Тёмные городские легенды

! 18+ ! Налёт жести и никакого хэппи-энда!

Она была совершенно не в его вкусе. Эта весёлая девочка, сидящая напротив с сумасшедшей влюбленной улыбкой. На миг подумалось, каким должен быть тот парень, в которого она так неистово влюблена, а потом даже об этом ему думать перехотелось.

От девушки пахло жизнью, пахло так паранормально отчаянно, что ему хотелось немедленно сорваться со своего сидения. А затем разорвать ее белую шею, позволить алым брызгам разлететься по сидящим рядом людям, по окнам по-осеннему грязной маршрутки. Ему хотелось, чтобы капли крови, стекающие по шее к груди, запачкали край татуировки в вырезе ее легкой кофточки.

До полнолуния было еще далеко, но зверь внутри уже нетерпеливо ворочался, то и дело выпуская когти. Зверю хотелось крови именно этой девочки, живой крови этой крошки, которая удивительно наслаждалась жизнью, с каждым вздохом воздуха стремясь взять как можно больше!

Она была не похожа на его обычных жертв. Вместо коротких черных или темно-каштановых волос, по ее покатым плечам стелились длинные солнечно-соломенные пряди. Он любил загорелых, а ее возмутительно светлую кожу украшали лишь золотые и трогательные веснушки. Ему нравились ехидные карие и рыжие глаза, а она смотрела на окружающих и испуганно, и доверчиво.

Он предпочитал худеньких и миниатюрных куколок с "суповым набором" костей, как шутил еще один сородич, с которым он делил этот охотничий город, а она была высокой, в самом соку, замечательной миловидной девчонкой.

Она была совершенно не в его вкусе, но когда маршрутка остановилась, он вышел вместе с ней, хотя ему было и не по пути.

Солнце еще только направилось к зениту, и на улицах было светло.

Задорно стучали каблуки ее туфель, покачивались в такт движению кончики ее волос. Она шла бодрой походкой, даже не оглядываясь по сторонам. Из ее наушников звучали Ария и Агата Кристи, самый необычный выбор для такой девочки. Ему легко было представить ее в консерватории, чем на площадке рок-концерта.

До вечера было еще далеко, девушка ничего не знала о его мыслях, слушала «Сердцебиение» и «Алхимика» и шла домой, спеша то ли к своему парню, то ли к домашним делам. Светлый пуловер с капюшоном и юбка, маленькая сумочка. Она не была похожа ни на синий чулок, ни на умницу-разумницу.

Он шел за ней как на привязи, вслед за ее сладким запахом, полным жизни.

Шел и уже ни о чем не думал, кроме как о том, что он запустит в нее свои когти, разорвет эту светлую кофточку, задерет юбчонку, ненароком задев когтем по внутренней стороне ее бедра.

А когда жаркая кровь обагрит тонкой дорожкой ее нежную кожу, он жадно слизнет ее, насладившись тем коктейлем эмоций, который его поведение замешает в ее крови.

Тяжелая дверь подъезда закрылась за спиной, и девушка остановилась, в очередной раз невольно подумав, что ставить такую дверь в дом старого типа - полная глупость. После улицы привыкнуть к темноте подъезда удалось не сразу, поэтому двигаясь к ступенькам, она даже пару раз споткнулась.

Мысли текли неторопливо и касались как раз входной двери. Зачем было тратить на нее деньги, когда совсем рядом была еще одна дверь, ведущая в подвал, и благодаря ей в подъезд мог зайти кто угодно, просто пройдя через незакрытые двери соседнего подъезда?

До дома было всего ничего, вялые мысли были последствием детских лет, когда она была уверена, что обязательно в подвале кто-то живет, страшный и зубастый,

Она настолько привыкла к мнимой безопасности подъезда, что даже не испугалась, когда открылась подвальная дверь, списала все на сквозняк... Вышедший мужчина ее удивил, но ничего спросить она уже не успела. Мужчина исчез, а в голове взорвался фейерверк боли.

...Она пришла в себя через полтора часа, под головой было что-то мокрое, оставившее на пальцах липкий след крови. Где-то над головой капала вода, слышались шаги и веселый детский смех. Она еще не понимала, что случилось, приподнялась на локтях, недоумевая, неужели она потеряла сознание прямо на ступенях подъезда.

На правой коленке запеклась кровь, и куда-то бесследно исчезла лодочка с правой ноги. Поняв, к своему удивлению и испугу, что она находится в грязном, пропахшем сыростью подвале, девушка пожалела о своей второй туфле.

Итальянская пара, купленная за пять тысяч с первой зарплаты была идеальна, она не натирала ноги, каблук не ощущался, и идти в них было одно удовольствие...

Подняв голову к потолку, девушка неожиданно увидела его, сутулого парня, не очень симпатичного, методично подтягивающегося на трубе холодного водопровода.

- О, пришла в себя, - удивился он, спрыгнув вниз и гибко приземлившись на пол. - А ты крепкая девочка. Нет-нет, - тут же добавил он, - это был совсем не комплимент, и если ты хочешь, чтобы все прошло как можно нежнее, я рекомендую тебе молчать. Я больше всего не люблю визжащих дур.

Она промолчала, пока не понимая.

Он же довольно кивнул. Человеческие ногти, на глазах утолщаясь и удлиняясь, превратились в звериные когти. Небрежный играющийся взмах, и вот уже она осталась без своего пуловера, только в невинно-белом с кружавчиками бюстгальтере.

В голубых глазах блеснуло понимание, грудь напряглась, но закричать девушка не успела.

Затыкая ей рот, губы больно припечатала чужая когтистая ладонь. Одновременно живот взорвался болью. Боль пульсировала в такт интересу в глазах парня, когда он слизывал кровь девушки со своих когтей.

- Сладкая и немного горчит, - сообщил он буднично. - Интересно, почему?

Именно в этот момент девушка поняла, что живой ей из этого подвала не выйти. По щекам покатились молчаливые слезы, слизнув парочку, парень скривился:

- Горько, кровь слаще. А теперь добавим немного страсти.

Она бы могла сказать, что это бесполезно, но не стала. Руки парня легли на бедра, стягивая юбку и одновременно поглаживая нежную кожу.

Несмотря на то, что она получила свободу, кричать девушка не стала. В глазах этого странного парня читалось:

- Лучше без глупостей.

И глупостей она не делала. Затаилась. В голове уже появилась идея, как можно спастись, надо было только немного потерпеть, надо было только дождаться...

А ему тишина играла на руку, было что-то удивительно приятное целовать и покусывать нежную кожу.

Она пахла мятой и абрикосом, а соломенную массу волос оказалось так удобно накрутить на руку, выцеловывая шею, то нежными, невесомыми касаниями, то оставляя алые отметины.

Когда ее дыхание сорвалось, и он понял, что тело предало свою хозяйку, с его губ сорвался довольный торжествующий рык.

Он перестал ее щадить, знал, что она кричать уже не будет. Когти скользнули вдоль линии бретелек белья, затем порвали резинку. С губ девушки сорвался стон облегчения, когда груди коснулся прохладный воздух, принося успокоение, а вслед за тем стон, полный скрытого неудовлетворения.

- Потерпи, немного, - его хриплый голос прошелся по ее оголенным нервам разрядом тока.

А следом его руки легли на холмики груди. Обрисовывая мягкие контуры, он подбирался все выше и выше к напряженным соскам, подув на правую вишенку, он прихватил сосок губами. Обводя языком алое окружье, рукой он коснулся второго соска, пощипывая и выкручивая его, еще не сильно, только разогреваясь. Но ей и этого было достаточно.

Внизу живота разгорался огонь. Тело дрожало, словно в ознобе, и когда когтистые руки оставили с десяток тонких кровоточащих царапин, она даже не заметила их, пытаясь вырваться из рук своего мучителя и соблазнителя.

Казалось, что его руки были везде, по всему телу, оставляли горячие отпечатки.

Вслед за руками скользили губы, оставляющие алые отметки и зализывающие кровоточащие ранки, оставленные когтями.

Где рай, где ад, жива она или мертва – она уже не понимала. Ей хотелось большего, хотелось… чтобы он коснулся ее там, внизу.

И мучитель словно угадал призыв своей жертвы. Когтистая рука скользнула по животу, очертила контуры аккуратного пупочка и спустилась еще ниже, погладила тазовые косточки, немного выступающих, ласкающе коснулась внутренней стороны бедер, дразняще скользнула еще выше, рисуя подушечками круги, то маленькие, то широкие, и когда казалось вот сейчас… сейчас…

Руки исчезли.

А вместе с ними исчезла жажда почувствовать себя заполненной.

Распахнув глаза, девушка почувствовала и холод, и боль, и то, что она целиком запачкана кровью из незаживших царапин. Вновь вернулся запах сырости и гнили.

В подвале было притемно, и не было видно, что на улице происходит.

А следом что-то темное поднялось из угла.

Девушка отчаянно закричала, откидывая голову, и тут же в беззащитно подставленное горло вцепились длинные острые клыки.

Человеческая жизнь коротка, жажда жить – еще короче. И самые спелые, самые первые капли – самые сладкие. Оборотень пил кровь жадно, со всхлипами, то и дело прокусывая части тела, пока жизнь из него окончательно не ушла.

Потом катаясь по алым лужам, оборотень повизгивал от восторга словно маленький щенок. А за окном отчаянно выли собаки…

…Девушку похоронили на второй день. Убийцу так и не нашли. А тем вечером оборотень, удаляясь от дома, раздумывал над тем, что в очередной раз придется вызывать давнего друга. После такого «загула» черная шерсть опять сваляется.

О том, что под его руками умерла девушка – он уже забыл.

Человеческий мусор после того, как ломался, мало его интересовал…

2012 г.

- Эй. Эй! Ты слышала?

- Ааа, ты про Это!

- Я тоже слышал...

- Как страшно!

- Не хочу этого знать!

- Не хочу об этом даже слышать!

- А ты знаешь эту историю? О снежной принцессе, что появляется лишь раз в год, чтобы забрать свою жертву? Нет? Никогда не слышал? Тогда, я тебе расскажу!

Она может появиться и в мегаполисе и в маленькой заброшенной деревушке, ей все равно, кого забрать в жертву, не важен пол, раса, возраст, язык. Она просто приходит, и на одного человека становится меньше.

Ты хочешь мне возразить, что на Земле и без того пропадают много людей? Что ж, ты прав. Их убивают другие люди, они проваливаются в другие мира, их уносят духи!

Но слушай, запомни только одно, не выходи из дома в ночь, когда на смену темному ноябрю приходит первоснежный декабрь.

Если ты шагнешь через порог, когда одна твоя нога еще 30 ноября 23:59, а другая твоя нога ступит за порог 1 декабря 00:00, она придет за тобой. Берегись снежной принцессы!

 

Дурацкий день, дурацкая неделя, мерзкий месяц, гребаная жизнь.

Ничего толкового. Ничего умного.

Ему тридцать пять, он журналист заштатной газетенки, зарабатывающий на жизнь и на хлеб с маслом гнусными пасквилями на мистическую тему. Почему-то людям безумно нравится это дерьмо.

Досадливо ругнувшись, он взмахнул рукой. Кружка с остывшим кофе покатилась по столешнице, и хоть он рванулся вслед за ней - она все равно свалилась на пол. От кофе осталась липкое грязное пятно, а кружка разбилась. Вслед за ней, от неловкого движения с края стола соскользнула жестяная банка, которую весь отдел использовал в качестве пепельницы, и все это рассыпалось на пол.

Слов не было. Хотелось выругаться, хотелось закричать, хотелось что-то разбить. Хоть этот компьютер, от которого не было никакого толка! Он поднял руку, но не смог сделать последнего движения. Все-таки старенький лэптоп, который он купил по сходной цене, был единственным его другом, поддерживающим его в самые паршивые времена. Благодаря этой старенькой машинке, безбожно тормозящей, он мог заработать хотя бы копейку, чтобы протянуть до зарплаты.

Иногда он ненавидел себя и свою никчемную жизнь. И в последнее время это "иногда" посещало его все чаще и чаще.

Зачем жить? Чтобы придумать и дальше эту чушь, которую так радостно хавает пипл? Мировые заговоры массонов? Маги, создающие из ничего золото и наслаждающие вечной молодостью и красотой. Легендарное бессмертие.

Чушь! Чушь! Чушь!

смятые комки бумаги летели в корзину. Он бы еще потоптался на них, если бы знал, что это поможет, но... это не помогало. Никогда не помогало.

Запустив пальцы в волосы, он сильно потянул за отросшие пряди. Надо было посетить парикмахера, но на него не было денег. А прошлая подруга, которая этим занималась, сбежала от него еще в прошлом месяце.

"Не хочу жить с человеком, который пишет про сатанистов", - кричала она, собирая вещи.

После этого из двухкомнатной старенькой квартиры, которая досталась ему по наследству от бабушки, исчезли последние ценные вещи.

Наверное, следовало не дать ей уйти, но...

Лучше было бы завести кота.

Впрочем, животину было жалко.

Ему казалось, что кот у него обязательно был бы рыжим, с коричневыми полосками и белыми носочками на передних лапках. Он бы ждал его, лежа на подоконнике кухни и встречал пронзительным мявом. Бежал к своей миске, требовательно намекая, что пора его кормить.

Он ненавидел людей, а животные... в животных был свой неоспоримый плюс.

А сейчас его ждал жирный минус, следовало убраться.

На то, чтобы убрать идиотское пятно и пепел ушло почти полчаса. Он и без того задержался уже в редакции до одиннадцати часов, а так, пока все закрыл, все проверил, поставил офис на сигнализацию, прошло еще почти полчаса. Когда он подошёл к дверям, на часах была уже почти полночь.

Он даже остановился на пороге, не веря глядя на 23:59 на часах, потом глухо расхохотался и вышел на улицу.

В лицо ударил колючий порыв ветра. На нос упала и растяла первая снежинка. Часы мигнули зелеными нулями.

Он расхохотался. Ничего не мог с собой поделать. Стоял на крыльце обшарпанного здания, согнувшись в три погибели и хохотал. Почти бился в истерике. Из глаз текли слезы.

А потом, так толком и не придя в себя, он сел на ступеньки крыльца, вытащил из кармана сигареты и закурил, пробормотав:

- Дерьмовая жизнь.

Мир показался пустым, показалось, что в нем больше вообще никого не осталось, и так хотелось услышать хотя бы чей-то голос.

Но...

- Снежная хмель,
Стелит постель,
Хладной зимой,
Я иду за тобой!

Пусть не найду,
Но заберу.
Жизнь не нужна,
Кровь и душа.

Кровь как вода,
Смывает тебя.
Душу твою
Я зиме постелю.

На снежный покров
Пролью твою кровь.
Твоя смерть - ключи,
Беги, не беги!

Дорога зиме
Лежит в стороне.
Твою кровь пролью,
Ее поверну!

 

Сигарета обожгла его пальцы искрами, и роняя ее в снег, он снова матерился. А когда поднял голову, она уже была под светом фонаря.

Хрупкая, еще совсем ребенок, лет шестнадцать, вряд ли больше.

Косая ассиметричная челка закрывала один глаз, второй - снежной белизной слепоты взирал на него.

Она была боса, стояла на первом снежном покрове, даже не замечая, что ноги давно перепачканы в грязи. На юное тело была наброшена тонкая сорочка. И в свете фонаря мелькало упругое тело.

Она была бы красива, если бы не хищность, которая проглядывала из ее черт.

покачиваясь с мыска на пятку, она облизнула бледные губы и спросила:

- Ты не будешь бежать?

- Кто ты? - он обрадовался только тому, что голос его не подвел. Но все равно, он понимал, хотя и сам толком не знал откуда, что он не вернется домой. Не заведет кота. Не найдет жену. И квартира останется пустой, пока кто-то предприимчивый не узнает, что ее можно забрать.

- Я принцесса, - взявшись двумя пальчиками за и без того прозрачный подол, девочка-подросток присела в реверансе и засмеялась, откидывая голову.

Страшный смех прокатился по улице, затрещали словно от ураганного ветра деревья. Где-то в стороне жалобно взвыла сигнализация, на которую свалилась треснувшая ветвь дерева.

Он молчал, и девочка замолчала. Смех стих так же мгновенно, как и появился.

- Тебе не страшно?

- Нет. Никчемная жизнь, - словно это могло что-то объяснить, сказал он тяжеловесно.

Девочка поморщилась.

- Какие мерзкие люди пошли, - пробормотала она досадливо. - Ну и толку от твоей жертвы? В тебе же жизни нет даже на грош. Зима будет сухой, снега выпадет мало. Погибнут многие озимые. Ну, вот чего тебе в твоем офисе не сиделось?

Он промолчал. Незнакомка почесала голову, вздохнула и махнула рукой.

- Ладненько. Будем работать с тем, что есть.

Босые ноги прошлепали по асфальту.

Девочка подошла к мужчине, положив ладони ему на лицо, повторила с толикой разочарования.

- Будем работать с тем, что есть.

Качнулись белые как снег мягкие ресницы, когда девочка закрыла глаза. А он закрыть не мог, смотрел как завороженный, на удивительную гладкость ее кожи. На едва заметные веснушки, на дрожащие ресницы. На ямочку на подбородке.

Она была похожа. На единственное светлое, что было в его жизни. Она была похожа на его первую любовь.

У той были две тонких косички, круглые очки на кончике носа, веселый звонкий голос и добрый нрав. Она была двоечницей, вечно опаздывала, сбрасывала свой портфель на парапет у школы и гоняла с пацанами в футбол.

Замечательная девчонка...

Он не решился признаться ей в любви душным маем, а когда пришел дождливый сентябрь, ее уже не было. Она переехала.

Он так и не забыл. Все сравнивал с той девочкой, все мучился... А потом забыл.

А сейчас вспомнил и ужаснулся своему бездействию.

Почему он ее не нашел?

Он помнил ее имя, фамилию. У него была ее фотография.

У него было столько времени.

Почему не нашел?!

Почему не поменял работу, не завел кота, не нашел новых друзей? Чего он ждал столько времени? чуда?!

По щеке скатилась одинокая слеза, прочертила влажную дорожку, которую тут же лизнул жадный порыв ветра.

- Я не хочу умирать... - прошептал он.

Девочка чуть отпрянула, роняя холодные ладони:

- Что?

- Я не хочу умирать. Я хочу жить. Я еще столько не сделал. Я о столько не думал. не подозревал. В мире столько замечательного, столько людей... Столько возможностей, о которых я не думал, не попробовал! Почему я должен стать жертвой? Я хочу жить! Слышишь ты!!!

Мужские руки сжались на тоненьких предплечья, и он отчаянно затряс незваную гостью.

- Я не желаю умирать! Я еще не завел кота! Я еще не нашел свою первую любовь! Я еще толком не жил! Я хочу жить!

Вся сжавшись, девочка отступила, медленно качая головой слева направо.

- Нет, нет. Ты моя жертва! Так нельзя. ты же думал о том, что твоя жизнь ничего не стоит...

- Я все изменю!

- Ты же думал, что от того, что ты умрешь, ничего не изменится.

- Меня не будет! А значит изменится весь мир!

- Ты же говорил, что не хочешь жить.

- Я не хочу умирать, я хочу жить!

- Не слышу тебя...

- Что?

- Я не слышу тебя, - лицо девочки исказилось. Ледяная метель охватила ее плечи, на которых виднелись алые отпечатки мужских пальцев, белоснежным манто. - Я не слышу!

- Я хочу жить!

Дикий крик разнесся по улице. Взметнулась вверх с ветвей прикорнувшая стайка птиц. Где-то снова завыла сигнализация. Тихо что-то треснуло.

В груди мужчины что-то булькнуло, потом захрипело, а потом стало только холодно, очень-очень. Там где только что было сердце, осталась пустота. Теперь оно билось в руке девочки с белыми глазами и белыми волосами. Билось в ее руке, словно еще не успело осознать, что больше нет тела, которое поддерживало жизнь.

- Ну вот, так-то лучше, - кивнула девочка, похлопав ладошкой, выпачканной в теплой крови, по щеке мужчины. - А говорил, жить не хочешь. Хорошо хоть нашлось за что зацепиться, а то зима совсем паршивая была. А так, придет поздно, но будет снежной, не вьюжной, правда. Но тоже не плохо.

Повернувшись, девочка двинулась по улице, напевая под нос себе песенку:

- Дорога зиме
Лежит в стороне.
Твою кровь пролью,
Ее поверну!

На первом снегу осталась цепочка из капель крови.

Мужчина смотрел вслед уходящему ребенку. И с каждым шагом той внутри него что-то ломалось, дробилось, разрывалось.

Когда на землю упал уже труп, души в теле тоже уже не осталось. Горсткой колкого льда она рассыпалась по первым лужам...

 

- Эй, эй, ты слышала?

- Она снова появилась.

- Да, забрала свою жертву!

- Как страшно!

- Зато зима будет хорошая!

- Да ладно, ты веришь в такие сказки?

- И вовсе это не сказки!

- Сказки! Сказки! сказки! Вот увидишь! Никакой снежной принцессы не существует! Никто не приносит жертву на переход времени года!

- Ну, и дурак!

- Сама дура!

Падал снег, выстилая крупными пушистыми хлопьями дорогу идущей земле. В снежной круговерти мелькнул силуэт и все стихло.

Нэ, а ты знаешь, кто станет следующей жертвой?

Декабрь 2013