Всё началось с браслета. Потом пришли сны, но браслет всё-таки был первым.

Он появился на моей руке из ниоткуда. Я его не покупала, мне его никто не дарил, я не находила ничего такого. Да и, честно сказать, была далека от игрушек-побрякушек, украшений, аксессуаров. Не любила и не носила. Ни часов, ни браслетов, ни колец, ни-че-го, за исключением подвески с небольшим дракончиком на шее. Даже уши не проколола.

Мама, насмотревшись и начитавшись, не знаю, чего уж там в определённый раз, сделать мне этого не дала. Кажется, тогда это был период увлечения славянским язычеством. Она у меня повёрнутая на всей этой чепухе, вроде мистики, магии... В чём разница, хоть объяснила бы безголовой дочурке.

Ударялась она то в эзотерику, то в ... эту, с духами практику, да нет, не шаманизм, медиумство? Нет, ещё как-то. Всего этого было так много, что я, если честно, даже и запоминать перестала. И уж тем более во всё это не ввязывалась. Спасибо, насмотрелась со стороны, мне хватило.

Дома у нас торчали то разные торчки, то просто очень экзальтированные личности. Не то чтобы неприятные люди, просто специфические очень. Папа в итоге и не выдержал. Ушёл в «туман» и не вернулся. Туман – по словам мамы. Как по мне, туманом оказалась квартира через два подъезда и крепкая бабёнка Женя, старше его на семь лет. Жили они хорошо, без всей этой заморочки с невидимым миром, у меня даже брат появился сводный, я любила его, он обожал меня. И когда я понимала, что ещё немного и взвою, я просто убегала к ним и наслаждалась простой мирной жизнью.

Что же касается мамы… Нет, маму я любила. Просто благоразумно предпочитала держаться подальше от той... толпы, которая то и дело всплывала в нашей гостиной.

Среди них, конечно, были хорошие люди. Например, тот несостоявшийся монах-буддист, или совершенно потрясающая тётка-цыганка, или доморощенный философ, или кузнец - благодаря которому я и обрела дракончика на подвеске. Или даже священник, у нас и такой был! Десятки представителей самых разных религиозных конфессий – можно сравнивать и выбирать от души.

Найдя свободные уши, все эти люди любили приседать на них. И начиналось, их несло по кочкам и ухабам! Я сострадально смотрела на них и… выключалась. Ну, не могла я слышать всё это.

Одним словом, люди были совершенно чудные, да на всю голову. Я такой... с одной стороны, стала, а с другой, считала, что нет. Были и хорошие последствия от подобных знакомств. Во-первых, я научилась выключать своё внимание. Изображать полную углублённость в предмет, когда меня и близко рядом нет. Во-вторых, терпение. Терпение у меня поистине гигантское. Там, где другие начинали визжать, сходить с ума и прочее – я спокойно взирала, кивала и… даже не выходила из себя. Правда, и моему терпению приходил в какой-то момент конец. И… Но нет, это уж пусть останется моей маленькой тайной.

В-третьих, я обрела миролюбие. Нет, не совсем так. Мир я любила, порой нежной любовью, мечтая о скалке, чтобы настучать в бубен тому, кто ответственен за происходящий в нашем доме бедлам. Скорее, качество, которое я обрела в годы детства и юности – толерантность. Истинная, когда тебе всё равно, какой у человека цвет кожи, какая раса, какого он вероисповедания – ты видишь самого человека, с его достоинствами и недостатками. Легче жить особо не становилось, но опять же, возражать было бессмысленно.

Наконец, в моей многострадальной голове была большая куча бесценной информации. В том смысле, что никому она не была нужна. Мне – в первую очередь.

Но я отвлеклась. Так вот, всё началось с браслета.

Он появился на моей левой руке в ночь с понедельника на вторник. Не тонкий, но и не тяжёлый. Ободок в два сантиметра точно, но при этом воздушный и не ажурный.

А вот дальше…

Нет, я не сошла с ума. Нет, у меня не поехала крыша.

И нет! Не было это проявлением этого… «тонкого мира».

Я не знаю, как объяснить, но браслет не был виден.

Он попросту пропал! Эта безделушка не была видна! Она ощущалась под пальцами, то холодила запястье, то нагревалась так, что причиняла боль. И не была видна. Нигде, никак. Ни в чем.

Никому.

Мама вела себя странно. С того момента, как появился этот браслет, она ко мне почти не подходила. Смотрела со стороны и… такое ощущение было, что прощалась! А объяснить, что происходит – не объясняла.

Говорила, что это просто переутомление, что мне надо меньше работать. Какое меньше работать?! Мне надо было как можно быстрее получить повышение, чтобы съехать! Съехать, сняв маленькую однокомнатную квартирку… Одним словом, я опять сбилась с мысли.

Так вот – первым появился браслет.

Буднично.

Он провисел на моем запястье пару недель, и я не могла о нем забыть. Он то холодил, то обжигал, то царапался, хотя нечем же было, нечем! То стягивал моё запястье до боли. Я всё время его крутила, пыталась его снять, пыталась сделать хоть что-то! Очевидно, не помогало.

Я ещё пока терпела. Правда-правда.

Но моё терпение было близко к тому, чтобы в один прекрасный день закончиться… Есть же такие большие пилы по металлу? Я не вижу, но ощущаю, спилить! Спилить, и вся недолга.

Но дня Икс не наступило.

Потому что вслед за браслетом пришли сны. Такие яркие, что могли поспорить с реальностью.

Мне снился лес. Вековые огромные деревья приветливо качали ветвями, шумели листвой кустарники, покачивались травы. Под моими ногами никогда не было тропинки, и я куда-то шла, поглаживая огромные стволы. Мои лёгкие следы приминали траву, но стоило оглянуться, и я не видела ни следа.

Здесь не было берёз, не было дубов и клёнов, не было лиственниц и осин, не было хвойных. Я не знала, что это за деревья растут в этом лесу. Но они были прекрасны. Высокие-высокие, стройные-стройные. И во сне я никак не могла разглядеть цвет.

Над головой шумели ветви, ствол был голый, а лиственное обрамление начиналось куда выше, чем, например, можно было бы дотянуться рукой.

Кустарники на ярусе ниже водили хороводы. И вот среди них знакомых было много. Я узнала черёмуху и колючие заросли ежевики, боярышник, бузину, облепиху и ракитник, рябину, снежноягодник и шиповник. Среди разноцветья и разнотравья было и то, что я знала, и то, что не знала. Странно было другое, в сочных изумрудно-тёмных зарослях травы я порой видела одновременно и трогательные подснежники, и хрустальные ландыши, и звонкие колокольчики, и васильки. Проще говоря, цветы, которые не должны были существовать в одно время на одной полянке! Никак.

Я не могла этого объяснить, просто видела. Запоминала. Впитывала.

И каждый раз, каждый новый сон, приводил меня в другое место: то на поляну, то к лесному озеру, то вдоль грибного подлеска, то снова на поляну, только теперь земляничную, то в глухую сизо-серую чащобу.

Но это был один и тот же лес.

Каждый раз, когда я попадала во сне в него, я куда-то шла. Я заходила с севера и юга, запада и востока, с углов между ними. Но никак не могла подобраться туда, куда меня тянуло, куда мне хотелось! Хотелось же?

Нет. Желание было не моё.

Я отдавала себе отчёт в том, что по этому лесу я хожу не потому, что мне так хочется, а что-то меня тянет туда – в его центр.

Заповедная поляна мне приснилась снова в ночь с понедельника на вторник. Смешно, правда? Понедельник у кого-то день тяжёлый, а у меня становился тяжёлым днём вторник. Ощущая себя выжатым лимоном, я клевала носом. Не столько работала, сколько думала о том, нельзя ли где-нибудь притулиться и поспать…

Хотя бы часик! Хотя бы два!

До обеда я держалась на кофе. В обед заходила в комнату отдыха, садилась в кресло, откидывала голову и засыпала. Просыпалась через час и уже до конца рабочего дня могла функционировать нормально. Но только функционировать, не работать.

Коллеги поглядывали с изумлением и немыми вопросами в глазах. За моей спиной пошли шепотки, что я ударилась в разгул и загул, что всё-таки меня втянули в какую-то секту. В общем-то, я должна была бы тут обидеться, но смирение – это такая неприятная черта характера. Я почти не обращала на это внимания.

Никому ничего не объясняла.

Доходила до дома. Ела. Падала… и засыпала мгновенно.

Сон затягивал меня с каждым днём всё сильнее и сильнее.

Из стандартных шести часов, которые были для меня привычны и комфортны, мне стало нужно спать восемь часов, потом десять, потом двенадцать! И это число росло.

А потом я увидела заповедную поляну.

Лес расступился, когда я вышла в центр.

Огромный диск луны, сквозь прорехи в облаках, осветил поляну.

Трава на ней была так мягка и так чудесна, что я шагнула вперёд, не оглядываясь. Босые ноги чуть щекотало. Травка была упругая и ровная-ровная, будто подстриженная триммером под линейку. Не было цветов и кустарников, не было ни единого цветного пятна. Только зелёное-зелёное поле, и… неожиданно – круг!

Огромнейший круг из золотых-золотых грибов. Кажется, это были Цезарские грибы. Ну, или мухомор Цезаря, если говорить проще.

Я не пересекла в ту ночь ведьминого круга.

Походила вокруг, посмеялась своим мыслям и открыла глаза в своей кровати.

Впервые чувствуя себя достаточно отдохнувшей.

То, что это мнимое ощущение, я узнала уже дома. Когда очнулась на следующий день. Мама мне не рассказала. Пробегая мимо моей комнаты, чумовая тётка-цыганка заглянула и сказала, что я потеряла сознание на работе незадолго до конца рабочего дня. Скорую вызывать не стали, коллеги просто привезли меня домой.

Я ещё попыталась подняться. Но тело было тяжёлым-тяжёлым, ватным.

Я не хотела есть, не хотела пить или в туалет, я хотела только спать.

К векам, казалось, привязали тяжёлые гири.

Сон был везде – во мне и вокруг, сон тяжёлыми волнами омывал меня, стирая комнату. Пропали из поля зрения вначале плакаты, потом книжные полки, шкаф, стол, стул с аккуратно сложенной одеждой, осталась только кровать.

А потом я снова уснула.

И снова оказалась на той поляне у ведьминого круга.

Качались за моей спиной деревья, и в шуме их ветвей мне показалось вдруг сожаление.

Я была боса, на мне было белое платье, больше похожее на погребальный саван. Непослушные тонкие светлые волосы перепутанной волной лежали на плечах. Короткие ногти, зато с настоящим французским маникюром, выдержали поход по лесу. Но…

Я не поняла, когда она появилась.

Луна скрылась за облаком, а я нос к носу оказалась с девушкой. Высокой, стройной, гибкой, белокожей. С дивными зелёными глазами, как трава у нас под ногами. И золотыми волосами, в точности как шляпки грибов.

- Ты пришла, - её голос шумел как ветви леса за моей спиной. – И браслета не сняла. Мы ждали. Иди к нам. Танцуй с нами.

Я не хотела этого делать.

Я не хотела шагать в этот ведьмин круг, боясь того, что может случиться, боясь того, что я могу… уже не вернуться?

Лесная дева.

В голове всплыла строчка из энциклопедии.

Олицетворение дубравы, хозяйка заповедных полян. Заманивает в круг неосторожного человека, вовлекает в танец. Человека после этого никто никогда не видел.

Я отшатнулась, качая головой, но…

Что это?!

Как это?!

Почему…

Почему?!

Я испуганно крутанулась на месте.

Я была в круге. Больше не было леса, не видела я его! И травы зелёной не видела!

Было только золотое сияние, подобное северному, ставшее стеной вокруг ведьминого круга.

Лесная дева была не одна.

Рядом с ней появились такие же. Не одна, не две, несколько десятков.

Я ничего не могла сделать, хотя и отчаянно отбивалась. Мои руки держали, в расчёсанные волосы вплели цветы, поменяли мой саван на яркое цветное платье, завязали на предплечьях, на правом запястье, на щиколотках разноцветные ленты и вовлекли в танец.

Разноцветные ленты вились вокруг, качались, сливались с золотым сиянием. Я больше не слышала ничего. Только музыку.

Я больше не хотела домой. Не хотела ничего. Исчезли все мои мечты, желания, устремления. Исчезла мечта благополучно выйти замуж и жить в маленьком домике. Чтобы муж, двое детей, большая собака и толстый ленивый кот.

Пропали мои цели, которые я себе ставила и выполняла, ставя в тайном дневнике галочку за галочкой.

Больше не было ничего.

В моей голове осталась пустота. Полная, бесконечная.

Я танцевала.

Золотое сияние обнимало меня за плечи, гладило по голове, запуталось в волосах, слилось с лентами. Я танцевала.

Вокруг вились хороводы лесных дев, звучала дивная музыка флейт и скрипки. Трава под босыми ногами кололась, доставляя массу неприятных ощущений.

Усилившийся ветер стегал по плечам, животу, спине, бокам, подталкивая меня то в одну, то в другую сторону.

Танец прекратился, я остановилась на одном месте, охватив себя за плечи. Вокруг что-то происходило! Что-то, что я… с чем я ничего не могла сделать.

- Приходи ещё, - лесная дева, одна из хоровода, оказалась рядом со мной. И я не могла сказать – та же это, что была, или не та. – Нам с тобой понравилось танцевать. Придёшь – мы тебя щедро наградим, хотя, может быть, и не отпустим. Но ты приходи! Ты весёлая.

- Я? – собственный голос показался мне чужим, ломким.

Дева кивнула, улыбнулась.

Губы у неё, я только сейчас обратила внимание – были с едва уловимым синеватым оттенком.

- Вам нужна помада, - пробормотала я, толком не думая.

Дева засмеялась:

- Какая смешная девочка! На наших губах не держится помада. Ведь мы – лесницы. А теперь иди.

- Идти? Куда?

- Туда, откуда тебя звали, - лесница повернула меня спиной к себе, прижала, обхватив за пояс одной рукой, вторую вытянула, показывая на что-то сияющее впереди. – Иди туда.

- Но… Я хочу домой!

- А вот этому уже не бывать. Тебе теперь придётся отыскать свой дом там. Кто танцевал с лесными девами, никогда не возвращается обратно. И ты не вернёшься. Иди же. Не тяни. Скоро рассвет, если ты не дойдёшь вовремя, тогда снова вернёшься к нам, снова будешь танцевать до утра. Снова будешь кружиться с нами. Мы даём второй шанс, но тебе лучше использовать его, когда ты придёшь к нам сама. Иди. И не оборачивайся. Тем, кто обернулся к лесным девам, никогда не встретить рассвета.

«Орфей и Эвридика на новый лад?»

Мысли в моей голове запрыгали испуганными зайцами. Остро ненавидя себя за то, что делаю, я шагнула вперёд. В густой и вязкий туман.

Ленты волочились по земле, ленты то и дело путались во что-то в тумане, ветви дёргали за волосы, будто лес не хотел меня отпускать, а потом все закончилось. Я споткнулась на ровном месте! Покатилась куда-то, обо что-то задела плечом. Звякнул сердито браслет на левой руке, и всё закончилось.

Я стояла посреди небольшой очаровательной деревушки. Такой… славянско-русского типа. Избушки-пятистенки, золотистые срубы, светящиеся будто сами по себе. Чуть покрытые разноцветной дымкой стёкла. Резные двери, наличники. Палисадники с цветами и кустарниками.

И я. Посреди деревни.

Вся такая красивая, в царапинах, волосы всклокоченные. Ленты эти дурацкие.

И ощущение было такое, что туман с меня смывается, отступает подобно волне отлива.

Тёплый луч солнца лёг на макушку, погладил.

Я села прямо на землю и разревелась.

А вокруг меня бегали местные аборигены, на разные голоса повторяя:

- Таба, таба! Таба! Хай! Хайте! Таба! Кору! Кору га!

Я не знала, что хотят эти люди, я не знала, что меня ждёт, я понимала только одно – я была не дома, и путь домой отныне мне был заказан.

_______________________________________________-

Невеста, невеста! Невеста! Скорее! Скорее же! Невеста! Шамана! Шамана позовите! (Прим.автора: местный язык)