17 сентября 2017 года миру пришёл конец. Об этом не передавали со страниц газет, не кричали с экранов телевидения и не твиттерили в интернете. Новостные ленты об этом не сказали, никто ничего не почувствовал, но кто-то могущественный, возможно, сама природа, подписал человечеству смертный приговор. Возможно, это была чья-то ошибка, возможно, спецслужбы одной из двух сверхдержав не удержали в недрах своих лабораторий созданное чудовище, и оно получило свободу.

Начался обратный отсчёт.

Это было бы даже смешно, не будь это так страшно. Зомби-апокалипсис, который с таким удовольствием и радость расписывали фантасты всех мастей на страницах книг и экранах кинофильмов – пришёл в жизнь людей. И жизнь остановилась.

17 сентября 2017 года. Роковая дата, от которой ведётся отсчёт бесконечного выживания, которому нет конца, нет края и нет надежды.

18 сентября 2017 года одна жёлтая скандальная газетенка, из тех, что перебиваются статейками про НЛО, снежного человека, Лох-Несское чудовище, разродилась статьей на тему «Зомби в городе!» Якобы доставленный в морг труп встал через пару часов, покусал двух работников морга и вышел на улицу. Перепугал до смерти дежурного полицейского, тот выпустил в поднявшегося гостя почти весь барабан из служебного револьвера, но «зомби» это оказалось, что слону дробина.

Пара фотографий омерзительного качества дополняли этот незамысловатый ужастик в пасторальных тонах провинциального городка США.

Ещё через неделю та же газетка разродилась новой статьей на тему тайных учений ЦРУ.

Еще через неделю газета тихо-мирно закрылась. Её директор укатил куда-то на Гавайи, журналист, написавший статью, оказался в морге. Фотожурналист, который якобы делал те самые фотографии, как сквозь землю провалился.

И воцарилась тишина.

Даже слухи не ходили. Одной газетой больше, другой газетой меньше. Никому до этого не было никакого дела…

Полмесяца, пятнадцать дней было тихо. Каких-то пятнадцать суток решили судьбу мира. Двое укушенных, те самые случайные работники морга, за первые пять суток изменились, став зомби. Они искусали своих домашних и тех, до кого смогли добраться. 

Еще через пять суток новые монстры отправились за добычей... 

Понадобилось всего немного, 2 октября 2017 года их уже было не остановить.

Люди были слишком беспечны, и это их погубило.

Люди были отличной дичью для новорожденных охотников на живое шевелящееся мясо.

За пятнадцать суток инфицированных стало так много, что остановить вирус можно было лишь уничтожив весь город, со всеми его жителями. Тогда военные, правительство еще не настолько испугались, чтобы решиться на это... и зря.

Они выставили кордоны вокруг городов, рассказали всем желающим, что это вспышка заразной болезни, от которой естественно есть рецепты! И вот-вот все будут вылечены.

Лечили автоматами, пулемётами, когда стало плохо помогать, военные перешли на гранатомёты и огнемёты. Несчастный городок, где всё это началось – Абердин в Южной Дакоте, стал выжженной пустыней. Но уже было слишком поздно.

Эпидемия покатилась по территории США.

Следующим оказался Хьюрон, расположенный ниже по течению реки. Кто же знал в этом небольшом городке, что прибившийся к берегу труп вдруг накинется на мирных налогоплательщиков?! Они дисциплинированно сходили, получили положенные в подобных случаях прививки... да только что толку? Пять дней и шестеро новых зомби вышли на охоту. Привычные вакцины не спасли этих людей... как и их жертв. Да, можно объяснить разовое нападение простым психозом... А потом из города перестали поступать реальные новости – новый кордон, новая попытка сдержать заражение. Увы, напрасная.

25 декабря – один из самых важных праздников США в нескольких штатах отмечали раскатом оружейных выстрелов. В центре страны, протянувшись тонкими усиками по северу, расцветал алый цветок ужаса и кошмара. Южная Дакота и Северная Дакота, Небраска, Айова, Иллинойс, Миннесота, Монтана, Вайоминг, Юта.

Твари не имели разума, они были ведомы одному инстинкту: жрать. И армия голодных тварей шла в разные стороны, заражая всё новые и новые территории. В Нью-Йорке специальная комиссия кричала на военных и ученых: «Сделайте хоть что-нибудь», но никто не мог что-либо сделать...

Никто не мог понять, что именно заражает людей, вирус? Бактерии? Что это?!

Ответ нашли к февралю 2018 года. Трупный яд, содержащийся в слюне зомби.

Ответ нашли случайно, после нового кошмара – зараженных животных. Когда они напали на армейскую колонну – стая птиц, ничем не вызвавшая опасений – люди не могли понять, как их заразили! Зомби были сильнее людей, и не соизмеряли силу. Они бы не смогли заразить птиц! Даже, поймай тварь птицу – просто сожрала бы. 

Разгадка была проста – военные расстреляли одного зомби, оставив его без конечностей лежать в пруду. И звери, и птицы пили из этого пруда, падальщики ели мясо. Так появились зараженные животные. И так был найден ответ – как происходит заражение. 

После этого военные сделали ещё одно открытие – если сразу после укуса быстро ампутировать зараженную конечность – сам человек не заболеет. Вот только кто это сделает? Сами себя люди увечить почти никогда не могут, а товарищи... тоже не всегда. К врачу же везти некогда, счет идет на секунды. Меньше минуты, и укушенному уже ничем не помочь.

Так появились Палачи... Твари в человеческой шкуре, в мирное время получавшие ярлык «маньяков», «убийц», «мразей», «ублюдков», в время военное неожиданно стали чуть ли не спасителями. Чудовищно? Не передать словами, насколько.

Зомби не ведали страха, усталости, они шли на запах еды, по крайней мере, долгое время думали именно так.

Алый цвет закрашивал карту Америки всё сильнее и сильнее.

К 29 марту 2018 года первые очаги, через птиц, появились в Канаде, на границе с США, и в Мексике, в городе Рейноса, почти на границе с США. Выставленные кордоны, приготовленные заграждения – не помогли.

Рвалась связь, телевизионная, радио-связь, сотовая связь, интернет. Остальной мир с ужасом смотрел на происходящее на материке. Военные готовились к самому плохому развитию событий, ученые – пытались хоть чем-то помочь коллегам.

Но... время, когда ещё что-то можно было сделать, стремительно уходило...

К концу мая оборвалось всякое сообщение с Северной Америкой.

В это же время Южная Америка, не имеющая должных средств в военном бюджете и не желающая такого ада, просто взорвала Панамский канал.

Свои плоды это дало – вроде бы заражение удалось сдержать. Выставленному кордону был дан приказ расстреливать все, что даже попробует подойти, подползти или подлететь к заграждениям. 

В Южную Америку сбежали богатые люди и чиновники, те, кто купил себе место на самолетах и вертолетах жизни...

Но все же люди – мастера делать чудовищные ошибки. Чтобы делать лекарство, нужен был зараженный. И ученным доставили одного зомби. Его изловили, его грамотно привезли и содержали в боксе из бронестекла с арматурной сеткой снаружи – чтобы ценный образец не повредился. 

Люди выдохнули с облегчением – полгода никаких вестей о болезни, ученые изучают свой образец в лаборатории, все вроде бы нормально. А потом случилось то, чего не могло не случиться – кто уж знает, по какой причине, но этот зомби вырвался. Может сбой системы, может саботаж, может халатность – это уже не важно. Полгода мира кончились, заполыхала алым цветом и Южная Америка, побрели полчища зомби и по ней. В жаре, как оказалось, вирус действует намного быстрее, так что тут уж никто не успел опомниться. Кошмар Северной Америки повторился и здесь. 

Конец августа 2018 года принёс трагедию не только в Южную Америку.

Из Северной Америки бежали не только на самолётах, но и на кораблях. Один из кораблей, что должен был пристать к берегам Южной Америки, потерялся. Он исчез со всех радаров, с карт спутникового слежения. Не отвечал ни на один позывной. Корабль просто исчез в том душном мае 2018. В конце августа он появился. У берегов Евразии. Полный корабль трупов... Почти сгнивших до останков, но ещё шевелящихся.

К сожалению корабль с мертвецами прибило не к жилой зоне, где может быть военные что-то смогли сделать... На довольно безлюдном побережье Скандинавского полуострова. Несколько фермерских хозяйств стали едой для оголодавших тварей, местная живность заразилась трупным ядом и алое искажение покатилось по Евразии.

Август выдался жарким, твари плодились со скоростью крыс... И катились, катились на Россию, оказавшейся единственной страной, которая забыла про мораль и про этику. Здесь огнем встречали всех, даже тех, кто утверждал, что он свой и рвал на груди рубашку. Своих здесь не стало сразу же, как только началось заражение.

Комплекс принятых заградительных мер был чудовищный, и волна зомби дрогнула и покатила в сторону. Вдоль России, по Румынии, Турции, Грузии, Туркменистану, Казахстану и Монголии, Китаю. К великим Кавказским горам, которые много раз спасали мягкое «подбрюшье» страны, и которые оказались вполне проходимы для зомби, которым не нужно спать, не нужно есть, не нужно бояться опасности разбиться насмерть.

Беда пришла оттуда, откуда её не ждали.

По закрытым каналам донеслись новости о зомби в Пятигорске. Всем было понятно, что город обречен. Откуда он там оказался – уже не узнать, но как-то всего один зараженный оказался за кордонами, за всем заграждениями. И он стал той спичкой, от которой полыхнула Россия.

Сбор урожая в центральной полосе оказался сорван... А потом всем стало не до него. Люди выживали...

Огромная территория и малая плотность населения, зима с экстремальными температурами и чудовищными снежными наносами – всё это спасало жизнь русским почти год.

В начале марта 2020 года стало понятно, что страна обречена...

Сегодня 13 марта 2020 года.

По радио – единственному, что как-то связывает города нашей необъятной родины, передали, что зомби совсем близко.

Единственное, что я могу – это попробовать выиграть немного времени. Буду продвигаться на север. Говорят, что на островах в море Лаптевых есть комплекс ученых, где идёт разработка лекарства. Не то, чтобы в это верилось. Но несмотря ни на что жить хочется. У меня есть консервы. Дробовик. Джип.

Я см...

Запись обрывалась на полуслове, и последние слова были смазаны кровью со сгустками...

Глава 1.

Искатели

Когда-то это был удивительно красивый город.

Крупный промышленный, научный и культурный центр на Урале. К 2018 году население города достигло миллиона двухсот тысяч человек, открывались новые рабочие места, набирали обороты промышленные и оборонные предприятия, рост рождаемости увеличивался с каждым годом, и город уверенно держался в первой десятке крупнейших промышленных городов России.

А сейчас всё пришло в упадок, всего за несколько месяцев.

Памятники позднего русского классицизма и здания в стиле живописного модерна когда-то были лишь изюминкой прекрасного города, от которого сейчас уже, увы, ничего не осталось...

Огромная Пермская телебашня, выстроенная в городе в 1958-м году, была завалена. Когда последние беженцы покидали Пермь, их прикрывали огнем из минометов и зениток.

Пожар не пощадил многие здания и прекрасные скверы.

Любимая пермяками надпись «Счастье не за горами» была порушена. «Не» упала в воду, а надпись превратилась в «счастье за горами». Только там счастья не было, и жизни не было. Были лишь голодные твари, но они были везде.

Не защитил Бог свои соборы, не помог Аллах мечетям и тем, кто в них пытался спастись. Женщины и дети, пытавшиеся найти укрытие в подземных убежищах под церквями и мечетями, стали жертвой пробравшихся туда зомби. Спасение превратилось в ловушку, а потом и в ужасную смерть.

На улицах не было слышно радостного детского смеха, не было слышно и птичьих голосов, лая собак или кошачьего ора. В городе царила гулкая тишина.

И люди, которые пробирались сейчас по пустой улице, старались не производить шума. Они молчали, общаясь только жестами, они выверяли каждый шаг, они не забывали следить за всеми направлениями. Да, днем зомби вялые и не активные, сами не рыщут в поисках еды... но у них ужасно острый слух, один роковой звук может стать смертью. Даже днем твари прибегут за пищей... просто не все и не так быстро. Ночью даже Искатели не рискнули бы двигаться по городу. Ночь давно уже стала временем зомби.

Четыре человека были укутаны так, чтобы ни клочка кожи не было открыто – никто не хотел рисковать. Все четверо дышали через респираторы. Да, зараза не распространялась по воздуху... но береженого бог бережет. А они не хотели умереть, или стать ЭТИМИ.

Одна из фигур, по виду самая маленькая, остановилась, сверилась с бумажной картой и ткнула в дом, около которого они проходили.

Идущий впереди кивнул, сделал знак двум другим – прикрывать его, затем осторожно двинулся к дому, вытянув из-под складок плаща, гасящего шумы снаряжения, длинный армейский нож.

Коротко переглянувшись, двое пошли следом.

Но в доме, что грустно смотрел на них, ощерившись разбитыми окнами и вывернутыми дверными коробками, не нашлось никого: ни живых, ни неживых.

Где-то здесь, согласно старым архивным записям, должен был быть потайной вход в бункер времён второй мировой войны, в котором должны были быть запасы. В лучшем случае пороха или старого оружия. В худшем – хотя бы защитных костюмов или бумаг. Или чего-нибудь ещё. Старые лекарства или семена – тоже были хорошим уловом.

Даже учитывая результаты осмотра, Искатели все равно были осторожны. В их профессии одна ошибка была последней, так что лучше было перестраховаться.

Они держали друг друга в поле зрения, разрывать этот контакт строго воспрещалось. Сколько уже они слышали случаев, когда вот так вот отлучившийся – уже не возвращался. Или, что намного хуже, возвращался... 

«Вон та комната. Прикройте спину» – подал командир знак остальным. Ножа он так и не убрал – если что-то прыгнет, выхватывать будет некогда.

Один из оставшихся кивнул, чуть сместился, включив мощный фонарь.

Следом сменил позицию ещё один, и последний закрыл за собой дверь.

Надолго не поможет, но в случае, если явятся гости – ненадолго задержит. Или поднимет шум, подав знак, что тоже – неплохо.

«Блокируйте дверь, нашел люк», – новые жесты командира, и тут же подзывающий одному из их квартета. Даже открывать люк в одиночестве было нельзя. То, что он закрыт, не значит, что за ним не сидит кто-нибудь голодный.

Не раздалось шагов, громкие звуки были манком для искаженных, поэтому двигались все очень тихо и мягко. Рядом с командиром опустилась на одно колено гибкая фигура с ломом. Человек не самого высокого роста был вооружен жутким кривым ятаганом, таким, что капусту хорошо резать, что голову с плеч... прытким, да вертким.

Но на этот раз судьба или удача, или просто кто-то могущественный был на стороне искателей. Люк поднимался тяжело, неохотно, подъемный механизм заклинило, а внутри не было вообще никого – только паутина, затягивающая вход вниз и все внутри. Ящики, ящики, ящики.

Выдвинувшись вперед, фигура подошла к люку, опустила вниз небольшой приборчик, отступила и резко показала:

«Чисто».

Кивнув, командир спустился первым, занял позицию, прикрывая остальных. 

Когда за последним человеком закрылся люк, и всё погрузилось в темноту, разбавленную лишь светом фонарика, настал самый опасный момент. Сколько в такие моменты погибло людей – не перечесть. Попавших в закрытое помещение, решивших, что всё – здесь безопасно, можно выдохнуть и успокоиться хоть на мгновение, они оказывались в ловушке собственной надежды.

Командир дал знак одному из спутников проверить есть ли свет, остальным – следить за двумя входами в небольшую комнатку, в которую они попали. Сам он сместился так, чтобы видеть всех троих и иметь возможность помочь любому. 

Свет зажегся. Медленно, неохотно.

Моргающая лапочка раскачивалась под потолком непонятно от чего, но работала.

Узкий конус света высветил газету. Лампочка качнулась и высветила открытую бутылку из-под пива, какую-то труху и горку семечек.

Пыль, грязь, пыль, пыль, пыль. Ни следа людей или нелюдей.

За одной из дверей был завал. Кирпичи, земля, что-то ещё вперемешку. За второй – бумаги. Судя по беглому взгляду – архив какой-то военной части.

- Чисто, – негромко произнес командир. – Проверяем все, что нужное – тащим сюда, тут будем разделять, кому что нести. Держимся по двое.

Он говорил едва слышно, не смотря на то, что вроде бы ЭТИХ тут не было.

- Нужного особенно, – зазвучал мягкий женский голос из-за его спины. – Тут ничего нет. Все эти документы дубли, которые мы видели ещё в том архиве, который сгружен в машину. Те же дела. Те же нормативы. Видимо, из одной военной части скидывали. Ну, да. Вот он код по ДОУ, что это копия приказа от такого-то числа... Глухо. Если только просмотреть, может быть, сюда сгрузили что-то из оригиналов?

- Пробегись, хуже не будет... 

- Мы вон в тех ящиках пошуруем, – указал на что-то за горой земли один из спутников, и сразу туда направился.

За ним с короткоствольным автоматом отправился четвертый член команды.

На какое-то время в малом бункере возникла тишина. Незваные гости не церемонились. Времени миндальничать у них не было.

До ночи еще было несколько часов. Но их было недостаточно, чтобы можно было работать медленно, перекладывая каждую бумажку.

Когда команда закончила исследование, добычу быстро распределили поровну с точки зрения веса. 

- Проверить снаряжение, выдвигаемся.

И снова – осторожное продвижение вперед. Рюкзаки у каждого потяжелели на пару-тройку килограммов, не так уж и много, чтобы замедлить движение тренированных людей. Нетренированные уже почти все погибли. Выжившие же умели быстро бегать и с куда большим весом.

На улицах все так же никого не было.

Только ветер, вцепившись голодным псом, катал по тротуарам кровавую тряпку.

Вспыхнула, отчаянно полыхая фиолетовым светом, овальная «игрушка» на поясе у одного из четвёрки, посылая сигнал. Рядом был кто-то из поколения Искаженных... Зомби. Мертвая голодная тварь – если повезло одна-две, не повезло – целая стая, хотя... тут точнее будет стадо.

Роли давно были распределены. Один смотрел в небо. Вороны-зомби тоже были неприятным сюрпризом. Трое – по сторонам, охватив, каждый, угол в 120 градусов.

Но... та же тишина...

Однако сигнал есть сигнал, все четверо держали оружие наготове, двигались втрое аккуратнее. Повезет – проскочат, не повезет – нарвутся на новых местных хозяев. Любое столкновение было опасно – на запах боя потянутся остальные. У Искаженных было одно мерзкое свойство – потревожишь одного, другие в некотором радиусе это чуют и спешат... нет, не спасать – поживиться добычей. Так что даже убивать их надо быстро и тут же уходить.

Один из четверых показал на часы, показывая восемь часов, потом на небо.

Вверху, у самого края горизонта, как раз на восемь часов от места, где сейчас была команда, летала огромная чёрная птица.

Ворон. Судя по рваным движениям и тому, что крыльями она махала не всегда в такт, проваливаясь почти до земли, ещё и зомби.

Пришлось двигаться так, чтобы птица их не заметила. Они еще немного продвинулись, когда командир показал в ту же сторону, где была птица. Там стояли и тупо пялились на кровавое пятно на стене трое зомби.

«Трое. Пока не слышат. Молодые. Не шуметь», – короткие команды главного. 

«Молодые» зомби еще видели, «старые» – уже нет, но слышали так, что прятаться от них было, в общем-то, бесполезно.

До машины добирались вообще крадучись, словно возомнили себя ниндзя из прошлой жизни.

За руль сел не командир, а второй молчаливый спутник. Дал по газам, и, рыкнув, мощный джип с вмонтированным сзади автоматом, помчался по колдобинам вперёд. Прочь от Перми – туда, где была их небольшая крепость, укрепленная так, что никакому зомби было не подобраться.

Возможно, только пока.

Беженцы

Некогда огромная страна с более чем миллиардом населения теперь лежала в руинах. Немногие выжившие вынуждены были прятаться и искать спасения. 

Сквозь эту пустыню двигались многие караваны из разных мест, кто-то сбился стихийно, кого-то нашли и спасали военные. 

Караван из Сочи шел уже давно, люди двигались на нескольких машинах, включая три армейских грузовика и четыре джипа с пулеметами. Военные везли людей туда, где безопасно. Туда, где требовались рабочие руки, где еще не было болезни.

Военные двигались к Магадану. 

Ирония судьбы, насмешка жизни – место, куда долгое время отправляли ссыльных, место, откуда не возвращались, и куда добровольно никто не хотел бы попасть, стало Новой Меккой – местом, куда стремились живые в надежде найти помощь и... надежду.

Её отсутствие было тем, что сводило с ума, заставляло людей убивать себя... и... других.

Караван двигался уже почти неделю. Было пройдено три тысячи километров – едва-едва четверть с небольшим. А впереди был ещё очень долгий путь, километры и километры дороги.

И уже крыло трагедии накрыло своим рваным краем караван беженцев. В начале пути их было на грузовик и микроавтобус больше... но к Пермскому краю они успели потерять часть товарищей, несмотря на все усилия, прилагаемые для того, чтобы этого не допустить.

Но новое время диктовало свои законы.

Край, на который пришёлся основной удар апокалипсиса, был выжжен, еды было очень мало, воду приходилось экономить. Грузовики двигались со скоростью максимум 40 километров в час, а на ночь люди баррикадировались в убежищах, о которых знали военные.

По всем радиостанциям, которые ещё как-то работали, как-то пробивали эфир, шло одно и то же сообщение:

«Магадан. Новый центр, где будут рады беженцам. Магадан».

Изредка сквозь помехи и шумы прорывались сигналы SOS, но на них почти никто и никогда не откликался. Военные спасали только тех, кто выходил им на встречу. Тех, кто просил куда-то прийти и спасти, оставляли на месте. Не из равнодушия, просто даже десять лишних минут были риском для остальных в караване. Маршрут был посчитан, припасы учтены, бензин запасен – а любое отклонение грозило смертью всему каравану. 

«Всех не спасти» – чудовищный закон нового времени.

И они спасали тех, кого можно было подобрать, не рискуя теми, кто уже вверил военным свои жизни. Одна ошибка стоила бы жизни всем – так они потеряли первый грузовик.

Всего лишь отклонение на два километра в сторону. Решили проехать по дороге, которая была не на их карте, а на общей – из прежней жизни. Там в маленьком поселке должна была быть целая группка людей. Шестеро взрослых и двое подростков. А ещё несколько мешков пшеницы...

Не так уж и много по старым меркам.

Неимоверно много – по новым.

Они нашли пшеницу. Даже смогли её погрузить в машины, а потом налетели твари. Нет, не зомбари, вороны-зомби. В мешках была приманка именно для них – зерно, под которым были свежие потроха...

Люди были обречены... два автомата не спасли от стаи ворон. Да и не могли спасти. Спрятаться от них было просто негде. В тот день грузовик, отправленный за людьми и мешками с едой, не вернулся. Рации молчали...

И только стая огромных ворон-зомби, видимая с удаляющихся грузовиков, заполнила полнеба.

Второй опасностью для каравана были укушенные, которые прятали укусы в надежде на помощь. Не очень понятно, на что именно они надеялись? На какую помощь?

Инкубационный срок пролетал очень быстро. И не всегда заметно.

Тех, у кого вспыхивала лихорадка, военные пристреливали на месте. Оставляли на дороге в куче хвороста и поджигали, а сами ехали дальше.

Люди долго не могли поверить в том, что такие меры необходимы, пока не случилось кое-что...

Это был восьмой день пути. До Перми, где люди надеялись остаться почти на сутки, на одной из укрепленных военных баз, которая уцелела во время первой зомби-волны, оставалось еще триста с лишним километров – за одни сутки не успеть, нужно было где-то ночевать.

Грузовики позли по трассе Р228. Позади остался поворот на Уфу, где в машину подсели трое. Изможденный бородатый мужчина – кожа да кости, оказался одним из местных. Чудом пережил первую и вторую волну, каким-то чудом пережил зиму и решился ехать дальше, к людям.

Он сидел в углу грузовика и разговаривал сам с собой. Люди смотрели на него в испуге и истерике, а между собой называли его Чум – от слова «Чумной». Он не был болен, он просто почти полгода выживал один... Он был одним из немногих, кто пришёл к грузовикам с едой. Немного. Пара килограммов муки и ... кусок мяса. Настоящего! Свинина из прошлогоднего запаса.

Вечером беженцев ждал настоящий пир. Суп на мясном бульоне, пахнущий мясом.

Вместе с Чумом в машину подсела женщина с маленьким ребёнком. От силы два с половиной года.

Грузовики немного постояли. Кому было нужно – справили свои естественные надобности, а потом караван двинулся дальше.

Вечером остановку решено было сделать в Чернушке.

Маленький провинциальный город из-за своего размещения между Ижевском, Уфой и Екатеринбургом в своё время стал одним из базовых центров приёма беженцев.

Там были укрепления.

Там же случилось... то, что случилось.

Трое военных шли по лагерю, разглядывая людей, чутко вслушиваясь – не захрипит ли кто-то, все ли хорошо? Четвертой в их компании была молодая докторица. Единственная, кто мог чем-то помочь людям, облегчить их страдания.

Девчонке-то этой было лет двадцать... с небольшим. Закончила институт как раз тогда, когда началась вторая волна, и зомби повалили из-за Кавказского хребта.

Она первой услышала странные звуки. Женщина с ребенком, подсевшая на перекрестке к Уфе, тряслась над своей девочкой, укачивая её. Звуки оказались хрипами и рыком голодного зомби, закрученного в детское одеялко.

- В сторону! – военные разгоняли уставших беженцев криками.

Кто-то был достаточно прыток, чтобы кинуться прочь, кто-то так и застыл на месте, не понимая, что происходит.

А женщина раскачивалась и причитала:

- Как же так, как же так, она же живая была, живая-живая-живая! Это меня, меня задело! Меня! Не должно было мою кровиночку задеть. Что вы смотрите?! Уйдите! Уйдите прочь!!!

Ребенок активно выворачивался из своих ползунков и распашонок, вокруг было так много вкусной еды! И все ему одному! И почему-то не давали?! Как смели не давать ему это!!!

Одеяло разорвалось по швам.

Маленький голодный монстр, рыча, на четвереньках пополз к ближайшей группе застывших людей. И кто-то из военных успел среагировать быстрее, чем тварька занесла бы инфекцию в караван.

Выстрел перебил шейные позвонки, отделив голову от тела.

Всё произошло так быстро, что никто, ничего не успел понять.

А потом и среагировать никому не удалось, когда завывшая, словно раненая волчица, селянка кинулась на докторицу, раздирая практически сгнившими зубами её горло...

Зараженной была она. Ребенка инфицировало ее молоко, единственное, чем она кормила своего ребенка после гибели во второй волне своего грудничка.

После этого каждого беженца проверяли, а имеющих даже сомнительные ссадины решено было везти в цепях, под постоянным контролем стрелка.

Во всяком случае, так решили. Пока что раненых больше не попадалось....

Высокая женщина в военной форме с мертвыми глазами вошла в комнату, которую заняло начальство, остановилась на пороге и отдала резко честь.

- Разрешите доложить.

- Слушаю... – устало ответил ей среднего роста мужчина с изможденным лицом и уставшими покрасневшими от недосыпа глазами. Он сидел за столом с картой и смотрел сквозь нее. На голос женщины он лишь взгляд поднял.

- Андрей Петрович, – женщина взглянула на часы и покачала головой, мгновенно преисполнивший острой женской жалости. Начальнику надо было поспать, хоть немного, хоть чуть-чуть. – Механики просят остаться в Перми на 2-3 дня хотя бы. Барахлит движок одного из грузовиков, на которых беженцев перевозят. Наши разведчики говорят, что у нас проблема с дорогами. Та дорога, по которой они прокладывали план, согласно последним данным – непроходима. Кое-где завалы, кое-где – ловушки, оставленные военными. Нам нужен проводник, а для этого нужно связаться со штабом. Из полевой кухни говорят, что было бы очень хорошо остановиться, им надо постираться и отмыть котлы. Походное мытье хорошо, но все-таки, чтобы не занести инфекцию, нужно вымыть все уже в спокойной остановке.

- Значит, свяжемся со штабом... Караван неповоротлив, рисковать нам нельзя, – негромко ответил офицер. – Всем не помешает отдых в укрытии. Как у нас с провиантом, медикаментами, личным составом и патронами? И как пассажиры?

- Пассажиры держатся на честном слове. Истерическое настроение. Не помешало бы успокоительное, но... после гибели Юльки... Юлии Андреевны, простите, товарищ майор... Его решили экономить. Держать до действительно серьёзных ... переделок. С едой пока идём в рамках нормы. Если удастся пополнить запас в Перми – будет хорошо. Нет, до Челябинска доберемся без проблем. Там нас будет ждать встречный наряд. Личный состав боеспособен. Ран нет. Дезертиров нет, никаких побуждений к этому тоже. Все понимают, что в одиночестве не выжить. Психологическое состояние... оставляет желать лучшего... Патроны – в достаточном количестве. Возможны проблемы со спичками. Солью. Но это мы надеемся решить в Перми.

- Надеюсь, запасы базы целы... Ладно, давайте свяжемся со штабом, у нас не слишком много времени на решение вопроса...

Поднявшись из-за стола, Андрей Петрович подошел своему рюкзаку и достал спутниковый телефон. Только он гарантировал связь со штабом. – И не помешали бы батарейки для этой чудо-машинки. – Пробормотал мужчина, вызывая штаб.

Ответили почти сразу.

- Полковник Петренко, – отозвался знакомый голос в трубке.

- Товарищ полковник, майор Корнилов. У меня аппарат садится, разрешите кратко?

- Как ваши дела майор? – ускорил темп речи командир. 

- Бывало и лучше. Держимся. Мы почти доехали до Перми, но дорога, которой мы хотели идти – непроходима. Нам требуется проводник, чтобы найти новую, и мы хотим остановиться на базе в этом округе, грузовику требуется ремонт на 2-3 дня, да и личному составу не помешает передышка.

- Проводник... где-то в вашем районе есть группа гражданских искателей, если они еще живы – попробуем с ними договориться. Вам есть чем заплатить им?

- Излишков ничего нет, мы с трудом остаемся в графике.

- Плохо. Сейчас запрошу отчеты по той базе... ожидайте звонка, майор. Думаю, мы выйдем на связь в течение часа. 

- Так точно. Спасибо, полковник.

Связь оборвалась, а майор отложил телефон.

- Они попробуют прислать искателей, других проводников тут нет, – ни к кому не обращаясь, произнес он.

- Тут остались гражданские? – удивилась женщина.

- Похоже на то, – офицер покачал головой. – Может какие-то бывшие егеря?.. Или просто их мало, и они боятся двигаться дальше?

- Странные люди... Я могу пока идти? Нужно сказать ребятам, что у них будет время на ТО, пусть отдохнут сегодня немного.

- Да... и сами отдохните тоже, – майор же опять сел к карте, возвращаясь к своим невеселым думам. Только теперь рядом лежал спутниковый телефон.

Ниточка надежды связала маленький караван беженцев с далеким Магаданом...

Напрасная ли? Это могло показать только время...

Искатели

Под ногами земля влажно пружинила, в стороне слышался шелест прошлогоднего камыша, а ещё – шум лопастей вращающегося ветряка. Больше, кроме него, в какую сторону ни глянь – не было видно никого и ничего.

- А! Умираю! – зазвучал женский сердитый голос. – Я хочу быстрее оказаться дома и снять с головы это ведро! Сколько нам ещё?

- Ты задаешь этот вопрос каждый раз, когда мы возвращаешься домой, – донесся ей в ответ второй женский, более мягкий и не такой звонкий. А ещё совершенно прохладный. – И это если учесть, что прибор для регистрации мертвого излучения у тебя в руках!

- Дамы, вы этот диалог записали и просто включаете в это время всегда? Так не тратьте батарейки, их и так не много! – хмыкнул четвертый член команды. Командир же промолчал. Впрочем, он всегда молчал в это время.

- Надо найти заводы по их производству, попробовать сделать пару. Разбогатеем, – протянула та, что была чуть повыше и поближе к четвертому члену команды.

- Иваныча надо посадить, он что угодно сделает, – пожал четвертый плечами.

- Чтобы было «что угодно» делать, надо материалы найти! А у нас, что не вылазка, то по высоким технологиям хлам.

- Ну, с этим везде беда. Надо куда-то выбраться, где посерьезнее можно наварить... не на продажу – себе. 

- И сдохнуть тут же. Очень смешно. Ха-ха.

- Почему сдохнуть? Подготовиться и аккуратненько надыбать чего-то полезного.

- Чтобы чего-то аккуратненько надыбать полезного, надо двигаться туда, куда или не дошли, или ещё соваться не решались. Нужны карты.

- Значит, сначала надо надыбать карты... – ещё один традиционный диалог.

- А чтобы надыбать карты, надо заключить, например, контракт с военными.

- Так, может, заключим? – радостно откликнулся звонкий девичий голос.

- Может и заключим... Только для этого надо, чтобы они сами нас попросили, чтобы командир им выкатил условия, которые нам, а не им, выгодны.

- Этого, – на два женских голоса зазвучало на территории, – никогда не будет!

- Кэп везучий, мало ли чего...может просто под ногами карту найдет.

Командир опять промолчал... хмыкнул, продолжая бдить даже сейчас.

- Барс! – возмутилась девушка звонко. – Ну, сказал бы хоть слово, молчун ты наш!

Что ответил командир? Кивнул. Но опять ничего не сказал. Только рукой махнул, мол давайте прибавим шагу.

Засмеялась невысокая женщина, досадливо зашипела девушка, четвёртый фыркнул, вздохнул и подчинился безмолвному приказу.

- Поспешаем, девчата, биг босс гневается.

Барс только головой покачал, словно говоря «вот неугомонный...»

Шаги были тихими, но здесь команда не так скрывалась. Это была их территория. И здесь, пусть незаметными, были вмонтированы даже системы видеонаблюдения. Под защитными куполами, накрытые железными сетками, они покрывали почти всю территорию их базы. Точнее, ее наземной части.

И если бы здесь были гости, их бы уже предупредили.

Конечно, оставался всегда вариант, что предупреждать некому, но на этот случай, хоть ребята и шли с шутками-прибаутками, настороже оставались все. И автоматы далеко тоже не убирали.

Наконец они попали в свою берлогу. Миновав первый шлюз, они убедились, что дома все в норме – из динамика в углу потолка второй шлюз-секции раздался веселый женский голос:

- С возвращением!

- Дом, милый дом... – Барс с наслаждением откинул капюшон и... стянул с головы натуральный, пусть и модифицированный, рыцарский шлем! Затем снял и респираторную маску. Строго говоря, им предстояло пройти еще три шлюз-секции, но, раз их приветствуют, значит на базе все отлично, можно не нервничая снять шлем и маску – некому атаковать в голову.

Следом с радостным:

- Ура! Воздух! – от шлема избавилась высокая девушка.

- Воздух был и снаружи. – Барс проявил чудеса красноречия. – Белка, не бузи.

- Там был респиратор! А тут воздух! Грозой пахнет... Немного.

- Глюки? – поинтересовалась невысокая женщина, проходя мимо. – Лечиться надо.

- Не поможет, – хохотнул четвертый. – Бельчик – у нас уникальная шизочка нашего сводного оркестра!

- Ежик, будь лаской, ты ничуть не лучше. Белка, а ты под ноги смотри. Распашешь нос, будет не только больно и обидно, но ещё и необратимо. Ни врачей, ни пластических хирургов. Так что, под ноги, под ноги.

Ежик захохотал. Даже Барс улыбнулся!

Женщина вздохнула, махнула на них рукой и стянула шлем. Длинные пшеничные косы с первыми седыми волосками упали на покатые плечи. Спокойные карие глаза были чуть раскосыми. Кожа хоть и загорелая, но всё равно куда светлее чем у Белки.

На вид ей было двадцать восемь... тридцать два. Вряд ли больше. Зато меньше быть могло, в эти дни умирали быстро, и старели – на глазах. Белка выглядела младше. Девятнадцать – двадцать два. Где-то так.

Подскочив к старшей подруге, девушка дернула её за край защитного костюма.

- Надоело! Выпьем сегодня по стаканчику? Я готова даже распить бутылочку припрятанного коньяка.

- Не сегодня.

- Но... Барс, – оглянулась Белка на командора. – Может ты на неё повлияешь, нельзя же так отбиваться от коллектива?!

- Нельзя. Но кто ж меня слушать будет?

- Я! – девушка вздернула руку и засмеялась.

Двери второго шлюза с тихим шипением за ними закрылись, обнажая аккуратную комнатку с ящиками и встроенными шкафами. Раздевалка.

Тогда как остальные извлекали многочисленное огнестрельное оружие, Барс избавлялся от своего снаряжения.

Лег на свое место щит, в гнезда опустились клеймор, меч дао, армейский нож. На крюке повисли болас с наточенными дисками вместо положенных шаров. Арбалет и болты от него легли в положенную ячейку. Шлем лег на полку, а на вешалке повис плотный плащ, скрывавший шум и защищающий от дождя.

Дольше всего мужчина снимал личную защиту... Он был в натуральных доспехах, правда – кожаных. Все тело командира искателей было упаковано в броню из вощеной и вываренной кожи. Где-то толщина достигала сантиметра, где-то – только половины. Кожа была выкрашена в черный цвет, чтобы удобно было прятаться в темноте. И от зомби, и от людей. Еж предлагал шутки ради покрасить ему броню «под цвет шкуры», но Барс юмора не оценил. Жизнь дороже. 

Большая часть щитков крепилась спортивными резинками – такими крепили защиту в спаррингах разных восточных единоборств. В итоге получалось, что зазоров практически не осталось. Даже голенища берцов были охвачены кожаной броней. Как показывала практика – полусантиметровая вываренная кожа обеспечивает защиту не хуже стали, но весит намного меньше. 

В итоге у шкафчика остался крепкий мужчина, возможно за тридцать, хотя на самом деле третий десяток он не разменял. Волосы средней длины – слегка прикрывали уши – были темно-каштановыми, тоже с ранней сединой. Глаза серыми, а легкая щетина только добавляла солидности облику. Телосложение... спортивное, пожалуй, впрочем, другие в такой работе не выживали. Рост – выше среднего, что играло ему на руку, когда требовалось вступить в бой.

Переоделся он в свободные широкие штаны, да тонкую кофту, облегшую тело, как вторая кожа. Что до обуви – берцы мужчина сменил на легкие кроссовки. Окончание его переодевания ознаменовалось хрустом, с которым Барс потянулся. И однозначно подходящим его кличке рычанием-урчанием, сопроводившим это.

Белка, застывшая около своего шкафчика, нервно облизнула губы, тряхнула головой и засмеялась.

Видела не первый раз, а застывала каждый раз словно в первый.

Еж просто дернул ее за прядь волос.

- Проснись и пой, хвостатик!

Девушка взглянула на него и чуть смущенно улыбнулась.

Когда-то она бредила такими, как Барс. Ходила в группу исторической реконструкции, надеялась однажды взять меч в руки, а пока развлекалась только с луком и пращей. С пращей получалось лучше.

В прошлой жизни её звали Рита. Не самая умная на своём потоке режиссуры, не самая обаятельная и прилежная. Просто обычная девчонка, с обычной внешностью. Высокая, достаточно спортивная, с задорным хвостом каштановых волос, с синими глазами. С обаятельной ямочкой на щеке. Ей было двадцать один с половиной, когда на страну обрушилась первая волна апокалипсиса. Она была достаточно умна, чтобы отправить в эвакуацию родителей, из прикавказского городишка. Сама уже не успела. Появились военные, нужны были рабочие руки, острые глаза, нужны были умеющие обращаться с видео- и фототехникой. Она осталась.

Когда военные отходили, она попала в окружение, из которого ей повезло выбраться с беженцами. Но из той группы выжили только четверо незнакомых людей.

Барс. Она сама. Еж и ... Кама.

Если имя Барса Рита знала, как и имя Ежа, то своё настоящее имя Кама так и не назвала никому.

В компании, судя по виду, она могла быть и самой старшей. Еж был немногим старше самой Белки, но младше Барса.

Кама же...

Кто её знает?

О ней вообще мало что было известно. С ятаганом и своим псевдо-серпом она обращалась также умело, как и с тяжелым дробовиком. Невысокая, худенькая, спокойная, с тихим голосом и тяжелым характером.

Еж был снайпером. Среднего роста, смешливый, веселый, находчивый, всегда все превращающий в шутку, но при этом надежный. На него всегда можно было положиться, к нему можно было прийти выплакаться, и уйти с улыбкой. Никто не видел, чтобы он позволял себе грусть, тоску, уныние. Хотя, очевидно испытывал их, как и другие. Просто считал своим долгом поддерживать товарищей. А еще только он из их компании отслужил в армии в свое время. Барс по каким-то причинам этого избежал.

Скинув разгрузочный плащ и избавившись от дополнительного жилета, Кама куда осторожнее уложила в специальный блок пояс с гранатами. Она была одной из тех, кто считал, что свое тело не стоит оставлять зомби. А из ошметков твари никогда не вставали.

- Какие у нас планы на вечер? – спросила она, поднимая косы и укладывая вокруг головы в корзиночки.

- Отметить возвращение домой! – довольно заявил Еж, обнимая обеих дам за талию. Позволять Каме отлынивать он явно не собирался. Этот парень мог достать кого угодно!

Вздохнув, Кама, подняла ладонь парня, покачав головой:

- Есть желание порезаться опять? Серп я еще не сняла.

- Все ради твоей улыбки, незабвенная! – открыто улыбнулся парень, глядя на грозную леди.

- Да, да, балабол. Идите поставьте чайник. Или... Рыбка, слышишь? Поставь чайник? Безумно хочу кофе с молоком. И без сахара.

Барс, наблюдавший за всем этим, только хмыкнул. 

- Да и поесть бы не мешало. Еж, хватит девушек лапать, дай им закончить переодевание, да пойдем.

- Да-да, слушаю и повинуюсь, о грозноглядящий зарубатель нежити, – Еж покорно убрал руки за спину.

Кама, мягко повернувшись, отвесила ему легкий подзатыльник и вернулась к шкафчику. Белка прыснула и сбросив жилет, занялась тем, что следовало сделать давно – начала переодеваться.

А сверху, через системы внутреннего громкоговорителя, женский голос Рыбки сообщил:

- Ребята, ну, не первый же день вместе. Я как только засекла вас на границе уже поставила еду. Вы не представляете! Иваныч поймал с Костиком рыбу! У нас сегодня будет уха!!!

- Уха это хорошо... – веско сообщил Барс, привалившись к стене.

- Это просто круто! – подпрыгнула Белка, скидывая водолазку. По спине расплескались волосы, следом девушка расправила футболку, закрывая уродливый шрам у поясницы. – Скоро будет лето, рыбки будет больше. Ой... Рыбка, прости!

- Знаешь, я не каннибал, но от рыбы не откажусь! Идите сюда. Кама?

- Приду немного позднее.

Неожиданно зашумела система связи, и Рыбку прервал старческий, хрипловатый, но довольно бойкий голос:

- Эй, Барс, загляни ко мне, быстренько, тут рация ожила, тебя кличут.

- О, бегу, Иваныч. Начинайте без меня, – Барс действительно поспешил к Иванычу.

- Какие все деловые... – вздохнув, Еж потянул за собой Белку. – Побежали, а то все остынет!

Девушка кивнула.

Кама осталась в шлюзе одна. Села на низенькую скамейку, разматывая эластичные бинты с ног. Отставила в сторону ботинки, потом запрокинула голову на стену.

Планета вращалась, не останавливаясь, мир всё больше и больше сходил с ума, а горстка каких-то идиотов всерьёз надеялась выжить в этой обстановке.

Расстегнув рубашку от камуфляжа, женщина отложила её в сторону. Скользнула пальцами по почерневшему кольцу на шее, внутри которого были выбиты инициалы – символ обещания, которое так и не удалось выполнить.

Накинув сверху тонкий свитер, Кама поменяла военные брюки на домашние льняные, надела удобные мокасины и двинулась в зал, который стал очень быстро общей столовой. Зал, в который все тянули из города мелкие и крупные вещицы, чтобы сделать его хоть немного уютнее, хоть немного похожим на дом, которого больше не было ни у кого.

Только эта военная база, построенная на случай атомный войны, служила для них последним пристанищем. Последним – потому что, уходя, они могли и не вернуться обратно...

 

…Спустя несколько минут они все собрались в столовой.

Всего на базе жило семь человек. Четверо – искателей, выбиравшихся на дело, на улицы мира, который больше не был дружелюбен к человеку.

Иваныч – одноногий старик, обладал в меру ехидным характером, в свое время был зловредным курильщиком и алкоголиком. Мастер на все руки, человек с золотой головой – он мог заставить работать вообще всё, что в принципе работать может. Самые сложные вещи после его ремонта работали как часы, а вели себя – как шелковые.

В прежней жизни Иваныч был не особо нужен ни своей жене, ни семье сына. Спивался, медленно катясь к концу.

Ему было шестьдесят, когда на Россию обрушилась вторая волна апокалипсиса, когда зомби перешли через хребет и обрушились на территорию, разрушив жизнь людей до основания. Люди бежали из городов в маленькие села, поближе к земле, которая могла прокормить… поближе к своей смерти.

В тот день, когда всё случилось, Иваныч пил на сеновале. Забравшись на груду сена, методично нажирался чистейшим деревенским самогоном. Заснул… Он проснулся ночью, сполз вниз и наткнулся на зомби. Двустволка, с которой он не расставался – выдала яркий огненный всплеск, отстреливая зомби голову.

Второй не вылез – выполз откуда-то сбоку и вцепился Иванычу в ногу. У него было несколько мгновений, чтобы принять решение. Топор, которым днем зарубили последнюю курицу, на этот раз опустился на его ногу. Он до конца ещё не протрезвел, мир воспринимался очень вяло, плывуще, а ещё алкоголь сработал как анестезия. Второй раз, пока старик корчился от боли – топор опустился на голову зомби, разрубая её.

От ещё подергивающегося тела он полз.

Его семья помогать не стала. Не поняли, что случилось. Жена раскричалась. Сын спал пьяным сном…

Иваныч свалился в собственный погреб. Жена сверху крикнула: «Вот и охладись там, старый дурень!». Русская женщина – страшная женщина. Она ковырнула сверху старый шкаф из цельного дуба, закрывая ему единственную дорогу наверх.

И тем самым спасла ему жизнь. Когда очнулся – ногу прижёг порохом, чтобы не пошло заражение. Выбрался же он, когда уже и дом сгорел, и его родные разгуливали по улицам бывшей деревеньки в мертвом виде. Они были бы очень рады съесть его, но … за несколько дней в холодном погребе некоторые взгляды на вещи пересматриваются очень быстро. Иваныч их убил. Он создавал ловушки, ставил силки, и убивал всех, кто поднялся одного за другим, благо их было очень немного. Потом сделал себе костыль из деревяшки и ушел.

К команде Барса прибился случайно.

Они набрели на брошенный домик в лесу, где отдыхал после тяжелого дня старик... и Ежу чуть не снесло голову одной из ловушек. Когда же искатели пробрались в дом, в лица им смотрело сразу три ствола – двустволки и армейского дробовика. А хмурый старик недовольно спрашивал, чего они тут забыли.

Переговоры на себя взял Барс, выгнав остальных членов на улицу – охранять. Где-то бродили сразу трое зомби.

В ту ночь ночевали они в этом домике, а через пару дней вернулись за Иванычем на джипе.

Так их стало больше.

Чем Барс уговорил Иваныча присоединиться, никто не знал, но этот отличный старик, завязавший с водкой, стал ценным членом команды.

Как говорил сам Иваныч, он не пожалел, что присоединился к их веселой команде.

Последними – пару месяцев назад, в команду вошли Рыбка и Костик.

По-русски, Рыбку звали Наташа, она была веселой молодой женщиной, прибывшей в гости к родной сестре своей мамы. Так она здесь и осталась. Веселость стала немного напускной, в глазах поселилась тоска. Но в отличие от остальной семьи – они с Костиком выжили. Просто потому, что пошли в лес. Собирать грибы. Когда зомби напали на деревню, они были далековато от дома.

Когда вернулись... нашли только горящие дома.

В последние месяцы второй волны, когда стало понятно, что всё, страна падает, те, кто оставался в живых – поджигали всё, до чего дотягивались...

Чудовищная мера хоть немного сдерживала продвижение зомби.

Пожар двоюродные брат и сестра увидели издалека. Рыбка кинулась к дому, Костик – схватив её за руку, прочь от него.

Начало зимы они провели на охотничьей заимке. Их запасы уже подходили к концу, да и зомби вокруг стало намного больше, когда их нашла команда Барса.

В этот раз обошлось без стволов в лицо, что несказанно всех порадовало.

Костик, как истинно деревенский подросток, взял на себя заботы о зимнем саде и о маленьком подворье, которое удалось завести на территории военной базы. Ничего особенно – всего лишь несколько кур и две козы.

Наташа – Рыбка, смеялась и говорила, что им жизненно необходимы ветеринарные учебники, а ещё – ветеринарный институт, чтобы утроить козам искусственное оплодотворение.

Более рассудительный старик просто предложил поискать еще животных, которых не заразили, чтобы расширить ферму.

С его же легкой руки была доведена до ума система очистки зала фермы. Впрочем, команда потом недели четыре вспоминала, как им пришлось привозить на базу землю!!! В мешках.

Но, никуда не делись, привозили. Рассыпали. Высаживали семена.

Первые всходы домашнего клевера ещё только появились, были неуверенными, но Рыбка говорила, что теперь этого будет достаточно. И хоть на её факультете общей биологии многого им по травоведению не додали, то, что она изучала сама – хватит, чтобы не дать умереть животным.

А остальному научит практика, ну и учебники, которые приносили искатели.

С электричеством на их базе было хорошо – свой ветряк давал достаточно, чтобы и работали инструменты Иваныча, и чтобы на кухне все функционировало, как ему положено, и что было куда важнее, чтобы в зимнем саду и на ферме постоянно было нужное количество света и тепла.

Но вот в компьютерах, которые были здесь установлены, информации толковой было очень мало. Искатели приносили с собой внешние жесткие диски, внутренние диски – всё, что угодно. Информация сейчас тоже была дорогим товаром. Так что, когда Иваныч не колдовал над техникой, он изучал содержимое дисков, флэшек и прочих носителей данных.

А еще кто-то один постоянно дежурил у мониторов камер внешнего наблюдения.

Возможно, троих людей для этого было мало, но Искатели не жаловались, да ещё и не особо хотели впускать кого-то в свой маленький мирок.

Их дружба уже прошла испытание огнем и медными трубами. Они разделили между собой хлеб с солью.

Непроверенные люди могли стать смертью. А всем... Всем не поможешь...

Налив себе чашку чая, после неожиданно сытного (в первый... за месяца два? три? ужина) Кама поинтересовалась у задумчивого Барса:

- И? Что случилось?

- Ежа отныне буду звать дятло-вороной, – произнес командир помедлив. Он пришел, когда все уже почти доели, и все это время молчал. – Звонили вояки. Для нас есть дело, и им это настолько нужно, что полкан согласился на все.

- На все? – Белка отложила в сторону книгу. – Подожди, минуточку! А что они хотят?!

- Караван беженцев, нужен проводник до базы, которая за Пермью. Караван крупный, два армейских грузовика под завязку.

Кама промолчала, хладнокровно помешивая кофе в своей кружке. Наташа ахнула, прижав ладонь к губам, и даже Белка как-то потускнела. Еж молча потягивал чай, впрочем, его молчание было красноречивее слов.

Барс никого не торопил, спокойно доедая ужин.

- Что ты запросил, Барс? – спросила Кама, словно разрывая цепь тяжелого молчания.

- Информацию. Карты, которые есть в одном экземпляре, защищенные диски с базы, документы такого же характера. Ответ нужен через час.

Наташа молчала. Костик вообще никогда не принимал участие в разговорах, да и Иваныч тоже не вмешивался, когда принималось решение.

Белка вздохнула, запустила пальцы в волосы, растрепала.

Она была против. Никакая оплата не стоит такого риска! Но... Люди... Информация. И Барс, кажется, хотел помочь...

- Я против, – сказала Кама равнодушно.

- Как у них с охраной, Барс? – подал голос Еж.

- Четыре джипа. Пулеметы и прочие радости жизни. Патроны в достатке. Идут аж с Сочи, так что пороху наелись.

- Я за, – с этими словами снайпер вернулся к чаю.

- Белка? – Барс не голосовал, пока не выскажутся все. Если он видел, что его голос создаст равенство – каждый должен был аргументировать свое мнение, то есть постараться убедить других. Впрочем, высказаться и так мог любой.

- До какого именно убежища они хотят дойти? Чего их вообще несёт в Пермь? Там убежище полностью было разрушено, когда военные отступали. Точнее, – Белка прикусила губу. – Там оказались внутри зараженные... и убежище превратилось в ловушку. Разве они не знают об этом?!

- Им нужен отдых и техосмотр. До следующего пункта боятся не дотянуть. А про убежище не знают. Те идиоты не рассказали о том, что оставили после себя.

- Тогда вести их в Пермь – только на убой, – Кама, вытащив из кармана пилочку, начала медленно подпиливать короткие ногти. – Где они сейчас?

- У Чернушки.

- Там есть неплохая грунтовка, – заметила Наташа тихо. – Идёт до Красноуфимска. Оттуда можно выехать на трассу Е22. По прямой там .... девяносто четыре километра. До трассы еще шесть.От Красноуфимска до Первоуральска, где есть действующее убежище – они пробивались в эфир пару дней назад, ещё сто семьдесят пять километров. Всего получается... двести семьдесят пять. Они столько могут проехать?

- Я против, – снова повторила Кама. – Нам до Чернушек этих минимум четыре часа. Раньше девяти утра выезжать – самоубийство. Значит, мы будем там в час дня. Добавим, что нам нужно будет там подзаправиться, перевести в боевое положение пулемет на автомобиле. Два часа. Грузовики максимум могут двигаться со скоростью сорок кмч. При самом изумительном и гладком раскладе – это семь часов. Мы с вами отлично знаем, что так не бывает. Десять ближе к реальности, куда как ближе. Соответственно, это двенадцать ночи. Твари выползают из своих нор на запах еды в восемь вечера. Четыре часа обороняться от них, чтобы приехать к закрытым вратам убежища в Первоуральске? Сдыхайте без меня.

- Есть еще два варианта... – подал голос Еж. – Первый – разбить караван на части и обороняться в нескольких зданиях. Второй. В Комарово есть убежище не военное, а сделанное местными это еще девяносто два километра от Красноуфимска, на круг двести выходит.

- И как оно? – отозвался командир.

- Неплохое, надежное. Если нет больных – прожить можно. Только у меня вопрос.

- Какой?

- Если им нужен проводник, какое нам дело до того, что будет в убежище, и далее? И да, минус того убежища – для нас там ничего толком быть не может, а каравану, я так понял, платить нам нечем...

Кама ухмыльнулась:

- И это говорит Ежик! Ежик, душа моя, иди, расцелую!

Еж действительно подъехал на своем стуле к Каме. А нечего упускать случай!

Чуть повернувшись, Кама напомнила:

- Расцелую, помнишь? – и потянулась через спинку своего стула. На её губах был тонкий слой губной помады, пахнущей малиной. И цвет у неё был хоть и нежный, но всё равно едкий. Она оставила отпечатки везде, где дотянулась – на щеках, на носу, на лбу, на шее.

И отстранилась с видом человека, которому сделать ближнему гадость – в радость.

- Вот в кого ты такая злыдня? – Еж вздохнул и принялся оттирать лицо платком от гадости. – Я к ней со всей душой, а она туда плюнула, да еще и высморкалась до кучи...

- Ну, Ежик, – женщина засмеялась, – ты такая душка, что невозможно устоять!

- Фыр, – оправдывая свое прозвище, нафыркал на женщину снайпер, и даже топнул слегка.

- Да-да, так, – взглянула она через плечо на Барса. – Двое за. Один – против. Ты что решаешь?

- Я... не знаю. Думаю. С одной стороны я не возражаю помочь им. С другой – если рисковать, то за что-то стоящее для нас, а я не вижу таких вариантов. Итого у нас тупик...

- Правильно, – согласилась Кама. – А это значит, что нужно отказаться!

- Нужно, не спорю. Но у нас ничья, так что надо чтоб кто-то сменил позицию. Давайте думать, вспоминать, что упускаем.

- Как они собираются заплатить? – тихо спросила Белка. – Они же не могли сказать, «забирайте, что хотите в Пермском убежище»?

- Примерно так они и сказали. Кроме провианта, медикаментов и того что необходимо каравану для продолжения движения. Полагаю, командиру каравана будет велено все толковое объявить необходимым.

- И даже дали пароль от закрытой секции? – мягко спросила Кама.

- Нет, конечно. Но и мы пока не согласились, чтобы его требовать, – качнул головой Барс.

- Ну, значит, тогда это вообще не имеет смысла. Помогать кому-то... – Кама злобно прищурилась, потом вздохнула. – Ладно. Я неадекватно воспринимаю ситуацию. Просто ненавижу военных. Скажете, что мы в деле – я пойду. Но мое личное мнение останется неизменным. Военным помогать не стоит. Сдохли бы они все, и кра-со-та!

- Пояснений, я так понимаю, не будет? – спросил отмывшийся Еж. – Кэп не давай ей больше искать косметику! Я еле оттер эту гадость...

- Зато умылся, – ответил Барс.

- Я и так умывался перед едой. Я чистоплотный зверь.

Белка и Рыбка засмеялись, невольно разряжая атмосферу. Кама взглянула на Ежика, добродушно хмыкнула, поднялась:

- Расскажете потом, что решите. И если собираться, то во сколько и куда. Хотя... с вами хоть в ад, в хорошей компании и там не скучно будет. Или мы уже в аду?

Дернув плечом, она потянулась и двинулась к дверям. Проходя мимо парня, на мгновение застыла, наклонилась и накрыла мужские губы, в жарком, собственническом поцелуе, выпрямилась и ушла.

Барс этому усмехнулся, затем задумчиво посмотрел на оставшихся.

- Костик, как у нас с кормовой базой для скотины?

- Средне, – пробормотал мальчишка. – Иваныч сказал, что сделает вентиляцию получше в сенной. Иначе сено сгнить может...

- Ага... А по объемам?

- Три стога сена. Два рулона сена ещё остались. И свежая трава для кур.

- Ясно... – еще подумав, Барс усмехнулся. – В Первоуральском были неплохие сельхозбазы... Насколько я помню, они и сохранились. Мы можем согласиться довести караван туда, а в оплату взять нужных нам зверей, надо только решить, кого и сколько. Довезти их, если иметь прицеп, труда не составит... вопрос будет только с переправой здесь, но его, думаю, мы решим. Караван большой, дорога не самая простая, так что оплату мы можем затребовать серьезную. Если нам встретиться с караваном к вечеру, переночевать с ними и рано поутру двинуть – к началу времени нежити как раз доберемся. Там ночуем и – ходу домой.

Белка задумалась. Наташа наоборот разулыбалась, потом и засмеялась вовсе:

- Я бы не отказалась от коровы.

- Да уж, козье молоко на любителя... – Еж хмыкнул. – В принципе да... соорудить прицеп нам есть из чего, можно сразу его сделать... в нем же и переночевать с караваном – чем не палатка? Даже надежнее.

- Нам точно надо разживаться второй машиной... – вздохнул Барс. – Белка, твое слово?

Девушка задумалась, потом кивнула:

- Кама с нас упадет. Но мы и людям поможем, и, что более важно, себе.

- Угу. А после этой вылазки будем отдыхать, отсыпаться и прочие радости жизни, – Командир поднялся. – Ладно, колючий, топай к Каме, доноси до нее итоги голосования... только не всю ночь, завтра дел по горло.

- Вроде и дело поручил, и все равно гадость сказал... Интересно, мы вместе собрались именно из-за этого общего навыка? – Еж усмехнулся, чмокнул в щеку оставшихся девушек и пошел исполнять поручение командира. Судя по его лицу, он собирался действовать так же коварно, как и Кама... если у него вообще что-нибудь получится с ней сделать!

- Отдыхайте, а я пойду общаться с вояками... век бы их не видел. – Барс качнул головой и пошел обратно к рации.

Белка проследила его тоскливым взглядом, мысленно махнула рукой и поднялась тоже:

- Пойду, учебники полистаю, – пробормотала она. – Хоть какой толк будет.

Костик и Рыбка начали убирать со стола. И хоть в убежище стояла даже посудомоечная плита, Наташа считала, что куда лучше мыть посуду вручную песком (и не тратить дефицитные средства, что тоже было очень важно).

Оставшись один, Иваныч, так и не сказавший ни слова, поднялся, тяжело опираясь на трость, и пошел к себе. Он уже понял, что и ему светит немало работы утром – если они собрались сооружать прицеп, нужно обеспечить и его приемлемым минимумом электрики. Ежу понятно, что он будет не одноразовым, а постоянным.

База погрузилась в сон, но это только казалось...