и не получится, но хотя бы не хочу умереть по глупости или, что ещё хуже, позволить добраться до Али. Так... какой этот бывший император?

– Он человек. Совершенно определённо. У него красная кровь. Горячая. Но в нём есть что-то ещё, что-то, что с каждым циклом отбирает у него крупинку человечности. Он не лорд, он не змеиный аристократ. Он не наших кругов. Когда-то говорили, что он не то сам беглый, не то произошёл от кого-то беглого. Поговорили, помусолили тему и забыли. А потом всех, кто открыл рот на эту тему – убили на месте.

– А вы не боитесь говорить сейчас это мне?!

– Это сон. Он уже не император, а я – змеиный лорд. Мы почти на одной ступеньке, а это в императорском дворе многого значит. К тому же ему сейчас не до этого – ему нужно выжить и сделать так, чтобы наследники не добрались до нужного места. Нуо IV не нужны конкуренты. Он хочет править единолично. Знаешь ли ты, что задумал этот человек? Он решил, что амулет власти ему совсем не нужен. И Царь змей – тоже не нужен. Он собрал огромную армию, только и ждущую его отмашки, чтобы двинуться к пику Гроз.

– Ого! – не удержалась я, – он больной?! Ой!

Хан хмыкнул, и воцарилась тишина.

– Ты меня боишься.

– Да, – не стала я отрицать.

Мягко пересыпался песок, и чужие пальцы скользнули по моему лицу, убирая в сторону накидку, защищающую нос и губы от песчаного ветра. Я чуть нахмурилась, а лорд разглядывал меня словно статуэтку, не пробовал прикоснуться, просто смотрел.

– Я совсем не страшный.

– Я бы так не сказала.

– Что ж. Не думаю, что я боюсь Нуо IV так, как боишься меня ты, но мне от него зябко. Подобное ощущение рождается в душе, когда рядом агрессивная ха-змея, уже не делящая мир на «своих» и «чужих». Ты просто знаешь, что на тебя смотрят и рассматривают тебя как набор мяса. Бывший император смотрит именно так. Он сделает всё, чтобы убить Али. Он сделает всё, чтобы не допустить ребёнка ко двору. Но. И это то, из-за чего я сейчас в граде Тысячи сердец. Весь двор пришёл в движение. На твоём пути, когда ты поедешь сюда, появятся люди. Не только, чтобы убить, но и чтобы помочь. Нуо IV исчерпал терпение многих, и теперь он будет за это расплачиваться...

– А вы ему в этом поможете, – подсказала я.

Хан кивнул.

– Я выиграю для вас время. Столько, сколько смогу. Берегись моего брата. Он будет продолжать свои попытки добраться до Али, они связаны кровью только через нашего отца, да и то, как бы не нагуляла его та... гулящая... Но ещё больше берегись его внимания. Ты красивая женщина, а он на таких падок.

– Учту, – благодарно кивнула я.

А потом сон дрогнул и растаял, забирая меня в другое место.

В ещё один сон. Только этот был куда более реальным, колючим, больным и настоящим.

Шелестел песок. Я слышала его голос, я слышала женский голос, поющий колыбельную, но он был не в силах прорваться сквозь щиты, окружающие высокую песчаную дюну. На которой, сердце стукнуло в горле, был Али. Не один. В руках у моего чудесного ребёнка был лук. Глаза его были пустыми, так смотрят убийцы и палачи.

А вокруг были ... кошмары?! Монстры?! Теневые твари?!

Я не знаю, что за гадость то и дело набрасывалась на холм, где был мальчишка.

Я видела только то, что он убивал их, сопротивляясь всем попыткам до него добраться.

И ощущала, что это то, чего происходить не должно, ни в коем случае, ни в коем разе.

Мой отчаянный крик подхватил ветер, влился в колыбельную и разбился о щит.

– Он не услышит, – нежные руки легли на мои плечи, подтянули ближе, укутывая в тёплые, успокаивающие объятия. – Моё возлюбленное дитя.

– Мама... – мой тихий голос потерялся в песке, из которого она состояла.

Дух пустыни, её воплощение, её сердце и душа звонко засмеялась.

– Я всегда знала, что мой ребёнок самый умный на свете. Зачем ты пришла, малышка?

– Я не знаю. Но я должна вытащить Али оттуда! Что с ним происходит?!

– Это кошмары. Они присланы тем, кто не может убить его, потому что ты защищаешь его. Если нельзя добраться прямым способом, всегда найдётся что-то, за что можно будет зацепиться способом косвенным. Каждый, кого он убивает – это его личный кошмар, его боль, страх, отражение. С каждым убитым, он теряет крупицу себя. Изменения ещё не зашли далеко, но недалёк тот час, когда ему уже будет невозможно помочь.

– Я так не могу! Я так не хочу...

– Тогда иди. Ты не то и не другое. Ты не принадлежишь сейчас сну, но и не принадлежишь миру настоящему. Ты идёшь по кромке и сможешь пройти. Только не оглядывайся.

Я кинула.

Не оглядываться, так не оглядываться.

– Что будет, если этих кошмаров убью я?

– Те крупицы человечности, что потерял этот ребёнок – к нему вернутся.

– Спасибо, – от души поблагодарила я. – Присмотришь потом за ним?

– Ты хочешь этого?

– Да!

– Тогда сделаю, – пустыня вокруг меня смеялась, искажая пространство. – Только сломай щит.

Щит сломать сразу у меня не получилось. Человеческие руки были недостаточно сильны, чтобы удержать оба живых меча и атаковать с достаточной силой, но у меня было то, с чем я ещё сама толком не разобралась. Тот самый облик – половинчатый, пограничный.

Змеиный хвост был довольно устойчив, я в этом уже успела убедиться. Кости стали прочнее, руки сильнее, и, ударив по щиту со всех сил, на этот раз я его разбила. А дальше не было ничего особенного, я делала то, что хорошо умела – танцевала и убивала одновременно.

Первый же убитый кошмар вызвал сверкающее ядро, врезавшееся в тело застывшего на дюне Али.

Я никогда не слышала, чтобы люди так кричали. Отчаянно, срываясь на вой и переходя на почти неслышный скулёж на одной ноте.

Второе сверкающее ядро вызвало ещё более худшие последствия. А потом я уже ничего не слышала.

Мягкие ладони плотно закрыли мои уши, а голос пустыни резонировал в моей душе:

– Так нужно. Не останавливайся.

И я не останавливалась.

В вихре стали и алых змеиных тканей мчалась вокруг песчаной дюны, возвращая ребёнку то, что он начал терять. И то, что потерять ни в коем случае не должен был. А потом сидела с ним на дюне, его голова на моих ногах, и плакала, в первый раз за... очень много лет.

– Тёплые... – Али открыл глаза, завеса длинных мокрющих ресниц скрывала ещё немного пустые глаза, в которых отражалась бездна боли.

Как же ему было больно.

– Что тёплые, Али? – тихо шепнула я, отводя с его лица влажные пряди волос.

– Твои слёзы, они тёплые... и солёные.

– Извини, – решительным движением я стёрла слезы и заставила себя улыбнуться. – Как ты?

– Лучше... Тут лучше, – мальчишка ткнул себя в район сердца. – Я снова вижу тебя, настоящую. Ты такая красивая! Я могу улыбаться, восхищаться тем, что вокруг.

– А раньше не мог?

– Не знаю. Изображал больше.

– Когда это началось? – спросила я.

– Не знаю, – мальчик покачал головой. – Я не понимал... Не понимаю до сих пор, что это было, и как оно работало. Но это было очень быстро. Всё происходило за считанные часы. Возможно, завтра я мог бы и не проснуться. Но у меня есть ты.

– Разве это хорошо? – наклонившись, я поцеловала легко Али в висок и выпрямилась.

– Да, – кивнул он, снова смежая ресницы. – Это замечательно. Теперь у меня есть ты... и ещё Ен. Вы же не бросите меня?

– Думаю, мы будем рядом столько, сколько будет нужно. Тебе. Ену. Мне. Мы будем рядом, пока нужно, а потом, даже если расстанемся, сама пустыня донесёт наш зов друг до друга, и мы на него откликнемся.

– Ты уйдёшь, – Али резко распахнул глаза, смотря на меня, и в бездне его глаз с ярко-золотыми искрами я снова увидела будущее.

– С чего ты взял?

– Потому что ты уже близка к тому, чтобы выбрать... – взгляд юного лорда скользнул за моё плечо и прикипел к кому-то.

Я поворачиваться не стала.

Дух пустыни опустился рядом с нами, коснулся меня своей рукой.

– Он прав, мой любимый ребёнок. Ты уже очень близка. Но не спеши, не торопись. У тебя есть время. А сейчас просыпайся, ты уже достаточно провела здесь времени. Амулет власти не терпит, когда кто-то злоупотребляет его силами, потом мстит, зло, сердито. Так что, открывай глаза в мире реальном и засыпай.

– Да... Мама...

– Да, моя хорошая?

– Почему я перестала слышать твой голос? В реальности?

– Потому что у человека, внимательно за тобой наблюдающего, есть таланты, о которых окружающим лучше не знать, а ему лучше не знать о том, на что способна ты. Я присмотрю за тобой во снах. А когда беда пройдёт мимо, ты снова услышишь мой голос. Я присмотрю за Али, а тебе пора.

Я кивнула, закрыла глаза.

Тёплый ласковый поток ветра и песка скрыл меня с головой, поглотил, окружил потоком бескрайней нежности, а глаза я открыла уже в спальне. На краю кровати сидел и трясся Али, уже проснувшийся раньше меня. Где это я так задержалась?! И чего мой мальчишка так трясётся? Непорядок.

А мне показали, как это делается.

Я теперь тоже так могу.

И сев на кровати, я обняла мальчишку со спины, прижала к себе крепко-крепко, щедро отдавая всё тепло, что у меня было. В конце концов, если не я, то кто же? Я ведь так его люблю.

Не меньше, чем деда.

– Зеон... – тихо прошептал Али.

– Всё хорошо, мой чудесный ребёнок. Пойдём спать, я даже отдам тебе половину своего одеяла и расскажу сказку. И больше никого не пущу в твои сны.

– Обещаешь?

– Да, – кивнула я, поцеловала его в макушку, в который раз восхитившись мягкостью его волос, – всё. Идём спать.

– Спать?

– Да.

Мы так и уснули вместе, на моей кровати, в обнимку. И тёплое дыхание Али на моей шее было каким-то невероятно умиротворяющим...

Полагаю, круг моей семьи увеличился ещё на пару человек?

Хотя, я не возражаю. Это дело хорошее, нужное, полезное.

Следующие три дня мы вчетвером выживали. Рамира нельзя было убить заново, но при этом доставить ему массу неприятностей можно было по-прежнему.

Было всё: яды, убийцы, ловушки, шаманские проклятья – тот, кто плёл планы один за другим, отличался изощрённой фантазией и был не менее редкостной скотиной.

К концу третьих суток, мы закрылись в комнате Али и мечтали только о том, чтобы это время закончилось.

За пределами Хрустального предела можно было немного расслабиться. Можно было даже подставить обманку и двинуться к городу Тысячи сердец собственным путём.

Кстати, а кто нам мешал это сделать сейчас?

– Рамир, – протянула я задумчиво.

Призрак, успевший оценить мою увёртливость за эти дни, взглянул на меня вопросительно.

– Новый план?

– Мне пришло в голову, а чего это мы будем ждать официального объявления именно в комнате Али? Раньше времени сорваться мы, конечно, прочь отсюда не можем, мало ли, как подадут эту информации. Так что на церемонии Али должен быть сам. А вот проводить эту ночь здесь мы совсем не обязаны.

– Есть идея? – спросил Ен, потирая виски. Бедному муравьиному льву досталось не меньше, чем остальным. Постоянное применение своих способностей, привело к тому, что пару часов назад у него просто пошла носом кровь. У муравьиного льва!

– Вниз.

– Что вниз? – уточнил Рамир с ужасом.

– Вниз – это змеиные ходы и змеиные охранители, – пояснила я свою мысль. – Прихватим пару свитков, Рамир возьмёт на кухне мяса, пожарим его и отлично проведём это время в безопасности.

– Там охранители!!! – хором напомнили мне мальчишки.

– Так я потому и говорю, что там мы будем в безопасности. Соглашайтесь, змеи до нас даже не доползут. А если кто-то и покажется, что ж – ему хуже.

– Зеоннала, а как мы отправимся в город Тысячи сердец? – спросил Ен, первым двинувшись к гардеробной комнате. Внизу было холодно, а муравьёнок и без того постоянно мёрз.

– А вот об этом я подумаю, только немного позже. А пока... собираемся и пошли отсюда. Сил моих уже нет от этой комнаты и этих попыток. Сколько можно?!

Не знаю, сколько можно было, а нужно было – убить нас до официальной церемонии.

До неё оставалось десять часов.

Рамир остался незримой тенью разгуливать по дворцу, когда мы внизу с мальчишками устроились в кольце моей огромной ха-змеи, дежурившей здесь уже второй день. Тихо капала где-то с потолка вода.

Али зевал, улыбаясь во весь рот.

Ен поглядывал то на него, то на меня.

Потом вздохнул, сдался и устроился удобнее, посмотрел на Али. В голове песчаного муравья бурлили мысли, планы, вопросы, наследие прошлого, но сейчас не хотелось ничего спрашивать, не хотелось ничего говорить. Хотелось вот так сидеть как можно дальше.

Я поглядывала то на него, то на Али и молчала.

– Зеон, – Али протянул мне руку, и я послушно взяла его за ладонь. – Как ты думаешь, у нас получится?

– Да.

– А что... как? Как мы будем? Уходить? – спросил он.

Я понимала, что происходит – он нервничает. Даже не потому, что его самого могут убить. Ен рассказал, что больше всего Али боится за нас обоих, что мы не успеем спастись, что мы станем жертвой тех интриг, что он – только найдя нас, может потерять. Нашего юного лорда не так пугала собственная смерть, как наша.

В результате уже нам пришлось выводить Али на откровенный разговор и честно обещать, что мы – не умрём, чтобы ни случилось, мы не можем взять и вот так умереть, у нас же ещё столько не сделано! И ещё столько предстоит сделать.

И сейчас я могла успокоить своего подопечного просто словами и рассказом:

– Я начну с конца. Мы прибудем в город Тысячи сердец тайно, под покровом набегающей темноты. Когда огромный купол уже будет покрыт рыжими и алыми разводами заходящей Меды. Будет тихо, и уже будут закрыты главные врата. Когда мы пройдём к маленькой калиточке, которой пользуется в основном Змеиное братство, падёт темнота. И никто не увидит, что за небольшая группа вошла в город. Нас встретят, и пару дней мы проведём в городе.

Караван, в котором будет твой двойник и охрана от императора, придёт через пару дней после того, как мы познакомимся с планом города, и вы оба выучите карту наизусть, чтобы знать, куда, в какую сторону и в каком случае убегать. До столицы мы будем добираться верхом на змеях. Будем двигаться параллельно с официальным караваном и делать это медленно и расчётливо, то пропуская его немного вперёд, то наоборот намеренно опаздывая. Так будет проще осматриваться по сторонам и беречь себя и друг друга.

Самое главное, нам нельзя будет позволить, чтобы кто-то добрался до каравана, поэтому вокруг нас постоянно будут змеи, змеиные проводники. Мы же будем ехать спокойно, без нападений, и я буду рассказывать вам истории и легенды о том, что же собой представляет пустыня Аррахата и что в ней нужно делать, а что делать не стоит. Собственно, здесь же, завтра утром мы пройдём церемонию, получим официальные документы, согласуем то, как будет двигаться официальный караван, проверим, чтобы всё было в полном порядке.

Караван уйдёт в тот же день, а мы уйдём вслед за ним, но не сразу – а на рассвете следующего дня. Когда рыжая Меда поднимется над золотым покрывалом Аррахата, когда её зайчики бросят отблески на хрустальный купол, зашуршит песок и верхом на трёх огромных змеях, мы двинемся к городу Тысячи сердец. И горе тем, кто нечаянно или по какой-то причине станет на нашем пути!


...Рыжие зайчики скользили по хрустальному куполу, пели пески, перекатываясь с места на места.

Город Хрустального предела таял за нами. С чего всё началось, тем и продолжалось.

Мы познакомились с Али в путешествии, и вот снова – нас куда-то несёт песчаная тропа. И непонятно, что там – дальше, на её конце. Победа или поражение, успех или смерть. Что с нами будет, в этом Вечном городе, где у меня своя задача и своё дело. Как всё сложится, чем всё закончится и закончится ли?

Мне не было страшно. Здесь и сейчас, пока маленькой компанией мы двигались впереди каравана, страшно мне не было совсем. Пески были моей вотчиной. Сейчас я почти не слышала их, как и змей, но больше не переживала. Мама же говорила, что рядом кто-то очень опасный, кто-то, кому не след знать всего того, что я умею.

Я оставалась змеиным проводником. Даже без своих особых способностей, даже с учётом того, что я была сейчас в своём настоящем теле, с рваной грацией танцовщицы, я оставалась одним из самых опытных проводников на Аррахате.

Это был мой мир, привычный мне. За прошедшие лета я не просто его полюбила, я научилась его понимать, зачастую даже намного лучше, чем людей. Поэтому те, кто доверил мне свою жизнь, ничем не рисковали. Я не была готова ими рисковать. Только собой, только в разумных пределах.

Рамир дрейфовал в воздухе, покачиваясь сонно на волнах обжигающего ветра. Привидение чувствовало себя комфортно, и совершенно не печалилось сейчас о том, что у него нет тела. «Нет тела – нельзя снести голову», – как-то упомянул он парой дней ранее.

У нас была своя команда, у нас был свой план. За нами была сила, но против нас враги подобрались такие, что связываться с ними – сущая нелепица. Шансы выжить – стремились к нулю. Я об этом ничего не знала, мои знания об аристократах ограничивались теми точками, куда надо бить, чтобы убить их быстро и надёжно.

Я не знала, какие тайны прячутся под хрустальными куполами городов. Нет, я не оправдываюсь, возможно, если бы я знала больше, то, что случилось – не произошло бы. Возможно. А может быть, все стало бы ещё хуже. Не мне судить.

Это был полдень, жаркий, душный, когда разморённые палящим глазом Меды, мы остановились на привал. В этом уютном оазисе, который не жаловали караваны, под сенью раскидистых пальм пряталось маленькое чистое озеро, в нём можно было искупаться. Чуть в стороне был выложенный камнями колодец, где налить воды. Было здесь и дневное убежище – выкопанная в песке нора, где днём было прохладно, а ночью – тепло.

Здесь нам предстояло подождать почти двое суток, впервые пропуская вперёд основной караван.

Уставшие мальчишки завалились в убежище и, кажется, уснули, я не вдавалась в подробности, разжигая костёр, чтобы вскипятить воды. Рамир отправился изучать окружающую территорию, я же собиралась приготовить травяной чай и немного заняться собственной внешностью. Можно было обмануть тех, кто хотел быть обманутыми. Но если смотреть на меня близко – хорошо были заметны мозоли, царапины, синяки, в общем, всё то, чего у ухоженной наложницы, любимой своим господином, быть не может никак.

Именно поэтому был выбран именно этот оазис. У него не было названия, его не любили даже змеиные проводники, поэтому мы и не рисковали здесь оставаясь. Причин на такую нелюбовь было две. Первая – это зыбучие пески. Нужно было ощущать пустыню как своё тело, чтобы пройти в этот оазис опасной дорогой по песчаным наростам. Вторая причина – местная гроль. Это было что-то вроде солёной грязи, как говорили шаманы. В пищу не годно, боевого применения не имеет. Высоко ценилось только у тех, кто занимался продажей живого товара – наложниц. Я знала про гроль от Альзин, она рассказывала, что даже такой безнадёжный случай как я хорошо поддаётся гроли. Кожа становилась упругой и бархатистой, мозоли пропадали, быстрее заживали царапины. По-хорошему мне нужно было делать аппликации. Но на это не было времени, я собиралась просто залезть в это чудо. Не с головой, но близко. Единственно, нельзя было допускать попадания бурлящей жижи на волосы.

Собственно, к гроли приползали местные обитатели… Но насколько я слышала окружающий мир, рядом их как раз и не было.

К тихому шёпоту песка, где-то на горизонте, я прислушивалась по привычке. Я не думала, что смогу что-то услышать, не думала, что что-то случится или что-то пойдёт не так. Ведь караван с «наследником» охраняли самые лучшие воины и самые лучшие люди на Аррахате – Змеиное братство.

Пески тихо пели. Я не уловила, когда в их нежную уютную песнь закралась тревога. Я сняла закипевший чайник, вытащила кружки из багажа, поставила завариваться чай и застыла.

Пески не пели.

Тишина была такой, какая воцаряется за мгновение перед тем, как на пустыню падает буря. Опасная тишина, во время которой прячутся по своим пещерам змеи, ищут безопасное укрытие песчаные бараны, прячутся люди.

Все, кто хочет жить. Буря бушевала чуть дальше от нас, нам не нужно было прятаться. Нужно было слушать. И я слушала, бледнея с каждым мгновением. Из норы выскочил встревоженный Али, не знаю, кто из них – он сам или Ен что-то ощутили. Метнулся ближе Рамир. Я слушала, собирая по кусочкам то, что неминуемо должно было произойти.

Основной караван, где был двойник моего светлого мальчишки, двигался сейчас к крупному оазису. Там они должны были встать на ночёвку, потом переждать пекло дня и дальше отправиться уже ночными переходами, что было и безопаснее, и легче для людей змей, верховых ящеров.

Люди устали, а впереди, в самом оазисе их уже ждали. Это была идеальная засада, лучше не придумать. Караван придёт туда в первых сумерках, когда неверные мазки рыжего света стирают границы между реальностью и нереальностью. Зелёные крупные листья пальм, влажный голубой блеск воды – любой в такие моменты расслабляется, понимая, что тяжёлый путь закончен хотя бы частично, что впереди отдых.

И именно в этот момент их накроют те, в кого я верила больше всех на свете. Змеиные проводники. Они подождут минуты, когда все: воины и охранники, телохранители – все расслабятся. Это будет всего лишь несколько секунд, меньше минуты, но им этого хватит.

Они убьют двойника. И вернут его труп Императору. И потом – самозванцем объявят Али, устроят на него охоту и с лёгкостью убьют. Но почему?!

Как могли змеиные предать?! Они же…

– Не в себе.

Ен?!

Я круто повернулась, молча глядя на песчаного муравьёнка и серого от испуга Али.

– Али?

Мальчишка молчал, а песчаный лев смотрел на меня с горечью и укоризной.

– Они не в себе, Зеоннала. Они гости в своих телах и ничего не могут противопоставить той силе, что заставляет их двигаться. Той, что требует напасть на караван и уничтожить абсолютно всех, кто там будет. В том числе и своих братьев из змеиного братства.

– У шаманов нет такой силы!

– А шаманы здесь и ни при чём, – на этот раз бледнеть начал уже Ен. А я догадалась, что происходит. Али не мог сказать ни слова, не потому что не хотел – потому что не мог. Кто-то взял с него клятву на амулете власти. Ен читал его мысли и озвучивал, поскольку он сам никакой клятвы не произносил! – Император. Это сила императора, Зеон.

– Он был здесь?!

– Ему и не надо быть здесь. Он не просто стар, он очень древний! И его сила… он может управлять людьми на расстоянии, достаточно иметь частицу тела или каплю крови. Кто-то взял кровь у змеиных проводников, принёс императору, и он подчинил этих людей себе, – и уже с усталой усмешкой Ен добавил: – самая охраняемая тайна Аррахата.

– Думаю, моя будет более интересной, – пробормотала я себе под нос.

Мальчишки услышали – оба, но переспрашивать, мудрые дети, не стали. Я задумалась. Так, что же делать, что же мне делать?!

Я не могу допустить гибели двойника Али. Никак. Это поставит крест на дальнейшей жизни моего светлого мальчишки. И не только на нём одном. Нужно что-то ещё. Нужно что-то придумать.

Ну же, Зеон.

Что у меня вертелось в голове, когда мы только отправились в путь? Всё точно так же, как и было. А ведь действительно! Было же! Ведь, ведь… на нас уже нападали! И мы бежали вдвоём. Именно это мне и нужно сделать. Тайно пробраться в караван и вывести во время неразберихи с нападением мальчишку.

– У тебя не получится, – мои мысли не стали тайной для Ена. Кажется, этому парнишке надо напомнить, что вредно вот так использовать свои способности направо и налево. – Я помню точно, тебе нужно сутки, чтобы твоё тело вернулось обратно, значит, свиток превращения ты использовать не можешь. Как женщина – ты просто не сможешь пробраться в караван незамеченной. Тебя схватят. К тому же, не знаю почему, но теперь догадываюсь, ты ограничена в своих силах.

– Ен, знаешь, что самое интересное?

– Да?

– Если вы останетесь здесь, под охраной Рамира, я спокойно смогу всё это сделать, потому что буду одна – раз, потому что буду знать, что вы в безопасности – два, потому что могу пройти там, где не пройдут другие – три. Ты совершенно прав, если я помчусь напролом, я как раз успею, когда всё будет закончено. И даже трупов не останется, караван просто растворится в зыбучих песках. Но если через зыбучие пески поеду уже я сама, то вполне успею.

– Змеи не могут ползать сквозь зыбучие пески… – напомнил мне Али.

– Верно. Ты помнишь, что я тебе рассказывала. Но есть исключения. Их называют панцирными змейками. Они маленькие. Примерно полметра в длину. Очень жёсткие. Их панцири использовали в древние времена вместо ножей. Потом их стали использовать на нахлестные мечи. Технология выплавки металла сохранилась только в хрустальных городах. При этом низкокачественный металл, пока он ещё был, не мог устоять перед этими панцирями. Впрочем, первые змеиные проводники использовали их ещё в одном качестве – берутся две змеи, задаётся движение и дальше остаётся только держать равновесие. Они очень быстрые, легко передвигаются по зыбучим пескам. Поэтому – если падаешь, то твоего трупа никогда не найдут.

– Зеон! – Али замотал головой. – Нельзя-нельзя-нельзя!

– Али. Ты понимаешь, что будет, если убьют твоего двойника?

– Д… да…

– Ты понимаешь, что после этого тебе, Ену, мне, твоему брату Хану, ещё доброму десятку людей останется жить всего несколько часов?

– Несколько часов?! – вскинулся мальчишка.

– Император очень быстро убивает ему неугодных. Это не тот случай, когда можно позволить себе печалиться о том, что может случиться. Обо всём будем думать после того, как я вернусь.

– А ты вернёшься?

– Да куда же я денусь, – вздохнув, я подошла ближе, обняла Али. – Не переживай. С тобой останется Ен. У тебя есть твой лук, у него верный меч. С вами останется Рамир. Вокруг вас – зона зыбучих песков, сюда не приползают змеи. Даже ха-змеи держатся подальше.

– Почему?

– Гроль. Гроль – это место, где живут панцирные змеи. Они приползают сюда, чтобы перелинять. Без этих источников их жёсткие панцири сходят плохо.

– То есть? – Ен задумался. – Зеон! Но ведь…

– Именно, ловить их очень сложно. Без специальных инструментов, скажем так, это однозначно навредить себе. Бывало не раз, что после охот на панцирных змей охотники возвращались без рук. Долго они после этого не жили. Обычно просто уходили в пустыню, чтобы их пожрали змеи.

– Тогда ты не можешь! – вскинулся Али.

Я положила ладони на его лицо:

– Али. Ты станешь великим императором. Я верю в это всем сердцем. Возможно, ты сможешь исправить то, что наделал твой предшественник. Например, вернёшь возможность жить таким как я. До него нас называли любимыми детьми пустыни, любимыми детьми Аррахата. При нём мы стали отверженными, и каждый изо всех сил старается нас убить. Нашей кровью снимают проклятья, нашей кровью откупаются, мы – жертвы слов гнилого императора. Не надо переживать за меня. Я действительно одна из любимых детей пустыни. Я создам свитки и подчиню панцирников с их помощью.

Я не знаю, почему мне не пришло в голову воспользоваться своим умением общаться со змеями, почему мне не пришло в голову воспользоваться змеязом. Я поступила как человек. Как змеиный проводник, не самый сильный, хотя и, безусловно, один из самых умелых.

Через пару часов, когда Меда начала клониться к горизонту, я уже была готова. Четыре панцирника надёжнее – два быстрее. У меня не было времени ждать, я и без того потеряла больше времени, чем могла, поэтому у меня было две змеи, возмущённо шипящие, огрызающиеся друг на друга и от души скандалящие.

Мне некогда было заставлять их замолчать. Мне нужно было быстрее, вперёд. Туда, где караван двигался к привалу… Два параллельных безопасных пути – полтора дня разницы, если отходить назад, потом по безопасной дороге переходить на главный тракт, потом догонять ушедший вперёд караван. Между нами сейчас было расстояние всего в несколько часов, по зыбучим пескам. Никто. Ни один нормальный человек сюда не сунется.

Я была змеиным проводником. Но самое главное, я уже не была человеком.

– Ен. Доверяю Али тебе.

– Я не подведу, – муравьёнок прижал кулак к груди, я кивнула.

Спустя мгновение змеи сорвались прочь.

Пески пели, подгоняя меня вперёд. У меня был запас времени, небольшой. Пылевая буря сбила караван с пути, выигрывая мне драгоценные минуты.

Быстрее. Быстрее! Быстрее же!

Змеи уже не шипели, не ругались, змеи мчали вперёд со всей своей скоростью. Зыбучие пески гневно ворчали, перекатываясь пластами, недоумевая, почему вёрткая добыча в этот раз такая тяжёлая, но всё равно поймать не получается.

Вперёд.

Ещё. Ещё немного.

Я обязательно успею! Я не могу опоздать.

Осталось всего чуть-чуть, всего ничего.

Караван прошёл мимо меня, я опоздала всего немного, когда вывалилась на тракт, задыхаясь и не в силах сделать вздох. Больно жгло всё внутри, грудь сжимало тисками. Караван прошёл тут несколько минут назад. Мои панцирные змеи ушли обратно в пустыню, нырнув в пески. Обратно я собиралась возвращаться, забрав из каравана или ящера или змею.

Догонять пешком караван я не собиралась. Двигались в установленном порядке, а значит – перед караваном шли разведчики. Они уже были мертвы. Им помочь было невозможно. Даже если бы я первым делом помчалась к разведчикам. Чтобы догнать караван – мне нужно было дождаться тех, кто замыкал караван. По идее, они должны были быть дополнительной военной силой. На деле здесь были двое предателей, собиравшихся сделать всё, чтобы охранники из арьергарда на помощь основной силе не пришли.

Я ждала именно их.

Закрыв глаза, подставила лицо ветру.

Мягкий поток воздуха покачивал янтарные пряди, теребил полупрозрачные шелка, окружая меня ярко-алым сиянием. Вокруг было мягкое золото песков Аррахата и белые полосы зыбучих песков. Очень легко произвести впечатление, когда на твоей стороне играет дух самой пустыни.

Арьергард показался, когда до оазиса каравану оставалось всего полчаса.

Змеи, верховые ящеры останавливались, ибо никто не в силах был пересечь некую черту. Кроме двоих зачарованных змеиных проводников.

– Это же…

– Да.

– Что она здесь делает?

– Убьём.

– Но?

– Не страшно. Остальных убьём тоже.

На этот раз в шок выпали все остальные, но не от моего красивого появления, а от слов проводников. Впрочем, ждать я не могла. Пылевая буря ещё не улеглась до конца, и не стоило расслабляться.

Песок, управляемый духом пустыни, обрушился на тропку, стирая её, разрушая. Кто-то кричал. Кто-то ругался. Кто-то не потерял бдительности, и к тому моменту, как я разжилась двумя верховыми ящерами, предатели уже ждали меня на правильном пути. Вот. Вот теперь я понимаю, что значит, когда в противниках змеиные проводники. Это же ужас, кошмар и беспредельщина!

Кто им разрешал так легко определить, куда я отправлюсь?

– Она странная…

– Очень.

– Может, оставим?

– Должны убить.

Странность в разговорах этих двоих я уловила, осознать – не смогла, отложила в памяти, решив вернуться позднее.

Пока кружится пустынный вихрь, мне нужно устранить этих двоих, чтобы продолжить движение дальше.

Но всё же почему они так странно говорят? Словно… Словно… Кто-то смотрит их глазами, кто-то говорит их устами. Неужели?! Неужели…

У императора есть и такая сила?!

– Кого-то мне эта девка напоминает. Не могу понять.

– Трупы никого не волнуют. Бей.

– Ты первый.

– Ты!

– Я?!

Препирательство это хорошее дело. А талантливые наложницы-танцовщицы не просто так таскают с собой кнуты для верховых ящеров. Им ещё очень хорошо связывать отвлёкшихся на пару мгновений людей!

Правда, вот теперь надо мчаться прочь в два раза быстрее. Эти двое… они не простые проводники. Чтобы спеленать этих, кажется, нужны цепи, заговорённые на ловлю ха-змей!

А теперь быстрее, быстрее! Я уже слышу крики впереди.

Беспорядки уже начались. Обычные люди ничто против воинов змеиного братства. Сюда, я видела особое оружие, узнавала его с первого взгляда, пригнали не лучших. Но тех, что здесь есть, было бы больше, чем достаточно. Участники игр пустынь, почти все они в своё время доходили до очень высоких уровней. Пару раз я сталкивалась в пустыне с самыми слабыми из тех, что присутствуют здесь.

Если бы мы были на разных сторонах, моя история давно бы уже закончилась. Они были сильнее меня. В два, три, четыре раза. Не в десятки раз, как те, кто побеждал, кто владел живым оружием, как, например, Хан, но… нет, чтобы остаться в живых, с ними лучше не сталкиваться. Всё, что могли обычные люди – это выиграть несколько секунд.

Я слышала, как мечутся люди, как кричат отчаянно змеи и ящеры, как стонет воздух, разрываемый мечами. Я слышала, как трещит ткань, пожираемая огнём. Алое зарево сливалось с алым горизонтом опускающейся Меды, никто ничего не поймёт.

Никто не заметит. Никто не придёт на помощь.

Даже я, та, кто должен был бы помочь, сейчас здесь, чтобы помочь одному-единственному человеку. Который ещё пока жив.

Смешалось всё. Крики, стоны, звон, лязг. Вокруг метались люди, кто-то пытался потушить горящих, кто-то уже был мёртв и никому не мог помочь. Я стояла ровно посреди всего этого бедлама и слушала тонкую, едва уловимую песнь песка.

Где он. Где он?

Кто-то замахнулся на меня, улетел прочь с кинжалом между глаз. У меня не было времени церемониться. Ещё кто-то кинулся сбоку и ещё один труп. Я кем-то прикрылась от следующего удара и кинулась вперёд. Дальше. Вот сюда. Здесь свернуть. Упавшая змея придавила повозку, а под повозкой.

– Эй! – наклонившись, я качнула за плечо лежащего паренька, с ужасом подумав, что он невероятно похож на Али. – Ты цел?

– Д… да… Ты кто?

– Я Зеоннала. Твоя самая лучшая наложница. Встать можешь? Я вытащу тебя отсюда.

– Ты не должна быть в караване. Ты не должна быть здесь! Уходи, скорее.

– Мал ты мне ещё приказывать, парень! – так, ну-ка, ну-ка, крови нет, между ним и телегой есть зазор, вытащить смогу. И отсюда его тоже. – Пошли со мной. Здесь небезопасно.

Мальчишка не сопротивлялся, послушно бежал за мной. Теперь, отсюда, мы отправимся в зыбучие пески уже на ящерах. Будет немного сложнее, но мы всё равно сможем пройти. Хотя и времени придётся потратить немногим больше. Но я смогу его провести. Правда, те, кто войдут в пески после меня – станут их жертвой в любом случае.

Ещё Кармина – королева песчаных муравьёв, говорила мне, что зыбучие пески позволяют по ним пройти только дважды. На третий раз, кто бы ни шёл по ним – они поглощают его. Даже если здесь те двое, от которых складывается ощущение, что они стали чем-то большим, чем просто людьми… они не смогут пройти по зыбучей топи.

– Ты…

Я круто повернулась, зажала мальчишке рот, прижав его к себе. Здесь нельзя говорить. Здесь нельзя двигаться. Самое правильное, что можно здесь сделать – это замолчать и затихнуть.

Я не слышу голосов живых людей. Не слышу голосов живых змей. Два ящера спрятаны. Там, где их не найдут и не достанут. Но остальные. Неужели в лагере остались только воины змеиного братства? Нет. Почему не слышно и их?! Где они все? Неужели…

– Послушай меня, – я чуть тряхнула мальчишку за плечо. – Как тебя зовут?

– Дальмар.

– Ты…

– Профессиональный двойник и раб. Я… меня купили… в ауле. Я пустынник.

– Ясно. Послушай меня Дальмар, сейчас мы побежим.