Я помню это так, словно это было вчера… Много цивилизаций повидала Земля, много рас, но люди всегда меня удивляли…

Далеко не всегда эта неугомонная раса правила Землей, было время, когда они были, в лучшем случае, слугами своих ночных владык. Казалось бы – с чего бы людям, способным жить в любое время, в любых условиях, служить существам, которые не способны выйти под свет солнца?

Все просто. Вампиры умели заставить служить себе – кого-то подкупали золотом, или здоровьем и силой, а кому-то показывали, что будет, если скот взбунтуется. Достаточно утопить одно селение в крови, чтобы все, кто об этом прослышит – боялись даже подумать о неповиновении.

В те времена вампиры не скрывались, а еще, главное, помнили о своей создательнице и поклонялись ей со всей искренностью.

В эти давние времена существовало небольшое, но гордое племя, не признававшее над собой ничьей власти. Оно обитало в горной долине, укрытое от ветров, ненастья и излишнего внимания ночных владык. Племя жило тихо и старалось не привлекать внимания к своему существованию. Они охотно торговали с другими племенами, общались и заключали браки.

Племя, давным-давно основанное одной очень мудрой женщиной, называлось Спящие Барсы. Барсы просто хотели жить, не осложняя жизнь другим. Выходцы этого племени были неукротимыми, очень свободолюбивыми, а еще, что иногда пугало – любили жизнь настолько, что готовы были свернуть горы ради сохранения своего народа и его свободы. Все барсы, поголовно, были умелыми бойцами – при их численности и отсутствии ночных хозяев, иначе они бы не выжили. Да, племя защищало своих, и женщина, потерявшая мужа, не оставалась беззащитной, но даже так на приход помощи нужно время, и это время она должна выжить сама, и защитить своих детей.

Барсы жили тихо, не тревожа соседей набегами или угрозами, не пытаясь захватывать земли или порабощать окружающих. Они основали свое поселение и неспешно, поколение за поколением, развивали его.

Так было до одного рокового дня…

- Моргана! Моргана, ты где, хулиганка!? – разорвал лесную тишину шутливо-строгий женский голос. – Пойдем, отец зовет помогать ему с подготовкой! Твой брат сегодня станет мужчиной, ты ведь не хочешь пропустить церемонию!?

- Нет, мама! Я силки проверяю! – смеющийся детский голосок раздался из ближайших кустов. – Братик хотел кролика на вертеле!

- Ну, хорошо, мы тебя ждем. Не задерживайся…

Девочка же тихо рассмеялась и продолжила свое дело. Она шила брату меховое оплечье из шкуры снежной кошки, чтобы он был столь же ловок и неуловим, как этот гордый зверь!

Моргана тихо напевала какую-то детскую песенку, заканчивая свою поделку. Конечно, она совсем не обязана была этим заниматься – достаточно было одного дара от семьи… но сегодня же должен стать мужчиной ее старший брат! Сегодня ему исполнялось четырнадцать зим…

К закату он должен был доставить в селение свою добычу, что докажет его становление, как Охотника. Но Моргане очень хотелось вручить ему этот подарок, и уже который день девочка убегала из дома, чтобы доделать его. В преддверии праздника хлопот было много, так что урвать удавалось совсем немного времени, но даже это было уже немало. Она бы и ночами занималась своим сюрпризом, если бы не Ночные Кошмары…

Впрочем, сейчас был еще день, и Ночные не смогут никого тронуть.

Доделав оплечье, девочка убрала его в свою сумку и, прихватив кролика, побежала домой – помогать с праздником.

Когда брат вернется, его ждет обряд в треугольнике жрецов, которые представят юного мужчину духам природы и предков, что наблюдают за своими потомками. А потом будет пир, на котором он, наверняка, выберет себе будущую жену, и, если она не будет возражать – представит ее родителям… Хотя, наверняка это будет Хлоя, они давно уже переглядываются, а может и не только.

До самого вечера девочка была занята, помогая родителям, но нет-нет, да поглядывала в сторону ворот, из которых должен был появиться старший брат.

И он появился, гордо неся на плечах свою добычу – молодого кабана, убитого копьем.

С закатом трое жрецов окружили мальчика, нанося на его тело ритуальные знаки и представляя его духам стихий и предков. Он прошел испытание Охотой, осталось лишь испить «крови предков», что давало священное дерево, и юный Кондар станет мужчиной.

Когда мальчик, вернее, молодой мужчина, обернулся к остальному племени, поднимая над головой пустой уже корец, все радостно загомонили, приветствуя его, а потом потянулась вереница семей с подарками. Моргана подошла первой, вместе с отцом и матерью. Они вручили сыну его первый настоящий лук, а она – оплечье, которое сделала для него.

Когда же они отошли к столам, уступая другим место, то она, окинув счастливым взглядом селение, первая заметила, что что-то не так…

Племя Спящих Барсов находилось в удобном местечке. От ветров, приходящих со стороны Проклятого пика, их защищала горная гряда, Предки, ушедшие в землю, вернулись вершинами, чтобы оградить своих потомков от бед и от хладных ветров.

Селение было обнесено тростниковым частоколом, и на ветру позвякивали амулеты шаманов, через которые духи Предков рассказывали о том, какая будет погода, не пора ли сделать подношение, чтобы задобрить и умилостивить гнев ушедших.

В молочных сумерках покачивались ветви низеньких кустарников, вверх, вниз. Мелкие белые соцветия, обычно раскрывающиеся к ночи, в этот раз были закрыты и покачивались вместе с ветвями.

А вот амулеты шаманов не качались, застыли на одном месте, будто привязанные, будто пытающиеся предупредить о грядущем, но застывшие в строгом и беззащитном безмолвии.

Моргана нахмурилась - она любила слушать шаманов и знала, то духи стерегут своих потомков, и стараются уберечь от бед, насколько вообще могут...

- Ма-аа-а-а-ама?.. А почему цветы не распустились?..

- Цветы? Цветы не распустились? - крепкая женщина с едва уловимым шрамом на щеке, повернулась, разглядывая кусты. - И правда. Духи на что-то прогневались? ... Да не могли, мы только недавно щедрое подношение сделали. Да и... Тихо то как...

Тишина сонными кольцами тумана наползала из-за частокола. Костёр потрескивал, играл горстями оранжевых и красных искр, пыхал, когда кто-то ворошил угли.

Тишина была неправильной. Слишком уж душной. Такое затишье бывает, когда хозяева неба обрушивают с неба свой гнев потоками воды. Когда грохочет всё так, что спрятаться негде, когда...

Они накатили неостановимой лавиной. Звякнули тревожно защитные амулеты, зазвенели, печально, оплакивая погибших, рассказывая о том, что там не страшно, что духи предков всё подскажут и расскажут. А в центре костра, там, где только что весело танцевало пламя, уже торчало копье, и древко его чуть дрожало.

Мать Морганы ещё тянулась к девочке, чтобы обнять, чтобы закрыть, защитить, из последних сил... Но времени больше не было. Ни выиграть, ни отнять, ни собрать.

…Мгновение затишья прошло, и люди, то там, то здесь, на глазах девочки начали заваливаться на бок. В глазницах у некоторых были видны тонкие заостренные палочки. Духовые трубки...

Такие были только у соседнего племени, только у Ленивых Буйволов, ничего не делающих для себя! Только и знали, что угождать ночным кошмарам. Кошмары приказывали, и Буйволы нападали.

У Барсов с ними было перемирие. Они не заходили в охотничьи владения друг друга, не били зверье там, где бить его нельзя. Говорили, что дочь шамана Барсов отдадут за сына вождя Буйволов.

Но славная добыча или не славная, а Буйволы пришли всем племенем, на поживу... убивать Барсов, вырезать их, искупать в сладкой крови землю...

Девочка запомнила на всю жизнь, как как носились вокруг люди, ручьями текла кровь и кричали те, кого она знала с рождения. Мужчины и женщины встречали врага всем, что удавалось найти и использовать, как оружие... Но никто не был готов к предательскому нападению, никто не был готов к тому, что произойдет этой ночью. Барсы были обречены.

Последним, что запомнила Моргана, был топор вождя нападавших, срубающий голову ее отцу... а потом чья-то дубина выбила дух из хрупкой девочки.

… На террасе было прохладно. Узенькие лежаки были покрыты шикарными мехами барсов и тигров. На низеньком столике стояла высокая амфора с вином, рядом лежали гроздья винограда, тоненькие душистые лепешки.

- Я всегда знала, что ничего стоящего этот скот сделать не может, - роскошная женщина с гривой пепельных волос оттолкнула в сторону маленькую девочку, почти высушенную до дна, облизнула клыки, позволяя драгоценным каплям стечь вниз, пачкая высокую грудь. - Что у них не получилось на этот раз?

- Всё получилось, миледи, - высокий парень, стоящий на одном колене перед женщиной, старался не показывать, как он её боится. В обществе ночных кошмаров, как называло их людское стадо, не стоило обнажать свой страх, не стоило поворачиваться к кому бы то ни было спиной. Могли сожрать и при этом не подавиться.

- Значит, мне ждать новую порцию скота? Сильного, молодого, выносливого? – женщина насмешливо улыбнулась. – Давненько это племя вело себя вызывающе. И? Вы смогли принести мне то самое?

- Нет, миледи. Люди не нашли этого.

- А наши собратья не могут туда попасть, - пробормотала вампиресса, гибко поднимаясь со своего ложа. Проходя мимо маленькой девочки наступила на шейку той, ломая ещё одну жизнь. Коснулась коготочками подбородка трясущегося парня. – Отправляйся туда, лично. Я хочу знать всё из первых рук, а не через десятые рассказы кровососов, пережравших крови. У меня нет желания гадать на крови, что там такое. А прибывший скот я встречу сама. Ах! – потянулась красавица гибко, - давненько я не принимала кровавых ванн!

Парня как ветром сдуло. Он был всего лишь человеком, разве что воспитывался вампиром, как «дневной помощник», что совершенно не гарантировало ему безопасности и неуязвимости. Такие люди скорее были запасом на чёрный день, а заодно мальчиками для битья. Их убивали быстрее. Зато с них не питались. И сложно сказать, было ли это лучше жизни основного племени.

Ленивые Буйволы были разросшимся племенем. Мощные охотники уходили далеко в леса и долины, чтобы принести еды на всё племя. Женщины возделывали землю. Шаманы просили духов о помощи и покровительстве. Вампиры наслаждались своей жизнью, потребляя скот. Из развлечений было только встречи в их ночном обществе, да игры с соседними племенами. Вот как Спящие Барсы.

Хозяйке Буйволов просто было очень, очень, очень скучно. Естественно, её нельзя было назвать «злой». В конце концов, скот всегда оставался скотом.

Если бы у Барсов был хозяин, ночной покровитель, вампиресса поиграла бы с ним. Но племя обходилось без него, как будто скот может жить без погонщика!

Звонко расхохотавшись, вампиресса танцующим шагом сбежала по лестнице, остановилась, разглядывая показавшиеся вдалеке точки. С такой скоростью, её новое стадо появится как раз к следующей ночи. И она лично отсортирует всех и проставит своё клеймо. Клеймо – это хорошо, клеймо – это залог того, что никто, никогда не сможет покуситься на то, что принадлежит ей – прекрасной княгине…

Это не было чем-то особенным, выдающимся, выбивающимся из привычного рода вещей. Ночные кошмары, вампиры, как ни назови – считали, что своё нужно клеймить, нужно показывать и скоту, кому он принадлежит, а также и сородичам, что конкретно этот скот уже занят.

Это были темные времена для людей. Нередко целые племена становились не более чем ещё одним стадом под властью очередного набравшего силу вампира. Не всегда над людьми вампиры становились единолично. Именно в то время слабые вампиры начали объединяться в группы, а сильные, чтобы расширить своё влияние, свою силу, начали создавать кланы. Люди под властью таких вот объединений жили немного лучше. Просто потому, что вампиров было больше. И было больше шансов выжить.

Нет, не потому что Ночные Владыки их жалели. Просто для большой группы нужно было больше еды. А если относиться к еде расточительно, она имела тенденцию очень быстро заканчиваться. Этого себе кланы позволить не могли. В конце концов, изначально именно из-за ограниченности ресурсов питания вампиры и предпочитали расселяться очень маленькими группами, или вообще одиночками.

Хотя были те, кто находил особое удовольствие селиться рядом с человеческим родом и плавно, незаметно помогая, направляя, не проявляя своего присутствия, развивать их. Больший уровень развития – больше людей, больше еды.

Пищевая цепочка вампиров могла запутать любого, а в попытке разобраться, где начало, а где конец у происходящего, ощущение того, что попал в ленту Мебиуса только усиливалось. И если для людей это были тёмные времена, для вампиров тогда был не золотой век, ночным золотым веком называют скорее средневековые года, когда люди были ещё достаточно невежественны, но уже расселились достаточно, чтобы еды хватало на всех и ещё оставалось.

Тот рассвет человечества был для вампиров лёгким временем, спокойным. Временем, когда они могли отточить свои способности, свою магию в многочисленных дуэлях и боях за территорию.

Тогда не существовало еще Охотников, увешанных серебром, не было бомб и иных человеческих средств уничтожения всего вокруг. Люди не могли сопротивляться Ночным Кошмарам. Серебро, даже самое обычное – было очень редким, вампиры немедленно пресекали его распространение, безжалостно вырезая всех, кто был связан хотя бы со следом серебра.

Если же какое-то племя решало сделать себе серебряное оружие, чтобы попытаться бороться со своими хозяевами – племя исчезало навсегда, а оружие оказывалось в кладовых вампира. У скота оружия против хозяина быть не должно… а вот хозяину не помешает аргумент в общении с сородичами.

Люди же… они не могли даже объединиться, потому что порядки, уклад, религия и язык – различались от племени к племени. А ещё у людей было разделение. Не на касты, на внутренние группы. Кто-то занимался ремесленничеством, кто-то занимался охотой. Не было выделенных обособленных военных групп, друг от друга оборонялись всем племенем.

Нет, всё было куда как проще. Смертные занимались только тем, что выживали. И страх постоянно им сопутствовал. Страх был неотъемлемой частью их жизни. Страх появления ночного гостя с алыми глазами, пылающими жаждой крови, и острыми клыками, готовыми ее утолять. Более того, в деле усмирения своих стад, вампиры были на диво единодушны и охотно принимали приглашения соседей на «воспитательный пир».

К сожалению, для смертных, это было время единоличного господства Владык Ночи. Людей убивали просто ради развлечения, людей высушивали ради пропитания, устраивали на них охоту, как на зайцев. Не пришло ещё время великих путешествий, не пришло время географических открытий и тонких ремесел.

Люди умели выделывать шкуры, но ещё не умели ткать, тонкие ткани были привилегией вампиров. Жизнь Ночных Владык уже тогда значительно отличалась от людей. Можно сказать, что вампиры значительно опережали время, в котором жили.

Наверное, им стоило заниматься в это время чем-то другим. Порой, глядя на то, что происходит, я обращаю свой взгляд назад. Может быть, то, что было там, причина этого?

Вампиры и люди никогда не смогут жить в мире.

Вампиры никогда не смогут научиться жить, стать частью этого мира. Именно поэтому их однажды покинула Ночь.

Тогда, в те темные времена, Ночь была широко известна, как кровавый божок. Вампиры не могли оценить всё, что происходит вокруг, поэтому прикрываясь её именем творили всё, что только придёт в голову. Люди создавали кровавые культы вампиров. Вампиры создавали кровавые культы для своей богини. Радовало ли это богиню… большой вопрос.

Вампиры об этом не думали. Они разгульно проживали свои годы и умирали в вампирских интригах. Люди жили лет по тридцать-сорок, умирая в самом расцвете сил, вампиры же, потенциально бессмертные, от них отличались не намного! Юнцы-птенцы вмешивались в дела, которые их не касались, и гибли в первые пять-десять лет после обращения, зачастую уходя на встречу с солнцем, куда раньше, чем преклонные сорок лет, которые могли бы прожить человеком.

Некоторые вампиры благоразумно держались от кровавых свар подальше. Надо ли говорить, что это им не помогало? И любой мог оказаться вовлеченным в кровавую свару.

У вампиров практически не было сильных сородичей, кто мог бы взять происходящий разгул в узду. Удержать вампиров в повиновении. В те годы ещё не было правил маскарада, в те годы клыкастая братия поистине была ночным кошмаром. Самих себя…

Тогда было не понять, может ли что-то измениться. Те, в чьих руках были сосредоточены возможности изменения, про них не думали. Кто-то был слишком занят, кто-то записывал на глиняных скрижалях первые откровения. Кто-то игрался с людьми, кто-то создавал человеческие империи, уйдя на другой конец материка или даже переселившись совсем на другой материк, чтобы сородичи не мешали развлекаться и наслаждаться.

Кто-то просто учился жить.

Вампиры не задумывались об этичности собственных поступков и поведения. Не спешили сочувствовать людям Люди не представляли ценности.

Кто-то из вампиров смеялся, что, выпивая кровь людей – сам становится тупее.

Кто-то даже переходил на кровь животных из-за этого.

Некоторые из ночных кошмаров в долгих диспутах высказывали мнение, что это всё вина самих кошмаров, что именно они мешают людям развиваться. И приводил в доказательство первые города, выстроенные под патронатом вампиров. Первые полисы, где люди действительно были развитее, умнее, больше знали. И даже начали сами, впервые, развивать что-то. Философию. Первую медицину. И от того, что земля плоская и стоит на трёх черепахах они переходили плавно к тому, что мир создали боги.

На глазах вампиров зарождались первые культы божественных начал, к которым сами вампиры не имели никакого отношения.

Я повидал очень много рас на этой Земле. Но люди, то, как развивалась эта генерация, которую некоторые называли «потерянной», удивило даже меня. Если бы устранить вампиров, люди бы тоже развивались, безусловно. Но оглядываясь назад, я понимаю, что нет, не так. Вампиры стали для людей тем самым фактором, который заставлял их развиваться быстрее.

Племен, которые жили своими умом, которые хотели жить так, сначала были единицы. Вампиры знали их названия наперечет и смеялись. Даже заключали ставки. Они играли на них. Что будет если к этому племени не лезть год? А два? А десять? Играли не мелкие птенцы, а те, кому исполнилось уже пара-тройка, десяток веков. Те, кто знал, что за людьми интересно наблюдать. Интересно смотреть, когда ночные кошмары остаются для них лишь тонким флером кошмара, бродящим вокруг.

Люди научились строить заборы, пусть пока ещё хлипкие, сдуваемые одним толчком. Люди учились защищать свои дома магией. Пока ещё тем, что у них было. Теми кустарными крупицами, которые шаманы развивали, отдавая за это свою душу, свое тело.

Сгорая как свечи.

Вампиры смеялись и развлекались, делали ставки, перекраивали мир и не замечали, как новый мир возникает прямо у них под носом.

Та история… Кто скажет, когда она началась, с чего именно?

Возможно, просто всё сложилось. Такая идеальная пропорция, когда в одно время, в одном месте случается десяток несвязанных между собой событий, творящих будущее.

Княгиня Астера была не слишком умной вампирессой, да что там говорить, она и женщиной то была не слишком умной. Зато очень вкрадчивой, опасной стервой, готовой на всё, чтобы не упустить своего шанса.

Кто знает, каким образом она добилась того, чтобы её обратили, но первым делом она позаботилась о том, чтобы от её Сира не осталось и упоминаний. Это её Сир был поставлен наблюдателем за племенем Спящих Барсов. Тем племенем, которое очень хотела разрушить Астера. Было ли это местью отвергнутой женщины? Было ли это попыткой скрыть свою боль? Было ли это попыткой получить что-то большое? Могущество? Кто знает.

Легенды тогда ещё не были «древними», они жили, дышали, ходили вокруг. Вместо легенд были слухи, были записи глифами на табличках, были руны, была вампирская магия. И была магия людей, то, о чём вампиры только догадывались, но никак не могли потрогать, осознать, загнать в привычные им рамки. То, что их пугало. То, чему они боялись подобрать слова.

Но история подобна реке. Она не может стоять на месте, она должна двигаться.

Речное течение может меняться, а может остаться неизменными.

А истории не обязательно двигаться в будущее линейно. Она может двинуться и обратно, по своим шагам, и потечь вспять, игнорируя все законы, и рвануться ввысь… События могут развиваться в любую сторону, если случится что-то.

Что-то особенное. Что-то невероятное.

Но невероятного не было.

Это был всего лишь камень, один-единственный маленький камешек, с которого всё началось.

Началась одна из самых интересных и необычных историй, которым я не раз становился свидетелем.

История великих взлётов, побед, поражений. Горестных слёз, отчаянной радости и прогулки по лезвию над бездной.

Великой игры, которая началась с одной маленькой девочки…