#Городские_легенды

...Ищу вампира, скормлю соседей.

Порой ей казалось, что подобные шуточки на околомистических форумах определённо берутся не на пустом месте, но она никогда не думала, что попадёт в такую бредовую историю сама.

Ну, кто бы мог подумать, что когда она будет возвращаться с работы, поздно вечером, её на площадке встретят двое?! Один шкаф семь на восемь, восемь на семь, определённо перезанимавшийся в спортзале, и гора мышц ему заменила мозги. Второй худосочный сутулый "переговорщик".

Он и начал, когда она, мечтая о чашке кофе и о душе, поднялась на площадку:

- Девушка, а, девушка, а можно с вами познакомиться?

Противный слащавый голосок отдался где-то в висках, вместе с разгорающейся мигренью. Она непроизвольно скрипнула зубами, понимая, что к квартире пройти не удастся, вздохнула, смиренно подумала о том, что явно где-то за прошлую неделю согрешила и ответила:

- Нет.

- Девушка, ну, давайте познакомимся, в ваших же интересах. Мы тогда вашу хорошенькую мордашку не расквасим, по знакомству и по любви так, пару раз по почкам стукнем и достаточно. Чтобы не звонили хозяйке, не жаловались на соседей. Ну, так как, познакомимся?

Соседи у неё были такие, что порой о них на работе она отзывалась исключительно междометиями. И да, звонила хозяйке, звонила участковому, вызывала пару раз наряд, когда в три ночи от соседей доносилось пьяное "ухнем!" во всю мочь лёгких.

И теперь вот эти двое.

Она просто хотела кофе и душ, у неё были адски тяжёлые сутки на ногах, да ещё и милые "добрые" соседи не дали выспаться, когда на пару часов она заскочила домой поспать. А теперь она же ещё и крайняя?

Ключи обиженно звякнули в пальцах.

- Ребят, - ещё попробовала она договориться, - пожалуйста, дайте мне пройти. Раз вы от соседей, загляните завтра, когда у меня будет выходной и я буду склонна вести какие-то переговоры.

Не вняли.

Иногда она думала, насколько же бескрайня человеческая глупость?! Должна же быть хоть какая-то граница? Наверное, глупость о том, что она должна быть конечна, не знала. Двое напали. В единым порыве, технически грамотно страхуя друг друга.

Если бы попали, могли бы быть разные последствия.

Но она рассердилась.

Клыки удлинились, когти заострились, а они просто ничего не успели сделать.

Она не хотела их убивать, да и кровь у этих поганцев оставляла желать лучшего. Так что она их даже не придушила, просто отпустила, сделав стро-о-огое внушение.

И улыбаясь пакостно открыла дверь квартиры, не став ждать, когда двое за спиной проведут воспитательную беседу с соседями на тему шума по ночам. Что-то ей подсказывало, что теперь, хотя бы на некоторое время, её сон будет спокоен…

"Есть знакомый вампир, кто хотел скормить соседей?"

07.04.2016

Остановилась, споткнулась от неожиданности, глаза потерла, не в силах себе самой поверить.

"Здесь воют".

Простите, что?! Зачем кому-то выть в обычном городе?!

Подойдя ближе, она успокоено и немного, самую чуточку разочарованно, вздохнула.

"Здесь всегда поют".

Караоке-центр. Ничего интересного, ничего необычного.

Просто дизайнер поиграл со шрифтами, углами расположения букв на вывеске. Просто... просто.

Выбросив из головы вывеску, она побежала дальше по своим делам.

И даже если бы обернулась, то не увидела, что от окна отпрянула какая-то тёмная и немного лохматая тень.

- Что случилось? - раздался в полутемном помещении голос с рычащими нотками.

- Смертная. Увидела вывеску, истинную вывеску. Думал, гламор на неё даже не подействует, когда ближе подошла.

- Развелось тут, - нешуточно возмутился первый. - Плодятся как тараканы, да ещё и под гламором видеть начинают.

- Начинают, начина-а-а-ают, - нараспев пропел второй и вздохнул. - Ладно, пойду я обратно к ученице.

- Персональные занятия?

- Ага. Молодая волчица, поздно узнала про дар, теперь выть не может. Ну, не оставлять же девчонку безголосым неучем? Ни сообщение передать, ни получить. Привели её, вот, ходит теперь. Сама страдает и меня... мучает.

- Ну, учи, мучитель-учитель.

В зале со специальными акустическими установками, сидя в центре, хрупкая девчонка размазывала по лицу слезы.

Сколько?! Ну, сколько можно?! Зачем ей всё это?! Она не просила! Она не хотела!

- Успокоилась? - медвежья лапа легла на серые волосы, погладила. - Давай, перекидывайся, а то помрёшь безграмотным неучем. Давай, давай.

Через пару минут, на полу помещения, обняв лапками серый пушистый хвост, сидела волчица, отчаянно пытающаяся завыть.

Студия художественного воя продолжала свою работу...

17.08.2016

Тихий шорох, нежность кожи,
А в глазах горит испуг.
Что случилось, что такое?
Мой любимый... нежный друг?
 

Ты решил, я потерялась?
Ты решил, что я исчезла...
В другом мире оказалась,
Только мне в нем нету места.
 

Больно. Тихо. Одиноко.
Что случилось и когда…
И на сердце горько-горько,
И в душе лишь пустота.

 

Я одна... я так устала,
На границе пустоты.
Нет конца и нет начала
Не найти своей мечты...

 

1.

- Ася...

- Что?

- У тебя опять почему-то грустные стихи.

- Ну и что?

- Сколько можно то! Открой глаза, смотри! Сколько красивых, свободных, ярких парней вокруг. Что ты зациклилась на одном, да еще и придуманном?!

- Он не придуманный! - возмутилась Ася, поворачиваясь к подруге. - Ты ошибаешься! Он есть! Он существует!

- Только в твоем мире и только в твоем воображении. Аська... когда наконец ты перестанешь искать сказку в реальной жизни?

- Никогда! Это невозможно!

- Почему же?

- Потому что... - Ася замолчала и начала еще раз. - Просто потому, что если не будет сказки - я умру.

- От этого еще никто не умирал.

- А я - умру.

- Аська.

- Если сказка исчезнет... не будет тебя. Не будет мира вокруг. Не будет цветных красок, которые я вижу. Слепая девочка, закрытая в комнате без окон... Вилена - стоит исчезнуть сказке… что со мной станет?

- Ты изменишься. Переродишься.

- Я не бабочка... я человек.

- Ты... - подруга, висящая в воздухе, поправила копну длинных волос, нервно дернула длинными острыми ушками. - Аська. Ты сказительница. Если ты поймешь, что вокруг все плохо - ты сможешь уйти. Нарисовать на стене дверь - и выйти через нее туда, куда захочешь!

- Ой, Вилена... какая же ты наивная. Это для тебя вокруг я могу нарисовать сколько угодно дверей, а для меня дверей нет и быть не может.

 

2.

Ася. Ася.

Реальный мир вошел в мир хрупкой девушки, сидящей в инвалидном кресле, и разбил ее мечты.

Тонкие руки бессильно лежали на подлокотниках, слабые ноги были забинтованы. А на глазах была черная повязка.

- Ася.

- Павел?

- Ты... жива. Ты действительно жива!

- Разве можно назвать это жизнью? - некогда красивое лицо исказилось горькой усмешкой. - Это уже не жизнь, Павел. Это медленная пронзительная смерть.

- Ася... не говори так!

- А как мне еще сказать? Ты... не приходи больше, Павел.

- Ася!

- Не приходи...

 

3.

Ася. Ася. Асенька.

В стенах нет окон. Всю обстановку комнаты составляет только инвалидное кресло в самом центре и одинокая лампочка под потолком.

- Ася.

- Зачем ты пришел?

- Хотел просто увидеть тебя. Но ты... мне страшно. Я боюсь за тебя. Ты сидишь здесь. Одна. Такая тихая, такая...

- Мертвая.

- Ася! Ты не мертва! - Павел подошел ближе, коснулся щеки. - Асенька, ты живая! Ты... можешь все! Только захоти! Я заберу тебя отсюда, мы поедем с тобой на море, о котором ты мечтала.

- Уходи.

- Ася?

- Просто уходи. И не возвращайся.

 

4.

Ася. Аська. Ася...

- Почему ты всегда его прогоняешь? - спросила Вилена, стоя на заборе и раскачиваясь в разные стороны.

Ася отвлеклась от альбома для рисования.

- О чем ты?

- Ну тот. Парень. Красивый...

- С чего ты взяла, что он красивый? - удивилась Ася.

- Ну как же?! Он такой, высокий. У него сильные и теплые руки. Карие теплые глаза, темные волосы. Он смешной и сильно переживает за тебя! Почему ты постоянно его отталкиваешь?

- Потому что он мне не нужен.

- Ася.

- Мне нужна сказка, - Ася подняла левую руку, глядя на алую нить. - Мне нужен мой... самый любимый, самой драгоценный.

- Но так же нельзя! Ася!

 

5.

Ася. Ася. Ася.

- Мне надоело слышать свое имя. Почему ты приходишь? Неужели так сложно услышать меня? Я не хочу тебя видеть! Я вообще не хочу никого видеть!

Павел молча прислонился к стене, посмотрел на хрупкую девушку в инвалидном кресле.

- Ты и так не видишь, - тихо сказал он.

- И слышать не хочу! - добавила Ася. - Уходи! Уходи же.

- Не уйду.

- Что?!

- Сегодня я не уйду.

- Уходи, - по щекам девушки потекли прозрачные слезы. Черная повязка словно поглощала и без того неяркий свет лампочки. - Заклинаю тебя.

- Нет. Ты и так, скоро будешь похожа на мумию. Ты уже стала мумией! Так же нельзя, Асенька. Жизнь - продолжается!

- Нет. Моя жизнь закончена. Нет никого и нет ничего, ради... Уходи.

- Ася?!

Но девушка молчала. Павел пришел и на следующий день, и на следующий. Но Ася больше не сказала ни слова.

 

6.

Ася. Аська. Асютка.

- Аська-а-а, а ты уверена, что стоит так делать?

- Как так? - Ася отвлеклась от альбома.

- Ну, ты молчишь. Он же переживает за тебя. Стал бледный. Приходит и молчит. Ничего не говорит. Может, скажешь ему хотя бы «здравствуй»?

- Я не рада его видеть.

- Ась.

- Что?

- Что ты всегда рисуешь в своем альбоме?

- То, что больше никогда не смогу увидеть. Небо. Солнце. Облака. Траву, - Ася мечтательно улыбнулась. - Когда-то мне очень хотелось иметь крылья. Раскрыть их за спиной и взлететь. Высоко-высоко. Туда, откуда можно увидеть и обнять всю планету.

- Так взлети! - Вилена спрыгнула вниз и тряхнула девушку за плечи. - Слышишь? Ты еще...

- Нет. Взлететь может птица, у которой есть крылья, а мои крылья сломаны. Взлететь может птица, у которой есть лапки, чтобы разогнаться и оттолкнуться, а мои ноги уже не смогут никогда идти. Птица может взлететь высоко-высоко, и увидеть все, что пожелает. А мои глаза никогда не смогут видеть.

- Ася...

- Я не птица, Вилена. И никогда ей не стану. Только здесь. Только, когда я остаюсь одна, и ко мне приходят мои сказки, я могу видеть, я могу ощутить зеленую траву под босыми ногами, могу коснуться белых лепестков ромашки.

- Но ведь это ложь?

- Нет. Это сказка.

 

7.

Ася. Ася. Асенька.

- Я снова пришел, - Павел остановился у дверей, не проходя дальше. - Ты опять будешь молчать? А я... я буду рассказывать тебе. Аська. Ты так резко исчезла. А ведь тебя ждут. Твои друзья. Твои знакомые. Твои... почитатели твоего таланта. Ась. Руки... Ты можешь не видеть картин, полотна - но твои руки все помнят. Если захочешь... я могу принести сюда краски. Мольберт. Ася. Только не молчи. У меня сердце разрывается. Ася... Асенька.

А девушка все молчала и молчала.

И с каждым разом перерывы между появлением Павла становились все больше и больше, он приходил на все меньший и меньший срок. И однажды пришел день, когда стало понятно, что он больше - не придет.

 

8.

Ася. Ася. Ася.

- Ася... а разве бывают сказки с плохим концом?

- Смотря, какие сказки, - отозвалась девушка, задумчиво проводя пальцами по немного шероховатому листку бумаги. - Знаешь, Вилена - правильные сказки - бывают.

- Что значит... правильные сказки?

- Это те, которые, - Ася улыбнулась. - Ну, знаешь, это такие, которые настоящие. Из того - внешнего мира.

- Внешнего? Ты... ты еще не забыла его?

- Нет. Пока нет, - девушка посмотрела на алую ленточку на своем мизинце. Ленточка стала тусклой... истончилась. - Когда она порвется... тогда я забуду тот мир.

- Ась. А может ну ее? И эту нить обещания? И того, что тебе якобы предназначен судьбой?

- Почему? - удивилась девушка.

Вилена села напротив нее.

- Разве тебе принесла счастье эта нить?

- Нет.

- Тогда может и не стоит ее жалеть? Порвать ее и с концами!

- Порвать... оставить тот мир? Навсегда, остаться в этом?

- Ну, да! Что может быть проще? Здесь... - Вилена вскочила, покружилась вокруг. Мягко вилось вокруг ее длинных ног белое платье. - Аська, здесь - ты сможешь взлететь.

- Да. Точно. - Ася улыбнулась. – Да! Только надо кое-что доделать.

 

9.

Ася. Ася. Ася.

Слепая девочка сидела около стены, пальцы были вымазаны в белой краске. Не было никого, кто мог бы задаться вопросом - откуда в запертой комнате появилась белая краска. Не было никого, кто смог бы увидеть, что девушка рисует так, словно видит что-то.

Минуты складывались в часы. Часы складывались во что-то более ощутимое.

В редкие минуты, когда девушке приносили еду или вывозили в ванную, Ася закрывала стену черной простыней. К ее причудам привыкли, и персонал больше не задавал вопросов.

Дни складывались... текли.

А потом работа была закончена.

- Ася? - Вилена появилась за спиной девушки, положила ладонь на хрупкое плечико. - Какие тонкие косточки... - прошептала заворожено гостья. - Ася... тронь - сломаются!

Девушка в кресле слепо повернула к ней голову.

- Вилена?

- ДА! Твоя работа закончена. Пойдем?

- Да... Да...

Стена словно исчезла, растворилась.

Лампочка под потолком мигнула раз, другой... и погасла.

 

10.

Павел долго смотрел на тонкую красную ленточку, найденную в старом фотоальбоме.

С фотографии на него смотрела синеглазая рыжеволосая крошка.

- Смотри! - смеялись ее глаза. - Мы возьмем вот эту ленточку! Я повяжу ее на мизинец своей левой руки, а ты правой! И мы будем связаны! Пока ты будешь помнить об этом, я буду настоящей. Но как только ты забудешь - я исчезну. Я вернусь в тот мир, где смогу летать.

- Ася? - Павел вскочил на ноги. Перевернулся стул, на котором он сидел минуту назад, зазвенела чашка из тонкого фарфора, катясь по столу.

Минута на то, чтобы схватить ключи от машины. Пара минут на то, чтобы сбежать вниз и отправиться в лучшую клинику для душевнобольных, которую он смог найти три года назад для своей подруги детства, на глазах у которой неизвестный маньяк убил всю ее семью.

- Ася Илова? - медсестра с поста посмотрела на Павла с легким сочувствием и сожалением. - Ася умерла... Павел. Несколько дней назад. Ее и кремировать уже успели. Но знаете. Зайдите в ее комнату. Там...

Павел не дослушал. Он бежал...

В комнате были раскрыты все окна нараспашку, врывался теплый летний ветер, занося в комнату лепестки декоративных яблонь.

На стене белой краской была нарисована дверь, а на ручке этой двери была нарисована алая ленточка...

2011 г.

Я вижу смерть.

Она никогда не оставляет меня одну надолго.

Она заглядывает в мои сны, шепчет мне нежно что-то на ухо, выглядывает из тьмы или случайных узоров травы, деревянных полос или сливающихся лент машин.

Она не отпускает меня, держит на поводке страхов, непонимания, отторжения.

Скроется с глаз, бродит на краю зрения, молчит и только таинственно улыбается.

Я ее не боюсь. Мне не страшно, есть ли там что-то за чертой. Смерть мне не кажется избавлением от реальности, но и не кажется вратами в ад или рай. Смерть - естественна.

Каждый раз, когда мне кажется что я начинаю что-то понимать, что вот-вот случится что-то...

Она приходит, обнимает меня за плечи и говорит: "я здесь, ты скучала?"

Это не вечное ее ожидание, я не жду ее прихода, я не ищу ее в прохожих, не пытаюсь найти во сне, я просто знаю, что она есть.

И только иногда я слышу ее голос.

У нее чудесный звонкий голос молодой девочки.

Сегодня луна скрылась почти наполовину. Оракулы кричат об очередном конце света, да-да за пятнадцать лет, наверное, мы пережили их с десяток, а тут под новое "великое знамение" грех не подобрать что-нибудь.

Я не верю, хотя Земле не помешало бы исчезновение трех-четырёх миллиардов людей. Желательно, правда, на другие планеты. За ресурсами, в поисках дружелюбного разума или просто приключений.

Хотя это просто отвлечение. Это меня тоже не интересует, меня не влекут холодные звезды...

Меня влечет смерть.

В комнате темно. Окно распахнуто на распашку, и ветер заносит запах снега в мою темноту и одиночество.

Она снова обнимает меня за плечи. И я слышу ее голос:

- Осталось потерпеть всего немного.

Это значит, что скоро мы будем вместе?

25.11.2013

1.

- О чем ты думаешь?

- Не знаю. О море. О пляже… о волнах и их белых барашках. О шелесте прибоя о мелкую гальку.

- Ты хочешь на море?

- Нет. С чего ты взял?

- Ты так влюблено говоришь обо всем этом.

- Это еще не причина.

- А что тогда?

- Не знаю…

Проснувшись от сегодняшнего сна, я села на кровати. Никогда не видела своего таинственного и очень разговорчивого собеседника. Кто он? Друг? Враг? Давний знакомый или тот, кого я еще не встретила?

А может быть это голос моего подсознания? Ничего не знаю… и не пытаюсь понять.

2.

Опять вечер. Серый тусклый день. Ниточки противного и скучного дождя. Забытый кем-то зонтик на остановке.

На перекрестке сломался светофор, и его желтый мигающий свет также навевает тоску.

Поток уставших людей спешит укрыться в тепле и мнимой безопасности своих квартир. Никто никого не замечает. Никто никого не слышит. У моего соседа в автобусе в ушах видны наушники. Интересно, что он слушает?

Свалившийся наушник донес до меня мелодию.

Этот ветер, этот холод,

Пенный шелест черных волн…

Тоже море? Странно… В последнее время это море меня просто преследует. В снах. В разговорах случайных прохожих. В рекламных щитах. Почему?

3.

За окном опять полная луна. Большая и такая прекрасная… Она плывет в темных тучах, ныряет в плотные облака… я хочу однажды увидеть отражение этого величественного чуда… в морских волнах. Почему я так мечтаю о море?

Моя семья никогда не была на нем. Мне никогда не рассказывали сказки о море. И даже «русалочка» никогда не относилась к моим любимым сказкам. Так почему?

На радиоволнах ночного радио опять пели о море. Море, море…

Фыркнув, я повернулась на бок и натянула на голову плед.

- Почему ты не поедешь на море?

- У меня нет денег.

- Займи. Или возьми в кредит.

- А кто будет отдавать? И с каких средств?

- Разве это проблема?

- Для тебя может быть и нет. А для меня – да.

- А если ты однажды выиграешь миллион? Поедешь?

4.

Сидя на кровати, смотрю в окно. Вчера меня уволили с работы. Почему? Разве я такой плохой работник? Никогда не ругалась с шефом. Выполняла все его указания. Варила его любимый кофе и никогда не хамила его любовнице.

Но он меня уволил. Сказал, что у них сокращение… Какое сокращение? У нас штат увеличивается! Наша компания… да, действительно. Уже не наша. Уже не моя…

Телефон зазвонил. Мерзкая пронзительная трель… я вздрогнула и подняла трубку.

- Вас слушают.

- Вероника Сергеевна.

- Да.

- Вас беспокоит нотариальная контора «Морской каприз». Наш офис расположен по следующему адресу. Было бы очень хорошо, если бы вы смогли приехать к нам сегодня после обеда.

- А… хорошо я буду.

- О чем ты думаешь?

- Не могу понять, с чего вдруг появились в моей жизни деньги? У меня никогда не было тетки в Америке, которая могла бы оставить мне такую сумму.

- Ты просто о ней не знала.

- Нет… это очень странно. Это неправильно.

- Ты так думаешь?

- Я должна думать по-другому?

- Ты обещала.

5.

Ночь. Шелест волн о песочный пляж. Сколько раз я видела во сне море? И вот… оно передо мной, прекрасное, величественное и страшное.

Я боюсь. Я хочу шагнуть под покров его нежности, под покров его опасности. О чем думает море? Вряд ли обо мне или вообще о каких-либо людишках… море бескрайне.

- Почему ты не вошла в море?

- Боюсь.

- Ты уже почти неделю здесь. И ты до сих пор не вошла в волны. Почему?

- Я действительно боюсь.

- Это неправильно. Ты должна побороть свой страх.

- Зачем?

- Так надо.

6.

Стою на утесе. Ветер поет мне что-то на ушко, удивительно ласково покачивая пряди волос. Тихие шаги за спиной насторожили меня и, пожалуй, немного испугали. Но обернуться я не успела. Кто-то взял меня за плечи и удержал на месте.

- Не поворачивайся.

А вот голос мне знаком.

- Сколько раз я слышала твой голос?

- Много. Мы с тобой знакомы давно.

- Кто ты?

- Какая разница?

- А кто тогда я?

- Это тоже уже не имеет значения.

Мужчина прижал меня к своей груди. Такой надежной, теплой и широкой. Закрыв глаза, я слушала его дыхание, так похожее на прибой.

- А что имеет значение?

- Море…

7.

Это сон… этот сон мне снится уже много лет. Что когда-то я жила по-другому. Что когда-то я была не такая. Но это было давно, чаще я вижу, что стою на утесе и рядом со мной какой-то мужчина. Я не могу обернуться. Не потому что мне страшно – я знаю, что тот, кто за моей спиной – меня не обидит и не скажет мне ни слова против. Просто… это не нужно.

Иногда мне кажется, что за моей спиной стоит бог моря. Иногда, мне кажется, что это – обычный мужчина, один из отдыхающих, прибывших в этот забытый уголок. Иногда, что это мой ангел-хранитель.

Лежа на кровати, я открываю глаза. За окном идет дождь… Окно забрано решеткой, но даже узкой серой полоски хватает мне, чтобы понять, что я жива… что я пока еще жива.

Этот сон… этот сон свел меня с ума. В той комнате, где я живу последние полтора года – стены мягкие. Чтобы… чтобы… Не знаю.

Я уверена, что в прошлой жизни я была русалкой. И что однажды, я смогу сбежать отсюда… и снова стать морем. Снова стать его частью.

Это моя мечта. Это моя надежда… Это мой вечный сон, который никогда не закончится…

2011 г.

Дело было пятничным вечером, ага… в тринадцатое число… Уж на что мне не везет в это сочетание, но тот пасмурный осенний день оказался особенным.

Для начала, с самого утра, отправившись на работу, я осознала, что простыла… Затем сломала каблук у любимых сапожек, мастер сказал, что ремонту это не подлежит. На вечер была запланирована милая девичья вечеринка, но в новых сапогах… я натерла ноги (да, я просто обожаю это делать), в общем, на вечеринку я не поехала, вернулась с полдороги, извинилась перед подругами, позвоним им, и осталась дома.

И как-то так получилось, что я оказалась словно в вакууме. Соседка по квартире уехала домой. Соседка по лестничной площадке, которая оказалась заядлой анимешницей, и с которой можно было приятно поболтать за чашечкой чая, умчалась на очередную анимешную пати.

С лучшим другом я умудрилась поссориться в обед… А обе лучшие подруги оказались все в делах и в заботах.

Наверное, полчаса я сидела в кресле, разглядывая абсолютно пустой список друзей в скайпе и асе… потом на это дело плюнула, и отключила оба мессенджера, поболталась по Интернету, дошла до того, что поговорила с роботом… и решила, раз уж пошла такая развлекаловка, устроить себе развлечение для души и почитать сказку.

Почитала… на свою голову…

Итак. Представьте себе. Пятница. Тринадцатое. Ночь. Время близко к полуночи. В доме тишина. В соседнем доме погашены огни…

Все спят.

В моей комнате тоже темно, за окном слышен шум дождя… А я читаю сказку…

 

«Если тебе очень скучно», - начиналась сказка. – «То открой дверь в неведомый мир и впусти в свою жизнь чудеса. Но будь осторожна, они просуществуют всего несколько минут. А ты за это время можешь потерять свою жизнь, свою смерть или свою душу.

Не боишься? Ну, тогда переворачивай страницу».

 

Ну, я и перевернула…

 

…В темном лесу, куда луна не заглядывает даже во время своего шествия по небосводу, стоит маленькая, скособоченная избушка на курьих ножках. Вокруг избушки – забор из высоких и низких кольев, на некоторых кольях торчат черепа.

Тихо шелестят ветви заповедных толстых дубов, на ветке, протянувшейся почти вровень с крышей избушки, сидит черный ворон, рассматривая все вокруг своими злыми зелеными глазами…

 

«Э… а почему зелеными то?» - удивилась я.

«Хочешь узнать?» - спросил меня чей-то голос.

И я ответила:

«Да!»

 

Разбивая коленки, прокатилась по тропинке, засыпанной сухими листьями и мелкими колючими веточками, недоуменно встала и осмотрелась.

Тихо… пусто… Слева от меня стояла какая-то избушка, скособоченная, старая… Над крышей избушки закаркал-захохотал ворон.

А затем слетел вниз, устроился на одном из черепов и посмотрел на меня жгучими зелеными глазами.

- Что, скучно было?

- Было, - подтвердила я, неуверенно.

- Сказки, значит, захотелось, - еще ехиднее спросил ворон.

И опять я кивнула.

Ворон захохотал, мне в лицо полетела горсть черных перьев.

- Ну, получай свою сказку!

 

С тихим вскриком я села на кровати, огляделась по сторонам. Моя комната… Ноутбук стоит на тумбочке, на часах на рабочем столе ровно полночь. И тишина…

«И приснится же такое», - мрачно подумала я, вставая с кровати и закрывая ноутбук.

Добрела до кухни, выпила стакан сока, вернулась в кровать, накрылась с головой и уснула…

 

Открыла глаза, на меня опять смотрит ворон.

- Прогулялась?

- Куда? – удивилась я.

- Как куда? – каркнул насмешливо птиц. – Домой. Завещание писать.

- Завещание-то зачем?

- А ты думаешь, ты утром проснешься?

- Куда же я денусь, - вздохнула я тяжело. – Под утро вернется домой соседка… в квартиру за стену. А она веселая… Считает, что шесть утра и тринадцать минут идеальное время для того, чтобы просыпаться всему дому разом. В субботу… Ну переубедить ее никому не удалось. И в это время весь дом поднимается по сигналу военной тревоги.

- Ну и что? – хмыкнул ворон весело. – Ты – не проснешься. И даже не думай.

- Что не думай?

- Что тебя общие законы не касаются. Итак, подставляй руку.

- Зачем?

- Ты не спрашивай, подставляй.

Я подставила, ворон пролетел надо мной, уронил мне на ладонь три семечка и сел на плечо, легонько клюнув в ухо.

- Итак. У тебя три семечка, как ты можешь видеть.

- Что-то мне это не нравится, - вздохнула я тяжело. – И что-то мне все это очень напоминает сказки. Семечко бронзовое, серебряное и золотое.

- Ну, а ты куда стремилась, - возмутился ворон. – Ты хотела в сказку? Вот ты в нее и попала!

- Здравствуйте, пожалуйста! – отозвалась я. – Я не хотела В сказку. Я хотела просто сказку! Почитать! Скуку развеять.

- Вот и развеешь!

«Мда…. Кажется, мое мнение никого интересовать не будет».

- Ладно… Что за семечки?

- О! Ты решила снизойти до моих объяснений? Итак. Есть семечко. Задача найти поляну соответствующего цвета. Посадить семечко. Дождаться, пока оно вырастет. Сорвать цветок. Когда соберешь три цветка – сможешь вернуться домой.

«Так… я говорила, что мне это не нравится?! Я ошибалась! Мне это ОЧЕНЬ НЕ НРАВИТСЯ!!! Караул! Кто-нибудь, верните меня домой!»

- На все про все у тебя ровно три ночи, - добавил ворон. – Ищи сказки… не найдешь подходящую сказку – пиши ее сама.

Взвыв, я села на кровати и… проснулась.

 

Надо мной стояла соседка по квартире с ковшиком ледяной воды в руке.

- Очнулась? – поинтересовалась она.

Я замедленно кивнула.

- Вот и умничка, - отозвалась Настя, опуская ковшик. – А то я думала, что уже тебя и не разбужу.

- И не разбудила бы, - отозвалась я. – Насть, я кажется, попала…

- Куда?

- Да не куда, а во что.

- И во что?

- В сказку… как кур во щи…

Соседка расхохоталась.

- Ой, Аська, ты же как скажешь, так хоть стой, хоть падай! Какая сказка, страдалица? На дворе двадцать первый век! И тебе… уже за двадцать.

Я кивнула, потерла горящее румянцем лицо и вздохнула.

- В курсе, Настя… в курсе. Но это не отменяет того, что мне до вечера, надо вспомнить в какой сказке есть бронзовая полянка…

- Зачем она тебе? – удивилась соседка.

- Да как тебе сказать…

- Наверное, никак не надо, - отозвалась Настя. – Ну, вставай тогда, чего лежишь.

- Куда вставать?

- Как куда? В библиотеку!

- Зачем?

- Сказку с бронзовой поляной искать!

 

Надо ли говорить что ни сказки с бронзовой поляной, ни сказки с золотой поляной мы не нашли. Нашли одно-единственное предание о Серебряной поляне, Курской губернии.

Полностью она звучала красиво:

«Как-то раз атаманы-кудеяры (разбойники, хозяйствовавшие на курской земле) погнались за одной княжной. Люди ее разбежались в страхе, лошади утомились, а погоня все приближалась. Чтобы задержать разбойников, девушка бросала в них серебряные монеты. Но это не помогало. Не видя ниоткуда помощи, взмолилась княжна: "Мать сыра земля, прими меня в свои недра, спаси меня!". В тот же миг разверзлась твердь и поглотила просящую вместе с повозкой и лошадьми. А на этом месте тут же образовался высокий курган.

С тех пор стали рассказывать про края эти разные истории. Говорят, если пройти мимо кургана в ночь на Светлое Христово Воскресенье, можно увидеть, как выходит из кургана княжна и на вершине долго собирается и прихорашивается для похода в церковь. Те деньги, которые бросала она в преследователей, до сих пор находят иногда в "серебряной долине". А неподалеку забил источник, названный серебряным ключом»

А в моей душе поселился легкий… ну ладно, совсем не легкий страх.

 

Перед тем, как устроиться в своей комнате, я на полном серьезе подумывала о том, чтобы выпить энергетики или кофе, или что-нибудь еще – но не спать ночью!

Но ровно в полночь, глаза закрылись сами собой. А я обнаружила, что стою на той самой серебряной поляне…

В центре поляны на высоком кургане горит костер, у костра сидит высокий черноволосый мужчина с зелеными глазами и насмешливо меня рассматривает.

Я дернулась раз, другой и обнаружила, что меня с одной стороны под руку держит один разбойник (откровенно страшного вида), а с другой – второй. Не такой уж и страшный. Высокий, худой, словно в противовес соседу, низкому и широко-о-ому (про таких говорят, легче перепрыгнуть, чем обойти).

- Поймали, значит? – усмехнулся разбойник. – Что ж ты девица красавица, не ускакала, свою повозку бросив?

«Так… Я значит, сейчас в роли Княжны. Мило. Очень».

- Что ж молчишь ты, Княжна, али язык проглотила?

«Вот интересно, если я ему сейчас скажу, куда он должен идти со своими вопросами он меня поймет?»

- Молчу, потому что думаю, - буркнула я.

Атаман разбойников засмеялся.

- Девица-красавица, что ж ты обманываешь? Такая краса думать не должна. За нее муж это должен делать. А коли ты не замужем. То и думать за тебя некому.

«Какой бред….»

- Да я тут вообще-то случайно, - махнула я рукой. – Скажи, мил человек. Где тут семечко посадить можно?

- Какое семечко? – хмыкнул атаман. – Какое посадить? Посажу я тебя. На почетное место от себя по левую руку… Будешь сидеть всю ночь. А под утро я тебя к коням привяжу, да пущу коней в разные стороны.

«Жестокая сказка», - мрачно подумала я.

- Слушай, мил человек, - вздохнула я тяжело. – Я тут случайно! Мимо проходила. И прикажи своим двум… - смерив взглядом держащих меня, я добавила не то, что собиралась. – Людям, чтобы они меня отпустили. Синяков оставят, как я завтра на работе отчитываться буду.

- Да ты болезная, - вздохнул Атаман, разом потеряв ко мне интерес.

Я закивала. Ну, конечно же! К блаженным относились раньше не так… Их считали говорящими с богами, они пророчествовали. Лихие люди им не подавали, конечно, могли и пнуть, но убивать не убивали. Да и была примета у них – убьешь блаженного, и удача отвернется. Словно, боги гневаются!

- Так, где семечко посадить можно? – заинтересовалась я.

Сон, так похожий на сказку, почему-то не пугал. Казалось, что это не то, чтобы не со мной, скорее ничего со мной случиться не может. Я не могла понять, что все вокруг меня – действительно реально.

Меня отпустили, указали место. Атаман пошел за мной.

Когда я дошла до указанного места (рядом был ручей) и опустилась рядом с ним на колени, он прислонился к стволу ели.

- Ты кто такая, блаженная? – спросил он мне в спину.

Луна выглянула из-за туч, осветила мужчину, саму меня. И низкорослая трава на поляне словно засветилась, залилась серебряным цветом. Как завороженная я провела ладонью по траве и ойкнула, когда из царапины проступила кровь.

Атаман вздохнул, подошел ко мне и насильно опустил мою ладонь в прохладную воду.

- Кто трогает овсяницу? Да еще и в полнолуние? – спросил он задумчиво. – Вот уж точно блаженная, а то я решил, что притворяешься.

Завязав мою ладонь белым платком, атаман опустил мою руку.

- Ну что, блаженная. Чем будешь раскапывать землю?

- Руками, - отозвалась я.

- На, - вздохнул мужчина, протягивая мне острый, матово блестящий в свете луны, кинжал. – Этим сподручнее будет.

- Спасибо…

Разрыхлив землю, я подула на семечко, посадила его и полила водой.

- А теперь только ждать, - задумчиво сказала я.

- Как зовут то тебя, блаженная?

- Ася, - отозвалась я задумчиво.

По лицу Атамана скользнула торжествующая улыбка.

- Красивое имя, Ася.

- Все говорят, - кивнула я. – Родители постарались.

- И что же ты тут делаешь, Ася?

- Семечко выращиваю.

Атаман вздохнул, поднялся.

- Ну, расти дальше.

Мужчина ушел, я осталась одна. А когда рассвет начал обагрять алым цветом край небосвода, я проснулась в своей кровати.

Рука была перевязана белым шейным платком, а на груди лежал яркий серебряный цветок. И только сейчас до меня дошло, как же я попала… До этого все происходящее казалось, пожалуй, чьей-то злой шуткой, бредом уставшего сознания, всплеском творческого припадка.

В общем, чем угодно, но только не реальностью.

 

На второй день от меня взвыл весь контакт-лист, я не поленились, я каждому отправила одно и то же сообщение. «Привет. Извини, что беспокою. Но ты не в курсе, как написать сказку?»

Кто-то хамил, кто-то привычный к моим выкрутасам давал подсказки, кто-то ехидничал. Но к вечеру у меня был готов небольшой мануал, по написанию сказок.

Сев за ноут, я открыла новый файл, подумала, сказала вслух.

«В некотором царстве, в некотором государстве… жил был царь».

Положила пальцы на клавиши, начала писать, потом подняла голову и … замерла. Там – на экране было что угодно, но не мое предложение.

«В тридевятом царстве, за речкой Смородиной, у Калинова моста, где проливалась кровь былинных героев, была поляна, называемая Бронзовой…»

Нервно передернувшись, я нажала на backspace, желая немедленно уничтожить фразу, а вместо этого, на листе начали появляться буквы…

Взвизгнув, я опустила клавишу, слово остановилось на середине.

«Так, успокойся, Асенька, ты же мудрая девушка, в конце концов, недавно двадцать четыре стукнуло. Ну же, вдох через нос, выдох через губы трубочкой. Ну подумаешь, нажимаешь одно, а пишется другое… Сейчас проверим свою догадку, и все вообще отлично будет…»

Нажав раза четыре на букву «а», я обнаружила, что написанное слово продолжилось совсем другими буквами.

В результате обнаружилось, что:

«Когда над Калиновым мостом отполыхал закат чертовой пятницы, к Мосту прибыл очередной герой. Ночью Змей прятался в пучинах Смородиновой реки, не показываясь на поверхности, но смущая героя мороками разными…»

Засидевшись над сказкой, которая писалась сама по себе, я не заметила, как на часах сменилось время, и ровно в двенадцать часов, моя голова упала на грудь и я уснула на стуле.

Очнулась уже на той самой бронзовой поляне… Но уж лучше бы я этого не делала. Отчаянно взвизгнув, я еле успела увернуться, от падающего на меня лезвия меча.

- Сдурел?! – крикнула я, отпрыгивая в сторону.

Черноволосый мужчина, с зелеными глазами, в котором я с удивлением узнала атамана с Серебряной поляны, усмехнулся.

- Порождения магии чудовища есмь чудовища! А значит, жизни они недостойны!

- Это кто тут чудовище?! – возмутилась я. – Я человек! Слышишь? И кстати, ты меня не узнаешь разве?

- Откель могу я знать порождение юдское? Не видел я тебя ранее… и не увижу после, ибо останутся твои косточки белеть под алым светом на Бронзовой поляне.

Взвизгнув, я опять увернулась от лезвия и бросилась бежать.

Короче, гонял меня этот… не будем обзываться, минут десять. Но все-таки я не богатырь, не тренированная девица, и вообще, кажется, пора бросать курить! Короче, полетела я, запнувшись о какую-то корягу, прямо на поляну. А там эта – осока. Ну я подниматься стала, за нее схватилась и руку порезала.

«Богатырь» на меня замахнулся, я руку вскинула порезанную, и он остановился.

- Так ты, правда, человек… - как-то обиженно донеслось у меня над головой.

Осторожно открыв глаза, еще дрожа от пережитого ужаса, я посмотрела на богатыря. Он стоял, рассматривая мою порезанную ладонь. Потом взял меня за запястье и вздернул на ноги.

- В смородинову реку руку идти мыть не вздумай, - сказал он, завязывая мою ладонь алым платком с шеи.

- Почему ты остановился? – спросила я.

- Так у порождений чудовища этого кровь, как водица, голубая. А у тебя алая…

- Да, - вздрогнув, я взглянула под ноги, на поляну.

- Как тебя зовут, девица? И что тебя привело на поляну?

- Я – Вася, - сказала я задумчиво. – И мне надо здесь семечко посадить.

- Так сажай, Вася. А я пойду пока костер разложу…

Через полчаса, посадив это многострадальное бронзовое семечко, я сидела у костра и слушала веселые байки богатыря. А под утро, сорвав бронзовый цветок, проснулась уже в своей кровати.

Положив на стол два цветка, я задумчиво посмотрела на ноут и решительно закрыла его. «Золотую сказку» я хотела написать сама…

Были у меня легкие подозрения на счет зеленоглазого, встречающегося мне в обоих снах.

«И кстати», - поняла я. – «А ведь он так и не назвал своего имени. Ни в первую ночь, ни во вторую… А я сказала. И тогда, и тогда. Пусть неполное, но все же… Надо будет посмотреть, что на этот счет сказки говорят. Ой, докатилась же! Взрослая девица, ищет сказки, чтобы спросить у них про имена. Ну родители… ну моя скука… ну пятница тринадцатое…»

 

Понедельник день тяжелый, не стал исключением и этот день. Домой я с трудом приползла поздно вечером, прошла к столу, с удивлением посмотрела на исписанный лист бумаги. Сверху на листе лежала записка.

«Вспомнила, что тебе очень нужна Золотая сказка. Года два назад, я увлекалась разнообразным сочинительством. Была у меня и Золотая сказка. Не сказать, что она получилась уж очень замечательной, но что есть, то есть. К тому же, сказка из разряда для взрослых.

Но впрочем, почитай… Может понравится».

 

Открыв первый лист, я прочитала:

«Над золотой поляной садилось солнце. В шатре Султана, на коленях перед ним сидела девушка. На ее тонкой шее красовался массивный золотой ошейник.

- Что скажешь…»

- Что скажешь, милая Асия? – раздалось над моей головой.

«ЧТО?!?!» - возмущенно подумала я. – «Двенадцати часов не было! Не было!»

Порыв ветра заставил меня поежиться, в газовых летящих хм… тряпках, что были на меня нацеплены было очень неуютно, поэтому я и сказала, толком не подумав.

- Холодно!

- Что ж ты медлила, Асия? – сказал Султан.

Подняв голову, я убедилась, что мои подозрения были верны. И передо мной был уже знакомый мне мужчина. Как обычно, вряд ли помнящий о предыдущих двух встречах.

- Иди ко мне, Асия. Я тебя согрею.

«Пошло…» - страдальчески скривилась я. – «Ой, Настька, только вернусь…»

Султан протянул руку, и мне не оставалось ничего, как подниматься и шагать к нему. Запустив ладонь в мои волосы, султан задумчиво смотрел на меня.

- Что-то ты странная сегодня, Асия. То болтаешь, удержу нет, то молчишь и смотришь пустым взглядом куда-то.

- Султан, давай я тебе чудо покажу? – предложила я, озаренная догадкой.

- Чудо? Зачем мне чудо, Асия, когда у меня есть ты.

- Так я же всегда есть, а чудо ты сможешь увидеть только этой ночью.

- Какое же чудо ты хочешь показать? – улыбнулся Султан.

И от этой улыбки у меня по спине мурашки побежали.

- Я посажу семечко, - неуверенно сказала я. – А к утру оно станет диковинным золотым цветком.

- Ну, сажай свое семечко, - покладисто согласился мужчина.

То и дело бросая недоверчивые взгляды на Султана, я посадила семечко в горшке, в центре золотой поляны, затем подняла на него голову. Мужчина оказался так близко, что я невольно отшатнулась.

Меня тут же подхватили сильные руки.

- Асия…

- А как же чудо? – возмущенно сказала я.

- Ты сама сказала чудо – утром. А ночь… ночь длинна и так холодна, Асия. Почему ты не хочешь ее согреть для своего господина? – улыбнулся Султан, легко щелкнув по ошейнику.

Вспыхнув до корней волос, я отшатнулась.

- Господин, а давайте лучше сыграем в карты!

- В карты, Асия? – удивился Султан. - Что такое карты?

- Я объясню! – ухватилась я за призрачную надежду.

- Зачем? – мужчина задумчиво намотал мои волосы на кулак и заставил меня наклонить голову. – Асия… ты странно ведешь себя. Словно ты и не ты вовсе.

- Я это я! – возмущенно ответила я и замерла.

В зеленых глазах мужчины сверкнула насмешка.

- Чем докажешь?

- Могу станцевать, - предложила я уверенно.

Султан вскинул бровь.

«Что? Промахнулась?» - испугалась я. – «Сказка-то для взрослых! Не могла же Ася оставить свою героиню без умения танцевать!»

- Ну, станцуй, Асия, - сдался Султан. – Станцуй.

«Ладно. Я тебе сейчас покажу, как танцуют русские красавицы арабские танцы! Главное, потянуть время…»

- А музыка? – спросила я, выбирая из вазы, стоящей сбоку от султана крепкие плоды.

- Сейчас будет, - согласился мужчина. – Ну, танцуй, Асия, танцуй.

Первое движение я делала все же без музыки, а потом она вступила, подхватила мой ритм и… перебила его. Заставляя танцевать так, как я не хотела, не спрашивая на то моей воли.

Я кружилась и кружилась, завороженная плачем невидимой флейты…

А потом музыка стихла, и я упала на пол беседки, стоящей на краю золотой поляны. Султан задумчиво смотрел вбок, на дивный цветок в горшке.

- Иди, срывай, - сказал он мне вслед.

Когда я уже была рядом с цветком и протянула к нему ладонь, мужчина спросил.

- Как тебя зовут?

- Асия, - отозвалась я, поворачивая голову.

Султан качнул головой.

- Нет. Асия не умела танцевать. Асия не слышала зова волшебной флейты. Асия не смела со мной спорить. Кто ты такая?

- Девушка, - не стала отказываться я, чувствуя странное предчувствие.

Мужчина усмехнулся.

- Я вижу, что не парень. Откуда ты?

- Не знаю.

- А зачем появилась здесь.

- За цветком.

- Ясно. Имя то свое скажешь?

- А… - хлопнув глазами, я поняла, что не могу сказать ни Ася, ни Вася. Однажды названные, имена не подходили. – Лиса! – отозвалась я с облегчением.

Султан медленно кивнул.

- Хорошо, Лиса. Удачи.

- Спасибо, - отозвалась я, срывая цветок.

Я ожидала, что проснусь… но вместо этого…

 

…В темном лесу, куда луна не заглядывает даже во время своего шествия по небосводу, стоит маленькая, скособоченная избушка на курьих ножках. Вокруг избушки – забор из высоких и низких кольях, на некоторых кольях торчат черепа.

Тихо шелестят ветви заповедных толстых дубов, на ветке, протянувшейся почти вровень с крышей избушки, сидит черный ворон, рассматривая все вокруг своими злыми зелеными глазами…

 

Тряхнув головой, я поднялась на ноги. Ноги не держали, прислонившись к толстому дубу, я прижала к груди три цветка.

Ворон каркнул и перелетел на череп.

- Явилась, значит.

- А разве не должна была? – слабо спросила я.

- Отчего же? – Ворон насмешливо смерил меня взглядом. – Должна была придти. Вот только отсюда не уйдешь. Видишь сколько черепов на кольях? Все они принадлежат таким как ты – скучающим, задумчивым, тем, кто искал сказку в мире, где ее нет и быть не может. Люди все убили, все растоптали.

- Почему у тебя глаза зеленые? – прервала я ворона.

- А почему у тебя голубые?

- Родилась с такими.

- Вот и я родился, - усмехнулся воро…, нет, уже не ворон. Ударившись об землю, выпрямлялся мужчина… с черными волосами, как вороново крыло, с зелеными глазами, словно изумруды.

- Значит, мне не показалось. Ты… ты был на каждой поляне. Но зачем?

- Выполнял свою работу, - пожал плечами мужчина. – Вспомни, что было в книге написано.

«А ты за это время можешь потерять свою жизнь, свою смерть или свою душу», - вспомнила я.

- Верно, - кивнул проводник, не скрывая, что читает мои мысли. – Жизнь это поляна бронзовая, орошенная кровью. Смерть – поляна серебряная. Душа – поляна золотая.

- И что? – спросила я.

Ворон улыбнулся, поманил меня рукой.

- Цветы-то отдай.

Неуверенно я протянула ему цветы, но оказалось, они мало интересовали мужчину. Схватив меня за запястье, он подтащил меня к себе… цветы упали вниз.

- Ты три раза называла мне свое имя… - прошептал Ворон, обнимая меня и прижимая к себе. – Три раза ты пыталась меня обмануть?

- Я не обманывала! – возмутилась я, чувствуя, как немеют ноги и руки. – Все три имени – мои.

- Вася, Ася, Лиса? Васялиса, значит? Или точнее, Василиса? – усмехнулся мужчина. Его дыхание щекотало мою шею. Теплое… как и его руки… А мне от этого только холоднее становится. – Что же ты молчишь, Василиса? Сказать нечего… да?

- Зачем я цветы собирала? – спросила я.

- Ну, как зачем, - Ворон отодвинул в сторону косу, коснулся губами шеи, и неожиданно отпустил.

Обретя свободу, я мгновенно отскочила в сторону, этот мужчина меня пугал.

- Зачем? – повторила я дрожащим голосом.

- Каждый цветок был пропуском на поляну. А на каждой поляне ты отдавала свою жизнь, свою смерть и свою душу. Вот, - опять цепко схватил меня Ворон за левую ладонь, провел по длинной плохо заживающей царапине. – Вот здесь ты свою жизнь отдала. Порезалась травой, обагрив Бронзовую поляну своей кровью. Приняла платок от меня и назвала свое имя. Грубо говоря, ты сказала «да» три раза.

- Неправда! Я же не знала правил! – возмутилась я.

- Незнание правил не освобождает от ответственности, - возразил мужчина, мягко и нежно проводя по второй ладони. – А вот тут ты отдала свою смерть. Пролила кровь на серебряной поляне. Приняла платок, которым твоя ладонь была перевязана и сказала свое имя.

- Ну и что! Зато моя душа…

- Ее ты тоже отдала, - улыбнулся Ворон. – Ты танцевала – и ноги у тебя в крови были. Ты взяла из вазы сама фрукты для танца, а приняла их от Врага. И, наконец, ты все же назвала свое имя, Василиса. Так что, жизнь твоя, смерть твоя и душа твоя – все в моих руках.

На поляне повисло молчание. Я смотрела на мужчину, он смотрел на меня.

«Вот так попала в сказку», - мрачно думала я. – «Теперь…»

- Чем докажешь? – спросила я. – Твои слова…

- Доказать? – Ворон вытянул ладонь в мою сторону, резко сжал кулак, и внезапно в груди все сжалось, словно я вся попала в тиски. Сознание я потеряла почти мгновенно…

А когда открыла глаза, я лежала в своей комнате… на тумбочке был открыт ноутбук. На часах, на моих глазах, полночь медленно сменилась одной минутой первого. Взглянув на календарь, я только ахнула.

«Четырнадцатое… еще только четырнадцатое! Три дня и три ночи исчезли из моей жизни, словно их никогда и не было…»

Я обыскала всю комнату, просмотрела историю ноутбука, проверила все файлы – но не было и следа того адреса, с которого я читала сказку. Не было никакой сказки Золотой поляны от Насти. И даже легенды о Серебряной поляне не существовало…

Чувствуя, что вот-вот потеряю сознание, я опустилась обратно на кровать. Что-то пребольно кольнуло меня пониже спины… Подскочив, я вытащила золотую розу, задумчиво уставилась на нее и на капли своей крови на длинных острых шипах.

Поверх моих плеч легли чужие руки.

- Вот ты и попалась, - усмехнулся тихий голос мне в ухо.

Вскрикнув, я резко обернулась. Поскользнулась и чуть не упала, но меня поймали. Поднимаясь с моей кровати, в реальном мире, мне улыбнулся Ворон.

- Ты пришел за…

- Нет, - перебил меня мужчина. – Я просто пришел. За тобой.

- За… забрать меня?

- Нет. Ты как проводница вывела меня в этот мир. За что признаться, я тебе очень благодарен… Триста лет быть заточенным в чужой книге это жестоко…А все те, кто попадали, оказывались настолько глупы, что ни одна не смогла, в конце концов, разгадать, что ворон и человек, встречающийся им на пути одно лицо.

Я нервно дернула плечом.

- Я вообще-то тоже…

- Да что ты, - Ворон лениво притянул меня к себе, провел по щеке.

Я вздрогнула.

- Ты же мне мерещишься.

- Верно, - согласился насмешливо мужчина. – Ты еще до конца не пришла в себя.

- А что со мной не так?

- Ты заболела. Простыла… Помнишь, когда тебя обливала ледяной водой твоя подружка?

- Я то помню, а вот ты откуда знаешь?

- Ну, - Ворон усмехнулся. – Не думаешь же ты, что я оставлял тебя и днем без присмотра? Ты была моим билетом в этот мир.

- Грубо звучит.

- Зато точно. И ты перестала меня бояться, а то на твое бледное личико, краса девица, смотреть было страшно.

- А почему я не должна тебя бояться? – спросила я.

Ворон усмехнулся.

- Ну, как же, - сказал он. – Ты мой билет… И я не могу тебя упустить.

- Но ведь ты же… вот он.

- Так я тебе только снюсь…

Открыв глаза, я посмотрела вверх. Потолок незнакомый. Тихо за окном шелестел дождь…

Привстав на кровати, я посмотрела по сторонам. Комната. В больнице… А что я делаю в больнице?

На тумбочке сбоку от кровати лежал мой телефон. Взглянув на число, я только недоуменно хлопнула глазами. Двадцатое ноября. Прошла неделя с того момента, как я прочитала чужую сказку. Мда… вот теперь я точно ничего не понимаю. Что мне приснилось, а что нет.

Сообщения о пропущенных звонках говорили, что меня искали подруги, родители… и никто не нашел.

Последнее сообщение, которое пришло от лучшей подруги, меня убило.

«Где ты… Ася… Асенька… Неделю назад, в понедельник, ты ушла из дома и не вернулась. У тебя была высокая температура, но ты сказала, что все будет в порядке. Особенно с тобой. А ведь на твоей обычной дороге была страшная авария… Ася, все ли с тобой в порядке? Прошу тебя… Хотя бы просто ответь».

Дверь хлопнула. И я обнаружила, что смотрю на огромный букет белоснежных астр, в руках кого-то незнакомого.

- Вы кто?

- Служба доставки.

- Ясно… - кивнула я.

Мужчина оставил букет на столе и вышел. Я осталась одна…

Мерно тикали часы, отсчитывая время… А ровно в полночь дверь открылась.

- Тебе не кажется, что сейчас не самое подходящее время для посещения? – поинтересовалась я, не оборачиваясь.

Ворон хмыкнул.

- Догадалась?

Повернув к нему голову, я смерила вошедшего задумчивым взглядом.

- Зачем?

- Как зачем? – удивился мужчина. – Я же говорил, мне надоело быть в том мире. Я захотел перейти в этот, где можно быть богатым. Известным. Успешным. Для этого надо было всего ничего. Найти подходящую душу… Заманить ее в книгу… И предложить три семечка, каждое из которых давало мне ключ от трех замков, к той двери, что закрыта между мной и этим миром… Оказалось, что трех ключей мне мало. Замок открылся, но не упал. Пока я гадал, что надо сделать – ты сама… открыла мне дверь. И вот я стоял на перекрестке. Лил дождь. Ты лежала в стороне от случившейся аварии. Сбоку горел автобус, догорали два перевернутых автомобиля. Ты лежала тихая… почти мертвая…И я понимал, что поскольку в моих руках твоя жизнь и твоя смерть… я могу решить – оставлять тебя в живых или нет.

- И? Зачем оставил?

Ворон подошел ближе, сел на кровать.

- Ответ, что я понял, что в долгу перед тобой?

- Нет. Такой ответ меня скорее пугает.

- Ясно. А корысть?

- Тоже не подходит. Судя по твоему виду, ты сейчас в шоколаде…

- Верно.

- Тогда зачем?

Ворон вздохнул, толкнул меня на кровать, навис.

- Василиса.

- Что?

- Ты… моя.

- Да что ты, - съязвила я.

Ворон усмехнулся.

- Милая моя.

- Не милая. И не твоя.

- Как бы ты не старалась. Как бы не пыталась. Но ты моя – и никуда от этого не денешься…

- Посмотрим.

- И смотреть нечего, - категорично ответила я.

…Стоя в белом платье у алтаря и с удивлением глядя на Ворона, я все пыталась понять, что я такого совершила в этой жизни, что мне послали такое наказание, как мужчина, крепко держащий меня за ладонь, чтобы я не убежала…

Уловив мой взгляд, Ворон, точнее Воронов Александр Иванович лукаво взглянул на меня.

«Я же говорил, что ты будешь моей», - лукаво сказали его зеленые глаза. – «Какая разница, что для этого понадобилось долгих два года. Сегодня пятница. Тринадцатое… и сегодня ты станешь моей женой. Твое сердце у меня. Свою руку ты отдашь мне сейчас. Осталось только, чтобы твои мысли принадлежали мне…»

«Обойдешься», - как и два года назад ответила я.

Любовь долготерпима и милосердна, любовь не завидует, любовь не превозносит, не гордится, не мыслит зла. Любовь не ищет выгоды. Любовь не радуется неправде, но сорадуется истине и ведет к свету. Любовь всегда, в любом проявлении благословенна.

- Клянетесь ли вы перед Богом и людьми взять в свои законные супруги друг друга, почитать и любить его до самой своей смерти. Поддерживать друг друга в горе и радости, пока смерть не разлучит Вас.

- Клянусь, - тут же отозвался Ворон.

Я молча смотрела на него. Да… был шанс отказаться, он сказал, что после моего отказа именно на брачной церемонии не подойдет ко мне даже близко… Но с другой стороны, не видеть его, не слышать его голоса, его шуток и безобидных подколок. Не чувствовать его поддержки и знать, что его никогда больше не будет рядом.

Когда? – удивленно спросила я сама себя. – Когда этот мужчина действительно забрал мое сердце? Когда он затащил меня в Комнату страха? Откуда я вышла, весело смеясь, хотя ранее и подумать не могла о том, что когда-то смогу пройти этот аттракцион. Или же когда он преподнес мне на день рождение огромного плюшевого медведя? Или же когда я внезапно потеряла свою работу, помог мне найти новый смысл в жизни? Или когда я по утрам находила одинокий цветок… на своей подушке. Ворон ни разу не сказал, как именно он проникал в мою комнату… Приятные сюрпризы. Долгие ночные звонки.

С того раза… когда он возник на пороге больничной палаты и сказал, что я его и только его… я изменилась. А он – нет. Он ждал… или точнее выжидал…

Но разве от этого понимания… разве от знания того, что я не более чем ключ, к его жизни… разве я смогу отказаться от него самого? Вряд ли. Но это значит не более чем…»

- Клянусь, - сказала я тихо.

По церкви пронесся вздох облегчения. Я посмотрела в глаза Ворона.

- Мое сердце у тебя. Но мои мысли… знаешь, я еще побегаю. Мы еще посмотрим, кто в итоге о ком будет думать.

- Посмотрим, - улыбнулся Ворон мне в ответ. – Но, по крайней мере, ты уже не споришь с тем, что ты моя.

- Только на том условии, что ты – больше никому принадлежать не будешь.

Шагнув ко мне, под слова священника: «А теперь можете поцеловать невесту…» - Ворон притянул меня к себе, поднял фату и улыбнулся.

«Не буду… любимая. Не буду».

«Тогда мы еще посмотрим…»

А потом огонь его поцелуя обжег меня, и я поняла, что как ни крути… а мое сердце действительно в руках этого опасного зеленоглазого типа… 

25 – 02 – 2011

В тексте упоминается действительно реальная легенда Курского края

Овсяница сизая - невысокая многолетняя трава с красивыми сине-серыми листьями. Образует полукруглый компактный куст. (выглядит как шарики или «пушистые» ежики, смотрится невероятно прикольно!)

Backspace - кто не в курсах, стрелочка на клавиатуре, которая стирает символы СЛЕВА от курсора.

- Ангел-неудачник, - донеслось мне в спину.

Который раз. Я даже не вздрогнула. А смысл? Все равно его нет, да и искать бесполезно. Да я такая, какая есть. Серая мышь в плане внешности, слишком умна на фоне моих же коллег, а еще я ангел-неудачник.

- Неудачник, - согласилась я. – Ты что-то еще хотела?

Она стояла позади. Рыжая, зеленоглазая, красивая, уверенная в себе. И уже дослужившаяся до имени. Алоина. На ее лице появилось презрительное выражение. Оно у нее появляется всегда, когда мне не везет, и я попадаюсь ей на глаза.

Иногда я соглашаюсь с ее выражениями, иногда просто игнорирую ее. Я терплю ее уже почти сто лет… И сто лет она меня задевает. Сто лет я не могу понять почему. Банальная зависть? Мы ангелы. Пусть мы только учимся, но этого чувства в нашем спектре ощущений нет и быть не может. Ревность? Я никогда не переходила ей дорогу, не уводила у нее парней и подруг. Потому что я всегда одна. Я никто и зовут меня никак. Просто ангел-неудачница.

Сто лет. Это так много и так мало. Мое прозвище у меня появилось неспроста. Начиная с пятидесятого года обучения, мы проходим практику. Если практика не сдана – ты отчисляешься. Каждый год я остаюсь в Академии чудом. За сто лет почти все мои сверстницы получили имена. Осталась я и еще парочка неудачниц и неудачников как я. Вот только прозвище – ангел-неудачник закрепилось только за мной.

Сотый выпуск. Сегодня последний день, когда нам раздают дипломные задания, которые мы должны выполнить. Я его еще не получила. И все жду, когда, наконец, подойдут ко мне, вызовут. Ведь не объявлять же по вещателям.

Сердце упало, когда по громкой связи донеслось.

- Ангел-неудачник. Выпускной курс обучения. Группа «Д». Вас ждут в кабинете директора.

Горько усмехнувшись, я двинулась к кабинету… опустив глаза в пол. Не отвечая на взгляды, хотя в них иногда проскальзывало даже сочувствие. В кабинете было тихо. Архангел стоял у окна, не глядя на возникшую в дверях серую мышку.

- Здравствуй, ангелочек, - тихо сказал он. – Я приношу извинение за своего секретаря. Но он не знал, как тебя быстро вызвать и поэтому сделал глупость. Обидную глупость.

- Ничего, - ответила я. – Все хорошо.

- Так ли это? – он повернулся. И я в который раз утонула в синих мудрых глазах архангела.

- Я привыкла, - чуть улыбнулась я.

- Даже так. Пропустил я тебя. Проглядел, - директор вновь повернулся к окну. Посмотрел на проплывающие мимо пушистые облака. – Видишь в чем дело. В этом году слабый выпуск. Ангелов, которых можно отправить на действительно сложную и ответственную работу становится все меньше. Обычно наши выпускники отправляются в качестве ангелов-хранителей на землю. Только часть остается в нашей канцелярии. Кто-то отслеживает тех, кто сможет потом стать ангелом и курирует их. Кто-то следит за общим фоном в мире. Но есть еще и другие ангелы. Которых уважают все. Перед которыми все преклоняются. Но никто не знает, насколько эта работа тяжела. Как много пота и крови на ней проливается. Как быстро разрушается тот, кто работает дежурным ангелом.

- Зачем вы говорите это мне? – не поняла я.

- Твоя дипломная практика. – Архангел внимательно посмотрел на меня – Ты еще не поняла? Ты станешь дежурным ангелом.

По спине побежали мурашки.

- Дежурным ангелом? Я? Это невозможно!

- Так решно. И уже сегодня, через минуту, даже меньше, ты приступаешь к выполнению практики. Тебе надо продержаться двадцать четыре часа. Удачи, ангелочек.

Я не успела даже пошевелиться, как неведомая сила подхватила меня, скрутила и зашвырнула в небо.

Ласковое солнце коснулось моей макушки, весело пробежалось по лицу солнечным зайчиком, коснулось спины ярким светом и расправило крылья, насытив силой. Расслабившись, я почувствовала рядом присутствие других.

- Привет, - коснулся моего сознания чужой голос. – Ты новенькая?

- Практиканта.

- Надо же, - голос дружелюбно засмеялся. – А имя у тебя есть?

- Нет. Только прозвище.

- Я Катинка. А ты?

- А я ангел неудачник.

Странный ангел, впервые заговоривший со мной, неожиданно замолчал.

- Вот значит, как, - в ее голосе прозвучала угроза. Непонятно кому, непонятно за что.

Внезапно я почувствовала странный зов. Будущее коснулось моего лица, взглянуло в мои глаза.

И я увидела. Перекресток, лед. И огненный цветок поднялся в небо и распустился. Огромный бензовоз, врезавшийся в автобус. В котором ехали дети. На экскурсию. Сердце сжала боль.

Я не успела ответить Катинке, рванувшись вниз. Нужно было выбирать, как разрешить эту ситуацию. Я выбрала тот, который никогда бы не выбрали правильные ангелы. И рванулась к водителю машины, которая станет причиной аварии.

 

На бензоколонке к водителю подъехавшего бензовоза подошла молоденькая девушка. Толстая русая коса, перекинутая через плечо, ясный взгляд серых глаз, опушенных короткими соломенными ресницами, молочная кожа, усыпанная веснушками. Одета она была в джинсы и коротенькую курточку. Девушка зябко ежилась, стоя на пронизывающем ветру. Заметив водителя, она бросилась к нему.

- Мужчина, мужчина!

- Да?

- Вы, в какую сторону? Москва или Минск?

- Москва, - кивнул водитель.

- Возьмите меня, а? Вы не думайте, у меня деньги есть, я заплачу.

Водитель подумал, посмотрел на девчонку. Вздохнул. У него самого такая дома была. Ждет, наверное. Надеется, что отец скоро вернется. С запоздалым сожалением в виски кольнуло, что дочка просила в подарок мягкую игрушку. А он был недалеко от магазина игрушек и не купил.

- Возьмите меня, пожалуйста. – Повторила девчонка.

- Идем уж, - кивнул мужчина.

Большая машина сдвинулась с места и, набирая скорость, покатила по трассе дальше. В сторону Москвы.

Водитель и его странная пассажирка ехали в полном молчании. Мужчина сам не знал, почему его вдруг потянуло на откровения. Но сам себе удивляясь, он тихо сказал.

- Меня зовут Владимир.

Девушка бросила на него внимательный взгляд.

- Я всю жизнь работаю водителем, - Владимир посмотрел вперед. На стекло падали крупные хлопья снега. Скорость пришлось немного сбросить. – Поэтому и внимания семье уделял совсем мало. Постоянные разъезды, чаще всего в ближнее зарубежье. Чтобы заработать больше денег. Для своей семьи. У меня была жена. Сын и дочь. Жена ушла, не выдержав такой жизни, и забрала сына. Дочь осталась со мной. Живет одна в двухкомнатной квартире. Встречает меня и провожает. А я постоянно забываю привезти ей что-нибудь в подарок.

- Главное, что ты приезжаешь. Что остаешься с ней хотя бы на пару дней, перед тем как уехать. Ты ведь ее любишь, - я посмотрела на водителя, глядя прямо ему в душу. Надо же, какая она у него усталая… - И постоянно звонишь и переживаешь.

Владимир кивнул.

- Может быть, но мне постоянно кажется, что этого мало. Что я что-то забываю.

Мужчина замолчал, оставив меня подумать в одиночестве. Чтобы авария случилась, должно случиться что-то страшное. Что-то, что заставит водителя, очень осторожного, обезуметь и сорваться с места. Я ждала. Мы подъезжали все ближе и ближе к тому перекрестку, где все случится. Я чувствовала это место, знала каждую выбоину в его щербатом асфальте. Ощущала каждый поворот и твердо знала, что автобус с детьми уже едет сюда.

Мирно стучали дворники, когда телефон на сидении зазвонил. Наверное, на моей стороне был еще и ангел хранитель Владимира. Телефон зазвонил, но мужчина звонка не услышал. Звонили с телефона дочери Владимира, но не девочка. А кто-то другой. Чужой.

Я промолчала.

Опасный поворот остался позади, автобус с детьми благополучно проехал мимо. Телефон зазвонил еще раз. На этот раз громко и пронзительно. Владимир вздрогнул. Протянул руку, взял из моей ладони телефон.

Чужой гнусавый голос на весь салон.

- Твоя дочь у нас. Готовь бабки. На все про все – у тебя день. Уже через пару часов ты должен быть в Москве.

- Сколько? – помертвевшим голосом спросил Владимир.

- Десять тысяч евро. Мы добрые. Совсем уж грабить не будем. Куда привезти деньги, скажем завтра.

Связь оборвалась. Бензовоз заглох и остановился посреди дороги, мигая истерически аварийными огнями. Я вздохнула, посмотрела на водителя. И попыталась убедить себя, что это не мое дело. Не смогла.

 

Дверь открылась тихо и почти незаметно. Случайная попутчица исчезла так неожиданно, что Владимир даже не успел этого заметить. На сидении остался мягкий белый медвежонок.

Водитель с трудом завел машину, съехал на обочину, включив аварийные огни. На этом силы его покинули, и он не двинуться с места, ожидая, когда отпустит тупая боль, которая грызла сердце.

А через полчаса зазвонил телефон и срывающийся голос дочери закричал в трубку.

- Папа, папочка, все хорошо! Слышишь, родной, ты только не волнуйся. Все в порядке, я дома!!!

Мужчина уронил голову на руль и заплакал, слыша, как на другом конце телефона плачет его дочь.

 

Теплое солнце обняло меня, покачало, я почти уснула, расслабленная его теплом. Голос Катинки в голове раздался неожиданно.

- Ангел-неудачник говоришь? – задумчиво спросила она. – Знаешь, ты сейчас, только что, сотворила маленькое чудо. Своими руками, своим большим добрым сердцем.

- И что? – я улыбнулась, не замечая слез, которые катились из глаз.

- Что-что, - сварливо засмеялась девушка. – Добро пожаловать в ряды дежурных ангелов, Тэнси.

Девушка на мосту.

Шепотки за спиной должны были меня смутить. Прошло два дня. Два долгих дня с того момента как меня обнимало теплое солнышко за плечи, насыщая крылья силой. Я не поверила своим глазам, когда вчера вечером распахнула крылья, в своей комнате. Кончики белоснежных крыльев покрылись золотистой краской. А в глазах появились золотые искорки. Пусть даже практика, пусть даже в течение нескольких часов – но в роли дежурного ангела. А это никогда не проходит бесследно.

Мои однокурсники только начали возвращаться с практики. Насколько я знаю Алоина была в бешенстве, когда узнала свое задание. Ей надо было свести вместе двух влюбленных. Насколько я знаю, ее руководитель аргументировал выбор следующими словами: «Ты очень любишь вмешиваться в чужие дела. Вот и делай то, к чему у тебя лежит душа и сердце».

Надо заметить, какие бы натянутые отношения у нас с ней не были, но я искреннее восхитилась тем, как изящно, как красиво, она смела влюбленных вместе.

А ведь у меня в группе до сих пор считают, что я не прошла дипломной практики. Что мне так и не дали задания. Или же я его провалила. Никому и в голову не могло придти, что я была дежурным ангелом. Поэтому я и прятала сияющие глаза, поэтому и не ходила вместе со всеми на полеты, оставаясь в своей комнате.

- Это вы, Тэнси? - Раздался рядом тихий голос. Я повернулась.

Девушка ангелочек с курса так пятидесятого.

- Да это я.

- Вас директор просил подойти.

- Хорошо, спасибо.

Задерживаться я не стала, и легко поднявшись на ноги, пошла к директору. Архангел ждал меня, задумчиво глядя за окно.

- Добрый день, Тэнси.

- Добрый день Директор.

- Садись, - предложил архангел.

Я опустилась на стул, внимательно посмотрев на директора. Тот оценил золотые искорки в моих глазах и неожиданно улыбнулся. С облегчением.

- Тэнси. После выпуска у тебя есть место работы?

- Нет. Я пока не думала об этом.

- И, тем не менее, заявку в нашу канцелярию ты не оставляла.

- Не оставляла, - согласно кивнула я.

- Почему же?

- Потому что мои оценки не годятся для работы в канцелярии.

- Почему преподаватели к тебе излишне придирчивы? – поинтересовался архангел.

- Они уверены, что четыре, на которую я всегда сдаю экзамены, это не реальная оценка моих знаний.

- Они правы?

- Возможно, - туманно ответила я.

- А поточнее, Тэнси.

- Да, - кивнула я. – Они правы. Все предметы я могла с легкостью сдать на отлично. Но я не хотела усугублять ситуацию, которая сложилась между мной и моими одногруппниками еще и вызывающе идеальными оценками. Пятерки я решила получать только по своим самым любимым предметам и по тем, по которым я бы не смогла получить четыре, даже если бы очень захотела.

- А тройка? По предмету «купидон»?

- Я не сумела свести на зачете пару.

- Почему?

- Я видела будущее.

- Уже тогда?

- Да.

- И что ты там видела?

- Там не будет счастья. Только смерть.

- Вот как, - архангел покачал головой. – И преподаватель этого не заметил?

- Я пробовала ему сказать. Он ответил, что это не мое дело.

- Даже так, - директор вздохнул. – Так, Тэнси. До окончания дипломной практики еще шесть дней. Чем ты собираешься заняться?

- Сидеть в комнате. Читать дополнительный материал.

- Вот значит как. А заняться полезным делом не хочешь?

- Это каким? - насторожилась я.

- Ведущая крыла дежурных ангелов, Катинка. Ты с ней как раз и познакомилась, просила прислать тебя хотя бы еще пару раз. Ты им там понравилась.

Я обрадовано вспыхнула.

- Правда?

- Да, - кивнул архангел. – Если ты согласна, можешь прямо сейчас спускаться вниз. Ты их почувствуешь.

Я кивнула и поднялась.

- Я могу идти?

- Конечно.

 

Архангел проводил взглядом сияющую девушку, которая выбежала из коридора и понеслась в сторону балкона. Чтобы наблюдать за своими воспитанницами, директору не мешали ни стены, ни другие ангелы.

Он видел, как она, воровато оглядевшись по сторонам, и поняв, что ее никто не заметит, распахнула огромные крылья, белоснежные, но уже с налетом золота на кончиках и ринулась вниз, сразу взяв уверенный курс на крыло дежурных ангелов.

Директор отвернулся и вновь посмотрел на стол. Его ждали бумаги.

 

Я планировала все ниже и ниже, туда, куда меня звало сердце. Теплый ласковый солнечный свет коснулся моей щеки, ласково погладил по крыльям и спустил вниз, к дежурным ангелам.

Тут же раздался голос, мне уже знакомый, Катинка.

- Привет, Тэнси.

- Добрый день, Катинка.

- Ты все-таки решила присоединиться к нам?

- Да. Мне у вас очень нравится.

- Нравится? – ведущая крыла тихо засмеялась. – Да ты я посмотрю идеальный кандидат на роль дежурного ангела.

Я улыбнулась.

- Кто же меня возьмет?

И тут вновь будущее заглянуло в мои глаза, и я увидела девушку на мосту, под которым холодная вода пробегала бурным потоком, хотя весна еще неохотно вступала во владения городом.

Я услышала, как тихо просит солнце – девушка должна остаться в живых. И даже больше не думать о том, чтобы покончить жизнь самоубийством или как-то навредить ребенку.

Кивнув, я потянулась вперед, туда. К девушке, которой сейчас была нужна моя помощь.

 

Холодная вода под мостом пробегала бурным потоком. Сильный ветер заставлял зябко ежиться. Пытаясь согреться, девушка куталась в старое серое пальтишко. Ветер трепал ее короткие волосы, отливающие рыжиной под холодным светом фонаря.

Перила больно кололи нежные руки, обжигая ледяным холодом. Такой же холод был в душе. Сердце разбилось на мелкие хрустальные осколки, и каждый осколок обжигал своей, на другую не похожей болью.

Девушка смотрела на воду. Больше всего ей хотелось сейчас завыть на луну или хотя бы заплакать. Но глаза были сухими…

«Зачем жить?» - нашептывал ей тихий голос. – «Прыгай, вниз. Это так просто. Холодная вода примет тебя в свои объятия. И ты больше не будешь страдать. Не будет предательства… Не будет боли и лжи. Там тихо и спокойно. Там не будет холода».

Словно завороженная, девушка поставила ногу на перила, потом вторую. А в следующий момент ее резко дернули обратно.

- С ума сошла? Кто же такой экстремальной зарядкой занимается на мосту весной? – поинтересовалась незнакомая девушка, помогая неудачнице-самоубийце подняться. – Как тебя зовут?

- Ка-Катя, - девушка раскашлялась.

- Катя, значит. А я Таня. Так, а чего мы здесь стоим? Пойдем, чаю попьем?

- Но мы же не знаем друг друга…

- Ну и что! – Таня весело улыбнулась и подмигнула. – Пойдем, Катя-Катерина. Чай с шоколадными булочками – это то, чего нам сейчас с тобой не хватает.

 

Они сидели в кафе. Катя согрелась, раскраснелась и обнимая пальцами горячую чашку, рассказывала.

Как в то холодное утро ей не хотелось выходить на улицу. Как потом ей позвонили и ей пришлось спускаться вниз. Как она встретила ЕГО – парня своей мечты. Как она его полюбила.

- Как кошка, - горько усмехнулась девушка. – Я ходила за ним хвостиком, была преданной, ластилась к нему, только когда у него было на то желание. Стирала, готовила, убирала. А потом вернулась домой не вовремя. И застала его со своей же лучшей подругой…

Таня молчала, помешивая чай в кружке. Ее проваленное задание. Именно она тогда не пускала Катю на улицу. А потом вмешалась преподавательница…

- Ты ушла? – тихо спросила девушка.

Катя кивнула.

- Убежала, накинув только старое пальто, в котором выходила на улицу за мусором. А потом он позвонил мне на мобильник и сказал, что мы расстаемся. Что квартира остается мне, документы он подпишет. Что он даст деньги. И что я никогда, никогда больше его не увижу! – девушка вдруг всхлипнула, ее лицо некрасиво искривилось, и она заплакала.

Таня мягко улыбнулась.

- Плачь, - тихо сказала она. – Тебе станет легче…

Катя успокоилась нескоро. Сходила в туалет, умылась, привела себя в порядок и вернулась обратно за столик. Таня сидела там, ожидая ее.

- Что теперь будешь делать? – поинтересовалась она.

Катя пожала плечами.

- Для начала… - девушка вздохнула. – Посоветуюсь с мамой. Я ведь раньше приехала домой, чтобы сказать Диме, что беременна.

Таня прикусила губу.

- А что тебе может сказать мама?

Катя улыбнулась через силу.

- Она давно просит внука. Продам квартиру в столицу. Уеду домой. Там деревня. Свежий воздух… В любом случае, здесь я уже не останусь…

Таня кивнула.

- Да. Я понимаю. Пойдем, я тебя провожу немного?

- Спасибо.

Две девушки дошли до дверей дома Кати. На прощание Таня коснулась Катиной руки, улыбнулась и ушла.

В эту ночь Кате снился зеленый-зеленый луг и девочка, с белокурыми волосами, сосредоточенно плетущая венок из одуванчиков.

Заметив ее, с криком «мама», крошка бросилась на руки. Катя обняла свою дочь, и чувство всепоглощающего счастья накрыло ее с головой. На следующее утро, девушка собралась, спешно продала квартиру – тому же Диме и уехала домой.

Мыслей о прерывании беременности или о том, чтобы сдаться, Катя теперь даже не допускала. Ведь во сне она слышала веселый звонкий голос, пронесшийся над полем.

«Все будет хорошо».

 

Я поднялась наверх, застыла в солнечном свете. Тепло и спокойствие наполняли меня. Не зная, как помочь девушке определиться, я послала ей сон из будущего и поделилась своим спокойствием. Своей надеждой и верой.

- Хороший выбор, - заметила Катинка после пары минут молчания.

- Спасибо, - кивнула я, мне действительно была приятна ее похвала.

Мы помолчали.

- Тэнси, тебе пора наверх.

- Уже?

- Да, - тихо сказала Ведущая крыла. – Но если тебе у нас нравится, ты можешь придти к нам еще раз. Только не завтра. Ты должна отдохнуть. Приходит к нам послезавтра. Моя смена начнется вечером. После шести. Вот тогда и приходи. Хорошо?

- Да, спасибо!

Распахнув крылья, я рванулась вверх, в Академию. Я больше не была неудачницей! Ведь теперь у меня было место, где меня будут ждать.

2009 г.

1. Зима.

 

- Эй... что будет, если меня не станет? - она стоит, грея озябшие ладони дыханием. Он стоит, прислонившись к стене, курит.

Облачка дыма вырываются изо рта, тают в воздухе. Пожав плечами, он отвечает.

- А ничего не будет.

- Совсем-совсем?

- Конечно. Только скажут. Какая дура.

- Почему дура? - обижается она.

- Потому что тебе всего семнадцать. Тебе не кажется, что глупо из-за каких-то идиоток задаваться таким вопросом?

- Да? Наверное, глупо. Но все же, что будет, если меня не станет?

- Да ничего! - он, откинув в сторону недокуренную сигарету, трясет ее за плечи. - Ничего! У тебя - ничего. А вокруг все будет по-прежнему. Ты думаешь, хоть кто-то всплакнет?

Отпустив ее, он поднимается по лестнице. Она остается около окна, задумчиво вырисовывая на нем узоры.

- Нэ... - догоняет ее голос его уже на площадке, у дверей квартиры. - Что будет, если меня не станет?

Не ответив, он заходит внутрь, закрывает за собой дверь.

Она остается одна.

 

2. Весна.

 

Она сидит на подоконнике, поджав под себя ноги, смотрит вниз. На лавочках около подъезда сидит молодежь. В прошлом году, там же сидела и она. А в этом не хочет.

Дверь на площадке пролетом выше тихо хлопает. Раздаются шаги.

В оконном проеме отражается фигура высокого парня, но она не поворачивается. Смотрит в отражение, но молчит.

- И? - спрашивает он, засунув руки в карманы.

- Что и? - отзывается она с неохотой.

- Ради чего ты меня ждала?

- Кто сказал, что я тебя жду? Отсюда хорошо виден закат.

- В пять часов вечера?

- Ты куда-то шел? - колюче говорит она, наконец, поворачиваясь, и он отшатывается, глядя на заплаканное лицо.

- Ты...

- Уходи!

- Да, подожди ты...

- Уходи, - просит она и отворачивается.

Он кладет ладонь на ее плечо.

- Послушай...

- Уходи, - просит она, и он отступает, сдаваясь.

Поднимается снова наверх, нажимает на кнопку лифта. Натужно гудят тросы.

Потом подъезжает лифт, открываются двери и он шагает в кабину.

Двери почти закрылись, когда она спрашивает его в спину.

- Что будет, если меня не станет?

Ударив по створкам лифта, он выскакивает на площадку, но слышит только шум торопливых шагов...

 

3. Лето.

 

Она стоит во дворе, прижавшись к березе. Задумчиво смотрит на мобильник и молчит.

Около подъезда опять молодежь. Кто-то скандирует его имя, просят взять гитару. А он отнекивается, даже краснеет.

Потом находит ее взглядом и внезапно соглашается.

Ему протягивают гитару, обступают вокруг, словно стая серых воробьев вокруг яркого попугая.

- Эй... ты долго там стоять будешь? - окликает он ее, тронув струны гитары.

- Я? Я тебе мешаю? - усмехается она.

- Нервируешь.

- Тогда я уйду, - кидает она и поворачивается.

Насмешливо качнулся хвост светлых волос, за стеклами темных очков скрылись серо-голубые глаза.

- Зачем ты ее прогнал? - спрашивают его.

Он отзывается.

- Она портит все настроение.

И это последнее что она слышит, прежде чем свернуть за угол.

Этим вечером они не встречаются на площадке, хотя это давно уже стало традицией. Нет и в ящике для записок от нее весточки.

Нельзя сказать, что он волнуется, но неприятный червячок все же дергает сердце.

Повернувшись, он спускается вниз и звонит в ее квартиру. Но никто не отзывается.

Проходит день. Два. Три...

Никого нет. А потом его мама, сочувствующе глядя, говорит, что его подружку увезли. В деревню. На пару месяцев для поправки здоровья.

Сделав безразличный вид, он говорит, что ему все равно. А сам в этот вечер, выйдя на площадку пытается понять, почему она не сказала.

Дни бегут все медленнее. Часы тянутся как сумасшедшие.

Все ближе и ближе тот день, когда она должна вернуться. А ее все нет и нет...

Раньше она не выдерживала, сбегала раньше. Спешила к нему. А теперь нет.

Почти перед сентябрем она появляется на подоконнике, как ни в чем не бывало смотрит за окно. Загорелая, немного вытянувшаяся и похудевшая. Но смотрит за окно с той же незнакомой ему тоской.

Увидев отражение в окне, неожиданно улыбается.

- Так все-таки, что будет, если меня не станет?

Он вздрагивает.

- Почему ты задаешь этот вопрос?

Она встает, пожав плечами.

- Хочу... просто знать.

Проходя мимо, к своей площадке, она по-прежнему задумчиво и не смотрит в его глаза. А он неожиданно хватает ее за запястье, поворачивает к себе.

- Слушай. Почему ты не ...

Глядя ему в глаза, она медленно произносит.

- Что будет, если меня не станет?

Он отпускает ее руку, отталкивает от себя.

- Тебе не надоело?

Она улыбается, отступает. Затем поворачивается и идет вниз по ступеням.

Уже у дверей своей квартиры, она, не поворачиваясь, говорит, зная, что он слышит.

- Я... просто хочу знать.

 

4. Осень.

 

- Что будет, если меня не станет? - старенькая учительница по литературе и русскому сдвигает очки на край носа, задумчиво смотрит на девушку перед ней. - Не слишком ли... взрослая тема? Пусть даже и для учащейся 11 класса?

Он вздрагивает. Затихает шум перелистываемых страниц, все поднимают голову, глядя на девушку у доски.

Она немного нервно ведет плечом и гордо вскидывает голову.

- Я хочу знать.

- Ну, - учительница нервно снимает очки, протирает их мягкой салфеточкой. - Прошу.

Девушка поворачивается к классу. Ее тетрадь остается перед ней закрытой.

Голос у нее тихий, в него приходится вслушиваться. Чтобы попробовать понять...

- Что будет, если меня не станет? - начинает она. - Ничего... Солнце будет идти по прежней орбите. Луна не изменит своего хода. Земля будет по-прежнему просыпаться и засыпать. Не изменится ход времен года. Но меня не будет.

Я не увижу новый закат или новый рассвет. Почему-то мне кажется, что каждый из них похож на предыдущий, но это - не так. У каждого свои новые краски, свои новые грани.

Я больше не попробую мороженого. Звучит очень глупо, правда, но ведь каждый день, месяц или год - появляется новый сорт... с новыми добавками, очередной химией. Но ведь новый!

Я больше не услышу песен любимой группы. А ведь у нее еще будет не один альбом.

Я больше не увижу новых фильмов. И не прочитаю новых книг.

Ведь меня - больше не будет.

Наверное, будет переживать моя семья. Они не смогут этого забыть. Мои друзья... забудут. Молодости не свойственно долго помнить. Мои одноклассники - забудут. Я просто одна из класса...

Но что будет, если меня не станет?

Мир не перевернется. Мир не исчезнет. В нем просто не будет меня.

Разве это плохо? Нет...

Я всегда думала о том, есть ли там за порогом смерти что-то? Душа, перерождения, рай и ад, пустота или новая жизни. Ответить на этот вопрос никто не может, а я пытаюсь найти на него ответ.

Я просто хочу знать - что будет, если меня не станет?

 

5. Зима.

Она снова сидит на подоконнике, задумчиво рисует на окне акварельными красками снежинки.

Он спускается сверху. Некоторое время стоит и смотрит.

- Тебе мало снега за окном?

- Тот холодный и тает. А этот - нет. Тот исчезнет - а эти останутся, пока их не сотрут.

Она поворачивает голову и смотрит на него, пока уже он не отводит взгляда.

- Зачем ты пришел? - спрашивает она, снова поворачиваясь к окну.

- Ты не ходишь в школу. Говорят, что ты болеешь. А я вижу, что ты сидишь здесь вполне нормальная, - оправдывается он.

Она пожимает плечами.

- Ну и что? Я болею.

- Послушай, - он шагает вперед, кладет ладонь на ее плечо и внезапно замирает. Она такая хрупкая, такая... - Послушай, - повторяет он снова. - Почему ты...

- Почему я постоянно сижу на подоконнике? - улыбается она. - Потому что отсюда я вижу чужую жизнь.

- Зачем тебе чужая, если тебе дана своя?

Она улыбается, качает головой. Странно взрослая, со странной мудростью в ясных глазах. Но молчит. Не говорит ни слова.

- Знаешь... я люблю снег... - говорит она. - Когда я была маленькой, каждый год я просила деда мороза, чтобы он подарил мне шоколадного зайца. Такого знаешь, большого! Красивого. В красном сарафане... с синим бантом. Мне дарили что угодно, но в подарках ни разу не было зайца. А мне так его хотелось!

- К чему ты...

Она опять улыбается, рисует на окне сразу над снежинкой сердечко.

- Просто так... Нэ. Скажи. Что будет, если меня не станет?

Он уже не бежит. Вздыхает.

- Почему меня должно это заботить?

Она поворачивается.

- Как-никак мы друзья детства.

- Ну и что? - он протягивает руку и легко щелкает ее по кончику носа. - Мы - друзья. Но это не значит...

Он замолкает, видя, как она замыкается и отстраняется.

- Да что с тобой такое! - почти кричит он.

Она молчит, спрыгивает с подоконника и проходит мимо него. Забыты краски, кисточки. Она стремится убежать.

И как уже было когда-то, он хватает ее за запястье и замирает. И раньше не особо крупное, оно стало еще тоньше.

- Послушай...

Она молчит, смотрит в пол.

Протянув ладонь, он насильно поднимает ее лицо вверх.

- Послушай. Я не могу сказать то, что ты хочешь услышать, потому что я не знаю этого!

Выдернув руку, она отворачивается. Молча спускается вниз, у дверей останавливается.

Тихий надтреснутый голос, ударяет его в спину.

- Что будет, если меня не станет?

 

6. Весна.

 

Ранняя весна еще только вступила в свои планы. Ему больше не нужно скрываться. Стоя у подоконника, он в открытую курит.

Обещал ей бросить, но не может этого сделать. Она уже два месяца как в больнице.

Рак... нерентабельный рак мозга. Из-за расположения опухоли - хирургическое вмешательство невозможно. Лучевая и химиотерапия - не дают эффекта.

Отбросив в сторону недокуренную сигарету, он смотрит на окно, с которого никто так и не стер ее снежинки.

Некоторое время он молчит, потом вытаскивает телефон.

История аськи уже перечитана, зачитана. Но он все же открывает ее заново.

"Привет", - пишет она. - "Я завтра опять не приду в школу".

"У нас скоро экзамены!" - отвечает он. - "А ты - прогульщица!"

"Я троечница!" - приходит ответ.

"Ну-ну..."

"Правда"

"Ну-ну", - снова отвечает он. - "Что у тебя на этот раз?"

Она молчит. Довольно долгое время. Потом приходит ответ.

"Капельница"

"Ты в больнице?" - недоумевает он.

"Да", - легко соглашается она.

"Но... почему?"

"Я тут постоянно".

"Как? Ты же... в деревню... постоянно"

"Я врала", - сообщает она, как ни в чем не бывало. "Я всегда была в больнице. Каждый квартал. По две-три недели"

"Но почему?!" - спрашивает он, но сердце уже дрожит страшась ответа.

Она снова молчит. Потом приходит ответ. Три буквы, перевернувшие его мир с ног на голову.

"Рак".

После этого она исчезает из аси, а он идет к ее родителям. Ее мать уходит, а ее отец долго ничего не говорит, глядя в бутылку с пивом.

- Да, - наконец, говорит он. - Это правда.

- Но есть же! - начинает парень. - Средства...

- Мы пробовали. Ничего не помогает. Опухоль находится в месте, где ее нельзя удалить хирургическим путем. А химиотерапия и лучевая терапия не помогают.

- Почему она молчала?

- Сама не знала, - отвечает отец через некоторое время. - Узнала случайно. Подслушала. Прошлой зимой. Не этой. Той.

Парень молчит, вспоминая: подъезд, подоконник, озябшие пальцы и ее вопрос. Тогда уже она узнала... и почти два года жила с этим одна?

- Почему она не сказала мне?

- Не хотела твоей жалости.

- Почему же сказала сейчас?! - кричит парень.

Отец вздрагивает.

- Ей осталось не больше года, - отвечает он тихо.

И это приговор.

 

7. Лето.

 

Экзамены в школе позади. Она их не сдает. Из-за рака зрение упало почти до слепоты. Днями она просиживает на подоконнике, слушая аудиокниги.

Их он ей качает из интернета, заливает на читалки и приносит. А сам уходит на подготовительные курсы института.

Она его видеть не хочет. Стоит ему задержаться рядом с ней - начинает плакать. И он не выдерживает. Больше всего он боится ее слез. Не крупных, не надрывных, не с воем. Тихих. Просто две дорожки по щекам. Она плачет почти без всхлипов. Только вздрагивают тонкие плечи.

Иногда она засыпает на подоконнике... и тогда он приходит и снимает ее, относит домой. Она почти невесома. И ему кажется, что эти минуты только его.

Иногда она впадает в забытье, и тогда он не видит ее.

Лето сводит с ума. Жара этого года просто убивает. А она все реже и реже просыпается.

Врач говорит, что скоро ее время закончится.

Он все чаще приходит к ней, чтобы натолкнуться на потухшие взгляды ее родных.

Однажды, отец пропускает его в ее комнату.

- Иди, - просит он.

И парень идет.

В комнате темно. И проходя к кровати, он задевает железный ящик. В нем что-то гремит, и она неожиданно открывает глаза.

- Ты пришел?

Он садится на кровать рядом с ней, бережно проводит по ее лицу.

- Как ты?

Она жалко улыбается.

- Голова, болит, очень.

Он смущенно кивает.

- Я знаю. Что я могу сделать для тебя?

- Ответь... - просит она. - На мой вопрос.

- Что будет, если тебя не станет? - спрашивает он, но голос теряется, ломается на середине и получается, - что будет, если нас не станет?

Она улыбается еще жальче, закрывает глаза.

- Нас... так... и не... случилось.

- Ты? - удивляется он. - О чем ты?

Она открывает лихорадочно блестящие глаза.

- Дурак, - говорит она необычайно четко.

- О чем ты?

- Я. Тебя. Люблю, - отвечает она, опять проваливаясь в свой сон - бред.

Но он не видит. Он смотрит изумленно на ее лицо и еще желает услышать ответ. Понять... просить сказать, что она пошутила.

Но она спит. И на ее лице впервые царит легкая улыбка.

Тогда он, зная, что ее родители не зайдут, наклоняется и легко целует ее холодные губы...

 

8. Осень.

 

Институт. Первый курс. Новые друзья. Он все время куда-то спешит, куда-то бежит.

Однокурсники смеются, насмехаются. Отрывается от коллектива. И все непонятно ради чего.

Насмешки стихают резко, когда кто-то видит его в отделении онкологии.

История расходится по институту, обрастая подробностями... зачастую, глупыми и непонятными. Так, парень не может понять, откуда взялась соперница. Разбитый телефон. Испорченная машина. Пропавшее любовное письмо.

Куча сплетен, куча соболезнований, ему не нужных, жалость, презрение, уважение - все смешивается в единую кучу, в тяжелый ком.

Но ему все равно.

Она тает на глазах. И уже несколько дней не приходит в себя. Сгорает как свеча.

Она уже не улыбается. Кожа холодна. И он иногда, засыпая в ее палате, видит как на стене тень превращается в Смерть с косой.

Но он отгоняет ее. Включает свет, фонарики, мобильники, делает все, чтобы отогнать неизбежное. Отсрочить приговор.

Он рассказывает ей обо всем, что с ним случается в институте. Поет колыбельные. Читает сонеты о любви и просит проснуться...

Она не жива, но еще и не мертва. Врачи говорят, зависла между двумя мирами.

Экстрасенсы, к которым обращались ее родители, разводят руками. Говорят, что ее жизнь подошла к концу.

ОН не верит. Сидит ночами у ее кровати, шепчет на ухо и просит не уходить.

Она не слышит. Она не знает. Она не возвращается...

 

9. Зима.

 

Первая сессия сводит с ума. Груды пыльных учебников. Архивы. Чертовы лекции и тетради. Электронные копии. Жужжание ксерокса и щелканье принтера, выплевывавшего бумагу.

Он постоянно бежит, и ему все время кажется, что он уже опоздал.

Однажды, он видит что-то странное.

Тень на стене изгибается, смотрит ему в глаза страшными провалами из-под капюшона.

И молчит.

Вскрикнув, он отшатывается назад. Падают из рук тяжелые учебники, раскатывается по полу ручки и карандаши, ластики и линейки.

Ему помогают собрать все обратно.

А вечером, сидя у ее кровати, рассказывая о сессии, которая выматывает все нервы, он внезапно находит обрывок бумаги.

"Ту, что ушла, вернет ответ"...

Он не понимает, откуда это. Что это...

Рассказывая ей обо всем, он сам не зная почему, молчит об этом листочке. Прячет его в нагрудный карман... и молчит о нем.

Тень в капюшоне преследует его все чаще. Однажды на экзамене он теряет сознание и оказывается в больнице.

Белый потолок... белые стены... сухенький доктор.

- Совсем вы себя не бережете молодой человек, - укоризненно говорит он.

Парень молчит. Парню все равно. Галлюцинации. Головные боли. Частичное расстройство слуха.

- Рак? - спрашивает он прямо у доктора.

Сухенький старичок отводит взгляд.

- Рак? - снова спрашивает парень.

Доктор поворачивается и кивает.

- Странное дело, молодой человек. Расположен там же, где и у еще одной пациентки. В другой больнице.

- Переведите меня туда! - просит парень. - Это моя... моя девушка.

Старичок покивал.

- Рано тебе еще пока в больницу. Ты еще на своих ногах побегаешь. Пока найдешь ответ...

Вечером, уже дома, пока за закрытыми дверями плачут родные, он разглаживает листок бумаги, отрывает из первой попавшейся тетради такой же и пишет.

«Пока найдешь ответ».

Читает то, что получилось.

«Ту, что ушла, вернет ответ.

Пока найдешь ответ...»

Парень молча смотрит на бумагу. Ему интересно, какой в списке будет третья строчка.

В этот день и в следующий он впервые не идет к ней. Он ждет. Но тень больше не появляется. Нет и ответа.

10. Весна.

Пришедшая весна врывается в распахнутые окна звоном капели. Он молча стоит на пороге ее палаты, смотрит на хрупкую фигурку около окна. Недоуменно она поворачивается, слепо смотрит в сторону проема.

- Кто... там? - раздается ее тихий неуверенный голос.

Он шагает вперед, желая больше всего на свете обнять ее, прижать к себе, коснуться этих нежных губ. Смять светлые короткие волосы, мягкие как пух. Заставить ее закрыть светло-голубые глаза, скрывая взгляд от его взгляда. Но он заставляет себя остаться на месте.

- Кто... там? - снова повторяет она.

И он не выдерживает. Делает еще шаг.

- Я, - говорит он тихо.

Ее глаза находят смутную фигуру, она протягивает дрожащую ладонь.

- Ты пришел?

- Я прихожу всегда, - отзывается он, шагая и наконец, обнимая ее.

Она затихает в его руках.

- Почему? - спрашивает она его, не поднимая головы. - Я не должна...

- Химиотерапия подействовала, - отвечает он тихо. - И на меня тоже.

- На те... бя? - с ужасом смотрит она вверх.

Он по-доброму гладит ее по голове.

- Все будет хорошо. Только ответь, что будет, если не станет меня?

Она молчит. Потом очень серьезно отвечает.

- Исчезнет целый мир.

- Целый мир? - недоумевает он.

Она кивает.

- Твой мир. Мир, который мог бы придумать и создать ты. Твой мир, в котором для меня было немного места. Твой мир, который привязывали к тебе все те, кто тебя знает.

Молчит теперь он.

- Этот ответ, - спрашивает он тихо. - Он всегда разный же?

Она вздрагивает.

- Да, - говорит она. И теряет в его руках сознание.

Он вызывает врачей, поднимает всех на ноги. На него смотрят как на сумасшедшего. Больная, которая вот-вот умрет, встала? Говорила?

А узнав и его диагноз, сочувствующе качают головой. Галлюцинации.

Уже уходя домой, коснувшись губами ее виска, под дверями в палату он находит обрывок бумаги.

Неровным почерком, словно ребенка, не умеющего писать, там написано.

"Она подождет".

А на стене скалится - смеется уже знакомая тень с капюшоном.

 

11. Лето.

 

Он сидит на подоконнике, что так любит она. Даже в своих мыслях он запрещает себе прошедшее время. Только настоящее.

Он понимает, что это агония. Но ответ не находится. Разгладив смятые бумажки, он смотрит на них в надежде обрести подсказку.

Но видит только то, что там написано.

«Ту, что ушла, вернет ответ,

Пока ищешь ответ,

она подождет».

Однажды он слишком надолго задерживается в архиве, когда готовится к сдаче экзаменов за первый курс,... во время оклика не вышедших посетителей, теряет сознание... и остается в огромном здании на ночь.

Тени вырастают, наползают, пугают. А он сидит и ждет самую главную тень. И она приходит. Смотрит укоряюще, качает пальцем.

Потом вытягивает руку и указывает на газету. Старая-старая газета, хорошо если сорокалетней давности, лежит под стеклом.

Много-много никому не интересных заметок и старая фотография скита.

Больше ничего нет. Только фотография и адрес.

Он не верит своим глазам. Готов сорваться с места, но вдруг понимает, словно нашептывает кто, если он уедет один - то вернется к похоронам. И тогда он решается на преступление.

На то, чтобы все подготовить, уходит месяц. Первый курс благополучно закончен. Он разбирается со всеми своими делами и готовит все для побега.

В ночь на Ивана Купала крадет ее из больницы и увозит из города в неизвестном направлении.

Объявляется план перехват. Но ... беглецы как сквозь землю провалились.

 

12. Осень.

 

Осенние листья падают вниз. Тихо-тихо, медленно-медленно, как в замедленной киносъемке.

Она молчит, задумчиво смотрит на гладь пруда, по которому скользит алый лист.

Он стоит за ее спиной, скрестив на груди руки. Седой старец сидит на крыльце у входа в скит, глядя на двух послушников, что объявились из ниоткуда, свалились как снег на голову...

Старец молчит, понимая, что не от хорошей жизни они сюда пришли.

Да и печати смерти на обоих звенят, натягиваются. На парне печать почти снята. А на девушке печать уже почти черным соком налилась - значит, скоро отмеренный ей сроком закончится.

Он молчит. Она молчит.

Они не разговаривают друг с другом. Кажется даже, что они - не вместе. А по отдельности друг от дружки ходят.

Но присмотрится старец. Нет - обманчиво впечатление. Она идет, и он рядом. Пошатнется она - он подхватит.

Обернется он - она улыбается.

Светлые таки... смирившиеся.

Смотрит старец и не понимает.

Однажды, перед наступлением зимы, они сидят у горячих ключей. Он опирается спиной на теплый камень. Ее голова лежит у него на коленях, а она сама на земле, на теплом плаще.

- Скажи, - спрашивает она. А голос дрожит. - Что будет, если меня не станет?

Он улыбается, мягко-мягко.

- Тогда не будет нас.

- А мы... есть? - удивляется она.

- Есть, - соглашается он. - Ты же здесь. И я здесь. Твоя голова на моих коленях. Твоя рука - в моей ладони. И ты видишь в моих глазах - свое отражение.

Она улыбается.

- Значит... мы есть?

Он кивает, отодвигает прядь ее волос.

- Мы есть, - соглашается он.

- А если... нас не станет? - спрашивает она неуверенно.

Он улыбается.

- Тогда ничего страшного.

- Почему? - недоумевает она.

- Потому что мы исчезнем вместе.

- Разве это хорошо? - удивляется она.

- Не так уж и плохо, - отвечает он.

Старец сидит на крыльце, качая головой. В его руке шоколадный заяц. Длинные уши. Красный сарафан и синий бант.

- Неправильно это, - говорит старик, обращаясь к тени на земле.

Из-под капюшона взглянули провалы глазниц.

А старик продолжает.

- Отпусти ты их.

Тень молчит.

- Отпусти, - продолжает старик настаивать. - Все равно эти две души тебе не достанутся.

Тень неохотно кивает...

 

Девушка неожиданно улыбается, вытянув руку.

- Смотри! Падающая звезда!

- Ты успела загадать желание? - улыбается в ответ парень, взяв тонкую ее ладошку в свою широкую ладонь и запечатлевая в середине нежный поцелуй.

- Ага! - она кивает. - Я хочу жить!

- Жить? - делает вид, что удивляется парень.

А она продолжает.

- С тобой! Для тебя и ради тебя! Жить... вместе! До самого конца.

Он кивает.

- Для тебя, ради тебя. Жить вместе до самого конца...

- Потому что если меня не станет, - начинает она, а он подхватывает,

- То не будет и меня.

 

0. Зима.

 

Она стоит у подоконника, задумчиво грея озябшие ладони дыханием. Он стоит у стены, задумчиво глядя на не распечатанную пачку сигарет. Потом откладывает ее в сторону.

Вскинув голову, она неожиданно спрашивает.

- Что будет если, меня не станет?

Пожав плечами, он отвечает.

- Ничего.

- Совсем-совсем? - удивляется она.

Он улыбается.

- Почему же. Если не будет тебя - то не будет и меня. Если не будет нас... то не станет целого мира.

- Целого... мира? - недоуменно повторяет она.

Он кивает.

- Как это? - требовательно уточняет она.

Протянув ладонь, словно желая щелкнуть ее по носу, как делал это не раз, он неожиданно опускает ладонь на ее плечо, притягивает к себе, заставляя уткнуться носом в грудь.

- Слушай, - говорит он на ухо доверчиво прижавшейся к нему девушке. - Какие мысли? Не за горами одиннадцатый класс. Институт. И вообще море интересного.

- У... меня? У тебя?

Он укоризненно возводит глаза к потолку и добавляет.

- У НАС.

- А мы есть? - уже значительно повеселев, спрашивает она.

Он молчит, потом серьезно кивает.

- Есть.

Дни до нового года пролетают как сумасшедшие. Почти мгновенно.

Они каждую свободную минутку встречаются на площадке и молчат. Или разговаривают ни о чем. Замолкают на полуслове и снова молчат.

Иногда он обнимет ее. Прижмет к себе. И так тепло становится...

Она иногда боится его потерять. Ему первому она рассказала о головной боли. О потерянном сознании. О подслушанном диагнозе - рак. И о том, что перепутали карточки...

Он бледнел. Ругался. А теперь иногда обнимает ее крепко-крепко. Словно боится, что она исчезнет.

Иногда они стоят на крыше. Вокруг - холодно, а они целуются, как сумасшедшие...

Новый год они встречали там же на крыше.

Стоя в его руках, она улыбается. Улыбается и он.

Над головой взлетают салюты, а у них в руках по бокалу с шампанским.

Подняв голову, она недоуменно смотрит на него.

- Только шампанское?

Он вытаскивает из кармана шоколадного зайца и протягивает ей.

Красный кафтан. И синий-синий бант...

Бьются внизу где-то оба пустых бокала. Съеден один заяц на двоих.

Он обхватывает ее лицо нежно-нежно... бережно, большим пальцем проводит по щеке, смахивая одинокую снежинку и целует.

Поцелуй из невинного разрастается, продолжается... А сверху посреди новогоднего салюта, падает звезда...

13.06.2011