Эми сохраняла молчание. Что она могла сказать? Проявить сострадание? Она его не испытывала. К тем, кто оказался заперт в безмолвной пустоте – да. Кто ждал спасения? Да. Она понимала, что в тот самый момент, когда до самого радужного оптимиста дошло, что их никто не спасёт, на корабле должен был начаться бунт. И, в зависимости от того, кто победил, последствия могли быть различны.

Но никаких чувств к пленнику криокамеры она сейчас не испытывала. Ни хороших, ни плохих.

Тем не менее, ей нужно было больше информации, и, добавив в голос мягкости, девушка негромко спросила:

- Что было дальше?

- Космос оказался совсем иным. Не таким, каким мы его себе представляли. Он был холодным, пустым. Одинаковым. Ничего не происходило. Картинка за иллюминаторами никогда не менялась. Она оставалась день за днём такой же, как и всегда. День за днём… Дня, впрочем, не было. Ночью за ночью. Час за часом. Кто-то сходил с ума. Кто-то пытался подбить других на саботаж. Кто-то совершил самоубийство. Кто-то убийство. Для нас был важен каждый, но, тем не менее, мы теряли людей… а потом дошли до точки равновесия. Самые слабые умерли, сохранив тем самым ресурсы для других. Самые сильные ещё не сломались. Появилась надежда! В те годы было много сделано для станции. Много хорошего. Много ценного. Много нужного. Из «выживания» мы стали «жить», находясь в поиске пути домой. Пути назад. Было много проблем. Было много бед. Самый главный ретранслятор перестал работать. Мы не слышали даже записанного сообщения с Земли, но поддерживали связь между собой. Вначале только голосовую, потом один из учёных на другом корабле создал маленькие челноки для переправки грузов, - Пётр Андреевич едва уловимо улыбнулся, явно что-то вспомнив. – Эти челноки любили и старые, и молодые. Это была связь. Это был сигнал того, что мы не одни. Что рядом есть кто-то ещё. Но то, что давало нам силу, стало вестником нашей боли. Наших потерь. Нашего отчаяния. Симфонией нашего поражения.

- Болезнь, - тихо сказала Эми. – Вирус, который передаётся через … предметы, в том числе.

- Болезнь, - негромко сказал Пётр Андреевич, раскачиваясь. – Болезнь… Две станции погибли очень быстро. У нас были препараты, врачи, учёные… Но это только отстрочило неизбежное. Мы тянули… выживали… Звали на помощь. Но наше «мэй дэй» не находило ответа… Иногда, очень редко, сквозь помехи, мы слышали что-то с трёх других станций. Иногда там вспыхивали огоньки, словно последние выжившие надеялись найти помощь у нас. Потом всё прекратилось. Мор выкосил… почти всех. Началась агония. Длительная агония. Потому что живые прокляли свою жизнь… прокляли то, что не могли умереть.

Эми молча смотрела на пленника криокамеры.

Жалость шевельнулась в душе и … умерла, так и не родившись.

- Вы остались в живых последним, я так понимаю? Но откуда взялась Марта?

- Я остался последним. Никого не осталось. Только я. День за днём. Пустота. Ночь. Пустота. Ночь. Я засыпал… и снова просыпался. Но ничего не менялось. А потом появилась Марта. Я подобрал её на Луне. Она осталась единственной, кто выжил после вспышки… заболевания на её исследовательской станции. Я забрал труды всех учёных оттуда. И перехватил тех, кто уже направлялся туда. Я предоставил им возможность работать здесь. Создал легенду для них и для других. Я создал «легендарную» исследовательскую станцию.

Эми молча кивнула.

Пока информация укладывалась в ту схему, которую она успела себе предположить. Хотя и были некоторые выпадения… Что-то ещё беспокоило её, какая-то мелочь. Но пока остановиться и подумать она не могла. Нужно было спрашивать дальше.

- Доказательства есть? – ровно спросила она.

- Что? – старик мгновенно растерялся.

- Доказательства, - повторила Эммануэль. – Архивы, донесения, бортовые журналы?

- Всё есть, - кивнул старик и захихикал мерзко. – Всё есть. Всё зашифровано. Всё на ключ моего имени закрыто. Всё, всё, всё… Никто без моего разрешения не узнает эти старые тайны, пересыпанные битым стеклом. На сегодня хватит, маленькая мисс. Вы получили ответы… Вы получили разрешение на меня работать. Поэтому пока… я хочу отдохнуть.

- Я поняла, - Эми встала. – Я приду… завтра?

- Я позову тебя, маленькая мисс, сам. Пока отдохни. Можешь побродить по станции. Я тебе разрешаю. Я скажу Марте.

- Спасибо.

- Пожалуйста, маленькая мисс.

За девушкой закрылись тяжёлые двери.

В коридоре царила тишина. Был приглушен свет.

Проверка? Просто забыли и упустили из вида? Или это норма для этого места? Бросать кого-то на полпути?

Эми устала и хотела просто лечь. Общение с Петром Андреевичем нешуточно её вымотало и заставило задаваться вопросами, ответа на которых найти она пока не могла. А вот свою комнату – без особого труда. Оставив так и не тронутую вторую чашку с латте на столике, Эми забралась в кровать, задвинула за собой тяжёлую шторку и уснула. Мгновенно, заведя себе внутренний будильник на три часа…

Через три часа, как хорошая девочка, она проснулась с ясной головой. И двинулась гулять по коридорам. Марта её проигнорировала. И опять же, было не очень понятно, с чем это связано. Мысленно представив себе путь, по которому её вели к Петру Андреевичу, Эми так же мысленно вычислила, где располагаются ответвления в другие блоки станции, и двинулась туда.

Серые пустые коридоры. И ни-ко-го.

Ни одного стражника, ни одного живого, ни неживого. Это было странно и это было не очень объяснимо. Свет вспыхивал перед её появлением и гас сразу же, как только она переходила в следующий сектор.

Камеры... Что ж, тех камер, которые были привычны её взгляду, в коридоре Эми не видела. Ни старых образцов, ни новых, ни специальных средств, которые использовались в военных и учёных структурах. Тем не менее, в тех местах, где потенциально можно было разместить камеры для контроля за перемещениями сотрудников, например, было нечто, что Эми с ходу не могла типизировать. И это действительно могла быть камера – разработанная учёными из «легендарной лаборатории», оказавшейся просто приманкой, скрывающую грязь с похищениями людей.

Но с равным успехом это непонятное могло быть и муляжом. Чтобы запугать кого-то или настроить на соответствующий лад. Ни одну версию со счётов Эми не сбрасывала. Итак... Коридоры, коридоры, коридоры. Серые стены. Одинаковые белые лампы. Затёртые надписи. Иногда даже закрашенные.

Можно было бы попробовать счистить краску, но с учётом того, что у Эми не было ни представления, ни понимания, что могло под слоем краски оказаться и как это трактовать, делать этого она не стала. Просто шла дальше.

Были ответвления и были двери, ведущие куда-то. Но двери были закрыты, а демонстрировать умение открывать то, что закрыто, Эми пока не хотела.

Ещё успеется.

Первого робота, весьма потрёпанного вида, она встретила через двадцать минут своих прогулок. Уборщик. Старая версия, такие теперь были выставлены в музеях, но слегка актуализированная и переделённая. Лезть под корпус робота девушка не стала. Любопытство – любопытством, а вот терять бдительность не стоило. Как и раскрывать информацию о том, что подобные роботы ей знакомы.

Для галочки «шарахнувшись» от тени в коридоре, Эми двинулась дальше. Этажом ниже оказалось то, что она искала.

Как отделить учёных от возможности что-то сделать на космической станции? Не убивая их при этом и не рискуя их жизнью? На самом деле, ответ может найти любой, кто хоть раз открывал проспект с космическими станциями в журналах и энциклопедиях, особенно в красочных детских: карантинная зона.

Она блокировалась намертво, после того, как внутрь кто-то попадал. А выйти оттуда, не имея «чистых» анализов, было невозможно. Автоматика, которую невозможно было контролировать ни извне, ни изнутри, просто не позволила бы...

А для того, чтобы учёные не покинули это место, достаточно было просто «обновлять» их анализы, подкидывая какой-нибудь бессимптомный вирус. Таких даже на Земле успели разработать достаточно. А учёных медицинского профиля в лабораторию тоже забирали.

К сожалению, у Эми была слишком маленькая выборка. Она не могла составить полную картину того, каких конкретно людей забирали. Какой профессии. Все, кто попал в её список, были связаны или с чистым джампом, или с медицинским джампом. Несколько маститых учёных по базовой медицине, разных её направлений, попали на эту базу сильно раньше. Или не на эту базу. Их исчезновение могли просто приписать легенде.

У карантинной зоны были «окошечки», через которые можно было подсмотреть за тем, что происходит внутри. Там же обычно были и специальные трубки, через которые можно было пообщаться с обитателями карантина.

Но сейчас взгляду Эми предстало полное их отсутствие.

Провода болтались, а вот трубки с этой стороны не было ни одной.

И опять возникал вопрос, когда это было сделано? Давно? И с карантинным блоком общались как-то иначе? Или это сделали специально после её прибытия?

Слегка насторожившись, девушка подошла к оконцам, заглянула внутрь. Центральный зала карантина был полупуст. Несколько учёных, слегка расхристанных, слегка похудевших, сидели на диванах. Они не разговаривали. Они молча смотрели в пол.

Такое выражение лица у людей, которые занимаются своим любимым делом, пусть даже и в насильственной обстановке, не бывает. Такое выражение лица бывает у людей, утративших надежду. Но если нельзя поговорить, как есть, вполне можно поговорить иначе. Эми подняла ладонь, чтобы постучать в стекло, и не успела. Её руку перехватили.

- Не надо мешать, - вежливо сказала Марта. – Они заняты.

- Добрый... доброго времени суток, - предупредительно ответила Эми. – А что вы здесь делаете? Пётр Андреевич хочет меня видеть?

- Нет, милочка. Я пришла, чтобы вернуть вас в комнату. Пойдёмте. Вы заблудитесь.

- Я замечательно найду дорогу, спасибо. А Пётр Андреевич разрешил мне гулять, где мне захочется.

- Но он не разрешал вам никого беспокоить.

- Я просто хотела быть вежливой и поздороваться с теми, кто здесь живёт. Но если вы так настаиваете, - Эми легкомысленно пожала плечами. – Я не буду этого делать. А с кем ещё мне здесь познакомиться? Это проявление неуважения, если я не поприветствую других.

- Никого не надо приветствовать, - Марта скривилась, словно съела лимон. – Кроме нас здесь только моя помощница, но она сейчас занята.

- И всё?! – откровенно округлились глаза у Эммануэль.

- И всё, - ехидно ответила женщина. – Но не переживайте, милочка. То, что нас мало, не значит, что вы можете делать всё, что в голову взбредёт. Захотите проявить агрессию, не обессудьте, очень быстро окажетесь в карантинном блоке. А там... пару дней без еды… и воды. И будете послушно делать то, что от вас требуется.

- Без еды у учёных мозг не работает, - хохотнула Эми, не подумав пугаться. – Но, как скажете, не делать глупостей, ни на кого не нападать. Без Петра Андреевича всё равно вся эта станция – груда космического мусора, способная только на то, чтобы поддерживать жизнеобеспечение тех, кто в ней находится.

- Точно, - согласилась Марта. – Поэтому идите к себе, милочка. Если захотите, можете зайти в библиотеку по дороге и взять себе книжку. Это же вас утешит?

- Спасибо, - обрадовалась девушка. – Я возьму!

- Библиотека в другую сторону от вашей комнаты.

- Я поняла, хорошо. Я пойду?

- Идите.

- А Пётр Андреевич...

- Вас позовёт. Не волнуйтесь, милочка. Если он решил, что нанимает вас на работу, значит, так оно и есть.

Эми кивнула и почти вприпрыжку двинулась в обратную сторону. Библиотека – это хорошо, библиотека – это чудесно! А ещё лучше, когда твой внешний вид обманывает окружающих сам собой. Нешуточное в делах подспорье.

Итак. Пообщаться с учёными не удастся. Судя по тому, как мгновенно возникла Марта, здесь всё-таки есть камеры. Как минимум, в этом секторе. И, скорее всего, попасть к Петру Андреевичу тоже пока не получится. Почему? Эми так решила? Интуиция подсказывала. Как-то так Марта сформулировала фразу, что это было очевидно.

Есть ли здесь помощница у Марты на самом деле? Опять же – вопрос. Глупости здесь делать никто не будет, поэтому наипервейшая цель Эммануэль – как минимум, не вызывать подозрений. Говорить о доверии, судя по всему, не приходилось совершенно.

Почему же тогда Марта направила «гостью» в библиотеку? Ещё на подходе к этому месту, Эми была точно уверена, что знает правильный ответ. Потому что книги здесь не в электронном формате. И книги здесь не в общей сети. Книги здесь – тоже устаревшие, как сама эта станция. Они – бумажные!

Но огромности этого храма знания, храма человечности Эми предположить не могла. Она вошла в помещение и застыла, разглядывая его огромными глазами. Три… четыре… пять этажей!!! Она стояла на маленьком балкончике, вцепившись в перила, чувствуя, что тело необычайно лёгкое. В воздухе кое-где порхали листочки и тонкие брошюрки, тетрадки, ручки. Сами книги стояли на полках, закрытые псевдостеклом. Библиотека относилась к техническим помещениям, здесь не работали механизмы искусственной гравитации, подобной земной. Здесь царила невесомость.

Разжав пальцы, Эми оттолкнулась от перил и взлетела. Два этажа вверх. Три этажа вниз. Зона с сетками и лампами на гибких шнурках… Видимо, своеобразная читальня в зоне невесомости.

Стеллажи, стеллажи, стеллажи. Безликие, серые, холодные.

И книги, каждая аккуратно стоит на своём месте. Масса карточек…

И не только карточек. Были открытки. Были записки. Были подписи на книгах.

Были едва заметные, очень хрупкие следы того, что здесь была жизнь. Здесь жили. Любили. Ненавидели. Проклинали. Благотворили…

Эми медленно двигалась вдоль полок, иногда вытаскивая книгу наугад, чтобы взглянуть на аннотацию или экслибрис. Незнакомые названия, незнакомые авторы. Знакомые авторы и названия величайших классических произведений.

Здесь были книги из личных библиотек и обычных библиотек муниципальных. Таких теперь, в которых можно было взять книгу в твёрдом переплёте, в жизни Эми практически не было. Книги в твёрдом переплёте стали уделом ценителей, мечтателей, романтиков, коллекционеров… Тех из них, кто мог за это заплатить.

Скользнув ладонью по корешкам книг той же серии, что стояли в её собственной библиотеке, Эми не удержалась и вытащила учебник по математике гениального советского учёного. Да. У кого-то в детской библиотеке были сказки, легенды, истории. А у неё математика и физика. Раскрыв обложку, девушка только чудом не выронила книгу.

Та-а-ак.

Приплыли.

Причём в данном случае даже не очень фигуральное выражение.

На обложке стоял экслибрис очень хорошо Эми знакомый. Большая буква «Б». С очень резким хвостиком, с очень низким приплюснутым основанием и очень изогнутой линией перехода. Криво выглядящий, не очень-то на правильную «Б» похожий.

Но только свои знали, что это не просто буква. И не просто она так криво нарисована. Это стилизованное соединение трёх цифр. Семерки. Двойки. И ноля.

Седьмого июля тысяча семьсот двадцатого года основатель рода Борисовых по собственным военным заслугам получил от монарха особый патент, даровавший его роду потомственное дворянство. Сочетание семёрки, двойки и ноля стало сакральным для всего рода. Дни, в которых были эти цифры, были удачными, словно ангел удачи подмигивал для члена рода. Было и плохое, например, когда «Борисову» или «Борисовой» исполнялось двадцать семь лет, словно двадцать семь рогов изобилия неприятностей переворачивались над головой. Такое происходило! Такое!!!

Погладив кончиками пальцев букву «Б» Эми прикусила уголок нижней губы.

Так. А вот в таком повороте что-то теперь не складывалось.

Генеалогия никогда не была сильной стороной Эммануэль. Не особо она чтила своих предков, не особо ими интересовалась. А когда у Рашель возник интерес, честно подкинула свою младшую родителям. Пусть просвещают нового члена семьи…

Тем не менее, если она правильно помнила… был такой… Константин… Петрович. Константин Петрович Борисов. Отправился он со своей миссией на станцию… 004.

Эми прикрыла глаза, вспоминая. Было же что-то! Было.

Константин Петрович Борисов…

Вот! Вспомнила!

Это был глава веточки, отколовшейся от основного рода. Военный не по призванию, а потому что так получилось, он ненавидел свой род. Ненавидел то, что делал. Не хотел в науку. Не хотел в искусство. Он хотел работать простым работягой где-нибудь на заводе. Как так получилось, что он отправился в космос? Семья так и не смогла выяснить, потому что там были переломные годы. Там было тяжёлое время. Там было зарождение джампа.

Надо ли говорить, что до того, как джамп удалось заформализовать, долгое время он просто существовал как явление, не поддающееся объяснению? И порождал и трагедии, и комедии.

Но что касается истории как таковой, из того времени многое осталось недосказанным, недовыясненным…

Итак. Борисов Константин Петрович. И некий Пётр Андреевич, тоже Борисов. Однофамилец? Потомок? Вполне может быть, что и потомок…

И это, в любом случае, возвращало Эми к вопросу о тому, что же случилось на станции 004.

Насколько она помнила исследовательские журналы, подшивка которых лежала в документах прадеда, это была научная миссия, цель которой было изучить выживаемость человеческого рода в космосе…

Более того, станции, одна за другой, запускались в космос ещё до того, как появилось сообщение о том, что к Земле летит небесное тело и столкновение неизбежно. Опять же, если память девушку не подводила, то своевременную информацию о том, что случилось, передали именно со станций. Станция 001, с направлением астрооптики, занималась наблюдением за космосом, высчитывая, как и где необходимо разместить новейшие космические телескопы, которые позволяли бы получить наиболее полную картину небесных тел. Миссия доказала свою успешность. Дважды на станцию отправлялись новые люди, и желающие, в том числе из первых составов, возвращались обратно. Третий раз желающих вернуться не было.

Станция 002 относилась к военному профилю. Их задача была проще. Как и где разместить опорные точки космических аппаратов, которые позволят в случае с небесным телом его уничтожить или измельчить и перенаправить впоследствии осколки по другим орбитам. Миссия провалилась.

Станция 003 была биологическо-химической направленности. Как различные образцы ведут себя в космосе, в том числе, как заражения различной природы будут чувствовать себя в вакууме.

Вернув книгу на место, Эми оттолкнулась от стеллажей и подрейфовала в воздух.

Так… Так. Так. В памяти было что-то ещё.

Станция 004 отвечала за жизнеобеспечение других станций и сообщение с Землёй. Здесь не было ничего опасного. Даже потенциально. Более того, здесь не было учёного отсека, он попросту не был оборудован!

И это ещё не конец! Была ещё станция 005. Военно-медицинская станция внутреннего профиля. Специалисты этой станции отвечали за здоровье и безопасность сотрудников.

Все станции располагались в безопасной зоне, кружась в стороне от Земли и Луны, так же двигаясь по солнечной орбите.

Со станции 001 сообщили о приближении небесного тела…

Началась работа. Отчаянная работа, которая позволила бы выжить большему числу людей. О космической эвакуации никто не говорил.

Строился пояс безопасности вокруг планеты. Со станций шла потоком важная информация. В том числе и было сообщение о том, что центральный план второй станции, который осуществлялся с момента запуска, провалился. Не удалось ни развалить надвигающееся тело, ни отклонить его траекторию.

Это позволило изменить оружие, используемое на поясе вокруг Земли, благодаря чему в итоге всё обернулось не такими чудовищными потерями.

За шесть часов до падения небесного тела станция 005 сообщила, что на станции 003 что-то не так. Станция 004 передала сообщение о саботаже. И в эфире воцарилась полная тишина.

Потом был удар.

Эми снова кувыркнулась в воздухе. Это история, которая её не очень интересовала. Да, был такой грех. Профессор Борисова не любила историческую переписанную «правду» победителей.

Что же там было-то… С этими станциями.

После удара на Земле пытались всё привести в порядок. Раз за разом туда, на станции, отправляли сообщения, но ответа на них не было.

А что было? Что-то ведь было.

Новый кувырок в воздухе.

Эми завела руки за голову, оперлась на скрещённые ладони затылком. Что-то ведь было. Ещё прадед говорил.

А что говорил?

Хотели создать легенду, а получилось, что …

Что?

А получилось какое-то непотребство!

Почему?

Потому что прекратилось сообщение, а когда на местонахождение станций навелись, обнаружили, что станций там и нет!

Куда делись? Вопрос. Но по той орбите, которая была зафиксирована в документации курирующих телескопов, станции больше так и не появились. Загадка «Пяти С», канувших в никуда, долгое время будоражила умы любителей НЛО.

И года не проходило, чтобы кто-нибудь не утверждал, что, изучая ночное небо, он видел эти станции. Интересно было то, что количество разнилось. В том смысле, сколько конкретно станций видел очередной горе-наблюдатель на небе.

А бывало разное и по-разному. В подробности Эми категорически не вдавалась... Она знала-то обо всём этом лишь потому, что однажды распутывала преступление на пару со Змеем.

Образ любимого отдался болью в груди...

Эми не сомневалась ни единой минуты. Её будут искать. Её уже ищут. Официально и открыто, в рамках расследования. И одновременно неофициально и привлекая все средства, теребя всех людей, до кого получится дотянуться...

Понимала она и другое. Время уходит. Драгоценное время, когда ещё можно поднять контакты. Можно поймать Рысь, можно поймать кошачью группу… Но ещё день-два, и эти концы канут в воду. Потому что Рысь будет «убит», а новая глава кошачьей группы - Пантера, не знает, куда направляли людей. Более того, эти задачи с похищениями людей – она брать не будет.

Точнее даже не так. В конце концов, то, куда Эми «отправилась», было разослано по адресам самых важных. Проблема была только в одном. Раздутый пиар и то место, куда её перенаправили в действительности – были две больших разницы.

Боялась ли Эми? Скорее нет, чем да.

Неистребимая ВЕРА в своих близких и родных не давала ей не то, что сдаваться, но даже допустить мысль о поражении.

Пока, откровенно говоря, ей нужно было просто выжить. На станции 004 дело было нечисто. И связано это было со всем разом. И с учёными в карантинном блоке, с которыми ей не дали поговорить. И с ребёнком-стариком в криогенной камере. И с Мартой с диковатыми повадками. И с экслибрисом рода Борисовых в книге. И во всём том, что всплывало в голове одно за другим.

Со станцией 004 была связана какая-то тайна. И, к стыду своему, Эми крайне сомневалась, что эта тайна - хорошая.

Какая именно? Этот ответ ей предстояло найти. Чтобы вернуться... домой.

Чтобы вернуться к тем, кого она любила. Вернуться живой...