Размер: мини

Жанр: АНГСТ, драма, дарк

Предупреждения: гибель героя

Герои: Мори Ран, подразумевается пейринг: Ран/Конан, Ран/Шиничи

Статус: закончено

Права: У Аоямы-сенсея, всё его )))))

Предупреждение: можно смело считать сонгфиком, первоисточником для меня стало AMV Goodbye Conan-kun...

Аннотация: Конана больше нет, Ран раздирает на куски какое-то сомнение, которому она не может найти объяснение, найти слов. Вокруг фотографии, словно остановившиеся мгновения, и она отчаянно цепляется за жизнь, приказывает себе не плакать, но слёзы катятся сами по себе…

Этих фотографий так много, что куда бы она ни повернулась, они постоянно, то и дело попадаются на глаза. На стенах, на столе, в телефоне, на ноутбуке, на планшете, в газете... Она старается не плакать, она старается держаться, но слёзы всё равно то и дело капают из её глаз.

Это похоже на кошмар, но кошмар никак не желает закончиться.

Это похоже на ад, но тогда она ещё на самом первом его круге.

Жизнь без него...

Наверное, если бы она захотела, она бы смогла собрать все эти фотографии воедино и больше не видеть их то тут, то там. Может быть, она даже смогла бы их сжечь! Уничтожить всё это доказательство того, что в её жизни было такое счастье. Был мальчишка с ясной улыбкой и синими как небо глазами.

Но она не может.

Не поднимается рука.

Она раз за разом пытается хотя бы... хотя бы убрать фотографии, хотя бы убрать его улыбку с телефона. Но не получается.

Растравлять раны всё больнее и больнее, ей кажется, что она сходит с ума. Но она как никогда близка к тому, чтобы что-то понять. Он был так близко. Он всегда был рядом. Он? Он...

Резко дернув ящик, она невольно прикладывает слишком много сил, и содержимое летит по полу с грохотом. Ручки, карандаши, старенький пенал, его огромные круглые очки, которые были слишком большими для него. Его значок юного детектива. Вырезки из газет. И фотографии... опять... снова. Снова!

Из груди рвётся хриплый надрывный стон, и она оседает на пол. Пальцы дрожат, когда она собирает фотографии. Бережно, одну за другой, вспоминая каждый момент, невольно вызывая к жизни то, что ранило, то, что раздирало её на части.

Их фотографировал папа, Соноко, мама, их фотографировали прохожие, Казуха-чан, Хейджи-кун... Их фотографировали юные детективы, Сера-сан... Фотографировали полицейские.

По лицу Ран неостановимым потоком катятся слёзы.

Десятки, сотни фотографий, разноцветным потоком складываются в единую картину.

Его смех. Его голос. Улыбка. Его "Ран-нэчан", его "оджи-сан" к папе. Его вечная манера путаться под ногами у взрослых, мешая расследованию преступления. Или помогая ему?

Его обаятельная усмешка, перед которой теряются взрослые.

Его задорная улыбка, поддерживающая всех, кто так в этом нуждается.

Он...

Ран скользит пальцами по белой окантовке. Она нашла Конана в доме Шиничи. Обложившись книгами он спал так сладко и так невинно. А она так и не спросила, что снилось ему такого хорошего, что он улыбался во сне?

Эта фотография, взгляд скользит дальше и ломается, они сидят рядом. Впереди - море, и его ласковые потоки накатывают на побережье. Ветер качает её волосы. Солнце ещё не село и красит всё вокруг в рыже-алые тона. Он сидит рядом, и смотрит только на неё одну. Почему? Почему его взгляд никогда не отрывался от неё?

Фотография сделанная Серой-сан... Он с насмешливой улыбкой что-то выговаривает юным детективам. Ещё одна фотография, он смотрит куда-то вдаль. И кажется здесь таким далёким. Чужим.

Ещё одна фотография. Снова Конан-кун... за её спиной. И она в купальнике с Соноко.

Снова её фотография. И ещё. И ещё... и везде он рядом.

А это не фотография... это вырезка из газеты. Страшное преступление. И она обнимает его за плечи. Та малая часть тепла, что она могла ему дать. Каждый раз, каждый раз...

Она проводит пальцами по следующей фотографии, а потом решительно поднимается.

От слёз пекут глаза, но Ран не стирает слёзы, и они продолжают катиться... оставляя солёные дорожки на щеках.

У неё есть пустой фотоальбом - она знает, где он лежит. Огромный, толстый. Она хотела... хотела оформить его вместе с Конаном-куном. Чтобы помнить, чтобы знать, чтобы быть...

Внутри только несколько осенних листьев гинко. Они были... где они были в тот раз? Она не помнит. А... нет, помнит... то дело с каппой. Вот она сама - испуганная. Тогда, той ночью на болотах не хватало только болотных огоньков.

И Конан был. Они снова спали в одной комнате.

Он на футоне между ней и папой.

И это мучительное выражение в его глазах...

Почему он так смотрел? Почему она не спросила? Почему в её голове постоянно было так много напрасного, пустого, лишнего?! Почему... он же был так близко...

А теперь его нет. Нигде...

Фотографии в её пальцах дрожат. Она собирает их в стопку, но они раз за разом разваливаются, рассыпаются, ускользают. Также и её мысли, мчатся, раздирают её сердце на куски, а душа... что душа? Та выжжена, пуста, в ней уже ничего не осталось.

И она снова берётся за фотографии. Одна за другой.

Одна за другой.

Их первая встреча. Их первая фотография.

Недовольная мордашка мальчишки на первой полосе газеты. Кажется, это было когда они схватили с маленькими детективами грабителей?

К горлу подкатывает ком.

Если бы не это...

Если бы не эти фотографии. Не эти газетные вырезки...

Доказательство того, что он был. Что она его себе не придумала. Доказательство того, что он был настоящий...

Ран решительно стирает слёзы рукавом. Надо. Она должна это сделать. Нельзя отвлекаться. Нельзя думать... Нельзя позволять... себе... раскисать...

Он любил её улыбку.

Он...

Фотографии шуршат.

Пластик фотоальбома больно ранит пальцы, но она не замечает этого.

Что такое физическая боль, когда внутри всё куда больнее?

Его больше нет рядом.

В стаканчике для зубных щёток больше нет его щетки. Нет на полке его расчёски. Нет его полотёнца... с Яйбой....

Больше нет всех этих детективов, которые постоянно встречались ей то тут, то там.

Больше нет игр.

Больше нет его вещей.

Его рюкзака.

Его одежды.

Больше не надо думать, что сделать на обед и ужин.

Больше не надо делать два обенто, достаточно одного...

Так много всего не надо. Так много...

Пальцы дрожат, когда она вкладывает в фотоальбом последнюю фотографию. На ней он что-то говорит. Что-то... если бы она помнила? Если бы она видела...

Что он тогда говорил? Что он хотел сказать? Раз за разом...

Раз за разом...

Сухие страницы фотоальбом перелистываются в её руках. Она не видит, что на некоторых уголках запеклась кровь. Она не видит, на скольких фотография по пленке растекаются влажные капли, сливаясь порой с кровью. И кажется, что она плакала кровавыми слезами.

Она не видит этого, не замечает этого...

Слёзы снова катятся, раздирая на кусочки её сердце...

Она так и не сказала ему "пока-пока"... Всё, что успел он - было одно "лю"... что он имел в виду? Что он так хотел сказать?!

Она откидывает голову назад, ударяется о стену и снова плачет. и снова...

Никого нет дома, она одна.

Она не хотела никого видеть.

Никого слышать.

Никому нельзя показать, в каком она отчаянии. Он бы этого не оценил, ему бы это не понравилось.

"Не плачь".

"Не надо".

"Всё хорошо".

"Ран-нэчан".

"Ран".

Она закрывает глаза. Воспоминания как драгоценные камни. Она помнит каждую из его улыбок. Она помнит его смех. Она помнит его слова. Она помнит его... не забудет...

Но как, как жить без него?!

Сил больше нет, и она закрывает глаза, откидывается спиной на стену, тянется к телефону и роняет его.

"Вам пришло .одно. .новое. голосовое сообщение, прослушать его?"

Пальцы дрожат, когда она нажимает на кнопку. Пальцы трясутся, она подозревает, что лучше этого делать не стоит. Что пути назад не будет. Но... она же хотела знать... Она всегда хотела знать...

Телефон знакомый, но она даже не сразу понимает, что это за номер.

А потом узнает, номер Шиничи!, одновременно с тем как раздаётся тихий голос. Нет. не один... Два голоса.

"Прости..." - голосом Шиничи. - "Ран".

"Прости..." - голосом Конана. - "Ран-нэчан".

"Я не смог"...

"Я не смог"...

"Я всегда был рядом"...

"Но ни разу не сказал"... "Прости меня"

И воедино:

"Люблю тебя".

Она не плачет, она кричит, опускаясь на пол. Фотоальбом лежит рядом.

Но нет того, кто в нём.

Больше нет того, кого она любила больше всех на свете.

Больше нет надежды.

Больше нет возможности убежать от очевидного.

Ей предстоит жить без него... Всего-лишь жить...

Без него...

11.02.2015