Успокоившись, насколько это было возможно из-за некоторого созвучия ситуаций (да и нервы немного не выдерживали), Эми снова включила запись.

Во-первых, узнать, чем всё закончилось для Рири. Во-вторых, узнать, зачем она оставила в принципе эту запись проигрываться на станции. Должна же была быть какая-то причина?

«Привет, меня зовут Рири...

Мне восемнадцать лет, и кто бы мог подумать, я дура.

Звучит сказочно, правда? Но ... так обстоят дела. Было бы даже смешно, если бы не было так обидно.

На станции тихо. Мы не пересекаемся ни с Арисом, ни с Луми.

Они занимаются своими делами. Я занимаюсь своими делами. У меня есть исследования, и на ближайшие семь лет (а ровно столько длится цикл абсолютно безопасного сна), у меня очень много дел.

Я не боюсь холода и одиночества.

Мне даже не страшно, что вокруг станции всегда ночь и пустота.

Мне не страшно, что, скорее всего, я умру, так никогда и не увидев голубого неба.

Нет. Меня пугает только то, насколько мы оторваны от ... реалий. Насколько мы эмоционально бедны. И зациклены на себе.

Я влюблена в человека, который выбрал не меня, просто потому, что ему было комфортнее думать, что он делает это ради меня. Выбирает другую. А ещё он так и не понял, что я его люблю. То есть все мои намеки, все мои влюблённые глаза, все мои ... улыбки, прихорашивания, невинные попытки флиртовать - он не понял вообще ни-че-го!

Откуда знаю? Подслушала разговор. Его и Луми.

Луми боялась, что Арис снова будет уделять внимание мне, на что он сказал, чтобы супруга об этом не переживала. Арис уже давно смирился с тем, что я слишком в науке. А разлюбил меня, когда встретил Луми.

На этом месте, стараясь не реветь от дурацкой обиды, я снимаю лапшу с ушей той шестнадцатилетней дуры, которая верила в то, что ей говорят...

Ладно. Возвращаясь к делу.

Состояние Ковчега достаточно плачевное. На то, чтобы поддерживать всё население в состояние криосна, нужны ресурсы. А они исчерпывают себя. Нужно что-то, что можно использовать, как альтернативу. А её нет.

Ресурсов хватит на два-три цикла криосна, а потом люди будут медленно умирать и наблюдать за этим.

Кстати, мы видели ещё две других станции. Но они не отозвались на призыв. Словно там нет никого, кто мог бы наблюдать за криосном. Если так... мне очень жаль. Потому что у этих капсул нет контура безопасности, и их обитатели никогда не проснутся. Они станут из спящих живыми мертвецами.

Возможно, будь у нас ... возможности, я бы предпочла состыковаться с какой-нибудь из тех станций. Проверить, есть ли там люди. И проверить, нельзя ли оттуда прихватить ресурсы. Но у меня впереди много лет. Когда буду только я и наука. У меня есть книги. У меня есть уже знания.

Возможно, я найду какое-нибудь решение.

К тому же, Арис тоже будет работать над чем-то.

Я не знаю, над чем.

Но, наверное, мне не очень интересно».

«Привет.

Меня зовут Рири, мне девятнадцать лет.

Только что на моих руках умерла молодая женщина. Я не желала ей зла. Я не хотела, чтобы она умирала. Но она умерла, а у меня на руках остался её ребёнок.

Мне очень страшно.

Я не знаю, что с ним делать!

Я не знаю, что с ним вообще можно сделать!

В конце концов, это маленький пищащий комочек! У меня никогда не было детей, я не читала книг на эту тему...

И что мне делать?!

Что я вообще могу сделать?!

Арис молча записал новорождённого как «Петра Арисовича» в книгу регистрации и ушёл. Я видела его пару часов назад, когда он пил. А сама сижу с ребёнком, и понимаю, что практически седею от ужаса.

Мне девятнадцать. Я осталась одна с мужчиной, который потерял жену. И его маленьким ребёнком.

Мне страшно».

«Привет, меня зовут Рири.

Мне всё ещё девятнадцать лет.

Я молодая мама.

Каким-то чудом мы с Арисом смогли собрать установку для новорождённых ещё из тех времён, когда ковчег только отправился в космос.

Уже легче. Уже проще.

Я плохо сплю.

Ребёнок почти постоянно плачет.

У меня мешки под глазами, в ушах шум. Я сплю стоя, сплю сидя.

Но возможно позже будет чуть полегче.

Арис молчит. Он помогает изо всех сил. Но я вижу, что он чувствует себя виноватым во всей этой ситуации.

Он предлагал кого-нибудь разбудить, но я не согласна. Мы не тестировали выход из криосна вне цикла.

Поэтому отложим этот вариант... до другого раза. Я справлюсь. У меня просто нет другого выбора».

«Привет.

Меня всё ещё зовут Рири.

Мне уже двадцать.

Я всё ещё молодая мама. И совсем не чужого ребёнка. Это мой сын. Мой ребёнок.

И мой мужчина.

Мы пьём по утрам вместе кофе. Потом пока сынишка возится в колыбели, вместе работаем над двумя крупными проектами.

Потом готовим вместе обед. Потом гуляем по теплицам.

И прогулка, и, что куда важнее, мы скрещиваем нативным путём некоторые деревья. Через пару лет увидим первые результаты.

Посмотрим, что будет дальше.

Пока я могу сказать, что Арис - оттаял. Он всё ещё переживает, что мы не смогли помочь Луми. Но больше не винит себя и сынишку. Нашего сынишку он просто любит. И любит меня.

Молодость слишком порывиста, мы натворили глупостей. И теперь платим за них. Но пока мы вместе.

Я его люблю.

Люблю сына.

Люблю науку.

Люблю космос и эту вечную ночь.

Но жаль, что я так и не увижу голубое небо Земли. Но если мы постараемся его смогут увидеть хотя бы наши потомки! Хотя бы потомки нашего сына... и нашей будущей дочери».

«Привет.

Это Рири. Мне двадцать четыре.

Я мама двух прекрасных детей, любимая супруга и соавтор двух важнейших исследований. Мы нашли способ, как можно наладить общение с другими станциями. Да, там есть жизнь!

И, самое главное, мы всё-таки разработали технологию новых энергоресурсов. Солярные паруса. Да, это будет непросто. И создать их, с учётом того, как жёстко мы ограничены в ресурсах. И развернуть их. И включить их. И переработать получаемый энергоресурс.

И... проблем много. Вопросов - ещё больше.

Но мы уже справились. Мы уже положили начало.

На следующий срок нас сменят, мы будем спать. Все вместе. Мы передадим технологию другим учёным, может быть, свежим взглядом, они уловят больше, чем мы? Смогут доработать, довести до идеала.

А затем спать уйдёт только половина экипажа. Вторая половина будет заниматься разработкой, созданием и налаживанием всего этого.

Я немного боюсь за сынишку. Ему тоже предстоит следующий цикл проспать.

Но ресурсы на следующий цикл ограничены, чтобы высвободить их для того, чтобы построить паруса... Так что, не спорю. Да и интуиция, звучит не очень убедительно».

Следующая запись неожиданно не была такой размеренной и счастливой. Не была полной надежд. Она была отчаянной, холодной и пустой.

…»Это Рири. Мне уже двадцать семь с половиной.

И я живой мертвец.

Как и очень многие на этой станции, кто проснулся, чтобы другие выжили.

Мои лёгкие разрываются от боли. Каждый вдох доставляет адское мучение. Меня бьёт кашель. Температура высока. А ничего из того, что у нас есть, не помогает. Я вижу образы. Слышу ... нечто. Слышу, как станция трещит, буквально раздираемая по швам.

Я умираю.

Мне страшно...

В моих венах течёт зараза, которую невозможно вывести...

Я знаю это совершенно точно. И точно так же знаю, что на нашей станции нет источника заразы. Она есть на всех других.

Кроме нашей. Потому что та самая новая технология солярных парусов оказалась очень удачной для выжигания заразы. Если развернуть её в обратную сторону.

Мы развернём... Уже практически развернули.

Мы попробуем спасти как можно больше людей.

И оставим в криосне того, кто сможет рассказать информацию другим. Он будет просыпаться. Потом засыпать снова.

Он будет много знать...

А ещё это человек, у которого есть иммунитет к этой заразе. Просто потому, что он попал в плен бесконечного обновления клеток. Он останется вечно ребёнком. И... сын, мне так жаль.

Прости нас.

Мы не знали...»

Запись прервалась отчаянным диким кашлем. Задыхающимся, страшным.

И стихла окончательно.

Последняя включилась неожиданно для Эми, ударила наотмашь.

«Меня зовут Рири.

Привет, сын.

Эту запись я адресую тебе лично.

Капсула, в которой ты находишься, автоматически преобразует все эти записи в те, которые ты сможешь услышать. Но не сможешь запомнить надолго. Так устроена твоя болезнь. Она будет откатывать не только состояние твоего тела, но и состояние твоей памяти...

Очень скоро в ней не останется ни меня. Ни отца. Ни твоей сестры. Ни того, что было с тобой. Что было с нами. У станции есть шанс. Но его нет у нас.

Прости нас, малыш. Мы слишком отчаянно пытались защитить тебя. И не смогли помочь себе. Возможно, когда ты вырастешь, ты поймёшь нас.

Возможно, нет.

Возможно, каждый раз, когда эта запись будет включаться, ты будешь знакомиться с этой историей заново. Кто знает?

Я спрячу эти записи так, чтобы их никто не нашёл и не смог выключить. В корневом терминале.

Пароль на вход - имя и фамилия твоего отца. Только ты сможешь услышать эту запись, а значит только ты сможешь открыть этот терминал. И получить к нему доступ.

Я прошу тебя только об одном, мой дорогой.

Что бы ни случилось, не дай станциям с вирусом упасть на Землю. Я так и не увидела голубого неба, но я хочу, чтобы у наших потомков был шанс. Увидеть это небо и объять его.

Любящая тебя мама».

…Голос женщины ещё звучал у Эми в ушах, когда она переворачивалась и снимала наушники. Завтра. Всё.

Об остальном она подумает завтра, когда будет перед глазами вся нужная информация...

Когда перестанет так жутко болеть в груди и перестанет звучать в ушах девичий голос: «Привет, меня всё ещё зовут Рири».

Утро было серым. Серый свет ламп, серые отблески на стенах. Не было посторонних звуков, станция словно дремала в ночи, и пустота была вокруг, и пустота была внутри. Эми устраивало. Можно было спокойно поработать.

Устроившись за терминалом, она открыла свои файлы и решительно сняла все шифры. Не место. Не время.

Надо найти ответ.

В картине, которая получалась, было слишком много дыр. Слишком много лжи, которую победители выдавали за историю. И теперь собрать всё воедино, было невозможно. Оставлять допущения? Да. Можно.

К сожалению, даже скорее «нужно».

Но если это отложить в сторону. Что есть в фактах?

Сорок три года назад на станцию 004 по распоряжению Борисова Петра Андреевича, а точнее Борисова Петра Арисовича, начали похищать учёных. Среди них не было никого, кто имел медицинскую направленность. Это были физики, математики, специалисты по джампу. Не по космосу. То есть сдвигать станцию с места и как-то её «ремонтировать» и «улучшать» пленник и повелитель станции 004 не планировал.

А что планировал-то?

Вопрос.

Продолжить дальше размышление…

В качестве основного мотива старика-ребёнка однозначно звучала «справедливость».

Но «основного». Не единственного.

К тому же, интуиция ещё тогда кричала, что цели Борисова – опасны. Что означала его справедливость? Какую форму в его понимании она должна была принять? Опять же, этого ответа Эми не получила.

В любом случае, рассказ, который вёл «Пётр Андреевич» был настоящим, но наполовину. Он сам по себе – действительно касался первого Борисова, кто был на станции. Но при этом не относился к тому Петру, что был заперт в криокапсуле. Это было очевидно.

То, что Борисовы заняли на станции высокое положение, тоже было достаточно очевидно. Потомственные учёные и там, на Земле, и здесь на Ковчеге. Здесь пока всё шло достаточно ровно, особенно, если смотать лапшу с ушей.

Челноки для перевозки грузов, соответственно, были созданы до того, как начался вирус. Видимо, они были созданы в тот период, когда Рири и Арис уснули, вместе с сыном и дочкой. … Дочкой? Кстати, в послании мальчику было сказано, что родители не смогли защитить себя? А смогли ли они защитить свою дочку?

Снова вопрос.

Снова без ответа.

Следующий момент, который её настораживал.

Марта.

Женщина на исследовательской станции на Луне, которую Пётр Андреевич подобрал по доброте душевной.

Серьёзно? Он?

Не смешно.

«Не верю», - сказала Эми сама себе.

Нет. В этом развитии событий было очень много дыр. А вот если допустить, что Марта здесь была всегда… То самый очевидный вариант, что она заодно с Борисовым. Вот только, правильный ли этот вариант?

Для однозначно положительного ответа, у неё было слишком много обязанностей, слишком мало возможностей. Даже бытовая сеть на кухне была выключена!

Для однозначного ответа «нет», у неё было слишком много возможностей и знаний.

Получалось что-то промежуточное, серое. Такое же, как и станция.

Следующий вопрос, а что в принципе станция здесь делает? Почему она висит на обратной стороне Луны?

Почему именно в этом месте, практически не смещаясь?

Да, у Эми было очень мало ориентиров, но то, что она видела, можно было трактовать однозначно. Станция была чётко на одном месте, корректируя свой ход только изредка, будто пытаясь что-то не выпустить из вида.

Горячо!

Ощущение попадания отдалось в ключице.

«Что-то не выпустить из вида». Хорошо. Достаточно. Этот вопрос пока стоит отложить.

Марта…

Эми закрыла глаза.

Мысленно представила себе женщину.

Потухший взгляд.

Вроде бы красивая осанка, а в то же время… какой-то надлом. Представила рядом себе старика-ребёнка.

Общего? Нет. Ничего. Ни в поведении, ни во внешности. Но… что-то мешало капитану Лонштейн отмахнуться от пришедшей в голову мысли о родственной связи этих двоих.

Если Эми здесь не первая «гостья», а точнее, пленница, то нужно понимать, что методика обработки таких пленников тоже отработана.

Может быть, и не очень чисто с точки зрения психологии, но определённо в рабочем ключе с точки зрения практики.

Раз за разом вокруг только космос. Рядом нет никого. Страх. Страх. Страх. Причём стимулируемый извне. И Марта, как … человек, ничем особенно не обязанный Борисову. Союзник? Она может в чьих-то глазах таковым показаться!

Но с Эми Марта сразу же повела себя крайне резкой и категоричной. Однозначно настраивая её против себя.

Вела ли она так себя ранее?

Вопрос. Хороший вопрос.

Нужно подумать.

Когда начался виток аудиозаписей, Эми видела Марту, сгорбившуюся, отчаянную, опустошенную.

Так выглядят люди, которые знают, что последует дальше… Откуда? Если она недавно здесь появилась? Собственно, вообще, как бы она могла появиться? Как бы пленник криокапсулы смог бы её подобрать? Нет. Куда больше похоже, что Марта всё же была на станции.

Эми занесла ещё несколько фактов, задумалась.

Итак. Опираясь на то, как действует Пётр Андреевич, скорее всего, и лунная база действительно была в истории станции 004. И это явный факт.

А теперь немного домыслов и допущений. Допустим, было посещение лунной базы. Допустим, Марта была на самой станции. И допустим там кого-то всё-таки подобрали, кого-то живого, кто подсказал, что можно превратить станцию в научную. То есть случилось это сорок три года назад… Холодно или горячее?

Интуиция неожиданно подсказала: «холодно».

Нет. Сорок три года назад на станции, если кто и появился, то это был тот, благодаря кому Пётр Андреевич осознал окончательно. Их всех забыли. На них всем плевать.

Их след не остался даже в истории.

Это привело пленника в бешенство. Так начали появляться учёные в корпусе. Всегда ли они были на положении пленников?

Нет. Скорее похоже наоборот, они были на положении обычных членов станции и заглядывали поболтать к Петру Андреевичу. В своих «путешествиях» Эми видела и отдельные законсервированные комнаты, и отдельные лаборатории.

Тем не менее, текущее положение учёных – это клетка.

С учётом того, что насколько Эми помнила, список тех, кого надо прихватить, сократился… вполне может быть, что или Пётр Андреевич получил желаемое. Или на текущий момент остановлен процесс, потому что… его предали изнутри?

Так. Если допустить, что Марта изначально была на этой станции и была на стороне пленника криокапсулы… Не сестра, нет. Но потомок общей крови. Кто-то, кого воспитывали в понимании «долга» перед ним и перед его желаниями? Если допустить, что среди тех, кто прибыл на эту станцию неожиданно оказался кто-то, кто смог приручить её, завоевать её доверие?

И предать?

Нет.

Нет…

Предала она. Она могла категорически воспротивится воли Петра Андреевича, а возможных причин этому три. Страх за собственную жизнь. Страх за жизнь любимого человека. И… ребёнок.

Самый последний вариант во все века был самой чудовищной движущей силой для женщины.

Имеет это значение?

О, да! Ведь в этом случае Марту можно рассматривать как союзника. Достаточно только сделать правильный выбор, кто у неё родился. Мальчик. Или девочка.

Одно-единственное слово, и она станет или врагом, загнанным в угол, а значит будет смертельно-опасна. Или она станет самым важным союзником.

Почему Эми решила, что это не мужчина?

Потому что все ученые были сейчас в клетке, и Марта относилась к ним настолько равнодушно, насколько это возможно. Если бы там был её любимый человек, были бы некие нотки в поведении, в глазах, в словах. Пусть не быть рядом, но видеть, знать, что он вот тут, здесь, поблизости – это уже значило очень многое. И да, это Эми знала на своём личном опыте чувств к одному чешуйчатому вредному и ненормальному.

Должно было быть что-то ещё, куда более сильное и отдалённое.

Если сложить всё воедино, то ответ мог быть самым простым и очень жизненным. Марта встретила кого-то среди тех учёных, что прибывали на станцию. Полюбила его и полюбила взаимно. Поняла, что беременна. А потом помогла своему любимому сбежать вместе с ребёнком со станции 004.

И плевать ей теперь на все планы Петра Андреевича! Но они поставили друг другу пат. Он ничего без Марты сделать не может, но и она лишена всех тех возможностей, что ранее у неё были.

Она соблюдает вежливый нейтралитет, но за дверями лаборатории плевать ей было на Эми. Она была вся там, в своих мыслях, в своих надеждах, желаниях и отчаянии, потому что она знала о планах и ей они абсолютно не нравились.

Соответственно, всё, что требовалось от Эми – это угадать, сын у неё или дочка… И можно идти превращать держателя ключей от тюрьмы в своего союзника. Пусть даже Марта не поможет выбраться (и не надо), но хотя бы какую-то информацию раздобыть сейчас было важнее. Очень уж не нравилось Эми то, что пока постепенно складывалось на доске. Слишком это было… настораживающе.

К сожалению, в плохом смысле.

Говорили же древние, если слишком долго повторят человеку, что он свинья, он и захрюкать может?

А что повторяли раз за разом тому, кто возненавидел Землю? Ни в коем случае не допустить падения на Землю зараженных станций!

Соединить всё воедино.

Станция 004 ведёт за чем-то наблюдение. Этим чем-то очень даже могут быть мёртвые станции. Достаточно уронить их на Землю и кра-со-та! Справедливо? Более чем! Посыл у Петра Андреевича на это мог быть очень простой: «Они нас бросили в космосе, бросили умирать, теперь будет честно, если они уже умрут от того, что убивало нас».

Цивилизация не подорвётся до основания, но нанесённый ущерб будет колоссальным. И след от станций в истории после этого останется такой, что всё до последних бумажек перевернут лишь бы добиться ответа, что случилось, как и почему…

Вот только победителей в этой истории не будет.

Будут только одни проигравшие…

В общем-то, ближайшей целью Эми поставила себе пообщаться с Мартой.

Следом за этим хорошо было бы всё же наладить общение с блоком, где держали учёных (пусть даже и попасть туда за саботаж).

Наконец, нужно было сделать самое важное. Разобраться, почему Петр Андреевич в глазах Эми был угрозой, что-то с этим сделать и вернуться домой. В конце концов там столько дел!

Столько планов…

Некоторые мысли приходят очень сильно опосля, и Эми только здесь, на станции пришло в голову, что она отлично могла устроиться … в детективное агентство. Вот там вообще никого не интересовало, какими путями она дошла до истины. Истина? Да? Спасибо, вот ваша оплата.

Детективная работа отлично могла сосуществовать с лекциями в университете и так же отлично могла сосуществовать с работой на тайную часть патруля. Тем более, что такая, более-менее безопасная работа, могла удовлетворить даже Змея!

Или особенно Змея.

Фыркнув своим мыслям, Эми потёрла ладошками лицо.

Ах, если бы она была в фэнтези, и можно было бы связаться с этим вредным чешуйчатым, ух она бы! Ух, что бы она ему сказала! Столько всего!

И что соскучилась.

И что он куда дороже, чем ей самой всегда казалось.

И что она даже согласна быть чуть послушнее и чуть осторожнее, лишь бы только его увидеть…

Если бы чудеса существовали, Эми бы больше всего хотела бы сейчас быть рядом с теми, кому принадлежало её сердце. С близкими и любимыми.

Но вместо этого она находилась в хрупкой скорлупке, вокруг которой была лишь бесконечно голодная холодная пустота. Какая ирония развития событий…

Когда раздался металлический стук, Эми ему не поверила. Да и кому бы пришло в голову, что стук может быть реальным? Судя по часам, Марта давно должна была спать, как и все обитатели ученого корпуса. Откуда стук?

А потом стук повторился.