#Серый_список

Имя девушки появилось в сером списке в ночь с понедельника на вторник.

Просто и буднично, как будто было там всегда. Это в сером-то списке!

Он прилетел в ту же ночь. Остановился у кровати и удивился. Девушка была никакой, такой же серой - как и обстановка вокруг. Всё было настолько буднично, настолько обыденно, что даже обидно. Выдающийся момент! В списке смертников от рук мира призрачного, властью и наукой официальной отрицаемого должна погибнуть девушка, и вот она. И что?! Да она...

Девушка заворочалась, проснулась, села резко на кровати и включила свет.

Словно почувствовала.

Ему стало смешно. А потом грустно. Когда к утру, так и не сумев уснуть, будто боясь его взгляда и его присутствия, она схватилась за тетрадь и ручку, а за её спиной он увидел крылья. Не материальные, нет. Всё было куда хуже. Он увидел крылья её души.

Огромные... Он даже не мог сказать, где они заканчиваются, эти крылья потрясающей красоты...

Ему стало жалко. Жалко эту девчонку, запертую в обыденной жизни и творящей кусочки своих миров прямо в этой серости.

Она была... была...

Приговорённой к смерти.

Шли дни, недели, месяцы.

Он заглядывал к ней время от времени и очень скоро убедился в том, что она его ощущает, а потом ещё и начала видеть, урывками, моментами. Разве можно такую убить?! Вампиры, оборотни, да даже ликоры - ни один из них не смог бы подойти! К такой настороженной умнице! И он снова открыл серый список, чтобы найти в графе "убийца" прочерк. Никто. Никто из призрачного мира не был зарегистрирован в этой графе.

- Почему? - спросил он у начальника.

И получил в ответ взгляд, полный... жалости...

- Это значит, что убийцей будет жнец. Такой как ты.

- Но зачем жнецу убивать девушку? К тому же, душа такого человека никогда не найдёт в этом мире покоя!

Начальник ничего не ответил. Жнец понял всё сам.

Когда спустя годы начал заходить не просто посмотреть на неё, а выпить чашку чая.

Она была смешной. Умненькой. Обаятельной. У неё была светлая чудесная улыбка.

И он всё гадал, почему именно так. Почему именно... она?!

Он понял.

Когда в дверях столкнулся с остроухим обаятельным типом, сверкнувшим залихватской разбойничьей улыбкой, и роскошной красавицей, словно сотканной из ало-золотого полотна.

- Для своего убийцы могла бы подобрать кого-то и получше, - пропела эта - вторая.

И уже не девушка, уже женщина едва уловимо покачала головой:

- Лучше? Нет. Лучше невозможно. Он такой - единственный. Лучший. Неповторимый.

Он спросил уже её:

- Почему именно я?

И она тихо ответила:

- Потому что остальные были мудры и испугались. А ты пришёл сам.

Он ничего не сказал ей на это. Молчала и она, светло улыбаясь. Крылья за её спиной становились всё больше, расцветали всё новыми и новыми тонами и гранями.

Он оставался рядом.

Он не знал, когда придёт время. Когда связи, связывающие её с этим миром, порвутся. Он просто был. Рядом.

Когда пошёл её первый ребёнок.

Когда она смеялась на свадьбе дочери.

Когда она была посаженной матерью на венчании лучшей подруги.

Когда она... она... она...

Связи только крепли, вместе с распахивающимися крыльями.

Однажды крылья стали настолько большими, что её обычное человеческое тело не выдержало их веса. Врачи говорили о самом страшном, а она смеялась: "буду летать".

И летала.

Она жила так жадно, что его всегда удивляло, как её настоящий цвет, как эти крылья никто не видит?

И имя, её имя из серого списка никуда не пропадало! Всё было, было там, заставляя его страдать и корчиться от боли.

Несуществующее сердце, у серых жнецов его быть не могло!, болело...

Он пришёл ночью, с понедельника на вторник.

Она сидела у окна, маленькая старушка в пенсне на курносом носу. Старинная печатная машинка смолкла с полчаса назад. На столе была стопка бумаги, в которой была поставлена точка. Последняя точка самой последней истории - истории её жизни.

Ветер, врывающийся в окно, перебирал её белые, как у луня, пряди. Поглаживал морщинистые щеки, бережно целовал скрюченные артритом пальцы.

Жнец хотел спросить страшно ли ей. Но нет, ей не было страшно. Глаза, молодые глаза, смотрели на него спокойно и с улыбкой.

Она не боялась. Её ждали. А с этим миром её связывала одна-единственная толстая нить, не канат - цепь. К миру живых её привязывал тот, кто сам никогда жив не был. Серый жнец.

Серый список в его руке шевелился, возмущённо шуршал страницами, буквы её имени пульсировали, намекая, что список уже заждался. И, право слово, сколько можно то?!

Старушка улыбнулась.

За её спиной слева и справа жнец видел какие-то фигуры. Но они расплывались из-за рези в глазах и какой-то странной пелены.

Ему даже не надо было взмахивать косой, достаточно провести списком по цепи и ... всё.

- Не всё, - засмеялись из тени. - Соскучишься - заходи в гости. Тебе будет можно. Тебе она всегда будет рада.

И он решился.

Страницы прошуршали в последний раз. Серый список принял свою жертву.

Цепь растаяла в лунной дорожке осколками цвета полыни.

Старушка уснула. Её тело так и осталось у старой печатной машинки, а крылатая душа, спящая крепким сном, оказалась на руках у тех, кто её встречал...

- Ещё увидимся, - хрустальными зайчиками разбились слова на стенах. - Ещё увидимся...

И он поверил. Да. Обязательно. Ещё увидятся. Ещё встретятся. И он увидит не ту серую оболочку, которая была всегда. Он увидит, наконец, её настоящую, крылатую. Прекрасную.

Там, где ей самое место. Там, где она должна была быть с самого начала.

Где она поймает потоки ветра своими крыльями, где её смех будет звучать открыто.

В её доме, где она будет не заперта, а навсегда свободна.

29.07.2016

Среди объявлений, что встречались повсеместно тут и там, порой были совершенно уникальные экземпляры. Владельцы разных мест шли на совершенно неподражаемые ухищрения, чтобы привлечь внимание. А некоторым даже этого делать не приходилось. Достаточно было неправильно что-то прочитать.

Ну, вот как это называется?

"Двадцать минут со сфинксом в подарок!"

Естественно, написано было, что эти самые двадцать минут сеанса в подарок. Но неправильно прочитанный вариант звучал сказочно вдохновляюще.

Посмеявшись над собой, она бросила последний взгляд на вывеску и побежала по делам дальше, мельком удивившись, почему женщина на крыльце так долго там стоит, переминаясь с ноги на ногу. Как будто боится зайти!

А посетительница не просто боялась зайти, она была в самой настоящей панике.

На бледном как мел лице выступила испарина. Она не хотела, отчаянно не хотела идти! Велели даже не родители, их бы она проигнорировала. Велел совет старейшин, а от них так просто отмахнуться и отделаться было невозможно.

Наконец, тянуть дальше стало уже просто неприлично, и женщина резко потянула на себя дверь.

В лицо ударил раскаленный воздух, пахло мятой, каркаде и корицей. Зазвенели колокольчики на двери, и тут же из приёмной появилась восхитительно высокая гибкая женщина.

Кобви. Женщина-кобра. Чёрный капюшон немного подрагивал, когда она не шла - скользила в танце к посетительнице.

- Мисс ЧеТана? Мы вас ждали. Проходите.

- А простите... Я бы... Можно ли...

- Перенести приём невозможно. Так же как и отменить его. Оплату уже внесли. Прошу вас, входите.

Она даже нервно отступила на шаг, но было уже поздно. Ноги посетительницы оказались оплетены змеиным хвостом, а спустя ещё несколько минут она сидела в кресле с ?ружкой мятного чая , и её знобило от ужаса.

Уходя женщина-кобра пропела-прошипела:

- А ещё вы наш шестой клиент, так что помимо оплаченных десяти минут, вы получите ещё двадцать минут в подарок.

И ушла!!! До того как посетительница успела спросить, нельзя ли доплатить сверху, чтобы шестым клиентом стал кто-то другой!

Мягкий грудной голос настиг клиентку уже в дверях, когда она практически убегала.

- Простите, я... Я, конечно же, не боюсь, просто...

- Просто после разговора со мной у вас более не получится убегать.

Качнулись тяжелые завеси , когда в комнату вошла крылатая полуженщина-полулев.

Ходили слухи, что она стала прорицательницей и чтецом человеческих душ и судеб в наказание за что-то. Но самоубийц спросить, так ли это, не находилось.

Говорили, что сфинкс ждёт не дождется, когда снова сможет убивать и пожирать людей.

Говорили многое.

Но под спокойным взглядом белых глаз без намека на зрачок, даже спрятаться за этими мыслями не получалось.

- Да, - согласилась ЧеТана устало. - Я не хочу убегать, но я не хочу слышать то, что вы можете мне сказать. Мне...

- Слишком страшно.

- Легко сказать! - женщина сгорбилась, спрятала лицо в ладонях. - Господи, как же я устала.

- Вы знаете, зачем вы пришли? Какие вы хотите найти ответы на вопросы?

- Мне говорили, что вы говорите всё, что сочтете нужным. И проблема не в том, чтобы услышать желаемое. А в том, что невозможно не услышать то, чего не хочется.

- А еще тебе говорили, что в итоге то, что я говорю - становится благом.

- Д... да.

- С тобой другой случай, дорогая девочка. Ты боишься... и пытаешься сопротивляться моим чарам и моей магии. Это интересно. И не скучно. Поэтому я спрашиваю тебя, что ты хочешь узнать.

Отметив более чем неожиданный, а оттого пугающий переход на ты, женщина вздохнула:

- Я знаю, что я не хочу услышать, что он плохой. Но этого хотят мои родители. Я хочу знать... кого выбирать. Сердце, душа тянут в одну сторону, а разум говорит, что этому союзу не бывать. Даже не потому, что против него мои родители, мир, в котором я выросла. А потому - что против он сам.

Сфинкс молчала. Так долго, что ЧеТана испугалась, осознав, что не услышит ничего хорошего, и испугалась ещё больше, когда осознала свои мысли и то, что за ними следовало - она поняла, что смирится. Смирится и примет любое решение хозяйки чужих душ и судеб.

А потом осознала, что нет. Она будет бороться. Всё-таки будет. Потому что она не может сдаться, не может опустить руки и не попробовать ещё раз...

- Ты не знаешь сама, чего хочешь. Чтобы он был плохим - ведь тогда тебе будет легче, или чтобы он был безупречно хорош, чтобы доказать своим родителям, что твой выбор не так плох, как они утверждают, как они доказывают тебе день за днём, подтачивая твою силу воли. Но легко не будет, моя светлая девочка. Не бывает. Особенно, когда вы... такие разные. И дело даже не в том, что вы - разные по характеру и по той боли, которую вы уже вынесли. Дело в том, что он человек. А ты, девочка, нет.

Тана скривилась, потом тихо и бессильно расплакалась. Сбегающие по её щекам слёзы были кроваво-алого цвета...

Сфинкс смотрела с состраданием.

Она видела и настоящее этой хрупкой и уже такой надломленной девочки, и её будущее. Возможное, упущенное. И то, которое наступит.

- Я бы хотела сказать тебе, что тот, кого выбрали тебе Старейшины в мужья, хорош. Но нет, твой человек лучше. Намного лучше. Он сильнее во всех смыслах. Он тот, кто может подарить тебе сына... но не тот, кто будет потакать твоим слабостям, не позволит тебе делать все, что тебе вздумается. И он не тот, кто сделает тебя счастливой.

Тана ещё держалась, ещё надеялась буквально минуту назад и погасла...

- Мне очень жаль, дитя, - сфинкс мягко покачала головой. - Очень, очень жаль. Но тебе придётся резать по-живому. Ты будешь страдать. Ты будешь мучаться. Очень долго, а потом найдешь утешение и любовь в муже.

- А потом?

- Потом ты будешь счастлива, - по-мудрому грустно улыбнулась сфинкс.

- А если я? Если.... я?

- Много боли. Очень много боли. Каждый твой день будет пропитан болью и отчаянием. Ты будешь ощущать себя с каждым днём всё бессильнее. Пока не поймёшь. что больше так нельзя. И ты уйдешь от него сама. Только ты заплатишь дорогую цену. Светлый вектор твоей силы станет чёрным. Ты не сможешь лечить. Только проклинать. Не сможешь начаровывать. Только разбивать... Хочешь ли ты для себя и других такой судьбы?

ЧеТана горестно покачала головой.

Нет. Она не хотела. Но отказаться от мужчины, который был для неё всем?!

Так легко и так... легко? Нет... Она не могла. Не могла...

Сфинск смотрела со светлой грустью. Она знала. Знала, но надеялась. Всегда надеялась, что в следующий раз что-то изменится.

Кто-то сможет переломить свою судьбу и свою суть.

- Время истекло, светлая девочка. Тебе напишет моя помощница...

Сфинкс пропала.

Женщина, с трудом встав со стула, вышла из комнаты, дошла до столика секретаря сфинкса и там свалилась в обморок.

Ее мужчина явился за ней после своей работы, усадил в машину. Дома напоил кофе, а потом спросил с истерическим смешком.

- Это же не значит, что ты... того?

- Прости, что я "того"? - спросила ЧеТана хрипло, ощущая, как дерёт горло не болью, а каким-то кислым комком.

- Ну, ты же не беременна? Ты же не можешь... Мы же ... обговаривали это!

Женщина смотрела на него мертво, не понимания, не желая слышать. Не желая слушать того, что ей могут сказать.

Потом сообразила, что именно ей пришло сейчас в голову, и истерически рассмеялась:

- Ты хочешь спросить, не беременна ли я, да? Мой дорогой... - привычное тепло-заботливое обращение в этот раз прозвучало злой насмешкой.

Она услышала это сама, спохватилась, обиженно замолчала, потёрла переносицу. Попыталась взять себя в руки даже, но яд жёг изнутри горло. Злой яд, яд обидный.

Да, конечно, всё в порядке.

Она знала это с самого начала. Не хочет жениться. Не хочет детей. Не сейчас.

Она знала, что это "не сейчас" если и перейдёт в пункт "хочу ребёнка", то не с ней. Но сейчас это было очень больно. Слишком больно, и она, как ни старалась, не могла справиться с собой. Жгло нутро детской, а от того самой страшной обидой. Той, которая не рассуждает, той, которая толкает на обидные и неправильные слова и поступки.

- Слушай, - начала она осторожно. - Я не ...

Он не дослушал, перебил её:

- Послушай. Если вдруг - никакого аборта! И у малыша моё имя и моя фамилия. И деньги, любые. И... нам просто придётся прервать отношения. Я буду переводить на твой счёт суммы. И...

- Я буду воспитывать твоего ребёнка одна?

- Д... да... Нет, подожди, ты неправильно всё поняла! Я не...

Она молча смотрела на мужчину. Подождите. За что она его полюбила? И... когда? Что должно было такое случиться, чтобы она увидела в нём мужчину своей мечты???

- Тань, - он протянул руку, и она, не рассуждая, резко ударила по его ладони.

- Ты боишься детей, что ли?

- Да! - обрадовался он подсказке. - Безумно, невероятно! Я... это детская травма!

Она смотрела и видела, что он лжёт. Детей он боялся вряд ли. Не любил куда скорее, но не боялся.

Протянув руку, словно в попытке его коснуться, она взяла свои ключи с полочки, от рыжего смешного зверька. Как же она была счастлива, когда он подарил ей этого малыша. Притащил его откуда-то, из города с совершенно непроизносимым названием в северной холодной Финляндии.

Был так горд, а она была счастлива, что он не просто подумал о ней, а что привёз именно вот такого - лукавого, рыжего, смешного.

Это и... что ещё было её в этой квартире?

Безликая квартира, настолько безликая... Почему она раньше не замечала?! Этих белых стен, без единого цветного пятна. Этих "больничных" занавесок...

Она здесь жила? Здесь?

Жила? Но почему в шкафах нет её одежды... Нет мелочей в ванной. Нет овощей и любимых фруктов в холодильнике. Она как будто не принесла с собой ничего, что делало её - ей самой.

Муторно...

- Тань... - он протянул руку, но не дотянулся. Она снова оттолкнула его, мягко, аккуратно, нежно.

Потом привстала на цыпочки, поцеловала в лоб и вложила ключи в его ладонь, осторожно её раскрыв.

- Прости. Я ухожу.

Он не сделал за ней ни шага, а она закрыла за собой дверь, прошла мимо лифта и попрыгала по ступенькам, ощущая какую-то невероятную лёгкость внутри...

Легко пришло, легко ушло...

...Женщина-кобра смотрела на то, как сфинкс - главная "звезда" их бродячего "представления", раскладывает карты. Спокойно, мерно, шаг за шагом, изучая чужую жизнь.

- Что ж. Она сделала то, на что решилась бы в другом раскладе только через... хорошо если лет семь. Теперь у неё есть шанс на детей и на счастье.

- А если бы она осталась с ним, всё-таки не попав к тебе на приём?

- Киаби... - сфинкс наклонила голову. - После моего вмешательства жизнь тех, в чью историю я вошла, рассыпается на куски и собирается заново под моим влиянием. Её "оригинальная" судьба была полна другими мужчинами. И чёрной-чёрной полосой. Но её белая сила будет нужна через много-много лет одной маленькой человеческой девочке. И ради этой маленькой девочки теперь судьба этой полуночной малышки сложится куда счастливее...

- Вы не жалеете?

- Нет. Это была достойная цена... - сфинкс опустила взгляд в бок. В хрустальной чаше кипело кроваво-алое месиво, не зная и не понять, что там внутри чужое сердце ...

09.02.2017