Чудесно. Восхитительно. Великолепно!

Разнообразие моих впечатлений пополнилось очередной новой эмоцией! Недоуменное возмущение называется. Это меня сейчас попробует съесть моя же горничная и подруга.

Меня. Съесть!!!

Вот просто непередаваемое ощущение.

Непонятно, то ли смеяться, то ли за голову хвататься, то ли за меч.

– Амелис, – позвала я негромко. – Амелис, ты слышишь меня?

В глубине алых глаз появились и тут же исчезли чёрные искры разума. Она меня слышала. Не знаю почему, но мой голос дотянулся до неё, пусть и не смог пробиться через ту стену хаоса, которой был окружён сейчас её разум.

Ну, раз не получилось через полное имя, попробуем через то, которым её называла мама, и время от времени я. Я не хочу её убивать, я даже её ранить не хочу. Хотя да, получится. Мой меч может убить и вампира в том числе. Нет, не проверяла к счастью, и не хочу, чтобы моя личная и доверенная горничная стала первым пробным шаром.

– Мисси, – мой голос стал ещё тише и мягче, но оставался чисто человеческим. Никакой магии, она будет только помехой. – Мисси, вернись ко мне. Ты нужна мне. Вернись. Мисси. Прости, что я покинула тебя. Но сейчас я здесь. У нас есть дела, у нас очень много дел. К тому же, ты обещала меня дождаться. Мисси. Ты обещала, что у меня есть три дня, а не прошло ещё даже суток. За окном ночь, в такие ночи нужно сидеть у тёплого камина и пить молоко с мёдом и есть булочки. Я даже готова налить тебе немного вина, хотя начинаю сомневаться в том, что ты совершеннолетняя. Мисси. Сколько можно спать в глубине собственного сознания? Возвращайся ко мне, ну, же. Мисси…

– Миледи, – тихий голос моей горничной звучал едва слышно, мне пришлось напрячь слух, чтобы отчётливо её слышать. – Миледи, пожалуйста, уходите.

– С чего бы?

– Я… я совершила столько ужасного… я убила всех этих людей… я перепачкана в их крови с головы до ног… Я…

– Амелис, ты встать сможешь?

– Да, миледи.

– Тогда пошли, нам нужна ближайшая ванна с водой. Будем тебя отмывать.

– Миледи, вы не понимаете, я убила их всех!

– Ну, туда им и дорога. Следов не останется, не думай. Мы сожжём этот особняк, а я позабочусь о том, чтобы никаких улик и доказательств нашего с тобой здесь присутствия не осталось.

– Миледи! Вы же… я же… я же вампир! Как вы не понимаете?! Я … я монстр! Я чудовище!

– Ага. За три года даже не покусившееся ни разу на мою кровь?

– Я уже её получила! Мне её уже дали! Вы не понимаете. У меня нет больше времени, миледи! Я должна вернуться домой и умереть там. С честью!

– Минуточку, – я поднялась первой, взглянула с тоской на собственную одежду, запачканную теперь не меньше, чем одежда моего «двойника», вернувшегося в свой натуральный вид, и подняла с пола ревущую горничную. Благо за счёт разницы в росте я могла теперь это сделать. – Тебе дали мою кровь?!

– Тот человек… который приказал мне всегда быть рядом с вами, всегда быть на вашей стороне, защищать вас до смерти и после её черты тоже. Он дал мне лекарство из вашей крови. Он обещал три года, но оно дало мне чуть меньше времени! И это было единственным, что могло мне помочь! А сейчас… лекарство больше не действует. Я больше не могу держать под контролем того вампира, что в моей душе. Я проклятое дитя, Миледи!

– Ты не чистокровный вампир, – вынесла я единственно чёткий вывод из той запинающейся речи, что обрушила Амелис на мою голову, и потянула её в ту сторону, где ощущала ближайший источник воды.

Мисси, спотыкаясь, послушно двигалась следом. Её руку выпускать я и не подумала.

Закрыв за нами дверь ванной комнаты, я сноровисто начала избавляться от окровавленной одежды, выбрав среди всех бадеек, что здесь стояли, самую большую и чистую. Малое циркуляционное заклинание из сферы воды отлично подходило для стирки. А щёлок и порошок из мыльных трав в ванной был в изобилии. Я, к счастью, за время обучения в пансионате, научилась их отличать друг от друга.

– Мисси, раздевайся.

– Миледи.

– Заладила, – рассердилась я. – Миледи я, миледи, ну, и дальше что с того?! Послушай меня. За три года ты отлично должна была понять, что я не просто принцесса, но ведьма. А ведьме до всех этих условностей немного больше, чем просто «начихать». Ага? Так что раздевайся, пока наша одежда будет стираться – сушиться, мы отмоемся от этих пятен крови. И… ты мне расскажешь всё, что помнишь с момента похищения – раз. Кто ты, если не чистокровный вампир – два. Что значит умереть с честью – три. И… пока достаточно. Слушаю тебя внимательно.

Амелис рассказывала и долго, и недолго одновременно.

Проклятыми называли детей, родившихся от вампиров и людей. Редкие случаи, к сожалению, для окружающих всё же случались. Ребёнок, родившийся от такого союза (всегда недобровольного), до какого-то момента сохранял рассудок, а потом сходил с ума. Проклятых детей называли ещё «королевскими убийцами». По той простой причине – что подстроив рождение такого ребёнка, заказчики тренировали и дрессировали будущих убийц, внушая одну-единственную мысль: убить того, на кого укажут.

Амелис была одной из таких дрессированных. Её выкупили и прислали ко мне, чтобы она меня убила. Девушка была на грани оборота, сумасшествия, когда проклятое дитя обретает сущность вампира. Но произошло нечто странное, нечто, что моя убийца себе сразу объяснить не смогла. Рядом со мной тьма отступала, разжимала свои когти. И вместо того, чтобы стать вампиром, Амелис стала чуть больше человеком, чем она когда-либо могла мечтать.

Что человеку у нас свойственно? В первую очередь, свобода мысли, свобода воли – и она приняла решение, что убивать меня не будет. Просто останется рядом.

Идея о том, что в случае провала работы, нужно пойти в свою деревню и умереть там с честью, вбивалась в голову дрессированных убийц с детства. Подкреплялась, естественно, магией разума.

Что касается первого пункта – похищения, то помнила Амелис, к сожалению, немного.

Лекари вышли из комнаты, ей было плохо, она почувствовала, что к спальне идёт кто-то очень страшный, приказала Солару спрятаться, а когда пёс выполнил сказанное – потеряла сознание.

Пришла в себя уже здесь. Вокруг никого знакомого, всё страшно, мысли у всех предвкушающие мою смерть – в смысле совсем мою.

Ну, у Амелис немного снесло крышу. К счастью, она никого не высушила, просто убивала.

Только благодаря этому она удержалась на границе проклятия. Не стала окончательно вампиром, но… и человеком ей теперь не быть. Она могла изображать из себя человека, кровь для питания ей не требовалось, но все её характеристики значительно увеличились.

Собственно, здесь у меня было три варианта. Я могла её убить. И была бы при этом вполне в своём праве. Я могла бы оставить всё как есть: позволить Амелис плыть по течению и решать свои проблемы самостоятельно. Наконец, третий вариант – я могла дать ей своей крови. Драгоценная жидкость, текущая в жилах ведьм, отданная добровольно, навсегда закрепляла стадию, на которой находилось проклятое дитя.

Если бы Амелис сказала чуть раньше, или если бы только я заметила что-то неладное… то она могла бы стать навсегда человеком.

Что касается лично меня, то ничего страшного в случившемся я до сих пор не видела. Ну, рядом со мной проклятое дитя и дальше то что? Куда больше меня волновало, смогу ли я накрыть весь особняк магией таким образом, чтобы он сгорел дотла, не оставив никаких следов, и при этом себя не выдать? Особенно, с тем учётом, что у него уже собрались сотрудники столичной службы стражи.

– Итак, Мисси, – я нервно покусывала губы, натягивая ещё чуть влажную одежду. – Значит, как мы сейчас поступаем. Ты крепко берёшь меня за руку и не отпускаешь ни в коем случае. Когда мы вернёмся в королевский дворец, ты выпьешь моей крови, и это не обсуждается. Из-за какой-то там странной чести, не соответствующей нормальным устоям, я не хочу тебя терять. Да, я эгоистка, я знаю. Но поскольку я теперь принцесса, мне можно. Продолжим. Сейчас, чтобы ни случилось, ты не боишься. Потому что больно не будет, а вот жарко – более чем.

Девушка хлопала ресницами, совершенно не понимая, что происходит, я же… оценив, как она выглядит, одобрительно кивнула. Взяла Амелис за руку и сотворила вокруг огненное «Инферно». Заклинание чудовищной мощности можно было контролировать, если вложить очень много усилий в это. Если магу не хватало сил на контроль, огонь выжигал всё в определённом радиусе.

Что мне, естественно, и нужно было.

Стражи не успели войти в особняк, когда его охватило огнём.

А мы, стоя в центре бушующего урагана, ждали. Амелис просто верила в меня, я ждала, когда огонь накопит максимальную силу. И когда огненная воронка покатилась по рушащимся коридорам, заполненным дымом, треском и жадными языками пламени, шагнула прямо в неё, чтобы выйти уже в собственной спальне.

Дёрнуть за звонок и устроить собственное помпезное возвращение, было делом нескольких минут. Сна в эту ночь были лишены очень, очень многие.

А утро началось с визита… Рауля, графа Земского.

Голова гудела, перепуганные моим состоянием лекарь и маг-лекарь напичкали меня от души какой-то гадостью.

К моменту появления Рауля мечтала я только о том, чтобы мир перестал вращаться.

Принимать гостя по уставу малого этикета я могла в своих гостиных комнатах, но обязательно нужен был свидетель – фрейлина или личная горничная. Наедине, поскольку с Раулем мы не связаны кровью, принимать его я не могла.

С присутствием доверенного лица проблем никаких не было. По той простой причине, что мои девчонки установили рядом со мной настоящее круглосуточное дежурство. Повезло мне в том смысле, что с утра со мной сидела моя четвёртая новоиспечённая фрейлина, а незадолго до появления Рауля, её сменила Кира. Так получилось, что только она была поверенной моим чувствам, только ей я рассказывала о болезненном увлечении Раулем.

И она не одобряла. Не меня и не мои чувства – а как раз самого графа Земского. По утверждению Киры этот пустозвон и болван с самого начала мне категорически не подходил, а уж когда она узнала, на кого он меня променял, самым мягким определением, который он заслуживал от неё – было «самовлюблённый баран». Как я и говорила когда-то, девчонку я испортила. Зато мне лично вот такой – яркой и свободной, она нравилась куда больше. И не мне одной.

Кира молчала, сидя в кресле. Любому входящему она просто была не видна, для этого нужно было догадаться вначале повернуться. Рауль догадался. Когда он вошёл, я удостоилась вежливого поклона, а следом тут же граф повернулся и кивнул Кире. То, что моя фрейлина даже не встала, его не задело.

Пройдя к окну, около которого стояли два кресла и стол, Рауль устроился в кресле, окинул меня оценивающим взглядом.

– Действительно, – пробормотал он, – кому придёт в голову, что столь нежная и воздушная принцесса сама покинет плен, и никто не сможет ей помешать или что-то противопоставить. Мне заранее жаль тех, кто перейдёт вам дорогу, Ваше Высочество.

Даже не «леди Вероника»? И это мне говорит человек, который ещё недавно клялся меня защищать? Не то, чтобы эта защита была мне нужна сейчас. Но где он был вчера? Сегодня я больше никому не верила.

– Доброго дня вам, граф, – прошелестела я. Говорить громче я не могла сейчас физически. За вчерашние приключения я заплатила более чем высокую цену. – Могу я узнать, что привело вас ко мне сегодня?

– Во-первых, я хотел бы извиниться.

Ого. Чего это он? Так неожиданно. Разве военачальники извиняются? Мне почему-то казалось, что этого им не положено делать.

– Боюсь, я не очень…

Словами я подавилась, не договорив. Рауль поменял положение, поднялся со своего кресла и встал на одно колено передо мной.

– Я очень виноват перед вами, Ваше Высочество. Когда вас официально представляли двору, я решил, что смогу смириться, что смогу отпустить мысли о девушке, которую любил восемь лет, с её первого бала. Я решил самонадеянно, что смогу полюбить вас, что смогу сделать вас счастливой. Что смогу быть рядом с вами, защищать вас. Что смогу быть мужчиной, вас достойным. Я ошибся.

– Граф…

– Простите мою самонадеянность, леди. Любовь к леди Шейле отравила мою кровь, впиталась в мою плоть. Ядом разъела мою душу. Я понимаю, что это не оправдание. Понимаю, что недостоин вашего снисхождения, но я прошу у вас прощения.

По моему лицу слёзы потекли сами собой. Мне было уже не больно, но его слова ранили больше, чем что-либо ещё. Он не испытывал ко мне ничего? Это была всего лишь жалость?!

Неужели… Ник тоже всего лишь жалел меня?! Неужели любить меня искренне и от души могут только родственники?!

– Ваше Высочество?!

Простить и отпустить, чтобы больше никогда не поднимать эту тему, чтобы не делать себе ещё больнее снова и снова.

– Я прощаю вас, граф.

Кира за спиной Рауля схватилась за голову, потом резко провела большим пальцем по шее, намекая, что неплохо было бы этого типа грохнуть.

Я думала так же, но мои мысли – это только мои мысли. Я ещё и принцесса, а им положено думать стратегически. Рауль был лучшим военачальником после Дитриха, такой ресурс нельзя было терять.

– Вы сказали, во-первых. Могу я узнать, что «во-вторых»?

– Я хотел просить вас взять в свою свиту мою невесту, маркизу де Эррен, Энелейн. Лейни. Она двухстихийная магесса, с двумя универсальными стихиями, но… Я не смею так злоупотреблять добротой Вашего Высочества.

Картина сложилась мгновенно. Шейла потеряла своё имя, свой титул, свои земли, приданое – всё. Она потеряла стихию, которой гордилась больше всего, заплатила ей за то, чтобы поменять внешность. Вайрис как-то рассказывал, на что способна его сила иллюзий. Иллюзия, которая становится реальностью…

Кира посерела от ужаса. Для мага лишиться своей силы было куда более чудовищным наказанием, чем если бы отправили на казнь. Скорее даже, Шейла предпочла бы умереть?

А, нет, ты смотри! Это было её осознанным решением. Некоторые люди всё-таки меняются?! Свита – это не близкий круг фрейлин, это нечто другое, если быть точное – это живая стена, которая станет на пути убийцы, если ему придёт в голову атаковать лицо королевской крови во время официальной церемонии.

Никого ни к чему не обязывает.

А ещё, самые первые слова Рауля – он намекал, что отлично знает, кто пришёл на помощь принцессе. А точнее, что принцесс было две. Не восхитительный двойник, а нечто куда большее. Он же и позаботился о том, чтобы больше этих следов не осталось.

Что ж, похвальная верность Таирсскому дому должна быть вознаграждена.

– Я пришлю официальное приглашение на имя вашей невесты сегодня вечером, граф. А теперь, я прошу вас нас оставить. Я очень устала.

Рауль ушёл, не сказав ни слова против. Он лишь прижал кулак к груди напротив сердца и пообещал, что жизнь положит ради служения Таирсскому дому и его принцессе.

Кира молчала долго, я успела разнежиться на солнышке, когда её слова разбили мою дрёму.

– Как поступок принцессы, то, что ты сделала, выше любых похвал. Но чисто по-человечески этому козлу следовало пройтись по рёбрам!!!

Скосив взгляд на подругу, я кисло усмехнулась. Моя светлая наивность. Пусть как можно дольше она такой остаётся, пожалуйста, чтобы рядом с принцессой был хоть кто-то, на кого моя темнеющая душа могла бы ориентироваться?

– Кира, – переведя взгляд за окно, я чуть улыбнулась. – Как ты смотришь на перспективу поужинать с самым опасным человеком в королевской академии магии – с лордом Савариусом?

– Отрицательно! – перепугалась подруга.

Я засмеялась:

– Бежать поздно, карета уже подана.

Огромные резные сани изо льда, запряженные двумя воздушными конями с огненной упряжью были прямо у моего окна. Директор КАМ ненавязчиво демонстрировал восхитительное владение тремя стихиями, которые молва приписывала ему, а я о них знала совершенно точно.

А уж вот такие сани мог создать только лорд, никому другому они не были под силу.

– Отправляемся? – предложила я спокойно. – Отличный ужин гарантирую.

– Ника, зачем тебе к этому человеку?!

– Он может знать то, что никто кроме него мне не скажет.

Кира смотрела на меня совершенно растерянным и перепуганным взглядом. А потом махнула рукой и кивнула.

– Я с тобой!

Не берусь считать, сколько раз она пожалела о своём решении, пока сани мчались на безумной высоте куда-то на север. Кира не боялась высоты, но такая поездка требовала стальных нервов и абсолютного спокойствия.

А, ну, или как у меня – привычки. Первый раз, когда я взлетела в небо на метле, это было что-то вроде: «ааааа, опустите меня обратно!!!» Второй раз дался полегче, на целую одну «а» в мысленном вопле.

Потом последовали десятки тренировок, и то, поднимаясь в небо, я всё ещё боюсь. Сани в этом отношении просто немного комфортнее. Страшно, увы, не меньше.

…Дорога заняла примерно полтора часа. Закутанные в пледы, оставленные тут для нас, мы мирно дремали, устав бояться, а внизу, в конце путешествия, в горной цепи нас ждала массивная крепость и её хозяин.

– Давненько я не принимал у себя столь прекрасных леди, уже даже и забыл, что там этикет на этот счёт требует.

Весело хмыкнув: «наш человек!» – я сообщила:

– Этикет остался во дворце, или вы предпочтёте его соблюдение?

– Я бы предпочёл, чтобы его составители в гробах крутились, не останавливаясь, всю кровь уже выцедил. Итак, леди Ника и леди Кира. Вначале экскурсия, потом ужин и информация или в обратном порядке?

– Можно в обратном? – попросила я негромко. – Не то, чтобы это было вот прямо сейчас необходимо, но…

– Зато жизненно важно, – подсказал мне маг, предлагая руку. – Пойдёмте, леди. Я покажу вам виды, которые открываются с моей крепости, и расскажу то, что вы хотите знать – о магии крови.

В королевский дворец в ту ночь мы с Кирой вернулись перед рассветом на тех же ледяных санях, окутанные шлейфом силы призраков. Рассердившийся Кайзер принял свои меры. Королевские призраки собирались сделать всё, чтобы больше никто не посмел покуситься на таирсскую принцессу.

Мой пёс спал у моей кровати, и его чуткий нос сквозь сон вздёргивался. Меня охраняли более чем надёжно, а я, лёжа на кровати, не могла уснуть, прокручивая в голове всё, что узнала сегодня от лорда Савариуса.

Магия крови была под запретом не случайно. Родилась она на стыке некромантии, шаманизма и рунной магии с её ключами крови. Эта ветвь разрушала мага, его тело, душу, разум, корёжила саму структуру магии.

Там всё было не слишком просто, да и не слишком понятно. Тех, кто создал магию крови, в живых давно не осталось, а их души растворились, не дойдя до колёса перерождения. Не пустил Привратник. Страж колеса перерождения. Про него мне ещё Цитандера рассказывала. Лорд Савариус рассказал лишь немногим более.

Во-первых, даже в наши дни у магии крови не было отката. Во-вторых, магия крови обеспечивала рождение ребёнка, вне зависимости от сил родителей. Даже если кто-то из родителей (владеющий магией крови) был слабее второго родителя, ребёнок всё равно появлялся на свет, изначально отданный этой силе. Единственное, что могло помочь в этом случае – это если родители отдавали ребёнку собственные силы.

Так случилось с Натаном. Его мать баловалась с магией крови, разрушая свою вторую стихию воздуха. Именно поэтому родившееся дитя – ребёнок крови, не мог быть признан. Кстати, это дядя Хиль написал про меня Савариусу. Они познакомились ещё при поступлении короля в академию, а потом стали отличными друзьями. Именно дяде я обязана появлением на моих экзаменах директора академии. В противном случае, всё-таки вычислив меня, приёмная комиссия завалила бы моё поступление.

Но продолжу, магия крови была очень неприятной игрушкой, могла многое. В том числе, через ряд ритуалов – влиять на людей или, что в моём случае было куда как важнее, делать из них батарейки.

Кто бы ни задумал сменить власть, сменить правящую ветвь Таирсского дома, ему нужно было сначала подчинить себе призраков, а вот для этого нужно было выполнить один из трёх вариантов.

Пункт первый. Получить кровь старшего в роду по возрасту и влить её себе. Посмотрев на моё бледное лицо, лорд опустил технические детали этого процесса.

Пункт второй. Замещение за счёт гибели короля. То самое, чему я уже успела помешать. Второй раз на Вайриса напасть было нельзя без проведения некоего ритуала очищения. Подробностей этого ритуала лорд не знал.

Пункт третий – иномирная кровь, принятая в семью.

Я – большая неудача для заговорщика, обещала обернуться для него удачей огромной. Именно из-за свойств моей крови. Более того, если правильно провести соответствующие ритуалы, то в момент моего убийства можно было высвободить нереальное количество магии, которого хватит или на формирование у убийцы новой стихии, или на пару убойных проклятий для самых опасных тварей мира.

Если вспомнить о том, что заговорщик в совершенстве владел магией разума, никто не смог бы поклясться в том, что я не выйду добровольно к тому, кто лелеет мечту меня убить.

Будь я обычным магом – пара-тройка артефактов надёжно обеспечили мою безопасность, но я была ведьмой, а это, как оказалось, было ещё той подставой.

На ведьм толково не действовал ни один артефакт. А ещё ведьмы были крайне уязвимы перед магами ментальными и некромантами. Их очарование – очарование силы, противоположной ведьме по полюсу, сносило бедняжке крышу. Ну, как сносило… Оставляло на месте, конечно, но до сумасшествия там было очень близко. Более того, переобщавшись с первым или вторым, можно было лишиться души и умереть или стать абсолютно безвольным рабом такого мага.

Представив себе, что я могу натворить, став невольной помощницей заговорщика – я схватилась за голову. А потом за сердце, осознав, насколько уязвима перед Лисом. Ведь зависимость здесь была обратная, чем сильнее ведьма – тем быстрее она попадает под влияние этих двух сил.

Единственный вариант, который мог мне помочь, был сопряжён со смертельным риском. Я должна была отправиться в сердце Заповедного леса, к Привратнику Колеса смерти. И… Проходить новое причастие смертью. Для чего именно это надо, Савариус не знал. На его памяти оттуда вернулись только двое, так и не найдя замка. Остальные сгинули, а дошли они до места или нет, никому и по сей день неизвестно.

Я могла остаться во дворце и в кои-то веки предоставить королевскому дому решать проблемы, мои в том числе. Но сама мысль о том, чтобы стать чьим-то рабом, вызывала у меня приступ дикого отвращения.

Я приняла решение, и теперь оставалось сделать так, чтобы никто ничего не понял. Скажу, что отправляюсь в бухту Сирен, поправлять здоровье. Попрошу выделить охрану. Девчонки поедут там же, сопровождая официального двойника.

Я, якобы для безопасности, поеду другим путём. Другим я и поеду. Только не в свой летний дворец в бухте, а совсем в другую сторону – в сердце Заповедного леса. К легендарному чудовищу – Привратнику Колеса смерти, тому, кто может знать, кто и зачем привёл меня на Альтан.

Главный вопрос, который тревожил меня, что захочет получить за помощь Привратник, и смогу ли я эту цену оплатить? Если да, то замечательно, я вернусь во дворец и приложу все усилия, чтобы вычислить заговорщика (а вломиться в КАМ к артефакту в неурочное время так вообще её директора подговорю). Если нет – возвращаться просто будет некому.

И это уже та цена, которую, как минимум, я готова заплатить. Да, принцессы высоко ценят жизнь, свою и чужую, а ведьмы так точно знают, что даже в смерти нет ничего страшного…

<< Предыдущая глава || Следующая глава >>