Глава 38. И снова, здравствуйте

Арина расхаживала по комнате в квартире Маэстро. О том, чтобы комнаты приобрели адекватный вид, она позаботилась. Нет, не магией – чужими руками. Найти ближайшую и лучшую службу по устранению бардака для неё не составило особого труда. И вряд ли должно было.

Платье должны были доставить к Маэстро. Как сюда же должен был прибыть косметолог. Самого Маэстро добрая Арина просто вытолкала за дверь.

«Ты будущий отец, правильно? Ты же не хочешь сказать, что я буду жить в этой квартире? Меня не устраивает спёртый городской воздух. Мне нравится мысль о лесном особнячке, где-нибудь в достаточно охраняемом и безопасном месте. Можно даже пару отдельно стоящих домиков на территории. Я хочу, чтобы моя сестра была под моим присмотром».

О том, что существует немалая вероятность того, что Арина просто не вернётся, она говорить не стала. Маэстро всё знал бы и сам, если бы его мысли не занимала сейчас чудовищная истина того, что он станет отцом. Если получится вызволить Ксю. Если только получится…

А сейчас это зависело от Арины. Той самой невзрачной девчонки, которая однажды прикрылась его именем, а потом так круто изменила его собственную жизнь. Будь мужчина хоть немного … спокойнее, будь его рассудок хоть немного хладнокровнее, он бы сообразил многое. Но чувство грядущей потери, с которой он не желал мириться, грызло подсознание.

Поэтому он послушно отправился делать то, что ему велели – искать (а точнее, создавать) место, где его жена сможет жить счастливо. Совсем не обязательно, чтобы обряд был ярким. Впрочем, если Ксю захочет…

Маэстро ещё не догадывался, что на светских фотографиях с ним будет стоять Арина. И что Арина по-прежнему будет выдавать себя за его … уже не жену, уже любовницу. Он ещё не понимал, сколько чудовищно то, что задумала эта невзрачная спокойная малышка.

А малышка тем временем портила его квартиру. Мелкие значки покрывали пол, потолок, стены. После хорошей уборки здесь стало так много чистоты и свободного пространства! И сейчас это всё пространство стремительно заканчивалось.

Арина готовилась.

Голос в трубке всё ещё звучал в её ушах. Она его слышала. Слышала же!

Ещё тогда, когда она была просто Ариной Яблочной. Просто обычной девочкой, которая ещё не открыла в себе принадлежность к чудовищному миру. Миру Полуночному.

Нет. Раньше.

Что это было? Чей голос тревожил память?

Голос был правильным, он звучал в той тональности, в которой и должен был звучать. Соответственно, какой-то голос сейчас звучал в тональности не той? … Не знакомы? Можно ли доверять словам похитителя, что раньше он не был знаком… А может быть всё проще?

Девушка даже остановилась на мгновение.

Может быть, всё действительно проще и глупее?

Да. Похититель мог не знать Ринго!

Так же, как и она, Ринго – могла не знать похитителя.

Просто потому, что Арина Яблочная для кого-то по-прежнему существовала отдельно от Ринго. Своё имя Арина размыла, скрыла из документов и слухов. Неужели это могло на кого-то повлиять?

Прошлое.

Нужно было шагнуть в прошлое. Нужно было вернуться туда, где шумел лес, где покачивались ветви вековых дубов над лесными тропинками, по которым бежала босоногая двенадцатилетняя девчонка. То лето пахло луговыми травами, частыми грозами, после которых воздух был столь чист и свеж. То лето было летом первой любви.

Арина вскрикнула и … провалилась.

Это было.

…Было.

Столь свежо, столь дурманно.

Она стояла на мостках уже знакомого пирса. Именно здесь она стояла, когда понимала, что нужно или познавать, или она умрёт. Это было… не то время. Но что-то удерживало Ринго от того, чтобы прыгнуть дальше. Что-то?

Она повернулась через плечо, хотя и не любила оборачиваться в видениях своего прошлого. Она могла, даже не смотря на то, что в естественный момент времени этого не произошло, в своих познаниях и своих предвидениях она могла это делать. В конце концов, она же Ринго.

За спиной был берег. И нет, там был совсем не тот момент, когда обессиленная девушка ломала все чужие планы одним фактом своего существования, одним фактом того, сколь глубоко она заглянула в прошлое. Это был другой день. Осень?

Уже солнце подкрасило багрянцем листву. От пожухлой травы пахло дымком. Кто-то жёг костёр. Кто-то стоял у костра, помешивая листья и … содержимое в котле.

- Видишь меня? – спросил ровно Гробовщик.

И Арина вздохнула, запустила пальцы в волосы.

Ох, как плохо!

Как же это не к делу.

- Видишь, - довольно кивнул Кондратий Степанович. – Ты умная девочка. Талантливая. Столь талантливая, что это пугало весь наш Анклав.

- Но не вас, Кондратий Степанович.

- Но не меня, - согласился Гробовщик, не поворачиваясь.

Арина зябко обхватила себя за плечи. Не видение. Не предсказание. Не предвидение, не яснознание. Что-то «между», чему было так сложно найти объяснение.

Она не искала.

Она просто знала. Есть сон, есть явь, есть то, что между, Полуночная граница. Есть то, что примыкает к Жизни, есть то, что примыкает к Смерти.

Гробовщик был из тех, кто якшался со Смертью. Пусть не ходил с ней под руку, но эта Леди в персонифицированном смысле была единственной любимой им женщиной.

И сейчас Гробовщик был закутан в мантию Смерти.

- Зачем вы пришли на этот пирс, Кондратий Степанович?

- Поговорить. Возможно. Может, и спросить что-то. Может и сказать. Старики порой тоже на что-то годятся, девочка.

Мягкое, привычное, знакомое. «Девочка». Кондратий Степанович редко её так называл. Она была «Ариной» для него, а девочкой только иногда, когда никто не услышит. Никто не подслушает.

Доверие так и не пришло. Мостики так и не вернулись на место. Между Гробовщиком и Ринго стояли мягкие слова: «Не выдавай себя, девочка».

Гробовщик знал больше. Много больше, чем говорил, чем казалось со стороны, чем можно было предположить. И эта встреча – между жизнью и смертью, была очередным подтверждением. Будто и других было мало.

- Чаю не предложу, - продолжил старик спокойно.

- Не стоить пить то, что предложено руками тех, кто связан со смертью так тесно, чтобы не оказаться смертью причащённой? – вспомнила Арина один из уроков Некроса.

Гробовщик не удивился, кивнул.

- Что мне в тебе всегда нравилось, девочка, так это то, как ты впитывала знания. Жадно, вдумчиво. Забирала всё, до чего дотянуться могла, а потом анализировала, изучала, с разных сторон крутила, будто познавала.

Арина молча смотрела.

Признаваться? Нет. Знал только Некрос. Эту тайну. Больше никто. Никто узнать и не должен был. Никто не смел знать эту тайну. Для всех она экстрасенс. Для всех она – предвидящая будущее, знающая прошлое. Только так. Не иначе.

Кондратий Степанович тяжело вздохнул, поворошил листья в костре, посмотрел в огонь, потом спросил:

- Ты всё ещё не видишь меня?

- Ещё третья по силе, - призналась спокойно Арина.

- Значит, остальных из Анклава видишь?

- Вижу, - девушка даже не пыталась как-то сейчас это отрицать и от этого открещиваться. – Почему вы оставили их в живых, Кондратий Степанович?

Гробовщик захихикал.

- Ой, девочка… Ты столь юна…

- Вы пошли на их план, вы позволили своему сыну встречаться с женщиной, которую для него нашли они, хотя считали её не парой, вы искреннее любили и любите Ливия, хоть по вашим же словам ему даже близко не добраться до вершин могущества. Вашего могущества, простите. И тем не менее, вы пошли у них на поводу. Уже неоднократно… - Арина обошла костёр и села напротив Гробовщика, поймала его взгляд. Пустой… Он её сейчас не видел.

Уже хорошо.

Это значит, что он жив. Это значит, что он сейчас просто в трансе, добровольно шагнул на свои земли, закутываясь в мантию смерти. Потому что хотел поговорить.

Или хотел заключить какую-то сделку?

- И ты туда же, - шутливо укорил старик девушку. – Девочка, сколь ты юна.

- Или, - Арина словно не услышала, - всё куда проще, и пока эти маги драли нос, работали они на вас и на ваш план?

- Верно, – Кондратий Степанович ободряюще улыбнулся. – На мой план. Так и есть. Я хотел вернуть долг Пятому, но… не так, как считали они.

- Вы искали другое. Не способ потерять ему дар. Вы искали того, кто поможет ему жить.

- Верно.

- И нашли меня.

- Нет. Самое смешное во всём этом, девочка, что про тебя я не знал. Ты появилась случайно на пороге моего дома. Я думал, что мой внук и Антон – они станут тем лекарством, которое вытащит Пятого из его затяжной депрессии. Такие разные, такие схожие с ним по внутренней сути неприятия своего дара, они смогут показать ему иной взгляд на мир, иной взгляд на вещи.

- А вместо этого появилась я, - вздохнула Арина.

То, что сидело занозой в памяти, начало потихоньку отступать.

Вопросы, на которые она так и не получила ответа, начали потихоньку приоткрывать свои тайны.

Тогда, она точно познала на берегу, Кондратий Степанович возвращался к тому месту, где был пленён. Он точно так же, как и Мойра, выжидал, какой же исход выберет Пятый. Вот почему он тогда пошёл с Анклавом. Вот почему он тогда так легко принял участие во всём безобразии. Чтобы присмотреть и вовремя направить.

- Вам надо сказать «спасибо», что все собрались там на берегу? В зоне запрета?

- Мне, - опять не стал скрывать Гробовщик. – Я аккуратно свёл все линии воедино. Но не сделал того, что хотел. Я не знал того, что знала ты.

- Вы не знали, что Иволга дочь Маэстро?

- Знал, - старик чуть покачал головой. – Знал, девочка. Мне Иволга сама рассказала. И это, и многое другое. Впрочем… А. К тому моменту, как она это рассказала, Мойра разбудила мой дар, ты перестала меня видеть?

- Да, - пришла очередь Арины отвечать предельно искренне, - как только вы подняли первого гуля, я больше уже вас не видела.

- Так далеко? … - Кондратий Степанович вздохнул и потёр левую сторону груди. – Ох, девочка. Мне очень жаль.

- Вы меня хотели уберечь от этого?

- Ты слишком сильная. Излишне, я бы сказал. В какой-то момент стало понятно, что ты будешь видеть будущее, но для таких сильных будущее и прошлое имеют одну суть – время и события. С твоей силой было только вопросом времени, как скоро на тебя обрушится чужое прошлое. Я не хотел этого. Я не хотел… Наверное, я не хотел, чтобы девочка, к которой я искренне не хотел привязываться, погрузилась в чужое я.

- Вы могли бы… - Арина замолчала.

Могли бы что? Научить её от этого защищаться? Но ведь её научили.

Её учил Некрос.

А откуда ему знать, что нужно сделать? Откуда ему знать, как нужно поступать и что применять?!

- Вы играли на два лагеря. В благородные игры с предательством и честью на стороне Анклава. И в то же время отдавали Некросу достаточно информации, чтобы он передавал её мне. Ещё и проверяли, чтобы я усвоила уроки.

- Да.

- Но зачем? И почему вы не хотели ко мне привязываться?

- Потому что ты… - Гробовщик вздохнул, - девочка, ты уникальна, но к сожалению, это означает ещё и то, чего не пожелаешь никакому ребёнку. Даже чужому.

- Одиночество.

- Страшное беспросветное одиночество. Я бы предпочёл, чтобы эту сторону дара ты открыла как можно позднее. Или не открыла бы её совсем. Но всё произошло по тому пути, которого я не ждал. Ты слишком тесно была завязана на свою подругу. Ты слишком многое успела … прочитать между строк. Наконец, ты нырнула в прошлое и увидела там то, что сломало других. Таню. Славу…

- Но не вас.

-Я познал смерть в тех пытках, девочка. Она обнимала меня и умоляла потерпеть ещё немного. Говорила, что это тоже пройдёт. Что будет ещё больнее, но я справлюсь. Я смогу. Потому что я одинок. Несмотря на то, что рядом есть остальные, мы не вместе. Я сам по себе.

- Потому что они иные?

- Потому что они маги. А я – колдун.

- Пятый же при этом… из древнего легиона. Его слепили таким, пусть даже такого и не ожидали.

- Сложно сказать, кто начал всю эту историю, и с какой целью. Я так и не смог понять, откуда появилась Мойра. И куда она потом исчезла.

- Вы возвращались в лагерь, чтобы найти её следы, - шепнула Арина тихо, обняв себя за плечи. – Потому что вы знали! Единственный из всех, что она живее всех живых!

- Я спросил смерть, - просто сказал Гробовщик. – И смерть сказала, что Мойра не в её владениях. А раз её нет у смерти, значит она живее всех живых. Я пришёл на берег, чтобы найти Мойру. А вместо этого нашёл … молодую женщину. Она смотрела на меня с весёлой улыбкой. А потом сказала: «Знаете, вы можете мне сейчас не верить, но однажды всё будет очень-очень хорошо». И я ей поверил.

- Это был кто-то из провидцев? – удивилась Арина.

- Нет, девочка. Это была ты.

Если бы небо раскололось, и его части обрушились на землю громом небесного дракона, Арина бы так не удивилась. У неё перехватило горло. Кровавая пелена на мгновение вспыхнула перед глазами, порождая изнутри отчаянный адский крик. Но Ринго сильная, она смогла. Закусив щеку, она спросила хрипло:

- Здравствуйте, пожалуйста. Как бы это я смогла, если я и сил-то таких не имею?!

- Сейчас ещё не имеешь. Сейчас. Знаешь, девочка, наверное, никто тебе этого не сказал, но когда-то подобных тебе вырезали безжалостно. При малейшем подозрении на то, что перед магом или колдуном, без разницы, стоит кто-то ходящий между прошлым и будущим, таких убивали.

- Почему?! – этого Арина не знала, но Гробовщик ответить не успел. Ответ пришёл сам по себе, всплыл из глубин сердца. Потому что она уже знала. Она уже нашла этот ответ сама для себя, он просыпался с ней по утрам, улыбался ей из зеркала, шёл за ней тёмной тенью. Этот ответ был «одиночеством», а его причина… - Потому что от таких невозможно что-то скрыть. Можно спрятать мысли, эмоции, чувства. Но невозможно спрятать своё время «от» и «до». Только частицу, и то платя дорогую цену.

- Никто не хочет, чтобы в его памяти кто-то копался. Никто не хочет, чтобы его прошлое и будущее перетряхивали мимоходом.

- Но ведь я не делаю этого постоянно! … Потому что … я ещё не до конца?

- Да. Потому что ты ещё не до конца развила свой дар и свой талант. Пройдёт ещё пару лет, и это будет так же естественно, как дышать. Ты будешь обладать всей полнотой информации, только глядя на человека. Воспринимая его одновременно в трёх проекциях.

- Во всех трёх временах?

- Да. И самое страшное, от этого не будет спасения. Ты будешь смотреть и знать любого так, как никто его не знает. Даже он сам. Чтобы изменить его будущее, достаточно будет одного слова, одной фразы.

- Это власть, - тихо сказала Арина. Стало зябко. Ужас проморозил её до костей и поселился беспросветным глухим отчаянием где-то глубоко в сердце. Вот почему ей?!

И вдруг ещё один мучительный вопрос встал на своё место.

- Это могут понять родители как-то? Заблаговременно?

- Да. Часть способностей ребёнка передаётся матери… - Гробовщик замолчал, давая Арине время свыкнуться с чудовищной мыслью. Чудовищной в своей жертвенности и отчаянной напрасности. Родители просто пытались защитить своего ребёнка. Понимая, что за дар дремлет в её крови, они просто сделали всё, что смогли, лишь бы только её дар не проснулся.

- Я понимаю, - глухо сказала Арина. – Да. Понимаю…

- Прости меня, девочка. Нужно было очень давно тебе это рассказать, но…

- Вы не хотели лишать меня иллюзий. И без того вокруг было очень много лжи… - Ринго не нужно было пояснений и объяснений, не нужно было жалости. Она понимала. Здесь и сейчас время соединялось, накладывалось, и это резало её острее любого ножа.

Как же больно!

Как же жутко. И как больно…

Кто захочет быть рядом с тем, кто знает всю твою подноготную? Кто захочет быть рядом с тем, для кого твоё вчера и твоё завтра уже известны, все поступки и всё, что стоит за ними. Для кого-то не тайна то, что даже от себя самого скрываешь, потому что такая нелицеприятная правда и сломать может ненароком.

- Мне очень жаль, - негромко сказал Гробовщик. – Мне очень жаль, девочка.

- Я слишком долго бегала от этой правды…

Арина даже не нашла в себе силы как-то упрекнуть Кондратия Степановича в том, что он так ударил её этими простыми словами. Откуда бы ей было знать?! Он сам говорил: «Правильно заданный вопрос».

Но как бы она задала вопрос, когда для «ученицы Анклава» быть уникальной – было естественно? А потом, когда она перевела фокус на то, что она «любовница Маэстро» её уникальность так вообще быстро скрылась в тени его имени?!

Ужасно.

Это было невыразимо. Невероятно ужасно.

И то, что она ничего не знала, право слово, не было ни оправданием, ни смягчением приговора.

Девушка сгорбилась. Что шепнуло её «я» не далее как пару дней назад у Мора? Это не тот путь, который она выбрала бы добровольно? Естественно! Такой путь выбрать ни один … полуночник в здравом уме не захочет. Впрочем, даже не в здравом тоже. Даже Мойра, которая всё ещё оставалось угрозой и подозрительной фигурой на горизонте, такой дар себе не желала. Арина знала совершенно точно, в том лагере был разговор…

Впрочем, нет. Не о нём.

- Зачем вы вызвали меня на связь? – спросила тихо Арина, протягивая к костру руки. Сквозь пламя среди листьев мелькнула прядь. Её прядь волос. То немногое, что Ливий отбил у неё с боем. Не зачарованный локон. Ни на что.

- Даже не знаю, - Гробовщик чуть сгорбился. – Наверное, чтобы ты ответила мне на вопрос, куда делся мой внук.

- Ли…? Некрос пропал?! – Арина в испуге потянулась к своим ниточкам и выдохнула успокоено. Вот же его ниточка, вот она – всё в порядке. Всё спокойно. Всё хорошо.

- Н… нет, - мельчайшую заминку в голосе Кондратия Степановича Арина уловила, насторожилась.

- Кондратий Степанович, вы меня сейчас обманываете. Что с Некросом?

- Он… Попал в плохую… - Гробовщик вздохнул и расстроенно всплеснул руками, так по-стариковски, так беззащитно. – Я не хотел тебе говорить, девочка! Ты на него обижена, я знаю, что вы даже не общаетесь!

Арина могла бы сказать, что вообще-то не потому, что они этого не хотели. Скорее, она побоялась оставаться рядом с Ливием, после того, как заглянула в его душу и его сердце и увидела там то, что её испугало. Это ещё не родилось, это чувство только зарождалось, но именно этим зарождением оно было и опасно! Ливий же не простил ей того, что она стала любовницей Маэстро. Он не говорил этого, а Арина не позволяла себе читать в его душе. Не позволила она себе и оправдываться, ведь она была не виновата.

Просто так получилось. Просто это было единственным на тот вариант решением, которое могло бы спасти и её, и Ксю, и Ташу. И от понимания того, что других вариантов не было, тоже было больно. В конце концов, Некрос был всё же тем, кто её не предал.

- В плохую компанию? – тихо спросила девушка, стараясь не обращать внимание на крик души: «Это не твоё дело! Не лезь! Не надо! У тебя свидание! И вообще!»

- Нет, девочка, компания там даже может быть и хорошая. Просто там есть плохая девочка… и… не такую я девушку хотел бы для своего внука!

Сердце кольнуло горестной льдинкой.

Нет. Арина не имела в виду ничего такого. Просто Некрос был частью её жизни!

- Плохая девочка?

- Не прими на свой счёт, девочка. Но, когда он говорил, что ты прекрасна…

- Он говорил это как некромант, я знаю.

- Да. Я думал, что ему вкус передастся мой или родителей. Но она! … Это же безвкусица какая-то совершенная! – Гробовщик вздохнул. – Девочка, я не смею тебя просить, как … тот, кто был твоим наставником. Но как тот, смею надеяться, кто хотя бы на какое-то время был твоим другом, я бы хотел попросить тебя о… не помощи, нет. Просто о взгляде. Посмотри на неё, пожалуйста? Если она искренне верит в их чувства, я не скажу ни слова. И пусть внук сам разбирается. И с её чавканьем, и с её нуканьем, и с её этими отвратительными жвачками, и с её ужасными ботинками, с её дурным вкусом в одежде! С этой ужасной музыкой в ушах, которая не похожа на музыку. С проколом на губе. Если ему нравится проводить время с этой … девочкой в постели, пусть так. Но он же сказал, что собирается на ней жениться!

Колкая маленькая льдинка в душе мгновенно разрослась до размеров премиального айсберга. Обращённого совсем не на Ливия, обращённого просто на ситуацию в целом. Пока одни умудряются устраивать личную жизнь, Арина выживает, не надеясь ни на чью помощь.

Почему Ринго должна помогать кому-то ещё?! Почему? Почему она не может просто побыть немного счастливой сама?

Собственный голос показался Арине чужим:

- Я не уверена, что смогу что-нибудь с этим делать.

- Не надо делать, - Гробовщик смотрел в огонь.

Арина на него, и в её голове билось с ужасом: «Почему он так постарел? Ведь мы не так уж и давно виделись! А как будто минуло…»

Минуло?

- Просто посмотри на неё, девочка. Это всё, что я прошу.

Арина могла отказаться! Она должна была отказаться.

Но вновь её голос был быстрее, чем её разум.

Решительно кивнув, она пообещала:

- Я посмотрю на эту «плохую девочку», обязательно. Если вернусь со свидания живой, - хохотнула Ринго, возвращая себе контроль над болтливым языком.

- Я могу чем-то помочь? – Кондратий Степанович поднял голову.

Но до того, как он открыл глаза, Арина успела отпрыгнуть ему за спину. Оттуда помотала головой и двинулась обратно к пирсу, с которого появилась:

- Нет уж. Я ещё за одну помощь не рассчиталась, не хочу дополнительные долги на себя принимать. А за «так» у нас только разве что такие как я дурные и помогают.

Что на это сказать, Кондратий Степанович не нашёл. А когда он повернулся, Арины на пирсе уже не было. Гробовщик затоптал костёр, вытащил из кармана маленький гробик, подышал на него.

Одно применение только осталось, но он не жалел.

Нет, не потому, что переложил свою проблему с больных плеч на молодые и здоровые, просто тут только Ринго разве что и могла разобраться, куда пропал внук достопочтимого Гробовщика. Сгорбившись, старик пошёл туда, где можно было выйти из этого пространства между в пространство между сном и явью. Своего внука он не видел уже несколько недель. Не мог дотянуться до него по кровной связи и своими приёмами. Всё, что подсказывала сила, так это только то, что внук жив. Но где он? Что он? Об этом Гробовщик мог только гадать.

Но нарастало острое беспокойство, тревожное предвосхищение беды. И оставалось только уповать на Ринго, уповать отчаянно и бесконечно. Что девочка сможет найти Ливия. Найти и спасти. Потому что если не справится она, то не справится уже никто другой.

Гробовщик немного лукавил, совсем чуть-чуть. Но он надеялся, что девочка его простит. К тому же… его об этом просила сама Ринго. Та, другая, постарше, повзрослее. Немного мудрее. Счастливее.

Качнув головой, старик двинулся дальше. И его следы исчезли, стёртые ветром, как парой минут ранее само пространство стёрло, что здесь была Арина.